— Ваш завтрак, Ma'm'selle, — весело объявила служанка. В ее глазах играли задорные огоньки.
Гардения раскрыла дверь шире. Девушка вошла в комнату и поставила поднос на стол у кровати.
— Экономка велела мне распаковать ваши вещи, Ma'm'selle, — прощебетала она— А еще сказала, что сегодня утром вас переселят в другую комнату. Поэтому перекладывать вещи в шкаф здесь, наверное, даже не стоит. Так ведь?
— Да, конечно. Не стоит, — ответила Гардения, произнося каждое слово медленно и правильно.
Понять смысл сказанного служанкой было для нее не так-то просто. Одно дело — уметь отлично разговаривать по-французски в Англии, совсем иное — уловить протараторенное девушкой-француженкой, прислуживающей в доме герцогини.
— Да, да, вы правы. — Гардения кивнула. — Пожалуй, сначала я приведу себя в порядок. Потом переберусь в другую комнату. А после распакую вещи. Если вы мне поможете, буду вам весьма признательна.
— Замечательно, Ma'm'selle!
Бросив косой взгляд в сторону гостьи своей хозяйки, служанка удалилась.
Этот дерзкий взгляд привел Гардению в некоторое замешательство.
«Почему все слуги в этом доме настолько странные?» — подумала она, пожимая плечами.
По комнате распространился ароматный запах кофе. Гардения почувствовала, что, несмотря на отменный ужин, съеденный ею вчера, она опять ужасно голодна.
Круассаны оказались восхитительными, хотя масло было весьма необычным на вкус. Совсем не таким, как масло в деревне, в которой прошли ее детство и юность. А вот кофе показался ей божественным.
Выпив две чашечки бодрящего напитка, она окинула критичным взглядом свое дорожное платье. В ярком свете весеннего утра оно выглядело особенно простеньким, поношенным и неприглядным.
Ей предстояло появиться в нем перед герцогиней.
«Первое впечатление при знакомстве с человеком особенно важно», — прозвучал в ее голове голос матери. К глазам подступили горячие слезы, но она поспешно вытерла их рукавом халата.
Это платье было единственным нарядом черного цвета, имевшимся в их доме. Когда-то его носила ее мать.
Остальные вещи, лежавшие в чемодане, не менее старые и потертые, были цветными.
Гардения достала одежную щетку и принялась чистить нижнюю часть своего черного платья. Грязь, прилипшая к его краю, теперь высохла, поэтому с легкостью отстала. А следы, оставленные на нем временем и длительной ноской, устранить было, естественно, невозможно.
Несколько расстроенная, Гардения поспешно переоделась в платье и принялась с особым старанием укладывать волосы в прическу. А через несколько минут, еще раз внимательно осмотрев свое отражение в зеркале, направилась к выходу, чувствуя себя прескверно.
Она была невысокого роста, слишком худенькой, чтобы считаться модной, выглядела очень молодо и очаровательно, но не сознавала своей красоты. Ее светлые волосы, несмотря на то что она тщательно их приглаживала, у лба все же выбились из прически и завились в милые прозрачные колечки — нежное обрамление ее выразительному небольшому лицу.
Сердце Гардении забилось учащенно, когда она покинула комнату, в которой вчера нашла спасение, и зашагала по коридору, устланному ковровой дорожкой, по направлению к парадной лестнице.
Теперь в доме было тихо и спокойно, и эта тишина после шума и гама вчерашнего веселья казалась оглушающей. В воздухе ясно ощущался запах закончившейся буквально несколько часов назад безумной вечеринки.
Чем ниже спускалась Гардения по лестнице, тем резче становился этот запах. Пахло алкоголем, увядающими цветами, табачным дымом и смесью разнообразных духов.
На втором этаже царил полумрак — светильники в коридоре были погашены, а шторы на окнах — не раздвинуты. Гардения догадалась, что именно здесь все еще отдыхает ее тетя, и, не останавливаясь, прошла вниз, на первый этаж.
Широкая лестничная площадка была обставлена богатой мебелью. А сквозь приоткрытые двери в противоположной стене виднелся кусочек длинного зала.
Наверное, это главная гостиная, решила Гардения, пересекла площадку и остановилась в дверях, приоткрыв от изумления рот.
Таких огромных помещений, как это, она не видела ни разу в жизни. Обстановка зала поражала экстравагантностью.
