– Зато у вас есть ножи и прочая утварь, – заметила Кэт. В ее каюте по пожеланию хозяйки кухонного оборудования не было. Зато мы с Мэригей взяли с собой достаточно посуды, чтобы готовить и кормить шесть человек, а также изрядный запас прекрасных специй и трав. Мы ввели для пробы правило, согласно которому каждый мог до определенного часа прийти в общую кухню, узнать, какие продукты сегодня будут использоваться, и попросить приготовить из них что-то особое или же есть то же самое, что и все остальные.
– Говорят, что ванная – это самая опасная комната в доме, – сказала она. – Но в наших жилищах по этому поводу можно не волноваться. – В каютах были только тесные туалеты с унитазом и маленькой раковиной. На каждом этаже были отдельные душевые; душевые были и около бассейна на общем этаже.
Из заварного чайника пошел пар, я налил чай в две чашки, сел рядом с Кэт на диван и обвел комнату критическим взглядом.
– Здесь действительно мало поводов для беспокойства. Ты когда-нибудь думала о том, какие травмы чаще всего происходят в домашних условиях: падения, порезы, ожоги, отравления ядовитыми веществами… Как правило, виной всего этого являются такие вещи, которых здесь у нас нет.
Она кивнула.
– Зато у нас есть опасности, каких не существует в обычных домах. Например, попадания метеоритов, неполадки в системе жизнеобеспечения, да и сама мысль о том, что мы сидим на нескольких тоннах антивещества…
– Я учту это. – Минуту-другую мы молча прихлебывали чай, и пауза уже становилась неловкой. – Ты полетела… полетела только из-за Мэригей?
Она взглянула мне в глаза.
– Частично и из-за этого. Частично, потому что знала, что Альдо не полетит. Это был самый безболезненный способ расторжения брака. – Она поставила чашку на стол. – К тому же мне понравилась мысль о побеге, о поисках нового мира. Ты же знаешь, что в наше время в нас еще не закладывали нужных обществу свойств. Я присоединилась к тем, кто решил посмотреть новые миры. Средний Палец стал слишком уж маленьким. – Она криво улыбнулась. – Но Альдо по-настоящему полюбил его. Он влюбился в ферму.
– А ты и здесь время от времени занимаешься сельским хозяйством.
– Упражняюсь. К тому же я успела выучить, где у овощей вершки, а где корешки.
– Я рад, что ты летишь.
– Рад… – Вообще-то это был вопрос. – Альдо решил, что я отправилась вслед за Мэригей. Он говорил с тобой об этом?
– Не так конкретно. – (Зато сделал множество неуклюжих намеков).
– Мы… да… я люблю ее. – Кэт пыталась скрыть дрожь в голосе. – Но я… мы… Это было шестнадцать лет назад. А сейчас мы просто соседи, близкие соседи. И с меня этого довольно.
– Я понимаю.
– Не думаю. Я не думаю, что мужчины вообще могут это понять. – Она взяла чашку обеими руками, как будто хотела согреть их. – Возможно, это несправедливо. Я ни разу в жизни не встречала мужчину, который испытывал бы сексуальное влечение к женщинам, пока не оказалась на Небесах. Мне было около двадцати пяти лет. Но нормальные мужчины и мальчишки, среди которых я выросла, должны были трахаться друг с другом. Если этого не было, то и в отношениях не было ничего серьезного. У девушек и женщин все шло по-другому. Можно было любить кого-то, или не любить. Ну, а сексуальные отношения здесь значили вовсе не так много.
– Я не хочу казаться ревнивым мужем, – сказал я. – Я знаю, что вы с Мэригей все еще любите друг друга. Это очевидно каждому, кто даст себе труд обратить на вас внимание.
– Тогда не будем волноваться по этому поводу. То, что Альдо исчез из моей жизни, вовсе не значит, что я кинусь в ее объятия. Возможно, в чьи-нибудь еще. Но запомни, что я так же гетеросексуальна, как и ты.
– Я в этом уверен. – Я уже задавался этим вопросом: была ли эффективной и постоянной та технология, которую Человек применял в этом отношении. Я доверял Кэт, но продолжал думать об этом. – Еще чаю?
– Нет, нам пора идти дальше. – Она улыбнулась. – А то про нас начнут сплетничать.

