стены были отделаны панелями, полог у кровати был синего цвета и сверху его поддерживали золоченые ангелы.
— Именно такой я и представляла вашу комнату, — сказала Джина хозяйке. — А когда вы просыпаетесь утром, то, наверное, чувствуете себя богиней, возлежащей на седьмом небе.
Впервые со времени их знакомства леди Элис рассмеялась:
— Пока… мы с папой… были в Греции… я часто воображала себя богиней… принявшей образ земной женщины.
— А может, так оно и есть на самом деле? В библиотеке, наверное, полно книг с изображениями богинь, так надо посмотреть, вдруг вы похожи на какую-нибудь из них.
Леди Элис вновь улыбнулась. В комнату тем временем вошла горничная, чтобы помочь хозяйке раздеться. Джина собралась уходить, но неожиданно ее остановил голос леди Элис:
— Не уходите… расскажите мне лучше… о вашем доме.
Джина описала родительский дом, где она была так счастлива. Ее радовало, что леди Элис интересен ее рассказ.
Пока Джина говорила, леди Элис улеглась в постель, а горничная, уходя, напомнила:
— Не забудьте принять лекарство, миледи, а то миссис Денвер рассердится. Я положила его здесь, возле кровати.
Леди Элис рассеянно взглянула на столик, на котором Джина заметила бокал для вина, наполненный какой-то темной жидкостью, в которой играли отблески пламени горящей свечи.
Когда горничная вышла, Джина поинтересовалась:
— Что это за лекарство?
— Миссис Денвер говорит… мне это прописал доктор… отвратительно на вкус… но она говорит… я должна… это принимать.
— Мой отец всегда говорил, что доктора с их лекарствами убивают получше болезней, а мать всегда лечилась только травами.
— Мне только хуже… от этого лекарства… но миссис Денвер следит… чтобы я пила его.
Джина вновь глянула на стакан, и ей пришла в голову одна мысль.
— Вы позволите мне поближе взглянуть на ваше лекарство?
— Да… можете даже попробовать… это просто отрава на вкус… а я пью его… дважды в день.
Джина подошла к столику, взяла бокал и принялась его разглядывать. Жидкость была очень темной, этот цвет напомнил ей о той настойке, которую ее гувернантка употребляла от зубной боли. Гувернантка очень мучилась зубами, и Джина помнила, как она говорила ее матери:
«Я больше не могу терпеть эту боль и хоть я и знаю, что не следует мне этого делать, но я глотну перед сном опийной настойки».
«Неужели вам обязательно пить эту гадость? — всплескивала руками миссис Борн. — Я лишь однажды пила ее, после падения на охоте, а потом чувствовала себя просто ужасно».
«Да, от лекарства иногда страдаешь сильнее, чем от болезни, но у меня уж очень сильно болит зуб».
Джине тогда хотелось помочь гувернантке, поэтому она вызвалась сбегать в буфетную и принесла чистый бокал. Гувернантка налила себе немного опийной настойки из непрозрачной бутылочки, стоящей на умывальнике. Потом разбавила ее водой и, морщась, выпила.
Джина вспомнила все это так живо, что у нее не осталось ни малейшего сомнения: жидкость в бокале леди Элис — не что иное, как опийная настойка. Но она тут же одернула себя, справедливо решив, что ни одному врачу не придет в голову заставлять леди Элис пить подобное дважды в день. Убедившись, что дверь плотно прикрыта, Джина предложила:
— Может быть, сегодня стоит обойтись без лекарства? Тем более вам кажется, что от него только хуже.
— Если я… не выпью… миссис Денвер… разъярится, как фурия… она и дяде Друро доложит, когда он приедет… что я специально не хочу выздоравливать.
Прикинув все «за» и «против». Джина сказала, заговорщически понизив голос:
— А миссис Денвер об этом знать не обязательно.
Леди Элис взглянула на Джину с большим удивлением, а та тем временем взяла бокал и, подойдя к окну, выплеснула его содержимое на улицу, после чего поставила пустой бокал обратно на столик.
Леди Элис усмехнулась:
— А мне подобное и в голову не приходило.
— Теперь посмотрим, как вы будете чувствовать себя утром. Но только никому не говорите об этом, а уж тем более миссис Денвер.
— Разумеется… я никому… не скажу… но я… действительно устала.
— Раз так, спокойной ночи. И с утра тоже не пейте лекарство.
— Пожалуйста… приходите ко мне завтра… как только я проснусь, — умоляюще попросила леди Элис, и Джина поняла, что самостоятельно та не решится выплеснуть настойку в окно.