Шторы на окнах с позолоченными ламбрекенами были сшиты из розовой с золотом парчи. Бело-золотистые стены украшали обтянутые такой же тканью панели и зеркала в резных позолоченных рамах. На великолепной мебели пестрели мозаичные узоры из мраморных пластинок.
Но главным, что привлекло внимание Гардении, были многочисленные столы с обитыми зеленым сукном столешницами. Она сразу поняла, для чего они предназначены, хотя видела подобные столы впервые, — для каких-то настольных игр.
Так вот чем вчера занимались здесь развеселые гости, подумалось ей. Но почему они вели себя настолько шумно?
На полу помимо осколков бокалов и бутылок из-под шампанского валялась еще и огромная опрокинутая ваза с тепличными цветами, а также статуэтка из дрезденского фарфора с наполовину разбитым купидоном. У дальней стены стоял большой стол, накрытый обляпанной скатертью, с пустыми бутылками и грязными бокалами.
Гардения не могла себе представить, что тут творилось.
Она видела возвышение, на котором наверняка располагались вчера музыканты, но не понимала, для чего людям, проматывающим деньги за игорными столами, нужна музыка.
И тут ее осенило: она во Франции. Ей вспомнились рассказы о любителях азартных игр из Монте-Карло и Остенде, о людях, готовых ради своего болезненного увлечения вновь и вновь переплывать через канал. Столкнуться с подобным явлением в Париже, особенно в доме своей родной тети, она никак не ожидала.
Ее мать была ярой противницей азартных игр. Однажды, когда отец собрался поставить перед скачками на какую-то из лошадей, она пришла в ужас и сказала, что категорически против.
Несмотря на то что каждый предмет мебели в зале представлял собой настоящее произведение искусства и что потолок здесь был дивно расписан рукою мастера, отсюда поскорее хотелось уйти. И причиной тому служили отнюдь не разбросанные по полу осколки, а нечто более глубинное, более фундаментальное.
Гардения поспешно вернулась в холл и прошла в ту комнату, в которую вчера ее отнес лорд Харткорт.
Тут ничто не изменилось, лишь занавески были теперь раздвинуты. Поднос с посудой и остатками еды так и стоял на столе, а на подушках сохранялись вмятины от ее головы.
Комната была обставлена богато и со вкусом. Теперь, отдохнувшая и не голодная, Гардения сразу обратила на это внимание. Однако домашнее тепло и уют здесь напрочь отсутствовали. Она не могла облечь свои ощущения в слова, но точно знала, что меньше всего на свете хотела бы жить в подобном месте.
Ее взгляд упал на остановившиеся часы на камине.
«Почему в столь шикарном доме нет людей, которые бы как следует за ним ухаживали? — подумала она удивленно. — Которые наполняли бы чернильницы, когда в них заканчиваются чернила, клали на письменные столы ручки и бумагу, заводили часы, ставили кувшины с водой у кроватей…»
Мать научила ее всему этому с самого детства.
«Следить за тем, чтобы все было в порядке, — женская работа, моя дорогая, — говаривала она. — Мужчины — богатые и бедные, старые и молодые — любят удобство во всем.
Задача женщин — обеспечить им это удобство в доме».
— А ведь я могу помочь тете Лили, — пробормотала Гардения вслух. — Возьму на себя обязанность следить за часами, чернильницами и прочими мелочами… — Она резко замолчала, вспомнив, что тетя вдова.
— Bonjour, Ma'm'selle, — послышался со стороны двери чей-то голос.
Гардения чуть не подпрыгнула от неожиданности. А повернув голову, увидела перед собой очень элегантную молодую особу с заостренными чертами лица. Она была в черном платье и малюсеньком белом переднике из кружева.
— С добрым утром, — пробормотала Гардения несколько смущенно. Пристальный взгляд незнакомки, от которого, как казалось, не ускользнула ни единая деталь ее неприглядной наружности, приводил в замешательство.
— Я личная служанка ее светлости, — сообщила женщина. — Она уже проснулась и желает вас видеть.
Было в ее тоне нечто такое, что вызвало у Гардении тревогу и страх. Возможно, всему виной служила всего лишь ее собственная чрезмерная чувствительность, но у нее возникло ощущение, что тетя не особенно рада приезду незваной гостьи.
Однако в данный момент ей не следовало углубляться в мрачные мысли, она прекрасно это понимала. Поэтому почтительно кивнула и ответила:
— Встречи с тетей я жду с нетерпением.
Отстраненное выражение на лице личной служанки герцогини ничуть не изменилось.
