Фрэнсис Пол Вилсон: «Ярость»

Фрэнсис Пол Вилсон
Ярость


Наладчик Джек – 03



OCR Денис
«Ф. Пол Вилсон. Ярость»: Центрполиграф; Москва; 2005

ISBN 5-9524-1843-0Оригинал: F. Wilson,
“All the Rage”

Перевод: Н. Ломанова
Аннотация Наладчик Джек, известный тем, что может решить любую проблему, на этот раз пытается выяснить, каким образом получил распространение новый наркотик, вызывающий состояние всемогущества и беспредельной ярости. Поиски приводят его в балаган уродов, скрывающий некую зловещую тайну. Фрэнсис Пол ВилсонЯрость 26 апреляСреда — Что за идиотизм, — проворчал Макинтош. — Какого черта мы здесь торчим?Доктор Люк Монне спокойно наблюдал, как его молодой всклокоченный спутник топчется на мокрой траве, стараясь согреть дыханием грязноватые руки. Весь день лил дождь, но к ночи распогодилось.— Надо было надеть пальто, Том.— Я не знал, что мы будем болтаться в чистом поле до трех ночи.Над ними возвышался темный купол неба. Рядом светящейся лентой протянулось пустынное шоссе 290, за ним вдалеке сияли огни деловых кварталов Чикаго. Казалось, над городом вставала заря. Над плоской равниной вздымались громады отелей и офисных зданий, похожие на скалы среди пустыни.— Ты же сам хотел узнать, откуда взялась эта молекула, — сказал Люк. Потребовал объяснений — вот более точное выражение, но оно прозвучало бы резковато, а Люк не хотел обострять ситуацию.— Я и теперь хочу. Но вокруг цирка-то зачем околачиваться?— Это не цирк, — возразил Люк, махнув рукой в сторону большого продолговатого шатра, тонувшего в темноте. — Над входом написано «Дом чудес».— Всего лишь пристойное название для балагана с уродами, — фыркнул Макинтош. — И все равно непонятно, что мы тут делаем.— Молекула именно отсюда.— Допустим. А тогда чего мы толчемся снаружи и мерзнем, как цуцики? Это я о себе, конечно.Люк усмехнулся в темноте. Макинтош, очевидно, решит, что это реакция на его вялую попытку пошутить. Но Люк не видел ничего смешного в Макинтоше. И ничего хорошего тоже. Особенно во внешности. Вот уж поистине неподходящая пара. Темноволосый Люк с короткой аккуратной стрижкой, в стильных очках и сшитых на заказ брюках в паре с модным свитером — и рядом длинный нескладный Макинтош в помятой рубахе и потертых джинсах, с лохматой головой и редкой козлиной бородкой.По правде говоря, Люку было приятно видеть, как Макинтош дрожит на ветру. Хорошо бы, он сдох от холода прямо здесь и сейчас. Такой поворот избавил бы Люка от необходимости убивать эту скотину, которой давно уже пора на тот свет. Убить... Люк содрогнулся от одной этой мысли. Сегодня ночью он собирался лишить жизни человеческое существо.То, что еще две недели назад казалось немыслимым, сейчас настоятельно требовало исполнения. К Макинтошу он не питал никаких чувств, кроме мучительного желания поскорее с ним покончить.— А зачем понадобилась вся эта канитель? — опять заскулил Макинтош. — Зачем было лететь сюда разными рейсами, жить в разных отелях, встречаться на улице среди ночи и тащиться невесть куда? Прямо как в плохом кино.Люк еле сдержатся, чтобы не нагрубить. Когда этот чертов дурак, наконец, заткнется?— Ну сам подумай, Том, — ответил он спокойно, ничем не выдавая того отвращения, которое вызывал у него этот подонок. Еще не время. — Попробуй догадаться.Макинтош на минуту затих. Какое счастье. Думает, наверное. Ему бы раньше пораскинуть мозгами, может, и не сунулся бы в это дело с молекулой.Макинтош... О чем он думал, принимая на работу этого неряху? Блестящий исследователь с провалами в интеллекте. Вот вам наглядный пример: будь у него хоть капля здравого смысла, разве он пришел бы сюда?— Да-а, — наконец протянул Макинтош. — Я понял, в чем дело. Но сколько еще ждать?Люк поднял руку и нажал на кнопку часов. Циферблат осветился, показывая 4.11.08. Время восточного часового пояса. Он так и не удосужился перевести часы.— Еще несколько минут, — сказал он.На самом деле время, которого он ждал, уже наступило: четыре часа, десять минут, пятьдесят четыре секунды. Но он всегда предпочитал подстраховаться. Так, на всякий случай.Позади них зашуршал брезент, и низкий голос произнес:— У нас все готово.Обернувшись, Люк увидел, что полотнище, закрывавшее вход в шатер, откинуто и в проеме стоит человек.