Нет, все правильно, и завтра я опять выиграю.
— Вы приходите сюда каждый вечер? — спросила Сабина. — Ну конечно! Зачем еще жить в Монте-Карло? — нетерпеливо ответила леди Тетфорд.
Сабина помолчала какое-то время, но, так как ее мучило любопытство, осмелилась спросить:
— Вы всегда уходите ровно в три часа?
Леди Тетфорд вздохнула:
— Всегда. Я прошу, чтобы мне сообщали, когда подходит время. Но сегодня мне было очень трудно уйти. Я буквально насильно заставила себя прекратить игру. Если бы я осталась еще на час, выигрыш мог бы быть удвоен. Но… я дала обещание.
Она так долго молчала, что Сабине показалось, она забыла, что в экипаже не одна, когда леди Тетфорд закончила свою мысль:
— Тому, кто беспокоился и заботился обо мне, кто всегда знал, что для меня лучше, кого я очень любила.
Больше времени на расспросы не было, потому что они уже подъехали к вилле. Лошади галопом домчали их за короткое время. И, к удивлению Сабины, слуги уже ждали у входа, они быстро сбежали вниз по ступенькам и открыли дверь экипажа.
— Мы сразу идем спать, Бейтс, — сказала леди Тетфорд дворецкому.
— Хорошо, миледи. Вам что-нибудь нужно?
— Ничего, кроме сна.
— Надеюсь, у вашей светлости был приятный вечер?
— Да, очень приятный, Бейтс. Я сегодня выиграла.
— Это очень хорошо, ваша светлость.
Леди Тетфорд медленно поднималась по ступенькам.
— Пошли, Сабина, — сказала она. — Твоей красоте требуется немного сна, так же, как и мне. Кроме того, завтра я хочу отправиться в казино и сесть за стол пораньше, чтобы начать выигрывать.
Она наклонилась и поцеловала Сабину у дверей ее спальни, а потом не спеша пошла по коридору с грацией, которая придавала каждому ее движению, каждому жесту непередаваемую элегантность.
Сабина вошла в свою комнату. На туалетном столике и около кровати были зажжены свечи, потому что, как узнала Сабина, леди Тетфорд отказалась от новомодного газового освещения в лучших комнатах виллы.
— Он слишком яркий и раздражающий, — сказала она. — Все женщины выглядят лучше в свете свечей.
Но их свет был такой тусклый по сравнению с серебряным светом луны, проникающим в окно! Сабина отодвинула портьеры и вышла на балкон. Как прекрасен был сад с таинственными тенями и высокими силуэтами пальм на фоне ночного неба! Ниже, у подножия холма, можно было увидеть ярко освещенные окна казино, а еще ниже горели зеленые и красные огни корабля, заходящего в порт.
Все было так красиво и в то же время загадочно. Мир, который она до сих пор не знала, совсем не похожий на ее спокойное, размеренное существование дома. У Сабины было чувство, что ей предстоит открытие, еще более замечательное, чем все то, что она уже успела здесь узнать и увидеть. Предвкушение витало в воздухе, оно присутствовало и в том, как быстро билось ее сердце, и во всем, что она видела и слышала.
Пока Сабина стояла так, ей вдруг показалось, что она слышит какую-то странную, незнакомую музыку, доносившуюся из тени под деревьями. Мелодия была настолько тихая, что какое-то мгновение девушка думала, будто ей почудилось, но в следующий момент она поняла, что слышит мелодию уже давно, еще до того, как осознала это.
Музыка продолжала звучать, темпераментная, захватывающая, прекрасная. Сабине вдруг показалось, что она слышала ее раньше. Без сомнения, это была та самая, уже знакомая ей цыганская песня. Она наклонилась вниз, вглядываясь в темноту сада. Музыка стала ближе, а потом в лунном свете появился цыганский король. На темном фоне деревьев его белая рубашка казалась сияющим пятном света. К его подбородку была прижата скрипка.
Он закончил мелодию неожиданным крещендо, потом поклонился и поднял голову, чтобы взглянуть на Сабину.
— Приветствую вас, мадемуазель.
Говорил он тихо, чуть громче шепота, но она слышала каждое его слово.
— Как вы узнали, что я здесь?
Это был первый вопрос, который ей пришел в голову, и Сабина увидела, как цыган улыбнулся ей в ответ.
— Вы сами мне сказали.
— Да, но… — начала Сабина, но ее собеседник приложил палец к губам.
— Спуститесь вниз, — попросил он. — Я хочу вас увидеть.