— Я обязательно приду, — заверила она, — а сейчас спите спокойно.
Задув свечи, Джина покинула комнату леди Элис. Идя по длинному коридору мимо парадных спален, она с удивлением увидела нянюшку, стоящую у одной из дверей.
— Что-нибудь случилось? — удивленно спросила Джина. — Ты меня ждешь?
— Бас переселили в другую спальню, мисс Джина, — ответила нянюшка. — Все вещи перенесли в эту комнату.
Продолжая говорить, нянюшка отворила дверь, и Джина вошла в комнату, которая была не меньше, чем у леди Элис. И хотя до хозяйской ей было далеко, но меблировка была хороша, а стены отделаны дубовыми панелями. Занавески на окнах и балдахин были темно-красные, а стрельчатое окно выходило в сад.
— Почему меня переселили? — недоумевала Джина.
— Я сама удивилась не меньше вашего, — ответила нянюшка. — Эта горничная, Роуз, сказала мне, что миссис Денвер велела ей перенести ваши вещи сюда и что теперь ваша спальня будет здесь.
— Странно это какого, — подумала вслух Джина, вспомнив неприязненное отношение миссис Денвер.
— Просто до этой миссис дошло наконец, что вы настоящая леди, а не младшая служанка, как ей бы хотелось.
Джина засмеялась:
— Какова бы ни была причина, но мне эта комната очень нравится, и мне здесь очень уютно.
Нянюшка промолчала, а Джина, заметив странное выражение ее лица, спросила:
— Что-то не так?
— Не хочу вас пугать, милая, но Роуз говорит, что в этом доме полно призраков, а эту комнату они особенно облюбовали. Говорят, здесь появляется Женщина в Белых Одеждах, и бывает слышно, как стонут узники и младенцы плачут ночи напролет. Джине стало смешно.
— В старинных домах обожают рассказывать такие истории. Мама говорила мне, что когда они с отцом гостили у лорда Ловетта, то все ожидали, что их посетит призрак, наводящий ужас на обитателей дома, однако, к всеобщему разочарованию, он так и не появился.
— А я привидений не переношу. Так-то вот, — не отступала нянюшка.
— Если привидения и вправду существуют, то мне их искренне жаль. Ты только представь, нянюшка, вечно бродить по чужим домам, вместо того чтобы попасть в рай или возродиться в каком-нибудь новом обличье.
Нянюшка, поджав губы, молча помогала Джине раздеваться.
— Главное, еда в этом доме просто великолепная, — продолжала Джина, — а ее никакие привидения у нас не отнимут.
Подтыкая Джине простыни, нянюшка сказала:
— Ну, если вам все-таки станет страшно, отважная мисс, просто позвоните. Говорят, звонок висит неподалеку от моей комнаты, я услышу и прибегу.
— У меня должны быть действительно веские причины, чтобы разбудить тебя посреди ночи после такого тяжелого дня. Если привидения явятся, я справлюсь с ними сама. — Джина обняла нянюшку, поцеловала ее в щеку и добавила: — Спокойной ночи, милая нянюшка, как я рада, что ты у меня есть. И я Бога благодарю за то, что мы с тобой здесь, а не в «Башнях».
— А я благодарна Всевышнему, что нас еще не нашли.
— Я тоже, — согласилась Джина.
— Спокойной ночи, милая.
Когда нянюшка ушла, Джина устроилась на кровати поудобнее. Перина была мягкая, и девушка знала, что после утреннего путешествия, она будет спать как сурок. Перед тем как уснуть, Джина помолилась, прося не только за себя и нянюшку, но и поминая своих родителей. Она была уверена, что они бы поняли, почему она предпочла сбежать и скрываться, чем ехать в «Башни». Она также была уверена, что будь на ее месте отец, он поступил бы точно так же.
— Мама и папа, попросите за меня Господа, — молилась Джина, — и пусть мне суждено будет остаться здесь подольше, и пусть мне удастся помочь леди Элис.
Едва закончив молитву. Джина заснула.
Проснулась она со странным чувством, будто летит сквозь облака. Джина открыла глаза — комната была погружена во тьму, и девушка спросила себя, что могло ее разбудить. Вдруг до слуха донесся странный звук. Сначала ей показалось, что это мыши, и она вся замерла, потому что до смерти боялась мышей.
Мгновение спустя Джина поняла, что звук похож не на мышиный писк, а скорее на бренчание железной цепи, которую волокут по полу. Звук был весьма отчетлив, и после небольшой паузы дополнился столь же отчетливыми стонами.
