В руках он держал искореженную и расплавленную массу металла, которая прежде была магометром. Струйки черного дыма вились от стильного костюма волшебника, а большая часть его тщательно причесанных волос выпала.– Что ж, полагаю, мы можем считать, что Шикара не хочет, чтобы ее обнаружили, – пробормотал он. – И, честно говоря, если это характерный пример проявления ее способностей, лично я нипочем не стал бы ее искать.Однако ни Тусона, ни Тарл не желали так быстро сдаваться. Если использование магии для поисков их друга таило в себе такую опасность, значит, они просто должны были пойти и без всяких магических выкрутасов хорошенько его поискать. Как прикинул Тарл, с внешностью и способностями Шикары трудно остаться незамеченной. Если они будут искать достаточно долго, они непременно ее найдут.Антракс прикинул, что его магометр фиксировал показания где-то далеко к югу от Вельбуга, когда его долбануло противозаклинание, и это вполне увязывалось с впечатлением Тарла о каком-то жарком месте. Так что Тарл, Тусона и Котик направились на юг в Бехан. Однако к тому времени, как они добрались до города под названием Дальний Абассал, колоссальность задачи начала действовать им на нервы. Южные земли оказались, мягко выражаясь, весьма обширны. Тусона решила, что они справятся вдвое быстрее, если разделятся. Тогда она в одиночестве пустилась по Восточной дороге к Бренду. Тарл с Котиком отправились на юго-запад к Ближнему Абассалу, а оттуда по реке Урлоне к Забадаю. И тут все пошло наперекосяк.На самом деле Тарл был не так уж и виноват. Виновата была магия. Тарлу никак не удавалось привыкнуть к тому факту, что у него есть колдовские способности. В присутствии Тусоны он вел себя более-менее пристойно, однако оставить Тарла наедине с его магическими силами – примерно то же самое, что оставить ребенка в бесхозной кондитерской лавке.И он не ведал собственной силы. Первым заклинанием, которое он после прибытия в Забадай испробовал, было превращение большого кувшина с водой в кувшин с сидорским бренди, и оно так славно сработало, что когда Тарл двое суток спустя проснулся в каких-то кустах, он не мог вспомнить, как он туда попал и как его зовут. Кроме того, у него ушло четыре часа на то, чтобы худо-бедно восстановить нормальную работу правой половины лица.Неделю-другую после этого он действительно славно развлекался. Временами совесть все-таки умудрялась давать о себе знать, и тогда Тарл пытался проведать что-нибудь о Шикаре или Ронане, однако никто про них ничего не слышал, и он снова отвлекался на попойки и игру в карты. Тарл постоянно твердил себе, что должен двигаться дальше, что от этого зависит жизнь его друга, но Забадай был городом развлечений, и начинающий маг никак не мог оттуда вырваться.А затем его магия начала давать сбои.Как и почти все в жизни Тарла, это началось в баре. Он немного выпил в «Красном грифоне» и был уже сыт по горло тем, что сам платил за свою выпивку. Тогда Тарл решил бросить заклинание Угости Пивком в процветающего на вид купца, который только-только вошел в заведение. К несчастью, будучи слегка пьян, он сделал все немного не так. Вместо того, чтобы широко улыбнуться Тарлу и спросить, какой именно сорт пива он предпочитает, купец быстро к нему подскочил, сбил на пол и принялся бить ногами. Позднее, снова придя в сознание, Тарл понял, что он, скорее всего, по ошибке бросил заклинание Угости Пинком.Опять же, как почти всегда бывало в его жизни, как только Тарл начал делать ошибки, он уже остановиться не мог. Он малость напивался, пробовал заклинание, путал слова… и все выходило сикось-накось. Самым печальным было то, что в итоге всегда страдал он сам.