— Как я могу? Все легли спать. Кроме того…
— Я хочу вам кое-что отдать, — настаивал он.
— Кое-что отдать? — переспросила Сабина.
Он сунул руку в карман и что-то извлек из него. Сабина увидела, как предмет засверкал в лунном свете.
— Моя брошь!
В ее восклицании было столько радости. Она чувствовала не только облегчение, что мамина драгоценность вернулась к ней, но и кое-что еще. Сабина ощущала необыкновенную радость от того, что он не украл ее. Она никогда не верила, что цыгане такие, как о них говорили гости леди Тетфорд. Хотя, не лукавит ли она? Ей очень захотелось извиниться за то, что она обвинила цыгана в грехе, который он не совершал. А ему даже в голову не приходило, что Сабина так плохо о нем подумала.
Девушка оглянулась и вспомнила, что в дальнем конце балкона имеется маленькая деревянная лестница, ведущая в сад.
Она ее заметила, когда накануне завтракала на балконе, наслаждаясь утренним теплом и ярким солнечным светом. Кроме того, ей было известно, что в комнате этажом ниже никто не ночевал.
Она быстро добежала до лестницы и начала медленно, держась за перила, спускаться вниз по ступенькам. Было совершенно темно из-за тени деревьев. Они не пропускали лунный свет с этой стороны дома. Когда Сабина добралась до нижней ступеньки, она неожиданно почувствовала сильную руку цыгана, поддерживающую ее за локоть, чтобы девушка не оступилась.
— Будьте осторожны, — сказал он и повел ее к проходу в живой изгороди из цветущей фуксии в ту часть сада, где она еще не была. Между кустами и цветами была узкая дорожка, которая вела к беседке, увитой жимолостью и розами.
Сабина видела, куда цыган ее вел, но ничего не говорила, пока они не дошли до беседки. У их ног находился маленький пруд с лилиями, в центре которого весело журчал фонтан. Здесь он остановился и протянул ей на ладони ее брошь.
— Где вы ее нашли? — спросила девушка.
— Вероятно, вы ее обронили, когда выбирались из экипажа, — ответил он. — Один из моих людей нашел брошь вчера утром. Она валялась в дорожной пыли.
— А как вы узнали, что она принадлежит мне?
— У меня не было на этот счет ни малейших сомнений.
— Я очень рада, что брошь нашлась, — сказала Сабина, забирая драгоценность из его рук.
— А когда вы обнаружили, что она пропала? — спросил цыган.
— Прошлой ночью, — ответила Сабина. — Я ложилась спать, и вдруг вспомнила, что не снимала ее, когда раздевалась.
— И что вы подумали? — спросил он.
— Она почувствовала, что краска бросилась ей в лицо.
— Что вы имеете в виду?
— Вы подумали, что это цыгане украли ее у вас?
Лунный свет не позволил скрыть от него румянец, выступивший на щеках, но смущенное выражение ее глаз рассказало цыгану правду еще раньше.
— У меня не было сомнений, что вы так подумаете, — сказал он спокойно. — Поэтому я принес ее сам. Но была еще одна причина.
— И какая же? — поинтересовалась Сабина.
— Мне очень хотелось увидеть вас еще раз и убедиться, что вы такая красивая, какой я вас запомнил.
Она стояла с маленькой бриллиантовой звездочкой в руках, не поднимая головы, потому что ей было стыдно за румянец, который предательски выдал ее сомнение в его честности. Кроме того, Сабине было стыдно за неожиданное удовольствие, которое она испытала, узнав, что он все еще восхищается ею и считает ее красивой.
— И теперь… вы разочарованы?
Она не могла удержаться от вопроса, но задала его шепотом, почти не раскрывая губ.
— Посмотрите на меня!
Просьба прозвучала как приказ, тоном человека, который привык командовать. И девушка инстинктивно послушалась.
Сабина подняла голову и посмотрела ему в лицо. Она уже забыла, какой он высокий, поражающий странной, экзотической красотой, с которой ей раньше не приходилось сталкиваться. Луна освещала их лица, и Сабина могла видеть восхищение в его глазах. Как и тогда, у костра, она не могла ошибиться.
— Неужели вам неизвестно, — спросил он, понизив голос, — что вы самая прекрасная женщина, какую мне только приходилось видеть в жизни? Когда вы ушли прошлой ночью, у меня было такое чувство, что ваш визит не мог быть реальностью, что вы, как я и подумал сначала, дух или нимфа, посетившая наш бренный мир, а потом исчезнувшая на небесах, куда простой человек не мог за ней последовать. Но теперь я вижу, что ошибался. Вы существуете на самом деле, но от этого кажетесь еще прекраснее.
