– Я много читала о таких местах, как это, – сказала она. – Я почему-то думала, что никогда не попаду в подобное заведение. Да и вообще я никогда не думала, что попаду во Францию.
– Когда-нибудь вы должны побывать в Париже, – заявил он. – Это самый красивый город в мире, и в его воздухе витает что-то, что делает людей веселыми, счастливыми и беззаботными, так что неспроста его называют «Веселый Город».
– А ваш дом в Париже? – спросила Элоэ.
– Я прожил там достаточное количество времени в своей жизни, – ответил он уклончиво.
– И все же вы покинули его и переехали в Лондон. Почему?
– Между прочим, я просто останавливался в Лондоне в этот раз. У меня были причины для этого.
– А я почему-то подумала, что вы там живете. Сказать по правде, я даже не смогла точно определить, где ваша Родина? Я поняла только, что вы не англичанин.
– Я выходец с юга. Иногда я зову себя баском, однако в действительности я родился во французской семье. Мой дом находится недалеко от Пиреней.
– И вы сейчас едете домой?
– Вроде того.
Она подумала: «Это меня не касается, я не должна его допрашивать». Однако ее раздирало любопытство, и не только потому, что он был по природе скрытным, а еще и потому, что она подозревала его в причастности к чему-то такому, что не выдержало бы ни одного расследования. Машина, деньги, его портсигар, его одежда.
Как же ей соотнести все это с человеком, который был готов рисковать свободой ради каких-то там украшений или побрякушек в гостиничном номере? За всем этим что-то стояло, и рано или поздно она должна это выяснить, несмотря на страх перед тем, что она может узнать при этом.
Элоэ слегка вздохнула. Дикс взглянул на нее с опаской.
– Вам уже наскучило? – поинтересовался он.
– Нет, нет, конечно, нет. – Она улыбнулась. – Я как раз сейчас думала о том, как это все отличается от моей прежней жизни.
– Надеюсь, у вас не начинает входить в привычку ужинать с проходимцами? – спросил он провокационным голосом.
– Я не это имела в виду, – быстро ответила она. – У меня вообще нет привычки обедать с кем бы то ни было, если уж на то пошло.
– Вы что, серьезно? Думаете, я поверю, что у вас нет возлюбленного?
– Нет, конечно, нет. У меня не было возможности встречаться с мужчинами в Лондоне, а когда я жила дома, мы вели очень скромный образ жизни и виделись с ограниченным кругом людей, за исключением разве что охотничьего сезона. Тогда охотничьи домики заполнялись, и, хотя их владельцы очень мило к нам относились и часто приглашали нас на обед по воскресеньям, пока не удили рыбу или не охотились в лесу, все равно вы их больше не увидите до следующего сезона.
– Итак, вы уехали в Лондон. Чтобы найти мужа? Элоэ приняла более холодный вид. Дикс моментально наклонился к ней, извиняясь.
– Простите меня, – сказал он, касаясь ее руки. – Я не должен был этого говорить. Я просто хочу сказать, что в это трудно поверить – вы с вашей внешностью и никогда не имели мужчин, которые бы приглашали вас на обед, на ужин, на танцы и на всякие другие развлечения.
– Они не могли меня приглашать, потому что не знали меня, – ответила Элоэ. – А живя в общежитии, действительно уже никого не встретишь в свободное от работы время. Иногда я выходила в кино с одной из своих соседок, один или два раза сходила в театр в одиночестве, но обычно я просто сидела дома и читала.
– А вам не казалось, что вы что-то упускаете в своей жизни?
– Думаю, что казалось. Но я ничего не могла изменить.
– Кто не рискует, тот ничего не достигает!
– Я не знала, в чем мне рисковать, – засмеялась она.
– Значит, вы никогда не были влюблены?
– Нет.
– Предположим, вы влюбитесь в кого-нибудь, что тогда?
– Тогда, я надеюсь, смогу выйти за него замуж. Что же еще?
– Действительно, что же еще! – повторил он. – Так сказать, логическое завершение путешествия.
Она озадаченно взглянула на него, слегка нахмурившись.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я пытаюсь вас понять. Я нахожу невероятным то, что такая привлекательная и хорошенькая девушка, как вы, могла так долго уходить от реальности.