— Пожалуйста, следуйте за мной, Ma'm'selle, — произнесла она холодно, вышла из комнаты, пересекла холл и зашагала вверх по лестнице.
Гардения направилась вслед за ней. На душе у нее было неспокойно.
«Наверное, лорд Харткорт неспроста посоветовал мне не появляться перед тетей вчера, — размышляла она. — Представляю, как бы я себя чувствовала в том зале с игорными столами, когда в нем веселилась хмельная толпа».
Они поднялись на второй этаж. Небрежно стукнув во вторую по счету дверь справа, служанка открыла ее и кивком дала Гардении понять, что можно входить.
Шторы на окнах в комнате были раздвинуты всего на дюйм, не больше. Узкие полоски солнечного света, проникавшего внутрь, тускло освещали огромную кровать, украшенную у изголовья раковиной, на треть размещенную в небольшой нише.
— Кто это? Неужели ты. Гардения? — послышался хриплый негромкий голос.
Неожиданно от растерянности и страха Гардении не осталось и следа.
— Да, тетя Лили! Дорогая моя тетя Лили! — воскликнула она. — Это я, Гардения. Я приехала вчера вечером. Надеюсь, вы не очень на меня сердитесь. Мне не оставалось ничего другого, абсолютно ничего, кроме как приехать к вам.
Подушки и одеяла зашевелились. Через несколько мгновений из них показалась рука. Подскочив к кровати, Гардения с благодарностью ее пожала.
— Гардения, мое дорогое дитя, ничто в жизни не удивляло меня настолько сильно. Когда Ивонн сообщила, что здесь моя племянница, я подумала, она что-то перепутала. Почему же прежде ты не написала мне письмо?
— Я не могла, тетя Лили, — ответила Гардения. — Видите ли… Мама умерла…
— Умерла?
Герцогиня резко поднялась и села. На ее лице отразился неподдельный ужас, Гардения ясно это увидела, несмотря на то что было довольно темно.
— Умерла? Твоя мама умерла? О Боже! Я не могу в это поверить! Бедная милая Эмили! Последнее письмо она написала мне после смерти твоего отца. В ее словах было столько удивительной стойкости, столько мужества, столько решимости продолжать жить!
— Она не вынесла этого горя, — сказала Гардения печально. — Не смогла. Ей на долю выпало слишком много испытаний.
— Подожди, подожди, детка! — воскликнула герцогиня.
— Я хочу, чтобы ты рассказала мне все по порядку. О, моя голова! Мне кажется, она вот-вот расколется на две части.
Ивонн! Принеси мои таблетки и раздвинь пошире шторы! Я должна как следует рассмотреть свою племянницу. Я не видела ее много лет!
— Семь лет, не меньше, тетя Лили, — подсказала Гардения. — Но я очень хорошо помню, какой вы были красивой, когда приехали к нам с чудесными гостинцами и подарками — изюмом в коробочках, pate de foie gras для папы и кружевным пеньюаром для мамы. Тогда я думала, что к нам в гости пожаловала настоящая сказочная фея!
— Дорогая моя девочка! Ты и впрямь все помнишь! Как мило, — пробормотала герцогиня, похлопывая Гардению по плечу. У нее из груди вырвался сдавленный стон. — Что творится с моей головой! Каждое движение причиняет адскую боль.
Ивонн, поторопись!
Она разговаривала со служанкой по-французски, а с племянницей по-английски. Гардению приводила в восторг та легкость, с которой ей удавалось перестраиваться с одного языка на другой.
Ивонн раздвинула шторы. В комнату хлынул поток утреннего света, озаряя лицо герцогини. Гардения замерла от ошеломления.
Она запомнила свою тетю прелестной блондинкой с яркими чертами лица. Некогда у нее была белая кожа, небесно-голубые глаза, румянец на щеках, алые губы, золотые волосы и потрясающая фигура. Ее называли английской розой.
— Тебе следовало дать другое имя, — галантно сказал ей как-то раз отец Гардении. — Лилия — это бледный, скромный, холодный цветок. Ты же — само тепло и цветение и похожа на Gloire de Dijon у нашего крыльца.
— Генри, ты поэт, — ответила тогда тетя Лили, обворожительно улыбаясь.
Женщина, которая полулежала на подушках перед Гарденией сейчас, представляла собой поблекшую тень той английской розы, которая однажды неожиданно нагрянула к ним в деревню на безлошадном экипаже под названием «автомобиль» и вызвала настоящую сенсацию среди местных жителей.