На третьем, общем, этаже имелись проблемы с без, опасностью, которые не были очевидными при невесомости. Старое дырявое ковровое покрытие в кафетерии, казалось, так и предвкушало, что люди с занятыми руками будут спотыкаться о прорехи. Заменить его, конечно, было нечем. Мы отогнули угол и решили после осмотра, что голая металлическая палуба куда лучше, а пересохший клей совсем нетрудно счистить. Через несколько дней мне нужно будет собрать бригаду для этого занятия.
Мы проверили большую часть оборудования тренажерного зала: механизмы для силовых упражнений, для имитации гребли, лыжные и велосипедные тренажеры. Осмотрели кольца, канаты, параллельные брусья и решили, что если кто-то получит здесь травму, то это будет еще нескоро.
В бассейне уже плескалось много народу, в том числе и девять детей. Я знал, что корабль наблюдает за купающимися днем и ночью. На общем этаже жили лишь два человека, умелые пловцы Лючио и Елена Моне. Дверь их квартиры выходила прямо к бассейну. Один из обитателей всегда находился дома, и в том случае, если бы корабль объявил тревогу, мог бы в считанные секунды оказаться у бассейна.
Первый и второй этажи представляли собой близкое подобие четвертого: 95 процентов площади занимала ферма, окруженная жилыми кварталами. Правда, здесь было меньше воды, и единственную опасность представлял собой устричный садок, настолько мелкий, что утонуть в нем можно было только лежа. (Я возражал против разведения устриц – им до первого урожая требовалось расти целых шесть месяцев, – но люди, которые могли смотреть на этих моллюсков, не испытывая тошноты, взяли верх.) В отличие от четвертого этажа, все квартиры здесь были одноэтажными, так что тут не было даже лестниц, из-за которых можно было беспокоиться.
Область под первым этажом являлась самой опасной частью корабля, но она находилась вне юрисдикции инспектора по технике и его верного помощника, гражданского инженера. Там, невидимо для нас, пылали семь тонн антивещества, сдерживаемые мощным силовым полем. Если бы с полем что-нибудь случилось, то у всех нас оказалась бы в запасе примерно одна наносекунда, чтобы подготовиться к новому образу существования в форме вечно несущихся по вселенной потоков гамма-лучей.
Кэт вызвалась воплотить в жизнь великий проект уничтожения ковра, и я уступил ей лидерство в этом деле, хотя и успел сам настроиться на него.
В течение десяти месяцев я находился в центре всех событий – споров, координации действий, принятия решений, – а теперь оказался всего лишь одним из множества пассажиров. Для утешения у меня имелся определенный ранг, вернее, почетное звание, и эфемерное подобие работы, но больше не было ответственности. Я должен был привыкнуть смотреть на то, как дело делают другие.

Глава 3

Теоретически Мэригей все время находилась при исполнении служебных обязанностей, но фактически она лишь ежедневно несла восьмичасовую вахту в ходовой рубке. Две другие вахты принадлежали Джерроду и Мухаммеду.
Их присутствие в рубке имело скорее психологическое или, может быть, политическое значение, чем вызывалось реальной необходимостью. Корабль всегда знал, где все трое находились, ну а если бы потребовалось принять какое-нибудь безотлагательное решение, то он сделал бы это без консультации с людьми. Тем более что человеческая мысль была слишком медлительной для критических ситуаций. Большинство из нас, пассажиров, об этом отлично знало, и все равно, сознание того, что полет контролируют люди, действовало успокаивающе.
Мэригей нравилось рассматривать пульт управления, сложный лабиринт табло, циферблатов, кнопок, верньеров и тому подобного, которыми была тесно утыкана четырехметровая панель с двухметровыми крыльями по сторонам. Она знала, для чего предназначался каждый прибор, досконально научилась пользоваться средствами управления за время обучения на КМЖС, так же, как я выучился водить челнок, но, несомненно, было полезно все время закреплять эти знания в реальных условиях.
(Однажды вечером я спросил ее, сколько звонков и свистков, по ее мнению, находятся на всей восьмиметровой приборной панели. Она закрыла глаза и после почти пяти минут сосредоточенного размышления ответила: «Одна тысяча двести тридцать восемь».)
Она выбрала себе вахту от 04.00 до 12.00, так что мы всегда встречались во время ленча. Обычно мы что-то готовили на скорую руку у себя, предпочитая не спускаться в «зверинец» – так по старой памяти наших солдатских столовых очень скоро стали называть кафетерий. Иногда у нас бывала компания. Прежде, на СП, по вторникам к нам почти всегда на ленч приходили Чарли и Диана, и мы не видели никаких причин отказываться от этого ритуала.