— Вы не должны мне говорить подобные вещи, — быстро сказала Сабина. — Эти слова не звучат так неприлично, потому что вы произносите их по-французски, но все равно я не должна этого слушать.
— Я могу их повторить на вашем языке, — заметил цыган по-английски.
Сабина изумленно воскликнула:
— Вы говорите по-английски?
— Немного. Не так хорошо, как вы по-французски.
— Не правда. Чувствуется, что вы прекрасно владеете языком.
— Спасибо. Ну вот, теперь уже вы делаете мне комплименты.
Сабина засмеялась.
— Может быть, так будет лучше. Но я еще не поблагодарила вас за то, что вы принесли мне брошь.
— Я уже сказал, что принес ее для того, чтобы вы не думали о нас плохо. Но не стану утверждать что это было главным.
Я пришел, чтобы увидеть вас еще раз.
Сабина поспешно оглянулась через плечо. Укрытая за деревьями и изгородью из фуксии вилла была почти не видна.
Цыган продолжал наблюдать за ней.
— Вам будет стыдно, если вас застанут за разговором с цыганом?
— Нет, конечно, нет! — Ответ Сабины прозвучал поспешно и негодующе. — Не стыдно. Чего здесь стыдиться? Но моя будущая свекровь может посчитать странным, если не неприличным, обнаружив меня ночью в саду. Вы понимаете не хуже, чем я, что если меня увидят в такое время в беседке, разговаривающей с мужчиной… любым мужчиной — я буду не правильно понята.
— Вы всегда делаете только правильные вещи?
Сабина улыбнулась:
— Боюсь, что нет. Иногда папа очень сердился на меня.
Как в тот день, когда мы с моей сестрой Гарриет отправились в цирк в соседнюю деревню. Кто-то увидел нас и сообщил папе. Он был очень расстроен и рассержен, что мы так поступили, не спросив у него разрешения.
Цыганский король весело рассмеялся:
— В цирке вы видели цыган?
— Да, в цирке были цыгане. И мы видели много их у нас дома, в деревне. Но… они не были похожи на вас.
— Чем же мы отличаемся?
— Ну, английские цыгане оборванные, бедные и…
— Грязные?
— Да Но не подумайте, что я сравниваю их с вами. Просто они другие, совсем другие.
— Итак, вы опять мне делаете комплименты. Это очень мило с вашей стороны, так как, мне кажется, что как только вы рассказали вашей будущей свекрови и ее друзьям, что ночью вам помогли цыгане, очевидно, было сказано немало осуждающих слов в адрес моего народа.
Сабина выглядела смущенной.
— Они в большинстве своем англичане, поэтому судят о вас по своим искаженным меркам.
— Уверяю вас, что вам еще придется встретить и французов, которые так же плохо относятся к богемцам, как они нас называют. В Венгрии все по-другому. Там нас принимают.
Цыгане занимают особое место в моей стране. Они могут заняться, если захотят, любым ремеслом и сделать карьеру на любом поприще.
— А ваша музыка просто великолепна, многие так говорят, — заметила Сабина. — Господи, какая я глупая! Мне это самой прекрасно известно. Я слышала, как ваши люди играли той ночью, а сегодня вы.
— Еще раз благодарю вас, — сказал цыган. — Если бы вы знали, как важно для меня, когда кто-то говорит добрые слова о цыганах! Ведь их так часто обвиняют во всяких преступлениях, различных пороках и грехах.
— Может быть, потому что люди боятся вас, — предположила Сабина.
— Боятся? — удивился цыган.
— Да. Вы кажетесь свободными и счастливыми людьми.
Идете, куда хотите, вас не связывают никакие условности, никакая собственность. Кроме того, они думают, что вы владеете какой-то магической силой.
Он улыбнулся:
— Может быть, вы тоже хотите, чтобы я предсказал вам судьбу?
— Нет, — поспешно ответила Сабина. — Я не хочу знать будущее. Настоящее так… прекрасно.
— Вам нравится Монте-Карло?
— Этот город великолепен! Не могу вам передать, какой сегодня был замечательный день.
— Вы выглядите счастливой, — сказал он спокойно.
— Так оно и есть, — согласилась Сабина. — Как можно быть несчастной в таком красивом месте? А сегодня вечером все были очень добры ко мне. Я забыла о смущении и страхе, что сделаю что-нибудь не так. — Она вздохнула. — Откровенно говоря, думаю, что это мое платье сослужило мне хорошую службу.
— Ваше платье? — удивился цыган.
