Он изумленно взглянул на чоя.
– Что?!
Безучастными голосами она повторила:
– Твои руки обагрятся кровью трижды. Будь осторожен, не пролей ее на улицах, иначе все пропало.
Холод, такой же пронзительный, как во время первых заморозков, прошел по спине Чирека, несмотря на невыносимую жару.
Глава 10
Знания об Огненном доме не принесли покоя. Мысли о нем вертелись в голове Палатона, воспоминания вспыхивали апельсиновым и желто-алым сиянием с голубым оттенком, но постепенно становились малиновыми, нестерпимо яркими, и растекались по мрамору, устремляясь в синее небо… пламя пожирало всю планету, видимую откуда-то сверху.
Палатон в испуге проснулся, потер ладонями глаза и обнаружил, что его лицо стало мокрым от пота. Его руки еще дрожали.
– Вездесущий Боже… – пробормотал он, и в его горле запершило от пепла и дыма, как будто он и в самом деле побывал среди пожарища. Осторожно потянувшись к столу, он налил в стакан воды. Осушив его, Палатон сбросил ноги с ложа и сел.
Был ли это сон или предвидение? Что он переживал – отражение своих опасений или будущее? Как он мог узнать об этом без бахдара?
Его голова гудела, и он выпил еще стакан воды – порывисто, слишком быстро, пытаясь избавиться от боли в висках и лбу. Боль утихла, стала пульсирующей, когда Палатон сел в темноте комнаты и огляделся, пытаясь определить, где находится и который теперь час.
Ему снилось, как он вылетает из Хаоса и обнаруживает вместо Чо руины. Его охватило смятение, стенки боевого корабля почти совсем истончились – реальность изменилась так, как бывало во время межпространственного прыжка, но казалась такой ясной, такой реальной… Он спал без снов с тех пор, как его бахдар оказался у Рэнда. На мгновение он страстно пожелал вернуть его, ощутить внутри, там, где и было ему место. Палатон поставил стакан на поднос и пронаблюдал, как он исчез под захлопнувшимся люком. Император мог потребовать себе стакан воды в любое время дня и ночи, но не мог повелевать бахдаром.
Он снова лег, но сон не возвращался, дыхание было по-прежнему учащенным, кровь упруго толкалась в венах. Палатон встал и оделся, выбрав легкую неформенную одежду, ибо дворец наполнила жара летней ночи, и вышел из комнаты.
Он больше не мог пренебрегать предупреждениями своей натуры. Отцом его стал кто-то из Огненного дома, его ДНК оказалась сильнее материнской и уничтожала все сходство Пала-тона с чоя из Звездного дома. Если вспомнить об этом, печально подумал Палатон, горько скривив губы, то даже хорошо, что он лишился бахдара. Судя по немногочисленным сведениям о прошлом Огненного дома, его потомки были сумасбродными и опасными… их дар не был достоин спасения, хотя они, вероятно, заложили основу всей жизни чоя, унаследовавших сверхъестественные способности.
Что касается Земного дома, скрывавшего чоя из Огненного дома, переживших геноцид, там были заинтересованы только в укреплении способностей своего Дома, тайно манипулировали генетическими кодами.
Палатон споткнулся на ровном полу коридора, оперся рукой о стену и почувствовал, как яростно колотится сердце. Земной дом… не удивительно, что они уже трижды пытались убить его! Они-то знали, кто такой Палатон! Они знали обо всем с самого начала. Палатон не понимал, каковы их мотивы, знал только, что они хотят его смерти, а теперь все стало ясным: они знали его происхождение. Они нанимали убийц не потому, что опасались за свои тайны. Они сделали это, потому что Палатон, венец их планов и замыслов, оказался вне их досягаемости.
Он стал наследником престола, перейдя дорогу Ариату, не заплатив долга, не поклявшись ни в чем, не признавая генетического родства, не позволяя управлять собой.
Палатон выпрямился в полумраке коридора. Должно быть, чоя Земного дома взволновались еще с тех пор, как он стал тезаром, когда внезапно он вышел из-под их влияния, взлетев на такую высоту, что с ним стало трудно тягаться. Окончательно все решилось во время Двухдневной войны, но теперь Палатон понимал – они не хотят и не могут остановиться.
Земной дом будет угрожать ему, пока считает, что лучший выход – уничтожить собственное творение, существования которого они теперь боялись сильнее всего.
Но почему? Почему и Земной, и Небесный, и Звездный дома так боятся Огненного?
