Археологи от неожиданности отпрянули к противоположному краю ямы и, задрав вверх головы, смотрели на поезд с открытыми ртами. Паровоз был каким-то очень странным, не похожим на те, что еще не так давно ездили по дорогам необъятной родины. В вагонах, таких же старых, как и паровоз, были наглухо задернуты шторы и кое-где открыты дверцы. Все это длилось секунд десять не больше. Так же стремительно, как и появился, поезд скрылся за противоположным склоном холма. Еще через несколько мгновений стих и шум. Археологи постояли в оцепенении какое-то время, глядя ему вслед с открытыми ртами.
– Господи, какой красивый сон! – наконец выдавил из себя Стас.
Вовка два раза медленно кивнул головой, подтверждая, что ему этот сон тоже понравился. Затем он повернулся в сторону отца. По его виду несложно было догадаться, что он пытается понять происходящее. Вовка перевел взгляд на Стаса, точнее на его руку.
– Ау-у!!! – вскрикнул Стас от боли. Вовка что было силы, ущипнул его ниже локтя.
– Не. Это не сон, – сказал Вовка.
– А что же это? – спросил Стас, потирая мигом образовавшийся возле локтя синяк.
– Возможно... пример коллективной галлюцинации, – предположил Виктор Иванович. – Хотя конечно...
Его взгляд вцепился в алюминиевую флягу, точнее в то, что от нее осталось после того, как она попала под колеса поезда. Покореженная, фляга лежала на дне ямы, и из нее вытекали остатки воды. Вовка и Стас тоже смотрели на флягу.
Не сразу, но все же археологи решились вылезти из шурфа. Обойдя холм кругом, и внимательно осмотрев каждый метр земли, они не обнаружили больше никаких следов таинственного поезда. До палатки шли молча. Через пару минут Вовка взобрался на спину Стасу, и тот смиренно нес его до палатки, отрабатывая «одно желание». Закон есть закон.
Вскоре приехал Игорь. Он был местным, жил в Старом Кургане – небольшом городке, в тридцати двух километрах от раскопок. С Виктором Ивановичем он был давно знаком. Первый раз они встретились в Гамбурге, на международном семинаре по археологии. Потом вместе участвовали в раскопках у Черного моря, в Турции, в Болгарии. А теперь общими усилиями искали в степях древние стоянки гуннов на пути в Европу.
– Ты где пропадал? – в задумчивости спросил Виктор Иванович.
– Колесо пробил, – возбужденно ответил Игорь. – Представляете, в степи гвоздь нашел. Бывает же такое...
– Бывает и не такое, – пробормотал Стас, доставая бутылку пива из походного холодильника.
Вовка помог перенести из машины продукты и, поставив в палатку последнюю коробку, упал на свою раскладушку. Стас продолжал пить пиво и попутно просматривал свежие газеты, привезенные Игорем.
– Что-то вы невеселые, – сказал Игорь. – И Вовка какой-то угрюмый.
– Яму не там копал, – пояснил Стас. – Ошиблись мы с тобой на триста двадцать метров.
Стас вдруг напрягся и отставил бутылку с пивом в сторону. Его взгляд впился в одну из статей. Пробежав ее до конца, он передал газету Виктору Ивановичу. Тот молча принял ее и погрузился в предложенное чтиво.
– Дела, – сокрушенно сказал Игорь. – Вовка, наверное, обиделся.
– Да уж не обрадовался, – все так же задумчиво сказал Стас. Он поднялся и с почти пустой бутылкой начал прохаживаться по палатке.
– Ну не из-за этого же вы такие задумчивые, – сделал вывод Игорь. – Что случилось?
Начальник археологической экспедиции слегка встряхнул газету, похрустел ею, сложил пополам и прочел:
"Удивительный феномен мировой железнодорожной сети – «поезд-призрак», периодически возникающий то тут, то там, О нем говорят и пишут не первый год. Тем не менее, напомним, о чем идет речь: в 1911 году трехвагонный туристский состав покинул римский вокзал, вошел в сверхдлинный горный тоннель в Ломбардии и... бесследно исчез.
Двое из ста шести пассажиров сумели выпрыгнуть из вагона перед самым исчезновением поезда и впоследствии поведали следующее: при въезде в тоннель поезд попал в облако молочно-белого тумана, который с каждой секундой становился все более вязким. При этом всех пассажиров охватило чувство страха, близкое к панике. Тоннель впоследствии тщательно обследовали, но даже копоти от паровозного дыма на его сводах не было обнаружено. Через несколько лет вход в тоннель замуровали, а во время 2-й мировой войны в него попала авиабомба...