— Наконец-то! — завопил Макинтош, устремляясь к плохо освещенному входу.— Добрый вечер, мистер Пратер, — приветствовал Люк высокого нескладного мужчину, придерживавшего полотнище. Это был хозяин заведения.— Здравствуйте, доктор Монне, — отозвался Пратер гулким басом. Он произнес фамилию Люка правильно, но с какими-то странными модуляциями.Озимандиас Пратер чем-то напоминал утку — шесть с половиной футов роста, узкие плечи, грудь колесом и широкие бедра. Длинная узкая голова довершала это впечатление.— Это доктор Макинтош. Я тебе о нем говорил.— Да уж, — вздохнул Пратер.Никто из них не сделал попытки рукопожатия.Внутри было душно и тепло, но света немногим больше, чем под звездным небом.— Они что, за свет забыли заплатить? — пробормотал Макинтош, идя за Пратером по проходу в дальний конец шатра, где было чуть светлее. — А чем здесь так воняет?Люк стиснул зубы.— А вот этими самыми молекулами.В конце прохода стояла едва освещенная клетка. Над железными прутьями была прикреплена выщербленная деревянная дощечка с выцветшей красной надписью: «ЧУДО ПРИРОДЫ — ЧЕЛОВЕК-АКУЛА!» Перед клеткой согнулись двое служителей, стараясь удержать что-то длинное и темное с тремя когтистыми пальцами.При виде этого зрелища Макинтош застыл как вкопанный.— О боже! Что это такое?— Это... тот самый источник молекул.Люк догадывался, о чем сейчас думает Макинтош. Человек-акула? Эта рука вообще не может принадлежать человеку. Должно быть, это фальшивка, мускулистый фигляр в резиновом костюме и в перчатках с когтями.Именно так подумал сам Люк, когда впервые увидел существо, скрючившееся за решеткой. Но оно оказалось настоящим. Темная змеиная кожа кровоточила от укола, когти на концах толстых пальцев были остры и смертоносны.Однако Люк с огорчением отметил, что сегодня потребовалось лишь двое служителей, чтобы удержать руку чудовища. Эти совершенно одинаковые парни, в которых было что-то волчье, выглядели еще более странно, чем Пратер, — мускулистые кряжистые мужики с коротко стриженными головами без шеи, большими квадратными зубами, крохотными ушами и темными, глубоко посаженными глазами. Когда в прошлом году Люк начал брать пробы крови, человека-акулу с трудом удерживали пятеро таких служителей.Всмотревшись в темноту клетки, Люк сумел разглядеть там лишь темное пятно. Однако и без того было ясно, что существо умирает. Вначале он не был в этом уверен, но с каждым посещением становилось все яснее, что оно долго не протянет. Еще месяц, ну, от силы два, и оно загнется. Источник загадочных молекул будет потерян.И что тогда?Резкое снижение денежных поступлений еще не самая большая проблема.Усилием воли Люк подавил приступ тошноты, подкатившей к горлу, и вынул из кармана пальто набор инструментов для забора крови.— Это что, розыгрыш? — спросил Макинтош.— Нет, Том, это не розыгрыш, — покачал головой Люк, вдруг почувствовав страшную усталость.Он вынул двойную флеботомическую иглу восемнадцатого калибра и вставил в пластиковую трубку; держа наготове две пробирки, приблизился к странной руке.— Ч-что ты делаешь? — заикаясь, спросил Макинтош.— А что, разве не видно? Собираюсь взять у него пробу крови.Отвратительный запах чудовища смешивался с запахом псины, исходившим от служителей. Люк опять почувствовал тошноту. Стараясь не дышать, он зажал липкую вену между пальцами и проткнул иглой шершавую кожу, похожую на наждачную бумагу. Попав в вену, он подсоединил пробирку и стал смотреть, как она заполняется черной жидкостью, которая была значительно темнее человеческой крови.Наполнив вторую пробирку — он всегда брал две на всякий случай, — Люк отошел от клетки, и служители отпустили существо. Оно выдернуло руку из прутьев и повалилось на бок, показав им спину.Люк поднес пробирку к свету.— Разве это кровь? — спросил Макинтош, заглянув к нему через плечо. — Скорее похоже на деготь.Однако жидкость напоминала деготь только цветом, но никак не густотой. Эта проба была заметно жиже, чем предыдущая. Когда Люк начал выкачивать кровь из этого существа, пробирки заполнялись гораздо медленнее, хотя игла была та же. Сегодня подошел бы и двадцать второй калибр. Еще одно доказательство угасания жизни.