К исходу второй недели я сварил луковый суп с картофелем; в первый, но не в последний раз – в течение нескольких месяцев предстояло потреблять только те овощи, которые Тереза со своей командой смогли вырастить в невесомости. Так что около полугода не следовало надеяться ни на помидоры, ни на салат.
Первым заявился Чарли, и мы сразу же сели за нашу отложенную шахматную партию, но успели сделать по одному ходу, как вместе вошли Мэригей и Диана.
Мэригей взглянула на доску.
– Вам не кажется, что с шахмат нужно время от времени стирать пыль?
– Как ваша практика, доктор? – осведомился я, целуя Диану в щеку.
– Боже мой, лучше бы тебе не знать. Я провела все утро за обследованием прямой кишки одного из твоих любимцев.
– Элой? – Я знал, что у него возникла проблема. Она погрозила мне пальцем.
– Это тайна. И вообще, в медицинской литературе пациентов именуют по инициалам: «Больной Э».
Элой Макэби был странный человек с неприятным характером, который почти каждый день приставал ко мне с какой-нибудь жалобой или предложением. И, поскольку он был кормильцем кур, ему всегда приходилось уделять время. (Рыба и куры были единственными животными, которых мы смогли взять на корабль, с учетом невесомости. Рыбе все равно, есть у нее верх и низ или же нет, а куры слишком тупы для того, чтобы обращать на это внимание).
– Но на самом деле вы должны об этом знать. Вы оба, – сказала она Мэригей после того, как они уселись за стол. – У нас объявилась небольшая эпидемия.
Я прибавил нагрев под кастрюлькой с супом.
– Вирус?
– Если бы так… С вирусом было бы нетрудно справиться. – Мэригей налила ей кофе. – Благодарю. Это депрессия. За последние три дня ко мне обратилось двадцать с лишним человек.
– Это и впрямь похоже на эпидемию, – заметил Чарли.
– Да, люди перенимают это настроение друг от друга И это может быть опасно: возможны и самоубийства.
– Но мы ожидали этого. И были готовы, – сказала Мэригей.
– Но не так скоро и не в таком массовом масштабе. – Она пожала плечами. – И все же я не взволнована этим. Только озадачена.
Я разлил суп по тарелкам.
– А у заболевших есть что-нибудь общее?
– Естественно, в основном это люди, не имеющие постоянных рабочих мест, не занятые повседневными необходимыми делами. – Она вынула из кармана крохотный компьютер-ноутбук и нажала несколько клавиш. – Мне только что пришло в голову… Среди них нет ни одного ветерана.
– И это тоже не слишком удивительно, – сказал Чарли. – По крайней мере мы знаем, что значит быть запертыми вместе на несколько лет кряду.
– Да, – ответил я, – но не на десять лет. Скоро ты увидишь и некоторых из нас.
– Хороший суп, – сказала Мэригей. – Не знаю… Мне становится здесь с каждым днем все уютнее, когда я стала привыкать…
– Билл, – добавил я.
– Да. Полеты на кораблях были не самой плохой частью войны. Это все равно, что «неделя в добром старом доме», как мы часто говорили. К тому же теперь можно не волноваться по поводу тельциан.
– Один у нас есть, – уточнила Диана. – Но он пока что и впрямь не причиняет никаких хлопот.
– Закрылся у себя. – Я видел его, пожалуй, не больше пяти раз.
– Ему должно быть одиноко, – заметила Мэригей. – Отделенный от своего коллективного сознания…
– Кто знает, что происходит в их головах?
– Шеях, – поправила Диана. Как и полагалось медику, она ознакомилась с анатомией нашего спутника, относившегося к иной расе.
Я тоже имел о ней представление.
– Это просто такое выражение. – Чмокнув губами, я обратился к кораблю. – Поставь еще Моцарта. – Почти сразу же послышались мягкие звуки струн лютни, к которым постепенно присоединились деревянные духовые.
– Он был немец? – осведомилась Диана. Я кивнул.
– Возможно, из Пруссии.
– В наше время его все еще играли. Хотя это звучит странновато для моего уха.
Я снова обратился к кораблю.
– Какая часть твоей музыки относится к периоду до конца двадцатого столетия?