Правда, спустя годы, выяснилось, что злополучный поезд прошел и снова исчез там, где никто не ожидал его встретить – в столице Мексики. В тот же период были обнародованы записки известного мексиканского психиатра Энрико Перейра о том, как однажды в Мехико появились 104 (!) итальянца, сразу попавшие в психиатрическую лечебницу, т.к. утверждали, что прибыли в Мехико из Рима на... поезде.
Загадка заключалась в том, что записки Перейра были сделаны в 40х годах XIX века! Этот факт навел некоторых исследователей на мысль о том, что поезд каким-то образом прошел еще и сквозь Время..."
Игорь помолчал несколько секунд в нерешительности и высказался:
– При чем здесь эти сказки?
Стас остановился, поднял взгляд и ответил:
– Сорок минут назад этот поезд был здесь.
Игорь несколько секунд переваривал услышанное, потом ответил с растущей улыбкой.
– Стасик, ты, наверное, перетрудился сегодня. Устал, когда яму копал.
– Устал сегодня Вовка, это он копал яму. А поезд мы видели втроем.
Игорь с недоверием смотрел на Стаса, а потом перевел взгляд на Виктора Ивановича. Тот подтверждающе кивнул головой.
– Ерунда какая-то, – сказал Игорь. – «Поезд-фантом»... да и откуда в степи рельсы? Я читал об этой легенде. Эта штука, говорят, раньше тоже появлялась, но только на железных дорогах. А вот чтобы в степи... по траве...
– Да хоть по воздуху, – ответил Виктор Иванович. В его руках появилась раздавленная фляга. Он коротким, резким движением бросил ее в Игоря.
Тот поймал флягу возле левого плеча и непонимающе начал разглядывать.
– Ее переехала наша коллективная галлюцинация, – пояснил Стас.
Игорь посмотрел на Стаса, затем снова перевел взгляд на расплющенную флягу. Только теперь он смотрел на нее по-иному.
– Де-ла-а...
– Вот, тут еще написано, – Виктор Иванович хрустнул газетой:
Этим явлением заинтересовались многие исследователи «непознанного» во всем мире. В некоторых странах на изучение железнодорожного феномена даже были выделены бюджетные средства, организованы исследовательские лаборатории. Однако же, сколько-нибудь ощутимых результатов получить не удалось. Железнодорожный фантом по-прежнему появляется в разных участках земного шара. Единственный вывод, к которому приходят все исследователи, когда-либо занимавшиеся этой проблемой, состоит в том, что в появлении «Поезда-призрака» есть определенная закономерность: он всегда проходит по железнодорожному полотну. Настоящему или условному. То есть либо по уже существующей железной дороге, либо там, где рельсы были проложены в прошлом, а теперь сняты. Или же в тех местах, где рельсы будут проложены в будущем.
– С трудом, но я начинаю верить в ваш рассказ, – сказал Игорь. – Кстати, в этой же газете, в передовице, написано, что через степь скоро будет построена прямая железнодорожная ветка, которая соединит Старый Курган с Юго-западной железнодорожной сетью.
– Ну, вот вам и дорога в будущем, – сказал Виктор Иванович. – Как образованный человек, я с большим сомнением отношусь к существованию этого поезда. Но как человек в здравом уме и твердой памяти, готов подписаться под каждым словом этой статьи, потому что видел этот поезд собственными глазами.
Виктор Иванович замолчал и после небольшого размышления вышел из палатки. День клонился к вечеру. И какой день! Свидетелем такого становятся раз в сто лет, да и то далеко не все. Стас с Игорем сделали новые расчеты и ушли в степь делать новую разметку для раскопок. Завтра они сами возьмутся за лопаты. И, конечно же, Вовка будет ходить по краю шурфа и издевательски давать советы. Как копать, куда бросать. А Стас с Игорем через какое-то время начнут наигранно сердиться и обещать надрать ему уши, если он сейчас же не уйдет. Вовка, конечно же, не уйдет. Он будет продолжать экзекуцию виновных в такой большой ошибке. Но, с другой стороны, если бы Стас с Игорем не ошиблись, и он не выкопал этот ненужный шурф, стали бы они свидетелями столь загадочного явления, как «Летучий Итальянец»?