Макинтош выпрямился и подошел к клетке — но не слишком близко. Он стал вглядываться в темноту за прутьями.— Что это такое? — спросил он хрипло.— Никто не знает, — ответил Люк, возвращая пробирки в футляр. — Жаль, что ты тоже не знаешь.— Это ты о чем? — повернулся к нему Макинтош.— Да о том, что, если бы ты во всем этом хоть немного разобрался, от тебя все же был бы толк. А у меня было бы основание оставить тебя в живых.— Что? — встрепенулся Макинтош, неуверенно улыбаясь.Люк не ответил; он просто стоял и смотрел.Макинтош облизнул губы.— Это совсем не смешно, док.Люк с удовольствием наблюдал, как с лица предателя сползает улыбка, как расширяются его глаза, когда до него доходит, что с ним не шутят.Макинтош быстро огляделся по сторонам и шагнул к проходу, но служители преградили ему путь. Он попытался убежать в другую сторону, но там появились еще трое таких же молодцов.— О господи, — запричитал Макинтош. — Ты что это, серьезно?— А чего еще ты ждал? — закричал Люк. Наконец-то он мог дать волю своему гневу. — Ты пытался меня шантажировать! Ты что, надеялся, что я буду это терпеть?— Да нет! Я вовсе не пытался. Я только...— "Возьми меня в дело, или я пойду в полицию". Разве это не твои слова?— Ты не так меня понял. Я не...— Если бы ты просто пошел в полицию, я бы, конечно, разозлился, но, по крайней мере, понял бы твой порыв честного гражданина. Но после того как я взял тебя на работу, снабдил самыми отточенными методиками, доверил результаты своих исследований, ты попытался запустить свои грязные лапы в то, что принадлежит только мне, в то, что я открыл и изучил. Это гнусно и отвратительно.— Ради бога! — Макинтош упал на колени, сложив руки, как на молитве. — Прости меня!Праведный гнев придавал Люку решимости. Иначе у него просто не хватило бы духа подать знак Озу, чтобы тот покончил с Макинтошем.— Если бы ты справлялся со своими обязанностями, я бы нашел способ взять тебя в дело. Но ты меня подвел, Том, — и как ученый, и как человек.— О боже! — зарыдал Макинтош.Люк взглянул на Пратер. Тот понимающе кивнул в сторону Макинтоша. И тут же один из служителей встал за спиной стоящего на коленях человека, поднял громадный кулачище и со всей силой ударил его по шее.Услышав хруст костей, похожий на треск раскалываемого ореха, Люк резко обернулся и увидел, как глаза Макинтоша вылезают из орбит, словно их выталкивает обезумевший мозг. Люк никак не предполагал, что люди Пратера убьют беднягу прямо у него на глазах. Когда он увидел, как Макинтош упал лицом в грязь, во рту у него стало горько от желчи. Какое-то время руки и ноги бедняги дергались в такт сдавленным хрипам, потом он затих.Люк глотнул и посмотрел на служителей. Убийца отступил от трупа и присоединился к своим собратьям. Теперь Люк вряд ли смог бы определить, кто из них ударил Макинтоша, но сила удара была поистине... нечеловеческой.У него подогнулись колени. Он, конечно, хотел избавиться от Макинтоша, но смотреть, как он умирает, вовсе не собирался.Махнув рукой, Пратер привел в движение своих подручных. Они схватили Макинтоша за ноги и уволокли, как кусок брезента.Люк попытался взять себя в руки. В последние месяцы он, похоже, катился к пропасти, а сегодняшнее происшествие лишь ускорит падение. И все же, несмотря на растущее отчаяние, он не мог не чувствовать облегчения, избавившись от постоянных угроз Макинтоша.— Ребята закопают его поглубже, — сказал Пратер. — Когда мы в воскресенье уедем, вся земля здесь будет изрыта. Никто ничего не заметит.Люк молча вынул из нагрудного кармана конверт и протянул Пратеру. Тот торопливо открыл его и стал перебирать купюры. На лоб упала темная сальная прядь. В тусклом свете его кожа выглядела мертвенно-бледной, как у трупа.— Здесь все, как договорились, — наконец обрел дар речи Люк.— Похоже на то.На Люка взглянули льдистые голубые глаза.— А почему вы не обратились к мистеру Драговичу?Люк напрягся.— К Драговичу? Что вы хотите сказать?Пратер улыбнулся — тонкие губы растянулись, обнажив желтые зубы. Не слишком приятная улыбка.— Да полно вам, док. Я тоже провел небольшое исследование. Мне стало любопытно, отчего это вы так заинтересовались кровью моего питомца.