Девушке очень хотелось спать, и она не сразу осознала, что происходит. А потом ответ пришел сам собой — странные звуки издавало привидение. Неужели раньше в этом замке содержались закованные в цепи узники? Неужели это они до сих пор стонут от непереносимой боли?
Вдруг в тишине явственно прозвучал крик. Женский.
Джина села на кровати. Все было тихо. Она прислушалась, но услышала только испуганное биение собственного сердца. Медленно она выбралась из постели и, не зажигая свечи, на ощупь, пошла к окну. Отдернула занавески. На лужайке и среди пихтовых деревьев, которые она видела по приезде, все было спокойно. Ничто не двигалось.
Вид из окна был таким красивым и умиротворяющим, что все ее страхи исчезли. Может, ей вообще почудились эти странные звуки? А даже если это и привидения, что они ей сделают? Призраки не способны влиять на материальный мир.
Она еще долго простояла у окна. Потом развела занавески пошире и вернулась в постель. Теперь она могла видеть звезды, которые посылали свой слабый свет в ее комнату. Звезды отражались в зеркале на туалетном столике.
— Я не боюсь. Не боюсь я, — сказала себе Джина.
Ворочаясь на простынях, она вдруг снова задумалась, почему ее перевели из одной комнаты в другую. Именно миссис Денвер распорядилась на этот счет.
Та самая миссис Денвер, которую так разозлил приезд Джины.
Та самая миссис Денвер, которая заставляла леди Элис принимать лекарство, сильно напоминающее настойку опия.
«Все это не так просто, — решила Джина, — но мне следует быть осторожной в своих выводах, если его сиятельство всецело доверяет этой Денвер. Она может убедить его отказать мне от места».
Ей вспомнились дядя с тетей, ждущие ее в «Башнях», и уже засыпая, она подумала, что лучше уж жить с привидениями, чем с рьяным наставником миссионеров.
Утром, когда Роуз разбудила Джину, та заметила, что горничная удивилась, увидев отдернутые занавески.
— Разве свет не мешает вам спать, мисс?
— Нет, я проснулась только когда вы зашли меня будить.
— А ночью вас ничто не побеспокоило?
Джина поняла, что вопрос задан неспроста, и ответила вопросом на вопрос:
— А почему вы спрашиваете?
— Да так. Люди, которые ночевали в этой комнате до вас, все жаловались на странные звуки.
— А что за люди?
Роуз поколебалась, но соблазн посплетничать оказался слишком велик.
— Ну, как-то здесь ночевала одна дама — знакомая его сиятельства. Такая красавица! Да и вдова к тому же! Мы уж все загадывали, что его сиятельство на ней женится. — Заметив, что Джина внимательно слушает, Роуз продолжила: — Она уже два дня у нас жила. И вот однажды ночью, это я наверное знаю от ночного лакея, она выскочила из этой комнаты с криками. Это в четыре часа утра! И бегом в покои хозяина — это в конце коридора, — и все кричала «спасите!» да «помогите!».
— Что же ее напугало? — перебила Джина.
— Наутро она всем сказала, что видела привидение. И сразу же стала собираться. Его сиятельство отвез ее в Лондон.
— А чем все закончилось?
— Больше она сюда не вернулась. Другие дамы приезжали. Такие красотки! Потом и леди Элис приехала.
— Она тоже видела привидение?
— Не знаю, она не говорит. Но она в этой комнате и не ночевала ни разу.
— Значит, для своих визитов призраки избрали именно эту комнату? — спросила Джина.
— Лакеи говорят, они иногда видят монахов в Большом зале, — сообщила Роуз. — Они говорят, монахи их дразнят.
Джина старалась получше запомнить все, что ей говорила Роуз. Но решила, что прежде чем пересказывать это нянюшке, ей самой следует разузнать побольше.
Быстро одевшись, Джина направилась к леди Элис, зная, что ее будят позже. Она вошла в ее спальню тихонько, чтобы не разбудить ненароком.
Но миссис Денвер уже была там, она убрала пустой бокал со столика возле кровати и поставила на его место новый, до краев полный темной жидкостью. Увидев Джину, экономка спросила:
— Вы что-то хотели, мисс Борн?
— Миледи просила меня зайти к ней с утра пораньше, — прошептала Джина в ответ.
— Я уже не сплю, — отозвалась с кровати леди Элис.
Миссис Денвер обернулась к ней:
— Сейчас вам подадут завтрак, миледи. А пока выпейте лекарство. Вы же знаете предписания врача. — С этими словами она вышла из спальни.