Лукавский смог уснуть лишь на вторую ночь, да и то с трудом. В общем-то, слово «заснул» не в полной мере отражало состояние мецената. Лукавский лежал на кожаном диване, накрывшись овчинным тулупом. Он повернулся на правый бок, обратившись лицом к спинке дивана, и дремал, прикрыв глаза. Кроме подсвечника на столе и двух канделябров на стенах ничто не освещало комнату. В слабом, колеблющемся пламени свечей различались только диван, стол и угловая часть комнаты – все остальное было погружено в полумрак. Часы тихо отсчитали одиннадцать ударов. Шесть минут назад Степан заходил в комнату проведать хозяина. Увидев его спящим, он так же тихо прикрыл дверь и, стараясь не скрипеть половицами, спустился на первый этаж.
На улице послышался шум, залаяла собака. Чуткий сон мецената мгновенно улетучился. Лукавский оторвал голову от диванного валика и прислушался. Может, извозчики снова сцепились колясками? Лукавский скинул тулуп на пол и поднялся. Старые ноги опустились в шлепанцы, привезенные из Турции. Он подошел к окну. За забором, на мостовой, слышался гомон. Лукавский прислушался. Разобрать слова не удавалось.
Ворота вздрогнули. Кто-то или что-то ударило в них, гулко отозвавшись чугуном и дубовыми досками. Потом еще раз и еще. Удары в ворота становились все более частыми и сильными.
– Отдайте нам антихриста! – донеслось с улицы.
Резким движением Лукавский обернулся и посмотрел на дверь. В комнату вбежал Федор.
– Уходить надо, барин. Народ бунтует. Вас требует.
– Много их? – спросил Лукавский еле заметно дрогнувшим голосом.
– Человек двадцать, – ответил Федор. – Но народ все идет. Все эти сплетни про дом дьявола... Уходить надо, барин. Степан их задержит, пока мы до подземного хода дойдем. А там, на пустыре, и коляска уже дожидается.
Собака, перешедшая уже на хрип, вдруг взвизгнула и замолчала.
– Что с Маркизом? – спросил Лукавский.
– Не знаю, барин. Сейчас посмотрю, – сказал Федор.
Он выбежал из комнаты. Лукавский повернулся к окну и посмотрел во двор. От правого забора скользнула тень. Меценат вздрогнул и прислушался к шагам на лестнице. Лукавский был смелым человеком, и смерть его не пугала. Но смерть смерти рознь. Та, что готовилась ему, мецената совсем не устраивала.
На лестнице кто-то издал стон, и после треска сломанной древесины что-то с грохотом упало на пол. Лукавский смотрел на дверь в ожидании неминуемой страшной смерти.
На улице крики становились все сильнее. Ворота не выдержали и рухнули на землю. Степан выбежал навстречу неистовствующей толпе и первым же взмахом жерди сбил с ног шестерых.
Махнув жердью еще несколько раз, Степан опустил ее одним концом на землю, и перевел дух. Толпа немного охолонула и, продолжая выкрикивать проклятия, все же не решалась снова зайти на двор. Степан довольно усмехнулся и, все еще не бросая жерди, развернулся и пошел ко входной двери дома. Когда он поднялся на последнюю ступень, из тени в дверном проеме появилась красивая женщина с глазами глубже, чем море. Степан в нерешительности остановился. Она дотронулась до его лица. Степан неестественно улыбнулся, выпуская из рук жердь.
Дверь в комнату Лукавского вылетела, вырывая с мясом петли из косяка, и упала на стол у противоположной стены. Меценат из последних сил сумел совладать с собой и, продолжая смотреть на пустой, чернеющий дверной проем, оперся за спиной двумя руками о подоконник. Огромного роста человек со шрамом на левой щеке ото лба и до подбородка, уверенно ставя ноги, вошел в комнату. Не задерживаясь у порога, он прошел к шкафу, и раскрыл дверцы. Они почему-то оказались не запертыми. По комнате со слабым шипением пронесся легкий ветерок, колыхнув пламя свечей, и потушив половину из них. Мороз прошел по коже Лукав-ского, но ни взглядом, ни жестом он не выдавал своего страха. Громила отошел на три шага назад. Из тьмы шкафа в полумрак комнаты пустыми глазницами смотрело девять черепов. Громила поднял левую руку с растопыренными пальцами и глухим басом завыл слова древнего заклинания: «Эвер! Агн! Вир!...». Порыв ветра вышел из шкафа, и люстра под потолком слегка качнулась.