Сабина кивнула:
— Видите ли, у меня никогда не было такой красивой одежды. Вам это трудно понять, но я знаю, что это не вокруг меня суетились люди, не мне делали комплименты, а моему… платью.
— Думаю, мне это и на самом деле трудно понять, — сказал цыган. — Не могли бы вы выразиться поточнее?
Сабина махнула рукой.
— Зачем я вам буду рассказывать о себе? Это совсем не интересно.
— Как раз наоборот, мне это очень интересно. Вы обязательно должны рассказать, иначе я умру от любопытства.
— Дело в том, — начала Сабина, — что когда я приехала в Лондон вскоре после того, как мне исполнилось семнадцать лет, я останавливалась у своей тети, чтобы быть представленной ко двору и посетить несколько балов. Мне казалось, что все пойдет прекрасно, так же, как это было сегодня, но… я ошиблась.
Сабина горько вздохнула.
— Мама потратила много денег по нашим меркам на мою одежду. Мы не могли позволить себе что-то дорогое, но деревенская портниха, которая обычно шила одежду для нашей семьи, приходила к нам каждый день в течение трех недель.
Платья, которые она сшила, выглядели достаточно модными и красивыми, когда я их примеряла дома, но, стоило только приехать в Лондон, как сразу стало понятно, что они безнадежно устарели. Девушки смеялись надо мной между собой, а молодые люди… они меня не приглашали танцевать.
Сабина не сознавала, что когда она говорила, в ее голосе звучала боль. И что ее слова свидетельствовали, как она страдала тогда, не имея приглашений на танец ни от одного кавалера.
Перед тем как девушка уехала в Лондон, мама отозвала ее в сторонку и сказала: «Постарайся хорошо провести время, Сабина. Я знаю, тетя Эдит старомодна, и временами с ней очень трудно, но это так благородно с ее стороны, что ты можешь остановиться у нее в доме на весь сезон. Кроме того, она согласилась представить тебя ко двору. Мне, конечно, хотелось бы это сделать самой, но, дорогая, у нас совсем нет денег, и это значит, что все теперь предназначено тебе, пока остальные подрастут».
Глаза матери и дочери встретились, и Сабина поняла все, что осталось недосказанным. Кроме нее, в семье росли еще четыре дочери, и им тоже нужны были наряды и возможность поехать в Лондон. Маме еще предстояла нелегкая задача, устроить брак всех пяти дочерей.
Если бы только один человек, один мужчина, пусть даже неподходящий по меркам общества влюбился в нее, думала Сабина, это значительно смягчило бы ощущение провала, безнадежное состояние неудачницы.
Она так глубоко задумалась, что раздавшийся вдруг голос цыгана удивил ее.
— Сколько вам было лет? — спросил он.
— Когда я поехала в Лондон? Мне было семнадцать.
— Вы когда-нибудь видели жеребенка?
Вопрос удивил Сабину, но она ответила:
— Да, конечно. У нас дома есть несколько лошадей. Один родился как раз перед самым моим отъездом. Такое очаровательное, маленькое существо со звездочкой на лбу.
— Когда жеребята подрастают, — сказал цыган, — вы, наверное, замечали, что они проходят через такую стадию, когда их ноги становятся тонкими и длинными, а голова слишком большой для их тела. Они неуклюжи, пугливы и убегают от каждого, кто к ним хочет приблизиться.
— Да, конечно, я замечала это, — ответила озадаченная Сабина.
— А потом вдруг, — продолжал он, — буквально за одну ночь, жеребенок еще подрастает немножко и становится пропорциональным и очень красивым животным.
— Теперь я понимаю! — воскликнула Сабина. — Вы пытаетесь мне сказать, что во время моего пребывания в Лондоне я была похожа на такого неуклюжего жеребенка. Да, но мне не кажется, что за эти три года я очень изменилась.
— Но это так. Вы стали старше и красивее и, возможно, немного мудрее.
— Мне кажется, вы смеетесь надо мной, — сказала Сабина. — Я вообще не понимаю, зачем вам это рассказала. Никогда раньше мне и в голову не приходило кому-то рассказывать о своей поездке в Лондон.
— Даже человеку, за которого собираетесь замуж? — спросил цыган.
— Как я могла рассказать такое лорду Тетфорду? — удивилась Сабина. — Он бы не понял. Но как хорошо, что я помолвлена, иначе бы меня не пригласили погостить в Монте-Карло и я не получила бы таких замечательных платьев. Кроме того, я, по-моему, понравилась этим людям.