Теперь вся сила у Рэнда, и если кто-нибудь узнает о тайне, его друг станет удобной мишенью. Палатон должен был сделать все, чтобы вернуть себе силу, понять ее скрытые возможности, пока Рэнд не начал пользоваться ими и пока соглашается их лишиться. Древний архив, спрятанный под храмом Сету, уничтожен… но Палатон был уверен: хранящиеся в нем документы не пропали.
Несомненно, сделанное дедом причисление Палатона к рангу тезаров спасло ему жизнь.
Ему надо найти способ защитить Рэнда. Но он чувствовал себя так, как будто еще зеленым курсантом впервые оказался в Хаосе, следуя за наставником – когда завесы лабиринтов внезапно разошлись, и ему открылось сияние истины, которую ничто было не в силах изменить или умалить.
Будущее казалось совершенно ясным.
Теперь, впервые в жизни, Палатон мог действовать согласно своей судьбе.
Йорана проснулась, когда дверь в ее комнату с шуршанием открылась. Шаги к постели были неуверенными, и она села, потянувшись за инфорсером, не представляя себе, кто мог иметь глупость нарушить поле у двери ее комнаты, не вызвав сигнала. Она слегка расслабилась, вспомнив, что только единственный чоя мог это сделать.
Она еще не привыкла к темноте, но сразу же узнала голоса нежданного гостя.
– Не могу заснуть, – сказал Палатон.
– И я тоже, – улыбнулась Йорана, чувствуя, как легкая дрожь голосов выдает ее ложь.
Он присел на постель, и она легла на спину, в уютное гнездо, где проснулась. Он излучал тепло и силу, и она обнаружила, что возбуждается без единого прикосновения. Но в нем чувствовалась странная пустота, явно чего-то не хватало. Она не ощущала бахдара и поняла, что Палатон утомлен и измучен, ждет ее утешения и помощи, а не только удовлетворения. Должно быть, защита Рэнда и в самом деле отнимала у него много сил. Йорана могла бы помочь ему – временно, и охотно сделала бы это. Но Палатон ни о чем не просил. Она протянула руку, и Палатон крепко сжал ее, поднеся к губам.
– Кажется, я знаю, чем утешить тебя, – заметила она.
– Я пришел не за утешением.
Йорана рассмеялась, и этот смех был возбужденным и прерывистым, выказывая ее настроение. Он приглушил ее смех губами – жадными и нежными, страстными и обещающими, и она подалась ближе в его руках. Она не знала, когда он разбудил ее, но молилась, чтобы им досталась вся ночь – и чтобы эта ночь длилась вечно.
В другой комнате, неподалеку от них, Рэнд внезапно проснулся, чувствуя, что подложенная под щеку рука онемела, а спина затекла. Поморгав, он понял, где находится – сидя в кресле возле ложа Риндалана, он, по-видимому, задремал. Свет в комнате был приглушен, приборы отключены, кроме некоторых, продолжающих необходимую работу всю ночь.
Он потряс рукой, чувствуя, как вместе с покалыванием в ней восстанавливается кровообращение, и нагнулся, разминая затекшую спину. За обедом Палатон говорил совсем немного, и Рэнд ощущал, как он подавлен своими мыслями. Потеря Риндалана в качестве советника оказалась тяжелым ударом. А когда Палатон отправился проведать деда, Рэнд остался в полном одиночестве. Он пришел сюда, стремясь хотя бы быть поближе к Ринди. Кативар сидел у ложа больного только когда хотел, чтобы его бдения заметили. Рэнд приходил сюда все чаще и обнаруживал, что у больного дежурят только врачи.
Рэнд поднялся и подошел к Прелату. Он мельком взглянул на экраны, чтобы убедиться, что не нарушил поле, но, казалось, его присутствие ничего не изменило. Экраны отражали только состояние Ринди. Рэнд взглянул на старого чоя. Его щеки казались еще более впалыми. Поблекли ли его бледно-голубые глаза? Редкие каштановые пряди волос стали тоньше, приобрели цвет соли с перцем. Красил ли Прелат когда-нибудь волосы? Рэнд не знал, прибегают ли чоя к подобному обману. Они не боялись старости – это он уже давно понял, но также знал, что чоя ревностно относятся к своим способностям и положению.
Спутанная прядь волос протянулась через щеку Прелата, задевая губы, высохшие, несмотря на обильные внутривенные вливания. Рэнд потянулся и осторожно убрал волосы с губ Риндалана.
В полумраке от их прикосновения вспыхнула голубая искра, еле заметный блеск. Рэнд отдернул руку, не чувствуя разряда и удивляясь, что бы это могло быть.