На улице послышались крики. Сначала мужские, сдержанно приглушенные, затем женские, душераздирающие. Лукавский, не отрывая глаз, смотрел на шкаф. Все, что сейчас произойдет, он видел много раз, только теперь это должно принести ему жуткую смерть.
После еще одного порыва ветерка шипение сменилось легким стрекотанием. Громила продолжал смотреть на черепа в шкафу. Из пустых глазниц и переносиц тонкими струйками потянулся черный дымок. Сначала из двух, затем еще из четырех и оставшихся трех черепов. Тонкие струйки постепенно густели. Вытекающий дымок опускался к полу и после этого поднимался к потолку, собираясь в маленькие отдельные облачка и образуя правильный круг. В комнате что-то завыло, словно ветер в трубе. Черные облака пришли в движение и каруселью завертелись вокруг люстры.
Лукавский почувствовал холодное прикосновение ветра к щеке, со стола слетело несколько бумаг. От потолка облака устремились к полу, затем по параболе начали подниматься вверх, собираясь в сгусток, похожий на кокон. Через минуту он принял форму капли. Капля метнулась в правый, ближний от Лукавского угол комнаты, затем в левый дальний и, не долетев до него, резко изменив траекторию, опустилась к полу. Оттуда после небольшой паузы черная капля отлетела к входной двери и так же быстро направилась к Лукавскому. Тот успел только округлить глаза.
Тело мецената как губка впитало в себя весь сгусток без остатка. Глаза закрыла черная пелена, тело скрючило в страшных судорогах, и Лукавский повалился на пол. Боль была настолько ужасной, что мышцы с силой сокращались, заставляя конечности принимать неестественные положения.
В окнах домов то там, то тут зажигался свет. Жители улицы выходили из своих домов. Казалось, что все собаки в округе взбесились от полной луны.
– Пожа-ар! – раздался зычный протяжный крик.
– Пожа-а-а-ар! – отозвалось на другом конце улицы.
Дом Лукавского вспыхнул как порох. Он загорелся сразу и весь. От жара лопались стекла в домах напротив. Невозможно было не то, что подойти к дому, пройти мимо по улице и то было не просто. Дом горел всю ночь, а под утро погас в несколько минут, оставив только обугленный каркас, который вскоре с треском обрушился. Толпа зевак, пожарные, полицейские еще какое-то время стояли возле пепелища, выдвигая версии о причине происшедшего. Кто говорил, что барин был прислужником дьявола и его Бог наказал, кто уверял, что, наоборот, он был слишком набожным, и в доме всегда горело столько свечей, что немудрено было случиться такой беде. Удивлялись, как это еще раньше все не сгорело.
Юра сидел на кухне, вяло болтая ложкой в уже остывшем кофе, и воочию представляя себе беседу с Главным редактором по поводу его, Юры, неумения найти в жизни таинственное, но реально существующее явление, и раздуть из него хотя бы недолгую сенсацию. Предложенная Мариной идея «поезда-призрака», якобы блуждающего по железным дорогам всего мира, конечно же, хороша, но о ней уже писано-переписано десятки раз. А в последний год коллеги-журналисты как с цепи сорвались – не проходит и недели, чтобы какое-нибудь издание не упомянуло об очередном появлении фантома где-нибудь под Урюпинском. Причем свидетели все как на подбор – то баба Серафима, вечнодежурная по какому-то заштатному переезду близ какого-то хутора, то полупьяный стрелочник дядя Петя... Конечно, с бодуна чего только не покажется, но из этого умудряются раздуть статью вроде той, из позавчерашней «Вечерки». Как ее... а, «Трехвагонный фантом в лабиринтах времени»! Более идиотское название и придумать трудно, так ведь раскупаемость газеты подскочила чуть ли не вдвое. Эх, вот если бы самому увидеть этот дурацкий поезд, да сделать репортаж, снабженный собственноручно отснятыми фотографиями. Скромно так указать: «Фото автора»... Но где искать то, в существовании чего сам не уверен? А может, просто съездить на железнодорожный полигон под Щербинкой, наснимать там старых паровозов... небольшой компьютерный монтаж и готово дело.