— И все благодаря лорду Тетфорду, — заметил цыган, и это было скорее утверждение, а не вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Вы приходите сюда каждый вечер? — спросила Сабина. — Ну конечно! Зачем еще жить в Монте-Карло? — нетерпеливо ответила леди Тетфорд.
Сабина помолчала какое-то время, но, так как ее мучило любопытство, осмелилась спросить:
— Вы всегда уходите ровно в три часа?
Леди Тетфорд вздохнула:
— Всегда. Я прошу, чтобы мне сообщали, когда подходит время. Но сегодня мне было очень трудно уйти. Я буквально насильно заставила себя прекратить игру. Если бы я осталась еще на час, выигрыш мог бы быть удвоен. Но… я дала обещание.
Она так долго молчала, что Сабине показалось, она забыла, что в экипаже не одна, когда леди Тетфорд закончила свою мысль:
— Тому, кто беспокоился и заботился обо мне, кто всегда знал, что для меня лучше, кого я очень любила.
Больше времени на расспросы не было, потому что они уже подъехали к вилле. Лошади галопом домчали их за короткое время. И, к удивлению Сабины, слуги уже ждали у входа, они быстро сбежали вниз по ступенькам и открыли дверь экипажа.
— Мы сразу идем спать, Бейтс, — сказала леди Тетфорд дворецкому.
— Хорошо, миледи. Вам что-нибудь нужно?
— Ничего, кроме сна.
— Надеюсь, у вашей светлости был приятный вечер?
— Да, очень приятный, Бейтс. Я сегодня выиграла.
— Это очень хорошо, ваша светлость.
Леди Тетфорд медленно поднималась по ступенькам.
— Пошли, Сабина, — сказала она. — Твоей красоте требуется немного сна, так же, как и мне. Кроме того, завтра я хочу отправиться в казино и сесть за стол пораньше, чтобы начать выигрывать.
Она наклонилась и поцеловала Сабину у дверей ее спальни, а потом не спеша пошла по коридору с грацией, которая придавала каждому ее движению, каждому жесту непередаваемую элегантность.
Сабина вошла в свою комнату. На туалетном столике и около кровати были зажжены свечи, потому что, как узнала Сабина, леди Тетфорд отказалась от новомодного газового освещения в лучших комнатах виллы.
— Он слишком яркий и раздражающий, — сказала она. — Все женщины выглядят лучше в свете свечей.
Но их свет был такой тусклый по сравнению с серебряным светом луны, проникающим в окно! Сабина отодвинула портьеры и вышла на балкон. Как прекрасен был сад с таинственными тенями и высокими силуэтами пальм на фоне ночного неба! Ниже, у подножия холма, можно было увидеть ярко освещенные окна казино, а еще ниже горели зеленые и красные огни корабля, заходящего в порт.
Все было так красиво и в то же время загадочно. Мир, который она до сих пор не знала, совсем не похожий на ее спокойное, размеренное существование дома. У Сабины было чувство, что ей предстоит открытие, еще более замечательное, чем все то, что она уже успела здесь узнать и увидеть. Предвкушение витало в воздухе, оно присутствовало и в том, как быстро билось ее сердце, и во всем, что она видела и слышала.
Пока Сабина стояла так, ей вдруг показалось, что она слышит какую-то странную, незнакомую музыку, доносившуюся из тени под деревьями. Мелодия была настолько тихая, что какое-то мгновение девушка думала, будто ей почудилось, но в следующий момент она поняла, что слышит мелодию уже давно, еще до того, как осознала это.
Музыка продолжала звучать, темпераментная, захватывающая, прекрасная. Сабине вдруг показалось, что она слышала ее раньше. Без сомнения, это была та самая, уже знакомая ей цыганская песня. Она наклонилась вниз, вглядываясь в темноту сада. Музыка стала ближе, а потом в лунном свете появился цыганский король. На темном фоне деревьев его белая рубашка казалась сияющим пятном света. К его подбородку была прижата скрипка.
Он закончил мелодию неожиданным крещендо, потом поклонился и поднял голову, чтобы взглянуть на Сабину.
— Приветствую вас, мадемуазель.
Говорил он тихо, чуть громче шепота, но она слышала каждое его слово.
— Как вы узнали, что я здесь?
Это был первый вопрос, который ей пришел в голову, и Сабина увидела, как цыган улыбнулся ей в ответ.
— Вы сами мне сказали.
— Да, но… — начала Сабина, но ее собеседник приложил палец к губам.
— Спуститесь вниз, — попросил он. — Я хочу вас увидеть.
— Как я могу? Все легли спать. Кроме того…
— Я хочу вам кое-что отдать, — настаивал он.