К примеру, как-то раз он проснулся со скверным похмельем и попробовал заклинание Умерить Боль. Невесть как оно трансмутировалось в Усилить Боль, и весь оставшийся день Тарл чувствовал себя так, словно опять очутился в «Красном грифоне», где его снова били ногами. Затем вышло так, что какой-то бандит решил придушить его у входа в кафе «Черный назгул». Тарл тогда использовал Швырнуть Увечащий Ком, самое обычное магическое заклинание, однако стоило ему невнятно пробормотать слова, как в горле у него началась жуткая щекотка. Несколько секунд Тарл стоял, разевая рот и неистово рыгая, а потом внезапно вытошнил пакостную массу спутанной овечьей шерсти, которая тут же метнулась к перепуганному душителю и со смачным чпоком залепила ему всю физиономию. Примерно такой звук обычно бывает, когда вытаскиваешь ботинок из непролазной грязи. Тарлу пришлось признать, что все вышло очень действенно, хотя он понятия не имел о таком заклинании, как Швырнуть Овечий Ком.Но хуже всего ему пришлось несколько дней назад. Тарл как раз наливался оркским бренди в паршивом кабачке на Разнуздяй-Бульваре. Там на пианино играл один парень, но играл он очень скверно и действовал Тарлу на нервы. Парень был очень здоровый, так что Тарл, который вообще-то предпочитал заводиться к людям, которые были – а) меньше его и – б) без сознания, исподтишка его проклял. Однако из-за проблем с дикцией вышло так, что он проклял собственный половой орган. После целой гаммы ощущений, испытанной им в последующие несколько часов, Тарл поклялся, что больше никогда в жизни не произнесет ни слова «пианист», ни слова «пенис».А теперь он опять напортачил, и в результате его друг чуть не погиб на арене. Ничего удивительного, что у Котика лопнуло терпение. Тарл был очень тронут заботой и благодарен уже за то, что осел так долго с ним валандался. Котик приглядывал за ним, когда Тарл вырубался (если вдуматься, то в последнее время он постоянно вырубался), причем пару раз, вполне вероятно, спас ему жизнь. Как в несколько ночей назад, когда он заснул в узеньком проулке за Костяной улицей. Проснувшись тогда от мучительного вопля, Тарл обнаружил, что Котик стоит над ним с окровавленной мордой, а трое полуорков уносятся прочь по проулку. Один из них так вопил, что казалось, вот-вот надорвется. А рядом с Тарлом на земле лежала откушенная рука с кинжалом, все еще зажатым в безжизненных когтях.Тарл покачал головой и снова взглянул на пустую бутылку. Так что же за клятство с ним происходило? Пьянство и азартные игры, вот что! После целой жизни, прожитой в самоублажении, первой же подвернувшейся частички ответственности оказалось для него слишком много, и он нашел себе убежище в развлечениях.Внезапно Тарл почувствовал, как внутри него нарастает твердая решимость. Похоже, именно здесь оказалась поворотная точка. Либо он пойдет вслед за Котиком, и они будут искать Ронана, пока не найдут, либо он останется здесь, нажираясь до самозабвения, и проведет остаток своей, скорее всего, короткой жизни, пользуясь магией для обеспечения себя пивом, едой и всевозможными забавами. «Давай-ка клят прикинем, – задумался Тарл. – Я уже и так слишком много пил и играл. Еще чутка того и другого не повредит».– Эй! – крикнул он официантке. – Еще пива!Когда девушка принесла ему пенящуюся кружку, Тарл пошарил в кармане и извлек оттуда серебряную монетку.– Ну вот, – пробормотал он. – Если угадаешь, я остаюсь здесь и напиваюсь. То есть совсем в хлам. А если не угадаешь, я иду искать своих друзей. Давай, говори. Сиськи или задница*? Довольно безвкусные изображения на забадайских монетах также являются частью наследия Адриана Распущенного, который решил, что валюту очень не помешает немного оживить.