Подождав, пока экономка отойдет подальше, Джина шепотом спросила у леди Элис:
— Как вы себя чувствуете?
— Слабость еще есть, но, пожалуй… Пожалуй, уже не так сонно, как обычно. — Она с усилием села на кровати.
Джина взяла бокал и, подойдя к окну, повторила вчерашнюю процедуру. Она постаралась, чтобы содержимое бокала попало точно на одну из клумб и чтобы на стене не осталось капель.
Едва она успела поставить стакан на столик, как в комнату вошла горничная с завтраком для леди Элис на подносе.
Джина посмотрела на поднос и несколько удивилась тому, что увидела: ничего горячего, только два ломтика поджаренного хлеба, немножко масла и вазочка с джемом.
— Это все, что вам дают на завтрак? — спросила она у леди Элис.
— Вы же знаете… я не ем… почти ничего не хочу есть, — ответила та.
— Может, сегодня утром все будет по-другому?
Джина налила леди Элис немного чая, заметив, что он слишком слабо заварен. Она размышляла, не предложить ли леди Элис съесть пару яиц всмятку и выпить кофе, который хорошо бодрит после приема опийной настойки. Но потом пришла к выводу, что, если сказать миссис Денвер о пожелании леди Элис изменить утреннее меню, это может навести экономку на подозрения. Миссис Денвер вполне способна догадаться, что леди Элис не выпила положенную дозу лекарства, чем бы оно ни было. Джина посмотрела на девушку, и ей в голову пришла одна мысль.
— Я сейчас вернусь! — С этими словами она выбежала из комнаты и побежала к себе.
Роуз все еще была там, и Джина сказала ей:
— Леди Элис хочет, чтобы я позавтракала вместе с ней. Я знаю, что мне должны подать завтрак в Малой столовой, не затруднит ли вас принести его в комнату миледи?
— Конечно, мисс, — бодро ответила Роуз. — Что вы желаете на завтрак?
— Я очень голодна, — соврала Джина. — Я бы хотела яйца всмятку, если есть. Еще — рыбу и кофе или чай.
— Сейчас я все принесу, мисс. Джина побежала обратно к леди Элис. Пересказав ей свой план, она была удовлетворена, увидев улыбку на лице своей новой приятельницы.
— Все это… напоминает мне пьесу… — произнесла леди Элис. — Мы… как заговорщицы в каком-то… романе.
— Заговорщицы, именно так, заговорщицы, — подхватила Джина, — и рано или поздно мы выведем на чистую воду того подлого злодея, который отравляет вам жизнь, и его, вне всяких сомнений, осудят.
— Неужели вы думаете, что… кто-то хочет меня отравить? — пытливо спросила леди Элис.
— Бот это мы и должны выяснить. Леди Элис откинулась на подушки:
— А ведь мне лучше, мне в самом деле лучше сегодня утром… Только… в горле пересохло… И голова как будто набита ватой.
— Сейчас я вам воды принесу, — сказала Джина, — а то что-то мне этот чай не нравится.
— Вы же не думаете, что… он тоже… отравлен? — спросила леди Элис и, прежде чем Джина успела ответить, добавила: — Почему меня травят?.. Кому это надо?.. Скорее всего… это просто лихорадка… которую я подхватила в Турции… когда была там с папой.
— Будь так, вы бы уже давно выздоровели. Я уверена, если вы хорошо подумаете, то вспомните, что начали чувствовать эту усталость только после того, как вы приехали в «Монастырский очаг».
После минутного раздумья леди Элис сказала:
— Мне… трудно припоминать события… но я думаю, что вы правы.
— Вот почему мы должны оставаться заговорщицами до тех пор, пока вы не станете чувствовать себя так же хорошо, как тогда, когда вы жили с отцом, — решительно заявила Джина и прибавила: — Мы должны быть очень осторожны, чтобы никто не догадался, чем мы занимаемся.
Когда Роуз принесла ее завтрак, Джина поставила его на стол возле себя, поблагодарила горничную и, как только та вышла, разлила кофе в чашки. Она подала леди Элис чашку, уверенная, что именно таким способом ее гувернантка избавлялась от последствий опийной настойки для успокоения зубной боли.
Еще Джина уговорила леди Элис съесть несколько яиц всмятку, и оказалось, что этим утром та съела столько, сколько за последнее время не съедала и за три дня. И пока Джина доедала свою часть, леди Элис допила кофе.