— Я уговорила супруга поехать в Англию для покупки «роллс-ройса», — сообщила она. — Французские автомобили не так высоко ценятся. Я сразу решила, что заодно навещу вас, вот и проделала весь этот путь.
— Лили, дорогая! — произнесла мама. — Ты не меняешься!
И не подумала известить нас о своем приезде письмом! Появилась неожиданно, как снег на голову! — Мать Гардении рассмеялась.
Сестры поцеловались и крепко обнялись, на мгновение забывая о разделявшей их пропасти — они относились к абсолютно разным социальным кругам. В те далекие дни Гардения еще не совсем понимала, что это означает.
Впоследствии она часто вспоминала свою необыкновенно красивую тетю Лили в маленькой дорожной шляпке с вуалью и пальто поверх элегантного платья.
Теперь же пристально вглядывалась в ее лицо, в утомленные полуприкрытые глаза, пытаясь отыскать в них следы былой прелести.
Волосы тети Лили все еще отливали золотом, но теперь их цвет не напоминал созревшую пшеницу, а был неестественным, почти кричащим.
Ее кожа приобрела сероватый оттенок и заметно увяла.
Несмотря на множество одеял и подушек, укрывавших большую часть ее тела, Гардения видела, что она изрядно поправилась. Похудела лишь ее шея. В былые времена эта шея напоминала округлый столбик, изготовленный из слоновой кости.
Красивая голова тети Лили сидела на ней когда-то гордо и величественно.
— Гардения, девочка моя, а ты очень повзрослела, — сказала герцогиня.
— Конечно, повзрослела, — ответила Гардения, улыбаясь. — Мне ведь уже двадцать.
— Двадцать! — произнесла тетя на выдохе, закрывая на мгновение глаза. — Ивонн, где же оно? Где мое лекарство? Я уже не в состоянии выносить боль.
— Пожалуйста, ваша светлость, — протараторила служанка, подходя к кровати с небольшим серебряным подносом в руках. На нем стоял стакан с водой и лежала черно-белая картонная коробочка.
— Дай мне две штуки, — попросила герцогиня, протягивая руку к стакану.
— Но, ваша светлость… вы ведь помните, что доктор сказал… — начала было Ивонн.
Герцогиня прервала ее.
— В данный момент нам следует забыть про доктора! — заявила она. — После такой ночи, какая была у меня, я должна предпринять срочные меры, чтобы избавиться от боли. Особенно в подобное утро. Ко мне приехала племянница со столь страшной новостью! Моя бедная сестра умерла! Принеси-ка мне бренди с содовой. Кофе я не хочу. Даже думать о нем не могу, сразу делается тошно.
— Слушаюсь, ваша светлость, — подчеркнуто медленно произнесла Ивонн, красноречиво давая хозяйке понять, что не одобряет ее действий. Но таблетки все же подала.
— И, пожалуйста, поторопись! — добавила герцогиня. — Ждать целый день я не намерена! Бренди мне нужен сейчас же!
— Конечно, ваша светлость, — ответила Ивонн и ринулась к двери.
— Двадцать лет! — воскликнула герцогиня, переводя взгляд на Гардению. — Это просто невозможно! Мне не верится, что ты уже такая взрослая.
— Время движется вперед, тетя Лили, — спокойно сказала Гардения.
Герцогиня прижала руку ко лбу.
— Нет, нет! Эту тему давай оставим. Я и без того чувствую себя ужасно старой. О Господи!
— Вчера вечером я не решилась отвлекать ваше внимание от гостей, — пробормотала Гардения оправдывающимся тоном. — Хотя чувствовала себя весьма неловко, укладываясь спать в вашем доме без вашего ведома.
— Ты поступила очень правильно, детка, — успокоила ее герцогиня. — Вчера я действительно не смогла бы встретить тебя как полагается. К тому же ты вряд ли привезла с собой подходящую для вечеринок одежду.
Гардения вспомнила лорда Харткорта и представила, как он цинично улыбнулся бы, если бы слышал сейчас их разговор.
Она покачала головой.
— Подходящей для вечеринок одежды у меня действительно нет. И потом…
— Да, да, я все понимаю, дорогая. Ты в трауре, — сказала герцогиня. — Но платье, которое на тебе сейчас, очень старомодное. Прости, что я так прямо тебе об этом говорю.
— Оно принадлежало маме, — объяснила Гардения, тяжело вздыхая.
Герцогиня кивнула.
— Вообще-то это не столь важно. Ты ведь не собираешься у меня жить, правильно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25