– Все зависит от того, что вы называете реальностью, – ответила Элоэ. – Если под реальностью вы подразумеваете любовь, тогда вы правы. Если вы имеете в виду жизнь, тогда я не согласна с вами. Я не думаю, что люди, с которыми я познакомилась в Лондоне, коренным образом отличаются от тех, с которыми я была знакома в Шотландии. Они все жили в своих проблемах и заботах. Все они сражались и стремились к чему-то – не важно к деньгам ли, к положению или к чьему-либо расположению.
– А вам ничего этого не нужно?
– Вы пытаетесь навязать мне роль занудной резонерши, – заявила Элоэ. – Конечно, я всего этого хочу. Я хочу зарабатывать кучу денег, я хочу добиться такого положения, чтобы мои отец и мать могли гордиться мной, я хочу влюбиться до безумия, до сумасшествия в кого-то, кто бы влюбился в меня.
– Вы думаете, это может случиться без какого-либо усилия с вашей стороны. Просто ничего не делать, а только сидеть дома и читать книгу?
– Если этому суждено быть, то так оно и будет. Как говорила одна старая деревенская женщина, когда я была ребенком: «Суженый когда-нибудь придет. Ни один из ветров, дующих с моря, не сможет этому помешать».
– Потрясающий фатализм! – воскликнул Дикс. – Мне интересно, может быть, у нас, во Франции, дело поставлено лучше?
– Вы имеете в виду… Выходить… Брак по расчету?
– Так вы знаете и об этом? – улыбнулся Дикс.
– Да, конечно. А почему нет, миссис Деранж… Она неожиданно остановилась, вспомнив, что это был не ее секрет и она не должна излагать ее личные дела абсолютно чужому человеку.
– …Миссис Деранж говорила мне об этом, – закончила она. – Я понимаю, что во Франции даже сегодня в очень хороших, самых лучших семьях браки все еще устраиваются по расчету.
– Среди крестьян и средних слоев населения, я думаю, это как правило, – ответил Дикс. – Некоторые аристократы, из тех, что стали космополитами, избавились от подобных пережитков, но большинство все еще остается приверженным традициям прошлого.
– А что вы думаете о таких браках? – спросила Элоэ.
– Мне известны некоторые такие браки, которые были чрезвычайно удачными. Но, конечно, в этих случаях обычное явление – вступать в брак, зная, что муж и жена будут идти своим путем во всем, что касается сердечных дел.
– Вы имеете в виду, что они будут любить других, не разрывая уз брака? – поинтересовалась Элоэ.
– Да. Муж заведет любовницу, жена – любовника, и ни одна из сторон не будет возражать.
– Я думаю, что это неправильно и ужасно. А предположим… Предположим, девушка полюбит всем сердцем мужчину, который просто дает согласие на подписание брачного контракта, организованного его родителями? Что тогда?
– Это будет контрактом и для нее. Если она в него влюбится, возможно, ей повезет, если она сумеет добиться от него ответной любви.
– Это неправильно! – воскликнула Элоэ. – Совершенно, совершенно неправильно. Любовь должна быть единственной причиной брака.
Он улыбнулся на то, с каким жаром она это произнесла.
– Предположим, – сказал он, – у вас появилась возможности выйти замуж за человека, занимающего очень высокое положение в обществе, который смог бы дать вам все, чего бы вы пожелали, смог бы оказать заботу вашим родителям, который был бы добр и любил вас, но вы знали бы, что у вас никогда не появится к нему ничего, кроме, возможно, уважения и привязанности? Что бы вы тогда сказали?
– Я бы сказала «нет». Я никогда не выйду замуж до тех пор, пока не полюблю сама.
– С другой стороны, – продолжал Дикс, – предположим, вы влюбились в кого-то, кто ничего не может вам дать, не вызывает одобрения со стороны ваших родителей, не может по-настоящему вызывать у вас уважения или восхищения, но вы, тем не менее, независимо от себя влюблены в него. Что тогда?
Элоэ показалось, что ресторан вдруг затих, как будто все разом замолчали и ждут ее ответа. Вопрос, казалось, повторялся и повторялся вновь у нее в голове, как будто его там высекли огненными буквами. И шепотом она ответила:
– Я не знаю! Я не знаю!
Глава 5
Сидя за рулем, при свете лучей утреннего солнца Элоэ почувствовала себя так, будто она впервые видит Францию.