Слава Богу, что полученный неделю назад диплом об окончании журфака МГУ дает право на неограниченное посещение спецфондов Российской Государственной библиотеки, «в девичестве» просто «Ленинки», но и там все сводится к методу «пойди туда, не знаю куда». Консультанты уже стонут от одного только вида запросов типа «блуждающие призраки и мировая железнодорожная сеть».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Господи, какой красивый сон! – наконец выдавил из себя Стас.
Вовка два раза медленно кивнул головой, подтверждая, что ему этот сон тоже понравился. Затем он повернулся в сторону отца. По его виду несложно было догадаться, что он пытается понять происходящее. Вовка перевел взгляд на Стаса, точнее на его руку.
– Ау-у!!! – вскрикнул Стас от боли. Вовка что было силы, ущипнул его ниже локтя.
– Не. Это не сон, – сказал Вовка.
– А что же это? – спросил Стас, потирая мигом образовавшийся возле локтя синяк.
– Возможно... пример коллективной галлюцинации, – предположил Виктор Иванович. – Хотя конечно...
Его взгляд вцепился в алюминиевую флягу, точнее в то, что от нее осталось после того, как она попала под колеса поезда. Покореженная, фляга лежала на дне ямы, и из нее вытекали остатки воды. Вовка и Стас тоже смотрели на флягу.
Не сразу, но все же археологи решились вылезти из шурфа. Обойдя холм кругом, и внимательно осмотрев каждый метр земли, они не обнаружили больше никаких следов таинственного поезда. До палатки шли молча. Через пару минут Вовка взобрался на спину Стасу, и тот смиренно нес его до палатки, отрабатывая «одно желание». Закон есть закон.
Вскоре приехал Игорь. Он был местным, жил в Старом Кургане – небольшом городке, в тридцати двух километрах от раскопок. С Виктором Ивановичем он был давно знаком. Первый раз они встретились в Гамбурге, на международном семинаре по археологии. Потом вместе участвовали в раскопках у Черного моря, в Турции, в Болгарии. А теперь общими усилиями искали в степях древние стоянки гуннов на пути в Европу.
– Ты где пропадал? – в задумчивости спросил Виктор Иванович.
– Колесо пробил, – возбужденно ответил Игорь. – Представляете, в степи гвоздь нашел. Бывает же такое...
– Бывает и не такое, – пробормотал Стас, доставая бутылку пива из походного холодильника.
Вовка помог перенести из машины продукты и, поставив в палатку последнюю коробку, упал на свою раскладушку. Стас продолжал пить пиво и попутно просматривал свежие газеты, привезенные Игорем.
– Что-то вы невеселые, – сказал Игорь. – И Вовка какой-то угрюмый.
– Яму не там копал, – пояснил Стас. – Ошиблись мы с тобой на триста двадцать метров.
Стас вдруг напрягся и отставил бутылку с пивом в сторону. Его взгляд впился в одну из статей. Пробежав ее до конца, он передал газету Виктору Ивановичу. Тот молча принял ее и погрузился в предложенное чтиво.
– Дела, – сокрушенно сказал Игорь. – Вовка, наверное, обиделся.
– Да уж не обрадовался, – все так же задумчиво сказал Стас. Он поднялся и с почти пустой бутылкой начал прохаживаться по палатке.
– Ну не из-за этого же вы такие задумчивые, – сделал вывод Игорь. – Что случилось?
Начальник археологической экспедиции слегка встряхнул газету, похрустел ею, сложил пополам и прочел:
"Удивительный феномен мировой железнодорожной сети – «поезд-призрак», периодически возникающий то тут, то там, О нем говорят и пишут не первый год. Тем не менее, напомним, о чем идет речь: в 1911 году трехвагонный туристский состав покинул римский вокзал, вошел в сверхдлинный горный тоннель в Ломбардии и... бесследно исчез.
Двое из ста шести пассажиров сумели выпрыгнуть из вагона перед самым исчезновением поезда и впоследствии поведали следующее: при въезде в тоннель поезд попал в облако молочно-белого тумана, который с каждой секундой становился все более вязким. При этом всех пассажиров охватило чувство страха, близкое к панике. Тоннель впоследствии тщательно обследовали, но даже копоти от паровозного дыма на его сводах не было обнаружено. Через несколько лет вход в тоннель замуровали, а во время 2-й мировой войны в него попала авиабомба...