Когда горничные пришли убирать посуду, они нисколько не удивились, увидев, что завтрак леди Элис едва тронут, в то время как порция Джины съедена подчистую, а весь кофе выпит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
— Именно такой я и представляла вашу комнату, — сказала Джина хозяйке. — А когда вы просыпаетесь утром, то, наверное, чувствуете себя богиней, возлежащей на седьмом небе.
Впервые со времени их знакомства леди Элис рассмеялась:
— Пока… мы с папой… были в Греции… я часто воображала себя богиней… принявшей образ земной женщины.
— А может, так оно и есть на самом деле? В библиотеке, наверное, полно книг с изображениями богинь, так надо посмотреть, вдруг вы похожи на какую-нибудь из них.
Леди Элис вновь улыбнулась. В комнату тем временем вошла горничная, чтобы помочь хозяйке раздеться. Джина собралась уходить, но неожиданно ее остановил голос леди Элис:
— Не уходите… расскажите мне лучше… о вашем доме.
Джина описала родительский дом, где она была так счастлива. Ее радовало, что леди Элис интересен ее рассказ.
Пока Джина говорила, леди Элис улеглась в постель, а горничная, уходя, напомнила:
— Не забудьте принять лекарство, миледи, а то миссис Денвер рассердится. Я положила его здесь, возле кровати.
Леди Элис рассеянно взглянула на столик, на котором Джина заметила бокал для вина, наполненный какой-то темной жидкостью, в которой играли отблески пламени горящей свечи.
Когда горничная вышла, Джина поинтересовалась:
— Что это за лекарство?
— Миссис Денвер говорит… мне это прописал доктор… отвратительно на вкус… но она говорит… я должна… это принимать.
— Мой отец всегда говорил, что доктора с их лекарствами убивают получше болезней, а мать всегда лечилась только травами.
— Мне только хуже… от этого лекарства… но миссис Денвер следит… чтобы я пила его.
Джина вновь глянула на стакан, и ей пришла в голову одна мысль.
— Вы позволите мне поближе взглянуть на ваше лекарство?
— Да… можете даже попробовать… это просто отрава на вкус… а я пью его… дважды в день.
Джина подошла к столику, взяла бокал и принялась его разглядывать. Жидкость была очень темной, этот цвет напомнил ей о той настойке, которую ее гувернантка употребляла от зубной боли. Гувернантка очень мучилась зубами, и Джина помнила, как она говорила ее матери:
«Я больше не могу терпеть эту боль и хоть я и знаю, что не следует мне этого делать, но я глотну перед сном опийной настойки».
«Неужели вам обязательно пить эту гадость? — всплескивала руками миссис Борн. — Я лишь однажды пила ее, после падения на охоте, а потом чувствовала себя просто ужасно».
«Да, от лекарства иногда страдаешь сильнее, чем от болезни, но у меня уж очень сильно болит зуб».
Джине тогда хотелось помочь гувернантке, поэтому она вызвалась сбегать в буфетную и принесла чистый бокал. Гувернантка налила себе немного опийной настойки из непрозрачной бутылочки, стоящей на умывальнике. Потом разбавила ее водой и, морщась, выпила.
Джина вспомнила все это так живо, что у нее не осталось ни малейшего сомнения: жидкость в бокале леди Элис — не что иное, как опийная настойка. Но она тут же одернула себя, справедливо решив, что ни одному врачу не придет в голову заставлять леди Элис пить подобное дважды в день. Убедившись, что дверь плотно прикрыта, Джина предложила:
— Может быть, сегодня стоит обойтись без лекарства? Тем более вам кажется, что от него только хуже.
— Если я… не выпью… миссис Денвер… разъярится, как фурия… она и дяде Друро доложит, когда он приедет… что я специально не хочу выздоравливать.
Прикинув все «за» и «против». Джина сказала, заговорщически понизив голос:
— А миссис Денвер об этом знать не обязательно.
Леди Элис взглянула на Джину с большим удивлением, а та тем временем взяла бокал и, подойдя к окну, выплеснула его содержимое на улицу, после чего поставила пустой бокал обратно на столик.
Леди Элис усмехнулась:
— А мне подобное и в голову не приходило.
— Теперь посмотрим, как вы будете чувствовать себя утром. Но только никому не говорите об этом, а уж тем более миссис Денвер.
— Разумеется… я никому… не скажу… но я… действительно устала.
— Раз так, спокойной ночи. И с утра тоже не пейте лекарство.
— Пожалуйста… приходите ко мне завтра… как только я проснусь, — умоляюще попросила леди Элис, и Джина поняла, что самостоятельно та не решится выплеснуть настойку в окно.