— Кое-что отдать? — переспросила Сабина.
Он сунул руку в карман и что-то извлек из него. Сабина увидела, как предмет засверкал в лунном свете.
— Моя брошь!
В ее восклицании было столько радости. Она чувствовала не только облегчение, что мамина драгоценность вернулась к ней, но и кое-что еще. Сабина ощущала необыкновенную радость от того, что он не украл ее. Она никогда не верила, что цыгане такие, как о них говорили гости леди Тетфорд. Хотя, не лукавит ли она? Ей очень захотелось извиниться за то, что она обвинила цыгана в грехе, который он не совершал. А ему даже в голову не приходило, что Сабина так плохо о нем подумала.
Девушка оглянулась и вспомнила, что в дальнем конце балкона имеется маленькая деревянная лестница, ведущая в сад.
Она ее заметила, когда накануне завтракала на балконе, наслаждаясь утренним теплом и ярким солнечным светом. Кроме того, ей было известно, что в комнате этажом ниже никто не ночевал.
Она быстро добежала до лестницы и начала медленно, держась за перила, спускаться вниз по ступенькам. Было совершенно темно из-за тени деревьев. Они не пропускали лунный свет с этой стороны дома. Когда Сабина добралась до нижней ступеньки, она неожиданно почувствовала сильную руку цыгана, поддерживающую ее за локоть, чтобы девушка не оступилась.
— Будьте осторожны, — сказал он и повел ее к проходу в живой изгороди из цветущей фуксии в ту часть сада, где она еще не была. Между кустами и цветами была узкая дорожка, которая вела к беседке, увитой жимолостью и розами.
Сабина видела, куда цыган ее вел, но ничего не говорила, пока они не дошли до беседки. У их ног находился маленький пруд с лилиями, в центре которого весело журчал фонтан. Здесь он остановился и протянул ей на ладони ее брошь.
— Где вы ее нашли? — спросила девушка.
— Вероятно, вы ее обронили, когда выбирались из экипажа, — ответил он. — Один из моих людей нашел брошь вчера утром. Она валялась в дорожной пыли.
— А как вы узнали, что она принадлежит мне?
— У меня не было на этот счет ни малейших сомнений.
— Я очень рада, что брошь нашлась, — сказала Сабина, забирая драгоценность из его рук.
— А когда вы обнаружили, что она пропала? — спросил цыган.
— Прошлой ночью, — ответила Сабина. — Я ложилась спать, и вдруг вспомнила, что не снимала ее, когда раздевалась.
— И что вы подумали? — спросил он.
— Она почувствовала, что краска бросилась ей в лицо.
— Что вы имеете в виду?
— Вы подумали, что это цыгане украли ее у вас?
Лунный свет не позволил скрыть от него румянец, выступивший на щеках, но смущенное выражение ее глаз рассказало цыгану правду еще раньше.
— У меня не было сомнений, что вы так подумаете, — сказал он спокойно. — Поэтому я принес ее сам. Но была еще одна причина.
— И какая же? — поинтересовалась Сабина.
— Мне очень хотелось увидеть вас еще раз и убедиться, что вы такая красивая, какой я вас запомнил.
Она стояла с маленькой бриллиантовой звездочкой в руках, не поднимая головы, потому что ей было стыдно за румянец, который предательски выдал ее сомнение в его честности. Кроме того, Сабине было стыдно за неожиданное удовольствие, которое она испытала, узнав, что он все еще восхищается ею и считает ее красивой.
— И теперь… вы разочарованы?
Она не могла удержаться от вопроса, но задала его шепотом, почти не раскрывая губ.
— Посмотрите на меня!
Просьба прозвучала как приказ, тоном человека, который привык командовать. И девушка инстинктивно послушалась.
Сабина подняла голову и посмотрела ему в лицо. Она уже забыла, какой он высокий, поражающий странной, экзотической красотой, с которой ей раньше не приходилось сталкиваться. Луна освещала их лица, и Сабина могла видеть восхищение в его глазах. Как и тогда, у костра, она не могла ошибиться.
— Неужели вам неизвестно, — спросил он, понизив голос, — что вы самая прекрасная женщина, какую мне только приходилось видеть в жизни? Когда вы ушли прошлой ночью, у меня было такое чувство, что ваш визит не мог быть реальностью, что вы, как я и подумал сначала, дух или нимфа, посетившая наш бренный мир, а потом исчезнувшая на небесах, куда простой человек не мог за ней последовать. Но теперь я вижу, что ошибался. Вы существуете на самом деле, но от этого кажетесь еще прекраснее.