Люк похолодел. Запахло новым вымогательством.— Да вы не бойтесь, — успокоил его Пратер. — Я не занимаюсь шантажом. Вымогательство — грязное дело. Но меня удивляет, почему вы не обратились к своему главному заказчику, чтобы он убрал этого парня. Ведь он был опасен вам обоим. — Улыбка Пратера стала еще шире. — Разве что вы не хотите, чтобы мистер Драгович узнал о ваших затруднениях.Люк пожал плечами, чтобы скрыть, как напряглось его тело. Пратер попал в самую точку. Еще не хватало, чтобы Милош Драгович узнал, что эта свинья Макинтош чуть не загубил все дело. У Драговича и в мыслях не должно быть, что Люк может выпустить что-нибудь из-под контроля.— В любом случае, — продолжал Пратер, — дополнительный взнос на его похороны поможет нам дожить до зарплаты.— Что, плохо идут дела? — спросил Люк, стараясь уйти от темы Драговича.Пратер кивнул.— В плохую погоду люди перед телевизором сидят, а не по балаганам ходят. Да, по правде сказать, кое-какие наши экспонаты как-то... киснут в сырую погоду.В сырую погоду? — подумал Люк. Теперь уже в любую погоду.— Следующую пробу я возьму 25 мая, — сказал Люк, направляясь к выходу. — Где ваша труппа будет в это время?Пратер снова улыбнулся:— Можно сказать, у вас во дворе, доктор Монне. В одном городишке на Лонг-Айленде, где мы останавливаемся каждый год. Станем соседями на какое-то время. Здорово, правда?Люк содрогнулся при мысли, что ему придется жить рядом с Озимандиасом Пратером и его чудищами.— Да, не нужно будет мучиться в аэропортах. Сел в машину — и ты уже на месте.— До встречи, доктор Монне.Люк с облегчением отвернулся и поспешил по темному проходу к выходу. 24 маяСреда 1 — Ну, что скажешь? — спросила Джиа.— Да вот... — Джек посмотрел по сторонам, собираясь с мыслями и не зная, что сказать.Они с Джиа и Вики только что вышли из музея Метрополитен и сейчас стояли наверху высокой гранитной лестницы. Когда они сюда пришли, солнце уже садилось, и сейчас было совсем темно. В небе висел узкий серпик месяца, похожий на светящийся обрезок ногтя. На ступеньках сидели и стояли люди — поодиночке, парами и целыми компаниями. Они курили, ели, обнимались и просто праздно проводили время. Справа и слева в прямоугольных фонтанах плескалась вода.Внизу, позади людской толпы, заполнившей тротуары, по Пятой авеню медленно ползли машины, хотя часы пик давно прошли. Вечерний ветерок разносил выхлопные газы и трепал огромное темно-синее полотнище, возвещавшее о выставке картин Сезанна.Джек оценивающе смотрел на окружающих, сравнивая свою экипировку с тем, как были одеты другие посетители музея. Сегодня он приоделся — голубая оксфордская рубашка, рыжеватые брюки, мягкие коричневые полуботинки — и был рад, что не отличается от остальных. Его темные волосы были острижены несколько короче, чем ему хотелось бы, но то была дань моде. Сейчас его можно было принять за учителя или бухгалтера, вышедшего погулять с женой и дочерью. Ничего привлекающего взгляд. И это отлично.Джек заметил, что Вики тоже оглядывает толпу, но ее внимание сосредоточилось на тротуаре. По случаю похода в музей она сменила привычные косички на длинный конский хвост. Джек легко мог догадаться, какие мысли бродят в ее восьмилетней голове. «А где же мороженое? Где соленые крендели?» Эта девчушка весом не больше шестидесяти фунтов аппетитом могла поспорить с шофером-дальнобойщиком.Он повернулся к Джиа — ее голубые глаза внимательно следили за ним, на губах играла чуть заметная улыбка. Ветер шевелил короткие светлые волосы. В обтягивающей голубой кофточке и черных брюках она выглядела потрясающе.— Ну так как? — опять спросила она.Джек почесал голову.— Честно говоря, как-то непонятно все это.— Что непонятно?— Да этот Сезанн. Почему он такой знаменитый? И почему ему закатили целую выставку в Метрополитен?— Потому что он считается отцом современного искусства.Джек пожал плечами:— Да, так написано в каталоге. Все это, конечно, замечательно, но некоторые картины кажутся какими-то недописанными.— Они такие и есть, дурачок. Он не закончил несколько своих полотен, потому что они у него не получились.— Ну, законченные они или нет, все равно ничего особенного я в них не вижу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38