— Я обязательно приду, — заверила она, — а сейчас спите спокойно.
Задув свечи, Джина покинула комнату леди Элис. Идя по длинному коридору мимо парадных спален, она с удивлением увидела нянюшку, стоящую у одной из дверей.
— Что-нибудь случилось? — удивленно спросила Джина. — Ты меня ждешь?
— Бас переселили в другую спальню, мисс Джина, — ответила нянюшка. — Все вещи перенесли в эту комнату.
Продолжая говорить, нянюшка отворила дверь, и Джина вошла в комнату, которая была не меньше, чем у леди Элис. И хотя до хозяйской ей было далеко, но меблировка была хороша, а стены отделаны дубовыми панелями. Занавески на окнах и балдахин были темно-красные, а стрельчатое окно выходило в сад.
— Почему меня переселили? — недоумевала Джина.
— Я сама удивилась не меньше вашего, — ответила нянюшка. — Эта горничная, Роуз, сказала мне, что миссис Денвер велела ей перенести ваши вещи сюда и что теперь ваша спальня будет здесь.
— Странно это какого, — подумала вслух Джина, вспомнив неприязненное отношение миссис Денвер.
— Просто до этой миссис дошло наконец, что вы настоящая леди, а не младшая служанка, как ей бы хотелось.
Джина засмеялась:
— Какова бы ни была причина, но мне эта комната очень нравится, и мне здесь очень уютно.
Нянюшка промолчала, а Джина, заметив странное выражение ее лица, спросила:
— Что-то не так?
— Не хочу вас пугать, милая, но Роуз говорит, что в этом доме полно призраков, а эту комнату они особенно облюбовали. Говорят, здесь появляется Женщина в Белых Одеждах, и бывает слышно, как стонут узники и младенцы плачут ночи напролет. Джине стало смешно.
— В старинных домах обожают рассказывать такие истории. Мама говорила мне, что когда они с отцом гостили у лорда Ловетта, то все ожидали, что их посетит призрак, наводящий ужас на обитателей дома, однако, к всеобщему разочарованию, он так и не появился.
— А я привидений не переношу. Так-то вот, — не отступала нянюшка.
— Если привидения и вправду существуют, то мне их искренне жаль. Ты только представь, нянюшка, вечно бродить по чужим домам, вместо того чтобы попасть в рай или возродиться в каком-нибудь новом обличье.
Нянюшка, поджав губы, молча помогала Джине раздеваться.
— Главное, еда в этом доме просто великолепная, — продолжала Джина, — а ее никакие привидения у нас не отнимут.
Подтыкая Джине простыни, нянюшка сказала:
— Ну, если вам все-таки станет страшно, отважная мисс, просто позвоните. Говорят, звонок висит неподалеку от моей комнаты, я услышу и прибегу.
— У меня должны быть действительно веские причины, чтобы разбудить тебя посреди ночи после такого тяжелого дня. Если привидения явятся, я справлюсь с ними сама. — Джина обняла нянюшку, поцеловала ее в щеку и добавила: — Спокойной ночи, милая нянюшка, как я рада, что ты у меня есть. И я Бога благодарю за то, что мы с тобой здесь, а не в «Башнях».
— А я благодарна Всевышнему, что нас еще не нашли.
— Я тоже, — согласилась Джина.
— Спокойной ночи, милая.
Когда нянюшка ушла, Джина устроилась на кровати поудобнее. Перина была мягкая, и девушка знала, что после утреннего путешествия, она будет спать как сурок. Перед тем как уснуть, Джина помолилась, прося не только за себя и нянюшку, но и поминая своих родителей. Она была уверена, что они бы поняли, почему она предпочла сбежать и скрываться, чем ехать в «Башни». Она также была уверена, что будь на ее месте отец, он поступил бы точно так же.
— Мама и папа, попросите за меня Господа, — молилась Джина, — и пусть мне суждено будет остаться здесь подольше, и пусть мне удастся помочь леди Элис.
Едва закончив молитву. Джина заснула.
Проснулась она со странным чувством, будто летит сквозь облака. Джина открыла глаза — комната была погружена во тьму, и девушка спросила себя, что могло ее разбудить. Вдруг до слуха донесся странный звук. Сначала ей показалось, что это мыши, и она вся замерла, потому что до смерти боялась мышей.
Мгновение спустя Джина поняла, что звук похож не на мышиный писк, а скорее на бренчание железной цепи, которую волокут по полу. Звук был весьма отчетлив, и после небольшой паузы дополнился столь же отчетливыми стонами.