И Тарл подбросил монетку. Официантка с сомнением наблюдала за его опытами.– Жопа, – обронила она. Тарл на секунду засомневался, сказано это в отношении монетки или в отношении его самого, хотя на самом деле это было неважно. Монетка приземлилась на мокрую от пива столешницу, и оттуда ему улыбнулась пара увесистых грудей.Официантка наблюдала, как Тарл с счастливой улыбкой на физиономии бросает ей монетку и, покачиваясь, идет к двери.«Странный тип», – подумала она затем и принялась вытирать стол. * * * Осел стоял в тени проулка неподалеку от Костяной улицы. Методом проб и ошибок он выяснил, что это одно из лучших мест в городе для охоты на малолетних разносчиков пиццы, и где-то на отдалении он уже чуял «особую пряную». Ослиные ноздри деликатно раздувались, пока он старался отделить аппетитный аромат пиццы от бесчисленного множества других ароматов, что смешивались в вечернем воздухе. Затем все до одного запахи внезапно перебила знакомая смесь прокисшего пива, вина, дыма эльфийской травки и человеческого пота. Осел вздохнул.– Нет, – произнес он, не оборачиваясь. – Какую бы идиотскую идею для добычи денег ты ни родил, меня она не интересует.Тарл присел на корточки рядом с ослом и положил ему руку на спину.– Слушай, Котик, извини, – просипел он. – Я совсем голову потерял. Но у меня, знаешь, проблема… Вечно она у меня. Все дело в моих ногах. Никак они мимо таверн не проходят.– Какая жалость.– И у меня скверно с чувством ответственности. Я вечно хочу сделать ноги и спрятаться.– Вот несчастье.– Я знаю, что я слабовольный и бесхарактерный…– И это еще лучшие твои качества.– … но я могу измениться.– В самом деле?Тарл встал и мрачно воззрился на Котика, но осел по-прежнему отказывался оглянуться. Ноздри его снова раздулись. Он почуял далекий запах приближающегося разносчика пиццы. Тарл попытался снова.– Слушай, мне из-за всего этого правда очень-очень погано.– Ах, какие мы чувствительные, – отозвался Котик. Примерно таким тоном пожилые психопатки обычно разговаривают с трехмесячными младенцами.– Я понимаю, что я дерьмовый друг и что я вас всех капитально подвел…– Разве все так скверно? Да быть не может!– … и я слишком много пил…– Ну-у, неужто мы такие клятские алкаши?– Да заткнись же ты хоть на минуту!Последовала краткая тишина, нарушаемая лишь стуком шагов, которые теперь уже раздавались совсем близко. Осел изготовился к броску, но прежде чем он успел двинуться с места, Тарл быстро вышел из проулка и приставил меч как раз под подбородок потрясенному разносчику пиццы. Когда острый кончик уткнулся ему в шею, лицо мальчугана приобрело нездоровый белый цвет. Трясущимися пальцами отстегнув с пояса кошелек, он уронил его к ногам Тарла. С раздраженным вздохом Тарл подобрал кошелек и, не открывая, вернул его владельцу, после чего выхватил из другой руки парнишки большую картонную коробку с пиццей.– Этого будет достаточно, – объявил он. – А теперь клятуй отсюда. Ну, пшел!Мальчуган попятился, а затем повернулся и побежал прочь с такой скоростью, какую только могли развить его дрожащие ноги. Тарл покачал головой и открыл коробку. Аромат свежевыпеченной пиццы ударил ему в лицо как натертая чесноком и помидорами бита для свистобола. – Если не ошибаюсь, это «особая пряная» с добавочным стервеладом. – Тарл положил пиццу на землю под носом у осла, а затем схватил его за морду и уставился на него не мигая.– Итак, – продолжил он, – пожрать я тебе добыл. А пока будешь есть, можешь послушать. И хоть раз обойдись без мудрых комментариев. Держи… свою… клятскую… пасть… на замке! Усек?Осел тут же собрался поинтересоваться, как ему есть, не раскрывая пасти. Однако теперь перед ним был какой-то новый и более убедительный Тарл, так что серый оказался заинтригован. Посему Котик ограничился кивком и приступил к пожиранию пиццы.