Правда, спустя годы, выяснилось, что злополучный поезд прошел и снова исчез там, где никто не ожидал его встретить – в столице Мексики. В тот же период были обнародованы записки известного мексиканского психиатра Энрико Перейра о том, как однажды в Мехико появились 104 (!) итальянца, сразу попавшие в психиатрическую лечебницу, т.к. утверждали, что прибыли в Мехико из Рима на... поезде.
Загадка заключалась в том, что записки Перейра были сделаны в 40х годах XIX века! Этот факт навел некоторых исследователей на мысль о том, что поезд каким-то образом прошел еще и сквозь Время..."
Игорь помолчал несколько секунд в нерешительности и высказался:
– При чем здесь эти сказки?
Стас остановился, поднял взгляд и ответил:
– Сорок минут назад этот поезд был здесь.
Игорь несколько секунд переваривал услышанное, потом ответил с растущей улыбкой.
– Стасик, ты, наверное, перетрудился сегодня. Устал, когда яму копал.
– Устал сегодня Вовка, это он копал яму. А поезд мы видели втроем.
Игорь с недоверием смотрел на Стаса, а потом перевел взгляд на Виктора Ивановича. Тот подтверждающе кивнул головой.
– Ерунда какая-то, – сказал Игорь. – «Поезд-фантом»... да и откуда в степи рельсы? Я читал об этой легенде. Эта штука, говорят, раньше тоже появлялась, но только на железных дорогах. А вот чтобы в степи... по траве...
– Да хоть по воздуху, – ответил Виктор Иванович. В его руках появилась раздавленная фляга. Он коротким, резким движением бросил ее в Игоря.
Тот поймал флягу возле левого плеча и непонимающе начал разглядывать.
– Ее переехала наша коллективная галлюцинация, – пояснил Стас.
Игорь посмотрел на Стаса, затем снова перевел взгляд на расплющенную флягу. Только теперь он смотрел на нее по-иному.
– Де-ла-а...
– Вот, тут еще написано, – Виктор Иванович хрустнул газетой:
Этим явлением заинтересовались многие исследователи «непознанного» во всем мире. В некоторых странах на изучение железнодорожного феномена даже были выделены бюджетные средства, организованы исследовательские лаборатории. Однако же, сколько-нибудь ощутимых результатов получить не удалось. Железнодорожный фантом по-прежнему появляется в разных участках земного шара. Единственный вывод, к которому приходят все исследователи, когда-либо занимавшиеся этой проблемой, состоит в том, что в появлении «Поезда-призрака» есть определенная закономерность: он всегда проходит по железнодорожному полотну. Настоящему или условному. То есть либо по уже существующей железной дороге, либо там, где рельсы были проложены в прошлом, а теперь сняты. Или же в тех местах, где рельсы будут проложены в будущем.
– С трудом, но я начинаю верить в ваш рассказ, – сказал Игорь. – Кстати, в этой же газете, в передовице, написано, что через степь скоро будет построена прямая железнодорожная ветка, которая соединит Старый Курган с Юго-западной железнодорожной сетью.
– Ну, вот вам и дорога в будущем, – сказал Виктор Иванович. – Как образованный человек, я с большим сомнением отношусь к существованию этого поезда. Но как человек в здравом уме и твердой памяти, готов подписаться под каждым словом этой статьи, потому что видел этот поезд собственными глазами.
Виктор Иванович замолчал и после небольшого размышления вышел из палатки. День клонился к вечеру. И какой день! Свидетелем такого становятся раз в сто лет, да и то далеко не все. Стас с Игорем сделали новые расчеты и ушли в степь делать новую разметку для раскопок. Завтра они сами возьмутся за лопаты. И, конечно же, Вовка будет ходить по краю шурфа и издевательски давать советы. Как копать, куда бросать. А Стас с Игорем через какое-то время начнут наигранно сердиться и обещать надрать ему уши, если он сейчас же не уйдет. Вовка, конечно же, не уйдет. Он будет продолжать экзекуцию виновных в такой большой ошибке. Но, с другой стороны, если бы Стас с Игорем не ошиблись, и он не выкопал этот ненужный шурф, стали бы они свидетелями столь загадочного явления, как «Летучий Итальянец»?