Накануне она сильно нервничала, ее пассажир так отвлекал ее своим поведением, со всеми вытекающими отсюда последствиями, что она не могла наслаждаться изумительным сельским пейзажем с его утонченными красками лесов и полей и маленькими выбеленными деревушками с их древними церквями. Только теперь она стала замечать красоту во всем, что видела: в серых замках, стоящих поодаль и огороженных коваными железными воротами, а иногда перед ее взором мелькали и более грандиозные впечатляющие здания, окруженные деревьями, сквозь листву которых поблескивала мерцающая гладь озер.
Она примечала пары великолепных белых першеронских лошадей, работающих в полях, коз, пасущихся вдоль дороги, священников, в их широкополых шляпах. Было столько всего нового, на что можно было посмотреть, что Элоэ сожалела о том, что ей нужно к вечеру попасть в Биарриц и нельзя потратить больше времени на путешествие.
Дикс, однако, настоял на совместном ленче в Бордо. – Я вас так угощу, что вы будете наслаждаться. А вино там такое, что вы его никогда не забудете, потому что оно сделано в самом сердце страны виноградников, – пообещал он.
Элоэ чувствовала себя неловко, принимая его знаки гостеприимства. Вчера вечером, когда принесли счет в ресторане, он так и не дал ей на него взглянуть.
– С вас одна тысяча, – заявил он.
– Этого не может быть! – запротестовала Элоэ. – Вы только подумайте, что мы тут съели. Пожалуйста, вы должны быть справедливы в этом вопросе. Я знаю, вы не можете себе такого позволить.
Он улыбнулся ей такой обезоруживающей улыбкой, противостоять которой было чрезвычайно трудно.
– С вас ровно одна тысяча, – повторил он, протягивая руку.
Он отказался спорить, обсуждать это дальше, и в конечном счете она робко протянула ему тысячную банкноту, притворяясь, что она не видит, сколько еще он доложил под свернутые в трубочку чаевые.
Дикс отвез ее в отель довольно рано. Она легла в постель, но заснуть не смогла. Вместо этого, она лежала и перебирала в памяти все, что было сказано за ужином, волнуясь, потому что она почувствовала, как изменилось его отношение к ней после того, как она отказалась дать ему прямой ответ на его вопрос о браке. Сейчас до нее дошло, насколько она была глупа. Он же не спрашивал ее о том, что бы она сделала в том или ином случае, даже если вопрос и был сформулирован именно так.
Что он действительно хотел узнать, так это есть ли у него возможность жениться на порядочной девушке, которая полюбила бы его ради него самого. Какая же она была дура, чтобы не понять этого!
Она была разъярена собственной тупостью. Насколько же она была бестолковой, чтобы со своей привередливостью и почти смехотворным чувством справедливости не помочь ему, а ему нужно было помочь. Конечно, она должна была сказать, что любовь важнее уважения, что любовь правит над всеми остальными соображениями.
«Я подвела его», – произнесла она несчастно, оказавшись одна в тиши спальни с видом на внутренний дворик. И все же она попыталась воззвать к своей собственной совести: «А что еще я могла сказать?»
Она могла видеть лицо Дикса, суровое и без тени улыбки, после того, как он получил от нее ответ на свой вопрос. Она могла видеть, как теплота, исходившая до этого от него по отношению к ней, исчезла, а взамен появилась почти отталкивающая холодность.
«Я должна как-то смягчить положение», – подумала она, теряясь в догадках, каким же образом ей это сделать.
Его поведение казалось ей вполне обычным, когда они встретились в гараже отеля этим утром. Но их приветствия, которыми они обменялись в присутствии служителя гаража, были чистой формальностью. Дикс проверил, достаточно ли в «кадиллаке» масла и бензина, и объяснил ей, как выехать из Тура.
– Мы должны быть в Бордо к часу, – сказал он. Дождитесь меня, мы пообедаем вместе в ресторане, который находится рядом с рынком, но его довольно трудно найти.
Дорога была прямой, и для нее не составляло никакого труда вести машину на довольно высокой скорости. Было тепло, но не так жарко. С полей дул мягкий ветерок, шелестя весенней ярко-зеленой листвой деревьев.
Было всего лишь половина двенадцатого, когда она подъехала к окраинам Бордо, где остановилась и дождалась, пока большой красный «мерседес» не объехал ее. На один короткий миг ее взгляд выхватил Дикса, удобно сидящего за рулем. Ей пришла в голову мысль, что он относится к тому сорту людей, которые рождены для того, чтобы иметь большие дорогие машины в собственном распоряжении.