– Ну вот, – продолжил Тарл. – Значит, мы пытаемся спасти нашего друга Ронана, верно? И мы не получили никаких вестей от Тусоны. Стало быть, она тоже не может его найти, иначе бы связалась с нами посредством заклинания, которое я для нее организовал.– Если только ты опять не напортачил, – еле слышно пробормотал осел.– Хотя Шикара и опасная тварь… Я так прикидываю, у нее совсем крыша слетела… Мне все-таки кажется, что Ронан жив. По-моему, если бы он был мертв, я бы как-то об этом узнал. Так что мы должны продолжать поиски. Но мы можем годы шататься по всему югу Среднеземья и так ничего и не выяснить. Это я к тому, что мир очень велик. Мы уже выяснили, что я не могу использовать магию, чтобы узнать, где Ронан, иначе эта сучара запустит такое противозаклинание, от которого у меня на месте мозгов останется бесполезная куча шлака.– Да у тебя там и так уже…– Заткнись. – Тарл сделал паузу, размышляя. – Ну вот. Я думаю, нам нужен кто-то, обладающий магическими силами, кто сможет сказать нам, куда идти, не используя при этом заклинания, как-то связанного с Ронаном. Тогда мы не получим в ответ противозаклинания.– Это как?– Понимаешь, я намерен рано или поздно найти нашего друга. Так что мы просто пойдем к гадалке, и она скажет мне, где я окажусь в будущем. Тогда мы туда отправимся, и именно там и будет Ронан. Ну как, хитроумно?– Не то слово, – осторожно отозвался осел. – И где ты, если не секрет, собираешься такую гадалку найти?– Получилось так, что несколько дней назад я как раз рядом с таким местечком в подворотне проснулся… * * * Подворотня вела к темному, заросшему мхом дворику за Разнуздяй-Бульваром. Там было навалом мятых и ржавых мусорных бачков, переполненных дурно пахнущими отбросами. Каменные плиты, заваленные гниющими овощами и фруктами, скользили под ногами, а единственным источником света служил тусклый и дымный факел, воткнутый в заплесневелое крепление рядом с открытой дверью.К стене под факелом была привинчена пара помятых металлических табличек. На одной была выгравирована надпись: «Братья Грифф. Каму патрахацца. Канфиденциальнась гарантируецца». Надпись на второй гласила: «Мания Безмазовая. Истину говорит, судьбы предсказывает, пятна выводит. Второй этаж». Характерным образом эта вторая табличка уже еле-еле держалась на стене.Тарл с Котиком вошли в мрачный коридор. Пахло там приблизительно равными количествами пыли, затхлой мочи и вареной рыбы. Справа располагалась единственная измочаленная дверь с еще одной табличкой: «Братья Грифф. Пастучи и падажди». За дверью кто-то, судя по всему, очень шумно трахался.В конце коридора во тьму уходила шаткая деревянная лестница. Осторожно поднявшись по ней, Тарл с Котиком оказались на площадке, где дыр было больше, чем половиц. Горящая масляная лампада стояла на небольшой тумбочке в углу рядом с единственной дверью, покрытой шелушащейся розовой краской, поверх которой кое-как были намалеваны черные звезды и луны. На уровне глаз по трафарету золотой краской было выведено слово «Гадалка». Ниже кто-то красным карандашом нацарапал «и клятанутая старая крыса».Тарл поднял было кулак, чтобы постучать, но из-за двери тут же донесся визгливый голос:– Нечего там торчать! Открывайте дверь и входите! – Челюсть Тарла с вполне слышным стуком отпала.– Ого! – изумленно изрек он. – Как тебе, Котик? Она знала, кто идет! Очень впечатляет!Осел презрительно взглянул на своего спутника.– Не будь идиотом! – фыркнул он. – Клятская лестница так скрипит, что только совсем глухая бы не услышала.Тарл с сомнением посмотрел на серого, а затем они вошли в одну из самых странных комнат, какие им доводилось видеть.