Лукавский смог уснуть лишь на вторую ночь, да и то с трудом. В общем-то, слово «заснул» не в полной мере отражало состояние мецената. Лукавский лежал на кожаном диване, накрывшись овчинным тулупом. Он повернулся на правый бок, обратившись лицом к спинке дивана, и дремал, прикрыв глаза. Кроме подсвечника на столе и двух канделябров на стенах ничто не освещало комнату. В слабом, колеблющемся пламени свечей различались только диван, стол и угловая часть комнаты – все остальное было погружено в полумрак. Часы тихо отсчитали одиннадцать ударов. Шесть минут назад Степан заходил в комнату проведать хозяина. Увидев его спящим, он так же тихо прикрыл дверь и, стараясь не скрипеть половицами, спустился на первый этаж.
На улице послышался шум, залаяла собака. Чуткий сон мецената мгновенно улетучился. Лукавский оторвал голову от диванного валика и прислушался. Может, извозчики снова сцепились колясками? Лукавский скинул тулуп на пол и поднялся. Старые ноги опустились в шлепанцы, привезенные из Турции. Он подошел к окну. За забором, на мостовой, слышался гомон. Лукавский прислушался. Разобрать слова не удавалось.
Ворота вздрогнули. Кто-то или что-то ударило в них, гулко отозвавшись чугуном и дубовыми досками. Потом еще раз и еще. Удары в ворота становились все более частыми и сильными.
– Отдайте нам антихриста! – донеслось с улицы.
Резким движением Лукавский обернулся и посмотрел на дверь. В комнату вбежал Федор.
– Уходить надо, барин. Народ бунтует. Вас требует.
– Много их? – спросил Лукавский еле заметно дрогнувшим голосом.
– Человек двадцать, – ответил Федор. – Но народ все идет. Все эти сплетни про дом дьявола... Уходить надо, барин. Степан их задержит, пока мы до подземного хода дойдем. А там, на пустыре, и коляска уже дожидается.
Собака, перешедшая уже на хрип, вдруг взвизгнула и замолчала.
– Что с Маркизом? – спросил Лукавский.
– Не знаю, барин. Сейчас посмотрю, – сказал Федор.
Он выбежал из комнаты. Лукавский повернулся к окну и посмотрел во двор. От правого забора скользнула тень. Меценат вздрогнул и прислушался к шагам на лестнице. Лукавский был смелым человеком, и смерть его не пугала. Но смерть смерти рознь. Та, что готовилась ему, мецената совсем не устраивала.
На лестнице кто-то издал стон, и после треска сломанной древесины что-то с грохотом упало на пол. Лукавский смотрел на дверь в ожидании неминуемой страшной смерти.
На улице крики становились все сильнее. Ворота не выдержали и рухнули на землю. Степан выбежал навстречу неистовствующей толпе и первым же взмахом жерди сбил с ног шестерых.
Махнув жердью еще несколько раз, Степан опустил ее одним концом на землю, и перевел дух. Толпа немного охолонула и, продолжая выкрикивать проклятия, все же не решалась снова зайти на двор. Степан довольно усмехнулся и, все еще не бросая жерди, развернулся и пошел ко входной двери дома. Когда он поднялся на последнюю ступень, из тени в дверном проеме появилась красивая женщина с глазами глубже, чем море. Степан в нерешительности остановился. Она дотронулась до его лица. Степан неестественно улыбнулся, выпуская из рук жердь.
Дверь в комнату Лукавского вылетела, вырывая с мясом петли из косяка, и упала на стол у противоположной стены. Меценат из последних сил сумел совладать с собой и, продолжая смотреть на пустой, чернеющий дверной проем, оперся за спиной двумя руками о подоконник. Огромного роста человек со шрамом на левой щеке ото лба и до подбородка, уверенно ставя ноги, вошел в комнату. Не задерживаясь у порога, он прошел к шкафу, и раскрыл дверцы. Они почему-то оказались не запертыми. По комнате со слабым шипением пронесся легкий ветерок, колыхнув пламя свечей, и потушив половину из них. Мороз прошел по коже Лукав-ского, но ни взглядом, ни жестом он не выдавал своего страха. Громила отошел на три шага назад. Из тьмы шкафа в полумрак комнаты пустыми глазницами смотрело девять черепов. Громила поднял левую руку с растопыренными пальцами и глухим басом завыл слова древнего заклинания: «Эвер! Агн! Вир!...». Порыв ветра вышел из шкафа, и люстра под потолком слегка качнулась.