— Вы не должны мне говорить подобные вещи, — быстро сказала Сабина. — Эти слова не звучат так неприлично, потому что вы произносите их по-французски, но все равно я не должна этого слушать.
— Я могу их повторить на вашем языке, — заметил цыган по-английски.
Сабина изумленно воскликнула:
— Вы говорите по-английски?
— Немного. Не так хорошо, как вы по-французски.
— Не правда. Чувствуется, что вы прекрасно владеете языком.
— Спасибо. Ну вот, теперь уже вы делаете мне комплименты.
Сабина засмеялась.
— Может быть, так будет лучше. Но я еще не поблагодарила вас за то, что вы принесли мне брошь.
— Я уже сказал, что принес ее для того, чтобы вы не думали о нас плохо. Но не стану утверждать что это было главным.
Я пришел, чтобы увидеть вас еще раз.
Сабина поспешно оглянулась через плечо. Укрытая за деревьями и изгородью из фуксии вилла была почти не видна.
Цыган продолжал наблюдать за ней.
— Вам будет стыдно, если вас застанут за разговором с цыганом?
— Нет, конечно, нет! — Ответ Сабины прозвучал поспешно и негодующе. — Не стыдно. Чего здесь стыдиться? Но моя будущая свекровь может посчитать странным, если не неприличным, обнаружив меня ночью в саду. Вы понимаете не хуже, чем я, что если меня увидят в такое время в беседке, разговаривающей с мужчиной… любым мужчиной — я буду не правильно понята.
— Вы всегда делаете только правильные вещи?
Сабина улыбнулась:
— Боюсь, что нет. Иногда папа очень сердился на меня.
Как в тот день, когда мы с моей сестрой Гарриет отправились в цирк в соседнюю деревню. Кто-то увидел нас и сообщил папе. Он был очень расстроен и рассержен, что мы так поступили, не спросив у него разрешения.
Цыганский король весело рассмеялся:
— В цирке вы видели цыган?
— Да, в цирке были цыгане. И мы видели много их у нас дома, в деревне. Но… они не были похожи на вас.
— Чем же мы отличаемся?
— Ну, английские цыгане оборванные, бедные и…
— Грязные?
— Да Но не подумайте, что я сравниваю их с вами. Просто они другие, совсем другие.
— Итак, вы опять мне делаете комплименты. Это очень мило с вашей стороны, так как, мне кажется, что как только вы рассказали вашей будущей свекрови и ее друзьям, что ночью вам помогли цыгане, очевидно, было сказано немало осуждающих слов в адрес моего народа.
Сабина выглядела смущенной.
— Они в большинстве своем англичане, поэтому судят о вас по своим искаженным меркам.
— Уверяю вас, что вам еще придется встретить и французов, которые так же плохо относятся к богемцам, как они нас называют. В Венгрии все по-другому. Там нас принимают.
Цыгане занимают особое место в моей стране. Они могут заняться, если захотят, любым ремеслом и сделать карьеру на любом поприще.
— А ваша музыка просто великолепна, многие так говорят, — заметила Сабина. — Господи, какая я глупая! Мне это самой прекрасно известно. Я слышала, как ваши люди играли той ночью, а сегодня вы.
— Еще раз благодарю вас, — сказал цыган. — Если бы вы знали, как важно для меня, когда кто-то говорит добрые слова о цыганах! Ведь их так часто обвиняют во всяких преступлениях, различных пороках и грехах.
— Может быть, потому что люди боятся вас, — предположила Сабина.
— Боятся? — удивился цыган.
— Да. Вы кажетесь свободными и счастливыми людьми.
Идете, куда хотите, вас не связывают никакие условности, никакая собственность. Кроме того, они думают, что вы владеете какой-то магической силой.
Он улыбнулся:
— Может быть, вы тоже хотите, чтобы я предсказал вам судьбу?
— Нет, — поспешно ответила Сабина. — Я не хочу знать будущее. Настоящее так… прекрасно.
— Вам нравится Монте-Карло?
— Этот город великолепен! Не могу вам передать, какой сегодня был замечательный день.
— Вы выглядите счастливой, — сказал он спокойно.
— Так оно и есть, — согласилась Сабина. — Как можно быть несчастной в таком красивом месте? А сегодня вечером все были очень добры ко мне. Я забыла о смущении и страхе, что сделаю что-нибудь не так. — Она вздохнула. — Откровенно говоря, думаю, что это мое платье сослужило мне хорошую службу.
— Ваше платье? — удивился цыган.