Комната эта выглядела так, будто ее декорировала Мортиция Адамс, причем в одном из самых своих тоскливых настроений. Черные стены были занавешены плотными драпировками черного миткаля, а черные шторы закрывали окна. Даже паутины, что свисали с потолка, были черными. Пять стульев с высокими спинками черного дерева располагались вокруг круглого стола, накрытого черной скатертью. Старинные книги в черных кожаных переплетах рядами стояли на полках вдоль одной стены, а в канделябрах, да и вообще везде, где только можно, оплывали десятки мерцающих тускло-желтым пламенем черных как смоль свечей, производя тошнотворный смрад горящего жабьего воска.На одном из стульев сидела согбенная старуха, закутанная в бесформенную массу всевозможных одеяний, каждое из которых было, ясное дело, черным. Занималась она тем, что тасовала колоду сидорских карт таро. Когда Тарл и Котик с сомнением на нее уставились, старуха подняла взгляд и приветственно им улыбнулась. Тарл аж вздрогнул. Зубы гадалки идеально соответствовали убранству комнаты.– Входите, входите, – закудахтала старуха. – Я – Мания. Мания из Порт-Реда. Чем могу служить?Тарл в свое время видывал множество высохших старых ведьм, но Мания вполне могла бы представлять все Среднеземье как самая высохшая. Кожа ее походила на скорлупу грецкого ореха, а рядом с ее руками любой скелет показался бы жирным и мясистым. Шею она позаимствовала у стервятника, пережившего нешуточно тяжелые времена. У нее были не столько бородавки на носу, сколько нос под бородавками, и из каждой бородавки торчало такое изобилие волосков, что нос смахивал на небольшую кисточку для бритья. Однако глаза Мании радостно поблескивали из-под черного капюшона и производили впечатление интеллектуального богатства, создавая весьма благоприятное впечатление, но, к несчастью, катастрофически далекое от истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
И Тарл подбросил монетку. Официантка с сомнением наблюдала за его опытами.– Жопа, – обронила она. Тарл на секунду засомневался, сказано это в отношении монетки или в отношении его самого, хотя на самом деле это было неважно. Монетка приземлилась на мокрую от пива столешницу, и оттуда ему улыбнулась пара увесистых грудей.Официантка наблюдала, как Тарл с счастливой улыбкой на физиономии бросает ей монетку и, покачиваясь, идет к двери.«Странный тип», – подумала она затем и принялась вытирать стол. * * * Осел стоял в тени проулка неподалеку от Костяной улицы. Методом проб и ошибок он выяснил, что это одно из лучших мест в городе для охоты на малолетних разносчиков пиццы, и где-то на отдалении он уже чуял «особую пряную». Ослиные ноздри деликатно раздувались, пока он старался отделить аппетитный аромат пиццы от бесчисленного множества других ароматов, что смешивались в вечернем воздухе. Затем все до одного запахи внезапно перебила знакомая смесь прокисшего пива, вина, дыма эльфийской травки и человеческого пота. Осел вздохнул.– Нет, – произнес он, не оборачиваясь. – Какую бы идиотскую идею для добычи денег ты ни родил, меня она не интересует.Тарл присел на корточки рядом с ослом и положил ему руку на спину.– Слушай, Котик, извини, – просипел он. – Я совсем голову потерял. Но у меня, знаешь, проблема… Вечно она у меня. Все дело в моих ногах. Никак они мимо таверн не проходят.– Какая жалость.– И у меня скверно с чувством ответственности. Я вечно хочу сделать ноги и спрятаться.– Вот несчастье.– Я знаю, что я слабовольный и бесхарактерный…– И это еще лучшие твои качества.– … но я могу измениться.– В самом деле?Тарл встал и мрачно воззрился на Котика, но осел по-прежнему отказывался оглянуться. Ноздри его снова раздулись. Он почуял далекий запах приближающегося разносчика пиццы. Тарл попытался снова.– Слушай, мне из-за всего этого правда очень-очень погано.