Девушке очень хотелось спать, и она не сразу осознала, что происходит. А потом ответ пришел сам собой — странные звуки издавало привидение. Неужели раньше в этом замке содержались закованные в цепи узники? Неужели это они до сих пор стонут от непереносимой боли?
Вдруг в тишине явственно прозвучал крик. Женский.
Джина села на кровати. Все было тихо. Она прислушалась, но услышала только испуганное биение собственного сердца. Медленно она выбралась из постели и, не зажигая свечи, на ощупь, пошла к окну. Отдернула занавески. На лужайке и среди пихтовых деревьев, которые она видела по приезде, все было спокойно. Ничто не двигалось.
Вид из окна был таким красивым и умиротворяющим, что все ее страхи исчезли. Может, ей вообще почудились эти странные звуки? А даже если это и привидения, что они ей сделают? Призраки не способны влиять на материальный мир.
Она еще долго простояла у окна. Потом развела занавески пошире и вернулась в постель. Теперь она могла видеть звезды, которые посылали свой слабый свет в ее комнату. Звезды отражались в зеркале на туалетном столике.
— Я не боюсь. Не боюсь я, — сказала себе Джина.
Ворочаясь на простынях, она вдруг снова задумалась, почему ее перевели из одной комнаты в другую. Именно миссис Денвер распорядилась на этот счет.
Та самая миссис Денвер, которую так разозлил приезд Джины.
Та самая миссис Денвер, которая заставляла леди Элис принимать лекарство, сильно напоминающее настойку опия.
«Все это не так просто, — решила Джина, — но мне следует быть осторожной в своих выводах, если его сиятельство всецело доверяет этой Денвер. Она может убедить его отказать мне от места».
Ей вспомнились дядя с тетей, ждущие ее в «Башнях», и уже засыпая, она подумала, что лучше уж жить с привидениями, чем с рьяным наставником миссионеров.
Утром, когда Роуз разбудила Джину, та заметила, что горничная удивилась, увидев отдернутые занавески.
— Разве свет не мешает вам спать, мисс?
— Нет, я проснулась только когда вы зашли меня будить.
— А ночью вас ничто не побеспокоило?
Джина поняла, что вопрос задан неспроста, и ответила вопросом на вопрос:
— А почему вы спрашиваете?
— Да так. Люди, которые ночевали в этой комнате до вас, все жаловались на странные звуки.
— А что за люди?
Роуз поколебалась, но соблазн посплетничать оказался слишком велик.
— Ну, как-то здесь ночевала одна дама — знакомая его сиятельства. Такая красавица! Да и вдова к тому же! Мы уж все загадывали, что его сиятельство на ней женится. — Заметив, что Джина внимательно слушает, Роуз продолжила: — Она уже два дня у нас жила. И вот однажды ночью, это я наверное знаю от ночного лакея, она выскочила из этой комнаты с криками. Это в четыре часа утра! И бегом в покои хозяина — это в конце коридора, — и все кричала «спасите!» да «помогите!».
— Что же ее напугало? — перебила Джина.
— Наутро она всем сказала, что видела привидение. И сразу же стала собираться. Его сиятельство отвез ее в Лондон.
— А чем все закончилось?
— Больше она сюда не вернулась. Другие дамы приезжали. Такие красотки! Потом и леди Элис приехала.
— Она тоже видела привидение?
— Не знаю, она не говорит. Но она в этой комнате и не ночевала ни разу.
— Значит, для своих визитов призраки избрали именно эту комнату? — спросила Джина.
— Лакеи говорят, они иногда видят монахов в Большом зале, — сообщила Роуз. — Они говорят, монахи их дразнят.
Джина старалась получше запомнить все, что ей говорила Роуз. Но решила, что прежде чем пересказывать это нянюшке, ей самой следует разузнать побольше.
Быстро одевшись, Джина направилась к леди Элис, зная, что ее будят позже. Она вошла в ее спальню тихонько, чтобы не разбудить ненароком.
Но миссис Денвер уже была там, она убрала пустой бокал со столика возле кровати и поставила на его место новый, до краев полный темной жидкостью. Увидев Джину, экономка спросила:
— Вы что-то хотели, мисс Борн?
— Миледи просила меня зайти к ней с утра пораньше, — прошептала Джина в ответ.
— Я уже не сплю, — отозвалась с кровати леди Элис.
Миссис Денвер обернулась к ней:
— Сейчас вам подадут завтрак, миледи. А пока выпейте лекарство. Вы же знаете предписания врача. — С этими словами она вышла из спальни.