На улице послышались крики. Сначала мужские, сдержанно приглушенные, затем женские, душераздирающие. Лукавский, не отрывая глаз, смотрел на шкаф. Все, что сейчас произойдет, он видел много раз, только теперь это должно принести ему жуткую смерть.
После еще одного порыва ветерка шипение сменилось легким стрекотанием. Громила продолжал смотреть на черепа в шкафу. Из пустых глазниц и переносиц тонкими струйками потянулся черный дымок. Сначала из двух, затем еще из четырех и оставшихся трех черепов. Тонкие струйки постепенно густели. Вытекающий дымок опускался к полу и после этого поднимался к потолку, собираясь в маленькие отдельные облачка и образуя правильный круг. В комнате что-то завыло, словно ветер в трубе. Черные облака пришли в движение и каруселью завертелись вокруг люстры.
Лукавский почувствовал холодное прикосновение ветра к щеке, со стола слетело несколько бумаг. От потолка облака устремились к полу, затем по параболе начали подниматься вверх, собираясь в сгусток, похожий на кокон. Через минуту он принял форму капли. Капля метнулась в правый, ближний от Лукавского угол комнаты, затем в левый дальний и, не долетев до него, резко изменив траекторию, опустилась к полу. Оттуда после небольшой паузы черная капля отлетела к входной двери и так же быстро направилась к Лукавскому. Тот успел только округлить глаза.
Тело мецената как губка впитало в себя весь сгусток без остатка. Глаза закрыла черная пелена, тело скрючило в страшных судорогах, и Лукавский повалился на пол. Боль была настолько ужасной, что мышцы с силой сокращались, заставляя конечности принимать неестественные положения.
В окнах домов то там, то тут зажигался свет. Жители улицы выходили из своих домов. Казалось, что все собаки в округе взбесились от полной луны.
– Пожа-ар! – раздался зычный протяжный крик.
– Пожа-а-а-ар! – отозвалось на другом конце улицы.
Дом Лукавского вспыхнул как порох. Он загорелся сразу и весь. От жара лопались стекла в домах напротив. Невозможно было не то, что подойти к дому, пройти мимо по улице и то было не просто. Дом горел всю ночь, а под утро погас в несколько минут, оставив только обугленный каркас, который вскоре с треском обрушился. Толпа зевак, пожарные, полицейские еще какое-то время стояли возле пепелища, выдвигая версии о причине происшедшего. Кто говорил, что барин был прислужником дьявола и его Бог наказал, кто уверял, что, наоборот, он был слишком набожным, и в доме всегда горело столько свечей, что немудрено было случиться такой беде. Удивлялись, как это еще раньше все не сгорело.
Юра сидел на кухне, вяло болтая ложкой в уже остывшем кофе, и воочию представляя себе беседу с Главным редактором по поводу его, Юры, неумения найти в жизни таинственное, но реально существующее явление, и раздуть из него хотя бы недолгую сенсацию. Предложенная Мариной идея «поезда-призрака», якобы блуждающего по железным дорогам всего мира, конечно же, хороша, но о ней уже писано-переписано десятки раз. А в последний год коллеги-журналисты как с цепи сорвались – не проходит и недели, чтобы какое-нибудь издание не упомянуло об очередном появлении фантома где-нибудь под Урюпинском. Причем свидетели все как на подбор – то баба Серафима, вечнодежурная по какому-то заштатному переезду близ какого-то хутора, то полупьяный стрелочник дядя Петя... Конечно, с бодуна чего только не покажется, но из этого умудряются раздуть статью вроде той, из позавчерашней «Вечерки». Как ее... а, «Трехвагонный фантом в лабиринтах времени»! Более идиотское название и придумать трудно, так ведь раскупаемость газеты подскочила чуть ли не вдвое. Эх, вот если бы самому увидеть этот дурацкий поезд, да сделать репортаж, снабженный собственноручно отснятыми фотографиями. Скромно так указать: «Фото автора»... Но где искать то, в существовании чего сам не уверен? А может, просто съездить на железнодорожный полигон под Щербинкой, наснимать там старых паровозов... небольшой компьютерный монтаж и готово дело.
Слава Богу, что полученный неделю назад диплом об окончании журфака МГУ дает право на неограниченное посещение спецфондов Российской Государственной библиотеки, «в девичестве» просто «Ленинки», но и там все сводится к методу «пойди туда, не знаю куда». Консультанты уже стонут от одного только вида запросов типа «блуждающие призраки и мировая железнодорожная сеть».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25