Палатон говорил, что бахдар всегда отзывается на бахдар. Рэнд взглянул на приборы, не увидел никаких изменений и беспокойно пожал плечами. Вся сила Риндалана должна быть сейчас запрятана в глубине его иссохшего тела. Палатон также говорил, что ни один чоя не умеет лечить с помощью бахдара, им доступно только естественное исцеление плоти с помощью лекарств. Рэнд с трудом поверил этому, но будь это иначе, целители давно бы уже подняли Прелата на ноги.
Рэнд смотрел на него, сдерживая дыхание и не решаясь потревожить чоя. Рэнду не следовало сейчас быть здесь, если он беспокоился о друге. Чоя делали все, что могли, и этого было достаточно, думал Рэнд, глядя на ложе, в котором покоился Ринди. Однако они никогда не пытались обратиться к его бахдару, никогда не пытались пробудить его дар и помочь ему исцелиться. Почему?
Сила отзывается на силу. Рэнд склонился над ложем и облизнул пересохшие губы. В комнате было суше, чем обычно – врачи боялись размножения бактерий и вирусов, и иногда это причиняло большие неудобства. Он протянул руки ладонями вниз, вспомнил о том, как искал свечи с закрытыми глазами в темной комнате, и напрягся.
Его пальцы пронзила почти неприметная дрожь, но он продолжал вытягивать руки, очерчивая ими силуэт Ринди под стерильной простыней, не прикасаясь, но поводя ладонями достаточно близко, чтобы ощутить тепло. От головы он повел их вниз, замечая короткие толчки, как будто Ринди пытался пробить внешнюю скорлупу, вырваться наружу, бороться с ним.
Дойдя до ступней Прелата, Рэнд остановился, чувствуя, как капля пота катится по его носу, и только тут заметил, как напряглись от усилий мышцы его шеи и рук, а пот покрыл все лицо. Это было гораздо труднее, чем разыскать вслепую зажженную свечу, и поиск утомил его. Рэнд быстро заморгал. Капли пота блестели на кончиках его ресниц – их будто оросил летний дождь. Рэнд не был уверен в том, что делает, но не мог остановиться.
Вновь проводя руками от ступней Ринди вверх, к голове, он видел, как под руками вспыхивает голубое сияние – оно плясало по простыне, оживляясь под его пальцами, ладонями, запястьями. Что-то внутри Риндалана отвечало ему!
Рэнд запрокинул голову, ощущая, как ручейки пота скатываются по волосам и спине, слыша их шлепки об пол – это был действительно дождь, а под ладонями у него вспыхивали молнии.
Там, где он провел руками, остался блестящий голубой след. Рэнд пригляделся, заметив, что своими очертаниями след повторяет нервную систему неподвижного – тела Ринди. Что случилось? Неужели его усилия пробудили настоящий приток энергии в тело другого?
Рэнд обнаружил, что его движения замедляются. Воздух вокруг сгустился, затем приобрел почти цементную твердость, и Рэнд с трудом разводил его руками. Они весили не меньше нескольких тонн, дрожали, оставаясь вытянутыми, и казалось, от тяжести разойдутся его плечевые суставы. Он хрипло вздохнул, заставляя себя продолжить работу.
Что он делал – давал жизнь или отнимал ее? Помогал он Ринди или убивал его?
Рэнд ничего не знал, ничего не понимал, но чувствовал, как собственные действия захватывают его, приковывая к ложу Риндалана. Он почти ничего не видел, его глаза заливал пот, в горле пересохло, легкие горели, как от едкого дыма, а каждая кость мучительно болела по мере продвижения вдоль тела чоя. Однако голубые искры продолжали вспыхивать ровнее, распространяя устойчивый свет, прослеживая тонкую паутину нервов, сбегаясь и расходясь, очерчивая не задетые участки, которые еще не были исцелены или освобождены, – Рэнд не понимал, что именно он делает.
Он остановился у широкой груди чоя, его руки неудержимо тряслись, а капли пота стали розовыми. Пот смешался с кровью! Рэнд никогда прежде не слышал ни о чем подобном, но не мог остановиться, пока не дошел до гребня Риндалана. Прикусив губу, он помолился, чтобы у него хватило сил. Руки немного успокоились, но это казалось неважным, ибо маленькие молнии жизни и бахдара отзывались на его призыв, и внезапно, едва Рэнд поднялся вверх по груди, сопротивление кончилось.