– Ах, какие мы чувствительные, – отозвался Котик. Примерно таким тоном пожилые психопатки обычно разговаривают с трехмесячными младенцами.– Я понимаю, что я дерьмовый друг и что я вас всех капитально подвел…– Разве все так скверно? Да быть не может!– … и я слишком много пил…– Ну-у, неужто мы такие клятские алкаши?– Да заткнись же ты хоть на минуту!Последовала краткая тишина, нарушаемая лишь стуком шагов, которые теперь уже раздавались совсем близко. Осел изготовился к броску, но прежде чем он успел двинуться с места, Тарл быстро вышел из проулка и приставил меч как раз под подбородок потрясенному разносчику пиццы. Когда острый кончик уткнулся ему в шею, лицо мальчугана приобрело нездоровый белый цвет. Трясущимися пальцами отстегнув с пояса кошелек, он уронил его к ногам Тарла. С раздраженным вздохом Тарл подобрал кошелек и, не открывая, вернул его владельцу, после чего выхватил из другой руки парнишки большую картонную коробку с пиццей.– Этого будет достаточно, – объявил он. – А теперь клятуй отсюда. Ну, пшел!Мальчуган попятился, а затем повернулся и побежал прочь с такой скоростью, какую только могли развить его дрожащие ноги. Тарл покачал головой и открыл коробку. Аромат свежевыпеченной пиццы ударил ему в лицо как натертая чесноком и помидорами бита для свистобола. – Если не ошибаюсь, это «особая пряная» с добавочным стервеладом. – Тарл положил пиццу на землю под носом у осла, а затем схватил его за морду и уставился на него не мигая.– Итак, – продолжил он, – пожрать я тебе добыл. А пока будешь есть, можешь послушать. И хоть раз обойдись без мудрых комментариев. Держи… свою… клятскую… пасть… на замке! Усек?Осел тут же собрался поинтересоваться, как ему есть, не раскрывая пасти. Однако теперь перед ним был какой-то новый и более убедительный Тарл, так что серый оказался заинтригован. Посему Котик ограничился кивком и приступил к пожиранию пиццы.– Ну вот, – продолжил Тарл. – Значит, мы пытаемся спасти нашего друга Ронана, верно? И мы не получили никаких вестей от Тусоны. Стало быть, она тоже не может его найти, иначе бы связалась с нами посредством заклинания, которое я для нее организовал.– Если только ты опять не напортачил, – еле слышно пробормотал осел.– Хотя Шикара и опасная тварь… Я так прикидываю, у нее совсем крыша слетела… Мне все-таки кажется, что Ронан жив. По-моему, если бы он был мертв, я бы как-то об этом узнал. Так что мы должны продолжать поиски. Но мы можем годы шататься по всему югу Среднеземья и так ничего и не выяснить. Это я к тому, что мир очень велик. Мы уже выяснили, что я не могу использовать магию, чтобы узнать, где Ронан, иначе эта сучара запустит такое противозаклинание, от которого у меня на месте мозгов останется бесполезная куча шлака.– Да у тебя там и так уже…– Заткнись. – Тарл сделал паузу, размышляя. – Ну вот. Я думаю, нам нужен кто-то, обладающий магическими силами, кто сможет сказать нам, куда идти, не используя при этом заклинания, как-то связанного с Ронаном. Тогда мы не получим в ответ противозаклинания.– Это как?– Понимаешь, я намерен рано или поздно найти нашего друга. Так что мы просто пойдем к гадалке, и она скажет мне, где я окажусь в будущем. Тогда мы туда отправимся, и именно там и будет Ронан. Ну как, хитроумно?– Не то слово, – осторожно отозвался осел. – И где ты, если не секрет, собираешься такую гадалку найти?– Получилось так, что несколько дней назад я как раз рядом с таким местечком в подворотне проснулся… * * * Подворотня вела к темному, заросшему мхом дворику за Разнуздяй-Бульваром. Там было навалом мятых и ржавых мусорных бачков, переполненных дурно пахнущими отбросами. Каменные плиты, заваленные гниющими овощами и фруктами, скользили под ногами, а единственным источником света служил тусклый и дымный факел, воткнутый в заплесневелое крепление рядом с открытой дверью.