Сабина кивнула:
— Видите ли, у меня никогда не было такой красивой одежды. Вам это трудно понять, но я знаю, что это не вокруг меня суетились люди, не мне делали комплименты, а моему… платью.
— Думаю, мне это и на самом деле трудно понять, — сказал цыган. — Не могли бы вы выразиться поточнее?
Сабина махнула рукой.
— Зачем я вам буду рассказывать о себе? Это совсем не интересно.
— Как раз наоборот, мне это очень интересно. Вы обязательно должны рассказать, иначе я умру от любопытства.
— Дело в том, — начала Сабина, — что когда я приехала в Лондон вскоре после того, как мне исполнилось семнадцать лет, я останавливалась у своей тети, чтобы быть представленной ко двору и посетить несколько балов. Мне казалось, что все пойдет прекрасно, так же, как это было сегодня, но… я ошиблась.
Сабина горько вздохнула.
— Мама потратила много денег по нашим меркам на мою одежду. Мы не могли позволить себе что-то дорогое, но деревенская портниха, которая обычно шила одежду для нашей семьи, приходила к нам каждый день в течение трех недель.
Платья, которые она сшила, выглядели достаточно модными и красивыми, когда я их примеряла дома, но, стоило только приехать в Лондон, как сразу стало понятно, что они безнадежно устарели. Девушки смеялись надо мной между собой, а молодые люди… они меня не приглашали танцевать.
Сабина не сознавала, что когда она говорила, в ее голосе звучала боль. И что ее слова свидетельствовали, как она страдала тогда, не имея приглашений на танец ни от одного кавалера.
Перед тем как девушка уехала в Лондон, мама отозвала ее в сторонку и сказала: «Постарайся хорошо провести время, Сабина. Я знаю, тетя Эдит старомодна, и временами с ней очень трудно, но это так благородно с ее стороны, что ты можешь остановиться у нее в доме на весь сезон. Кроме того, она согласилась представить тебя ко двору. Мне, конечно, хотелось бы это сделать самой, но, дорогая, у нас совсем нет денег, и это значит, что все теперь предназначено тебе, пока остальные подрастут».
Глаза матери и дочери встретились, и Сабина поняла все, что осталось недосказанным. Кроме нее, в семье росли еще четыре дочери, и им тоже нужны были наряды и возможность поехать в Лондон. Маме еще предстояла нелегкая задача, устроить брак всех пяти дочерей.
Если бы только один человек, один мужчина, пусть даже неподходящий по меркам общества влюбился в нее, думала Сабина, это значительно смягчило бы ощущение провала, безнадежное состояние неудачницы.
Она так глубоко задумалась, что раздавшийся вдруг голос цыгана удивил ее.
— Сколько вам было лет? — спросил он.
— Когда я поехала в Лондон? Мне было семнадцать.
— Вы когда-нибудь видели жеребенка?
Вопрос удивил Сабину, но она ответила:
— Да, конечно. У нас дома есть несколько лошадей. Один родился как раз перед самым моим отъездом. Такое очаровательное, маленькое существо со звездочкой на лбу.
— Когда жеребята подрастают, — сказал цыган, — вы, наверное, замечали, что они проходят через такую стадию, когда их ноги становятся тонкими и длинными, а голова слишком большой для их тела. Они неуклюжи, пугливы и убегают от каждого, кто к ним хочет приблизиться.
— Да, конечно, я замечала это, — ответила озадаченная Сабина.
— А потом вдруг, — продолжал он, — буквально за одну ночь, жеребенок еще подрастает немножко и становится пропорциональным и очень красивым животным.
— Теперь я понимаю! — воскликнула Сабина. — Вы пытаетесь мне сказать, что во время моего пребывания в Лондоне я была похожа на такого неуклюжего жеребенка. Да, но мне не кажется, что за эти три года я очень изменилась.
— Но это так. Вы стали старше и красивее и, возможно, немного мудрее.
— Мне кажется, вы смеетесь надо мной, — сказала Сабина. — Я вообще не понимаю, зачем вам это рассказала. Никогда раньше мне и в голову не приходило кому-то рассказывать о своей поездке в Лондон.
— Даже человеку, за которого собираетесь замуж? — спросил цыган.
— Как я могла рассказать такое лорду Тетфорду? — удивилась Сабина. — Он бы не понял. Но как хорошо, что я помолвлена, иначе бы меня не пригласили погостить в Монте-Карло и я не получила бы таких замечательных платьев. Кроме того, я, по-моему, понравилась этим людям.
— И все благодаря лорду Тетфорду, — заметил цыган, и это было скорее утверждение, а не вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28