«Наверное, некоторые люди просто так устроены», – вздохнула она про себя.
Она подумала о том, как невозможно представить Лью, моющую посуду на кухне или копающую картошку в огороде, так и Дикса тоже просто невозможно представить, работающим механиком в гараже или стоящим у станка на заводе, или спускающимся под землю в угольную шахту. Он был мужчиной до мозга костей, чрезвычайно сильным мужчиной; и все же она его видела исключительно за рулем какой-нибудь роскошной машины или верхом на горячем скакуне, или у штурвала яхты, рассекающей водную зыбь.
«И все же он должен работать, – подумала Элоэ. – Такого рода работы, как перегонять чужую машину, например, только прививают ему вкус к роскоши, которую он никогда не сможет себе позволить».
Она избегала мыслей о золотом портсигаре, часах на его руке, дорогой одежде. Все эти вещи принадлежали его прошлому. Будущее, возможно, покажется ему суровым, но, по крайней мере, оно будет честным.
Неожиданно она почувствовала страх оттого, что именно сейчас, в данный момент, время летит слишком быстро. Они прибудут в Биарриц сегодня вечером, а она не осмеливается спросить, увидятся ли они когда-нибудь еще.
Он остановился возле непритязательного с виду, довольно обычного ресторана, расположенного на улице, прилегающей к большому крытому рынку. На какой-то момент Элоэ была даже разочарована. Она ожидала чего-то более оригинального, но, когда она вошла внутрь, она ахнула от восхищения.
Обеденный зал «Шапо Фин» был отделан под грот. Одна из стен представляла собой огромные скалы, на которых весьма естественно росли цветы и папоротник.
Здесь был фонтан, журчащий в водоеме с речными лилиями, да и в самом ресторане царил таинственный дух огромной, подернутой сизой дымкой пещеры.
– Какое очаровательное место! – воскликнула Элоэ, когда они заняли места за столиком, расположенном в углу.
– Самая важная вещь здесь, – сказал Дикс, – это подвалы.
Сначала она его не поняла, но, когда он поднял снизу виноградный лист, она улыбнулась.
– Вы имеете в виду, что оно знаменито благодаря их вину?
– Очень знаменито, – улыбнулся Дикс. Метрдотель поспешил в его сторону, и они потратили довольно много времени, обсуждая, какие вина и марки лучше всего заказать и какие блюда к ним будут самыми подходящими.
Элоэ была слишком поглощена окружающим ее интерьером, чтобы прислушиваться к ним. Она себя ощущала так, будто шагнула в сказку. Только легкое мелодичное журчание фонтана и приглушенные голоса официантов напоминали ей о том, что это не сон и не кинотеатр, в котором она смотрит фильм.
– Я заказал, надеюсь, то, что вам понравится, – сказал, однако, Дикс, повернувшись к ней с улыбкой.
– Боюсь, это будет слишком дорого.
– Забудьте на время о деньгах. Вы знаете, пока я ехал, я подумал, что вы не имеете никакого представления о том, как получать от жизни удовольствия. Вы относитесь к типу слишком хороших людей. Их так воспитали, что они с подозрением относятся ко всему, что может принести радость или быть просто веселым. «О, это, должно быть, неправильно, – говорят они. – Мне это слишком нравится».
– Да я вовсе не такая, – горячо запротестовала Элоэ. – Я просто думала о том, как я счастлива и как это здорово – оказаться здесь и испытать все это, и что есть вы, и вы мне так помогаете.
– Я рад, что вошел в этот список.
– Ну, конечно, вы. Я хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарна за все, что вы сделали для меня. Если бы не вы, я бы никогда не увидела все эти интересные места, не знала бы, что есть или пить, не узнала бы столько о стране! Я очень вам благодарна, это действительно так.
– Итак, даже вор может оказаться чем-то полезным. Элоэ бросила на него взгляд и почувствовала, что он не простил ее за прошлый вечер. Обида все еще чувствовалась, барьер между ними все еще оставался. Импульсивно она протянула руку и положила ее на его ладонь.
– Я должна вам кое-что сказать, – сказала она тихим голосом. – Что-то сказать вам. Я… я думала над тем, что вы сказали вчера вечером… Вопрос, который вы мне задали. И… я знаю ответ.
– Да?
– Когда вы… спросили об этом, – продолжала она, – у меня не… не было времени… подумать, проанализировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24