– По времени звучания приблизительно семь процентов. По наименованиям приблизительно пять процентов.
– Вот так-то! Я могу слушать только одну из каждых двадцати записей.
– Тебе следует все же ознакомиться и с музыкой других эпох, – посоветовал Чарли. – Классицизм и романтизм время от времени возрождаются.
Я кивнул, но, хотя и не стал возражать, остался при своем мнении. У меня уже было немало возможностей послушать музыку, созданную с перерывами в несколько столетий.
– Возможно, нам следует перераспределить обязанности. Дать впавшим в депрессию какие-то существенные занятия.
– Это может помочь. Но не хотелось бы, чтобы это оказалось слишком уж очевидным.
– Наверняка это будет наилучшим выходом, – заметила Мэригей. – Поместить людей с неустойчивой психикой на все ключевые позиции.
– Или погрузить их в анабиоз, – бросил Чарли. – Это закроет вопрос на ближайшие сорок тысяч лет.
– Не думай, что я еще не слышала подобных предложений.
– А не могли бы мы просто сообщить всем о возникновении такой проблемы? – вслух подумал я. – Они взрослые разумные люди…
– Вообще-то двое из пациентов дети. Но я думаю, что так поступать не стоит: это вызвало бы еще большее беспокойство и новые случаи депрессии.
– Вообще-то основная проблема заключается в том, что депрессия и связанное с нею беспокойство являются не только поведенческим, но и биохимическим расстройством. Но пытаться покончить с этой временной, надеюсь, проблемой при помощи изменения мозговой химии людей было бы последним делом. Через некоторое время в пространстве окажется корабль с полным трюмом наркоманов. И мы четверо будем в их числе.
– Безумец ведет безумцев, – протянул Чарли.
– Корабль дураков, – проворчала Мэригей.
Я поцеловал воздух, призывая корабль к вниманию.
– Ты мог бы довести задание до конца в том случае, если все пассажиры сойдут с ума?
– Некоторые из вас уже сошли с ума, хотя, возможно, мои стандарты слишком высоки. Да, если капитан отдаст приказание, я могу заблокировать средства управления и вести полет по заданному плану без вмешательства человека.
– А если капитан тоже сойдет с ума? – поинтересовалась Мэригей. – И оба помощника капитана?
– Вы знаете ответ на это, капитан.
– Я знаю, – ровным голосом подтвердила Мэригей и отхлебнула глоток вина. – И знаете что? От этого ответа я чувствую себя подавленной.

Глава 4

На следующий день произошло событие, которое произвело на нас куда более сильное угнетающее впечатление, чем проявившиеся случаи депрессии.
Я находился в своем кабинете на общем этаже, где занимался одной из своих синекур: обобщал пожелания народа по поводу дневного и вечернего киносеансов. Большинство названий я никогда не слышал. Два человека попросили показать «Эта ночь нам запомнится» и «Титаник», что, конечно, должно необыкновенно поднять дух зрителей. Космические айсберги. Пока что о них еще никто не заговаривал.
Полуоткрытая дверь распахнулась, и на пороге появился тельцианин. Я каркнул ему приветствие и взглянул на часы. Еще пять минут, и я убежал бы на ленч.
– Я не знал, к кому обратиться с этой проблемой: к вам, к капитану, или к шерифу. – (Зачем ему мог понадобиться шериф?) – Вы оказались ближе всех.
– Что у вас за проблема?
Существо изобразило нечто вроде танца, что говорило о крайней степени волнения.
– Один из людей пытался убить меня.
– Помилуй, бог! – Я вскочил с места. – Кто это?
– Его именуют Чарльтон. Ну, конечно, это Кэл. – Ладно. Я сейчас вызову шерифа, и мы найдем его.
– Он находится в моей каюте. Мертвый.
– Вы убили его?
– Конечно. А вы поступили бы по-другому? Я связался с Мэригей и шерифом и велел им немедленно спуститься ко мне.
– При этом были какие-нибудь свидетели?
– Нет. Он был один. Сказал, что хочет поговорить со мной.
– Что ж, его должен был видеть корабль. Тельцианин, почти как человек, покачал головой.
– Насколько мне известно, корабль не контролирует мое жилище.
Я чмокнул губами и спросил об этом у корабля. Электронный мозг подтвердил предположение существа.
– Правильно. Помещение, отведенное тельцианину, является частью грузового трюма. В моей программе не был предусмотрен визуальный контроль складов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27