Рэнд испустил прерывистый вздох и осторожно провел ладонями над спокойным лицом Ринди, и когда больше не мог выдерживать их тяжесть, уронил руки на роговой гребень чоя, обнаружив, что дышит так, как будто одним махом пробежал марафонскую дистанцию.
Его одежда промокла насквозь. Он чувствовал свой запах, но пахло совсем не потом, а цветами – да, розами, и этот запах напомнил ему о матери и доме. Запах распространялся по комнате, и Рэнд не мог понять, то ли он существовал прежде, то ли материализовался из его памяти.
Тонкая, разветвленная паутина нервов засияла сильнее и исчезла.
Рэнд закрыл глаза, боясь, что убил друга. Он прислушивался к сигналам приборов, напрягая все оставшиеся силы.
Риндалан потянулся и схватил его за запястье.
Рэнд с криком подпрыгнул, но Прелат держал его не слишком крепко и смотрел ему в лицо, открыв усталые голубые глаза.
– Наркотики, – проговорил Риндалан. – В воде. Пусть они не дают мне воду.
В комнате завыла сирена.
Йорана одевалась быстро, смущенными и неловкими движениями, но Палатон только рассмеялся, увидев в дверях посыльного, разыскивающего его.
– Если нас обнаружили, – сказал он, – то, по крайней мере, не без пользы.
– Он очнулся?
– Да, так она сказала, – из всех врачей дворца Палатону больше всех нравилась Ниневер, сообщившая им эту новость. Когда-то Ниневер помогла Рэнду, и несмотря на ксенофобию, отнеслась к нему с участием. И теперь, когда из комнаты Ринди раздался сигнал тревоги, она обратилась именно к Палатону – он мог бы дать ей более убедительные ответы, чем кто-либо другой.
Он оделся, хотя и не стал тратить времени на возню с гривой. Наклонившись, он поцеловал Йорану в лоб.
– Иди, – сказала она, – я догоню. Двери закрылись за Палатоном, не успела она договорить. Взяв ботинки, Йорана со вздохом надела их. В конце концов, какое-то время им удалось побыть вместе, а Риндалан наконец-то очнулся.
Рэнд стоял, завернувшись в легкое одеяло, он выглядел, как только что откачанный утопленник. Палатон окинул его удивленным взглядом, но тут из полутьмы выступила Ниневер. Ее одежда была в беспорядке, серебристые волосы растрепались по плечам, а грузное тело, казалось, заполнило собой всю комнату.
Она вынула из кармана сканер, взглянула на него и сказала:
– Он снова спит, но показания подтверждают, что это только легкий сон. Могу с уверенностью сказать – он вышел из коматозного состояния.
Палатон взглянул поверх ее плеча на зеленоватый экран с изломанной блестящей линией.
– Сердце?
Ниневер повернулась на одном каблуке странно легким для ее массивного тела движением. Казалось, она усмехается.
– Нет, след бахдара. Старый Ринди держится молодцом – это хороший признак» С самого начала мы обращали мало внимания на эти показания. Мы думали… боялись, что повреждение мозга вызовет слишком большие осложнения, – она сжала губы. – С ним был Рэнд.
– Рэнд? – бирюзовые глаза человека устремились на Палатона устало и радостно. Казалось, он зябнет, несмотря на тепло в комнате. – Что случилось?
Ниневер ответила:
– Он сказал, что проснулся от сильного пота, и увидел, что Ринди пытается сесть. Судя по показаниям приборов, мы имеем дели со спонтанным усилением всей жизнедеятельности – редкое, но вполне возможное явление для такого чоя, как Риндалан.
Рэнд великодушно улыбнулся за плечом чоя, но промолчал. Палатон постарался не выдать свою тревогу. Он повернулся к врачу.
– Как он сейчас?
– Ему предстоит еще долгое выздоровление. Нас беспокоят скопления мокроты в легких, функции почек и печени – она была особенно повреждена при одном из ударов, и, откровенно говоря, радоваться пока еще рано. Но теперь, когда пациент в сознании и в состоянии помочь нам, можно надеяться на лучшее.
Палатон подошел к постели старого чоя, протянул руку и осторожно коснулся костлявого плеча.
– Он страшно похудел.
– Да, все системы функционировали не слишком хорошо. Мы считали, что лучше потерять вес, чем перегружать их, и старались только поддержать равновесие.
– Хорошо.
Дверь открылась, и в комнату шагнула Йорана. Палатону не надо было оборачиваться, чтобы ощутить слабый запах любви и ее тела. Он сжал пальцы на плече Риндалана.
– Продолжайте извещать меня, как идут у него дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34