К стене под факелом была привинчена пара помятых металлических табличек. На одной была выгравирована надпись: «Братья Грифф. Каму патрахацца. Канфиденциальнась гарантируецца». Надпись на второй гласила: «Мания Безмазовая. Истину говорит, судьбы предсказывает, пятна выводит. Второй этаж». Характерным образом эта вторая табличка уже еле-еле держалась на стене.Тарл с Котиком вошли в мрачный коридор. Пахло там приблизительно равными количествами пыли, затхлой мочи и вареной рыбы. Справа располагалась единственная измочаленная дверь с еще одной табличкой: «Братья Грифф. Пастучи и падажди». За дверью кто-то, судя по всему, очень шумно трахался.В конце коридора во тьму уходила шаткая деревянная лестница. Осторожно поднявшись по ней, Тарл с Котиком оказались на площадке, где дыр было больше, чем половиц. Горящая масляная лампада стояла на небольшой тумбочке в углу рядом с единственной дверью, покрытой шелушащейся розовой краской, поверх которой кое-как были намалеваны черные звезды и луны. На уровне глаз по трафарету золотой краской было выведено слово «Гадалка». Ниже кто-то красным карандашом нацарапал «и клятанутая старая крыса».Тарл поднял было кулак, чтобы постучать, но из-за двери тут же донесся визгливый голос:– Нечего там торчать! Открывайте дверь и входите! – Челюсть Тарла с вполне слышным стуком отпала.– Ого! – изумленно изрек он. – Как тебе, Котик? Она знала, кто идет! Очень впечатляет!Осел презрительно взглянул на своего спутника.– Не будь идиотом! – фыркнул он. – Клятская лестница так скрипит, что только совсем глухая бы не услышала.Тарл с сомнением посмотрел на серого, а затем они вошли в одну из самых странных комнат, какие им доводилось видеть.Комната эта выглядела так, будто ее декорировала Мортиция Адамс, причем в одном из самых своих тоскливых настроений. Черные стены были занавешены плотными драпировками черного миткаля, а черные шторы закрывали окна. Даже паутины, что свисали с потолка, были черными. Пять стульев с высокими спинками черного дерева располагались вокруг круглого стола, накрытого черной скатертью. Старинные книги в черных кожаных переплетах рядами стояли на полках вдоль одной стены, а в канделябрах, да и вообще везде, где только можно, оплывали десятки мерцающих тускло-желтым пламенем черных как смоль свечей, производя тошнотворный смрад горящего жабьего воска.На одном из стульев сидела согбенная старуха, закутанная в бесформенную массу всевозможных одеяний, каждое из которых было, ясное дело, черным. Занималась она тем, что тасовала колоду сидорских карт таро. Когда Тарл и Котик с сомнением на нее уставились, старуха подняла взгляд и приветственно им улыбнулась. Тарл аж вздрогнул. Зубы гадалки идеально соответствовали убранству комнаты.– Входите, входите, – закудахтала старуха. – Я – Мания. Мания из Порт-Реда. Чем могу служить?Тарл в свое время видывал множество высохших старых ведьм, но Мания вполне могла бы представлять все Среднеземье как самая высохшая. Кожа ее походила на скорлупу грецкого ореха, а рядом с ее руками любой скелет показался бы жирным и мясистым. Шею она позаимствовала у стервятника, пережившего нешуточно тяжелые времена. У нее были не столько бородавки на носу, сколько нос под бородавками, и из каждой бородавки торчало такое изобилие волосков, что нос смахивал на небольшую кисточку для бритья. Однако глаза Мании радостно поблескивали из-под черного капюшона и производили впечатление интеллектуального богатства, создавая весьма благоприятное впечатление, но, к несчастью, катастрофически далекое от истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34