Подождав, пока экономка отойдет подальше, Джина шепотом спросила у леди Элис:
— Как вы себя чувствуете?
— Слабость еще есть, но, пожалуй… Пожалуй, уже не так сонно, как обычно. — Она с усилием села на кровати.
Джина взяла бокал и, подойдя к окну, повторила вчерашнюю процедуру. Она постаралась, чтобы содержимое бокала попало точно на одну из клумб и чтобы на стене не осталось капель.
Едва она успела поставить стакан на столик, как в комнату вошла горничная с завтраком для леди Элис на подносе.
Джина посмотрела на поднос и несколько удивилась тому, что увидела: ничего горячего, только два ломтика поджаренного хлеба, немножко масла и вазочка с джемом.
— Это все, что вам дают на завтрак? — спросила она у леди Элис.
— Вы же знаете… я не ем… почти ничего не хочу есть, — ответила та.
— Может, сегодня утром все будет по-другому?
Джина налила леди Элис немного чая, заметив, что он слишком слабо заварен. Она размышляла, не предложить ли леди Элис съесть пару яиц всмятку и выпить кофе, который хорошо бодрит после приема опийной настойки. Но потом пришла к выводу, что, если сказать миссис Денвер о пожелании леди Элис изменить утреннее меню, это может навести экономку на подозрения. Миссис Денвер вполне способна догадаться, что леди Элис не выпила положенную дозу лекарства, чем бы оно ни было. Джина посмотрела на девушку, и ей в голову пришла одна мысль.
— Я сейчас вернусь! — С этими словами она выбежала из комнаты и побежала к себе.
Роуз все еще была там, и Джина сказала ей:
— Леди Элис хочет, чтобы я позавтракала вместе с ней. Я знаю, что мне должны подать завтрак в Малой столовой, не затруднит ли вас принести его в комнату миледи?
— Конечно, мисс, — бодро ответила Роуз. — Что вы желаете на завтрак?
— Я очень голодна, — соврала Джина. — Я бы хотела яйца всмятку, если есть. Еще — рыбу и кофе или чай.
— Сейчас я все принесу, мисс. Джина побежала обратно к леди Элис. Пересказав ей свой план, она была удовлетворена, увидев улыбку на лице своей новой приятельницы.
— Все это… напоминает мне пьесу… — произнесла леди Элис. — Мы… как заговорщицы в каком-то… романе.
— Заговорщицы, именно так, заговорщицы, — подхватила Джина, — и рано или поздно мы выведем на чистую воду того подлого злодея, который отравляет вам жизнь, и его, вне всяких сомнений, осудят.
— Неужели вы думаете, что… кто-то хочет меня отравить? — пытливо спросила леди Элис.
— Бот это мы и должны выяснить. Леди Элис откинулась на подушки:
— А ведь мне лучше, мне в самом деле лучше сегодня утром… Только… в горле пересохло… И голова как будто набита ватой.
— Сейчас я вам воды принесу, — сказала Джина, — а то что-то мне этот чай не нравится.
— Вы же не думаете, что… он тоже… отравлен? — спросила леди Элис и, прежде чем Джина успела ответить, добавила: — Почему меня травят?.. Кому это надо?.. Скорее всего… это просто лихорадка… которую я подхватила в Турции… когда была там с папой.
— Будь так, вы бы уже давно выздоровели. Я уверена, если вы хорошо подумаете, то вспомните, что начали чувствовать эту усталость только после того, как вы приехали в «Монастырский очаг».
После минутного раздумья леди Элис сказала:
— Мне… трудно припоминать события… но я думаю, что вы правы.
— Вот почему мы должны оставаться заговорщицами до тех пор, пока вы не станете чувствовать себя так же хорошо, как тогда, когда вы жили с отцом, — решительно заявила Джина и прибавила: — Мы должны быть очень осторожны, чтобы никто не догадался, чем мы занимаемся.
Когда Роуз принесла ее завтрак, Джина поставила его на стол возле себя, поблагодарила горничную и, как только та вышла, разлила кофе в чашки. Она подала леди Элис чашку, уверенная, что именно таким способом ее гувернантка избавлялась от последствий опийной настойки для успокоения зубной боли.
Еще Джина уговорила леди Элис съесть несколько яиц всмятку, и оказалось, что этим утром та съела столько, сколько за последнее время не съедала и за три дня. И пока Джина доедала свою часть, леди Элис допила кофе.
Когда горничные пришли убирать посуду, они нисколько не удивились, увидев, что завтрак леди Элис едва тронут, в то время как порция Джины съедена подчистую, а весь кофе выпит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13