Герцогиня спала.
Гардения знала, что наиболее опасный момент настанет для них, когда они достигнут Ниццы. Там поезд должен был стоять не меньше четверти часа, там их вполне могли арестовать…
Проводник принес ей кофе.
— Если желаете, можете пройти в соседний вагон и позавтракать, Ma'm'selle, — сказал он.
— Нет, спасибо, — ответила Гардения.
Она чувствовала, что любая еда застрянет у нее в горле, и знала наверняка, что после столь огромного количества выпитого спиртного тетя тоже не пожелает ничего есть.
— Когда мы прибудем в Ниццу? — спросила она.
— Через полчаса, Ma'm'selle, — сообщил проводник и удалился.
Гардения прошла в купе герцогини и разбудила ее.
— У меня раскалывается голова, — простонала та и лишь потом открыла глаза. — Где мы? Куда мы едем? — спросила она испуганно.
— В Монте-Карло, тетя Лили. Вы не помните? — ответила Гардения.
— Ах да! Я все помню. — Веки герцогини вновь опустились. — Только бы с Генрихом все было нормально.
В ее несессере Гардения нашла таблетки, которые Ивонн, к счастью, не забыла упаковать. С их помощью через десять минут герцогиня пришла в себя.
Поднявшись с постели и взглянув на себя в зеркало, она ужаснулась. И принялась наводить красоту — красить губы и ресницы, мазать лицо кремами.
В Ниццу поезд прибыл без опоздания. Гардения сидела в своем купе и боялась шелохнуться. С платформы до нее доносился типичный для всех вокзалов шум, по коридору туда и сюда заходили люди, кто-то звал носильщиков. Прошло пять минут, и жуткое напряжение, в котором пребывала Гардения, начало постепенно спадать.
Если бы тетю планировали ссадить здесь с поезда, думала она, то полиция приехала бы на вокзал еще до его прибытия.
Когда пятнадцать минут истекли и поезд тронулся с места, Гардения глубоко вздохнула, медленно поднялась с койки и раздвинула шторы на окне.
Картина, открывшаяся ее взору, очаровывала невиданной красотой. Ярко светило солнце, а море было настолько синим, что захватывало дух. Мимо проплывали виллы с садами, полными бугенвиллий, апельсиновые и лимонные сады, у берега плескались детишки, а чуть дальше по водной глади плавно скользили лодочки с белоснежными парусами.
Гардения перешла в купе тети и воскликнула:
— Никогда не думала, что Ницца настолько прекрасна!
Герцогиня не ответила. Заговорила лишь тогда, когда покончила с приведением лица в порядок.
— Выгляжу я, конечно, как ведьма, — пробормотала она. — Но сейчас для нас важно лишь одно: чтобы люди в Монте-Карло ничего не узнали о нашей беде. Будь осторожна, Гардения, никому не рассказывай, почему мы уехали из Парижа.
— Конечно, тетя Лили, — ответила Гардения. — Об этом можете не беспокоиться.
— Я никогда не появлялась в Монте-Карло в это время года.
Сезон заканчивается. Надо что-то придумать, чтобы объяснить окружающим наш приезд. — Она помолчала. — Сделаем вид, будто я только что оправилась после какого-нибудь недуга… Нет!
О моей болезни всем бы было известно. Лучше скажем, что недавно переболела ты. Да, этот вариант мне нравится!
Гардения хотела спросить, настолько ли это важно, но промолчала, подумав, что тете будет полезно пытаться вести себя как ни в чем не бывало.
Рано или поздно люди все равно узнают о случившемся, подумала она с содроганием. А может, и не узнают. Ведь речь идет о деле государственной важности, не исключено, что его не станут предавать огласке. Со временем о Пьере Гозлине забудут. А тете уже никогда не вернуться во Францию.
— Тетя Лили, вы уверены, что не владеете ничем за пределами Франции? Имуществом, ценными бумагами? — спросила она. — Вчера мы уже разговаривали об этом, но вы были слишком утомлены, могли о чем-то просто не вспомнить.
Герцогиня категорично покачала головой., — Мой муж вкладывал все свои деньги только во Франции.
— На что же мы будем жить?
Герцогиня на мгновение погрустнела. Но тут же ожила.
— Не волнуйся об этом. Барон все уладит. Мы должны на это надеяться, Гардения, и доверять ему. В конце концов, если вопрос встанет ребром, я обращусь к правительству Германии.
Я никогда не принимала от него денег, только шиншилловую накидку, соболей и бриллиантовое ожерелье. Германия — моя должница.
Гардения ничего не ответила, хотя догадывалась, что правительству Германии больше нет дела до ее тети, ведь теперь она ничем не могла быть для него полезной. Произносить это вслух сейчас не следовало.
Достигнув границы, поезд остановился. Французский таможенник бегло просмотрел их паспорта и направился дальше. Гардении показалось, у нее с сердца упал тяжелый камень.
Через несколько минут поезд продолжил свой путь и вскоре прибыл в Монте-Карло.
С вокзала до «Отеля де Пари» они ехали на огромном роскошном автомобиле. Управляющий отеля встретил их радушной улыбкой. Создавалось такое впечатление, что он неподдельно счастлив появлению герцогини.
— Мадам, какая приятная неожиданность! — воскликнул он. — Наверное, произошло какое-то недоразумение, но мы не получали предупреждения о вашем приезде.
— Как? Вы не получили моей телеграммы? — спросила герцогиня, изумленно изгибая бровь.
— Нет, мадам, — ответил управляющий.
— По возвращении домой я лишу своего секретаря трети заработной платы! Перед самым отъездом я попросила его отбить вам телеграмму! Мы собрались приехать к вам весьма и весьма неожиданно, мсье Блок. Дело в том, что в последние дни моей племяннице сильно нездоровилось. — Герцогиня кивнула на Гардению. — Наверное, подхватила какую-то инфекцию, Я решила, что нам следует срочно отправляться в Монте-Карло. Ничто не поправляет здоровье так, как морской климат.
— Совершенно верно, мадам, — подтвердил мсье Блок. — К счастью, ваш любимый номер-люкс свободен.
Гардения шепнула тете на ухо, что им вовсе не нужен люкс.
У них было совсем мало денег.
Герцогиня проигнорировала ее слова.
— Это просто замечательно, мсье Блок! Я обожаю открывающиеся из его окон виды на море. А еще люблю завтракать на балконе, — пропела она сладким голосом.
— Позвольте проводить вас, мадам, — галантно предложил управляющий. — Если что-то вдруг придется вам не по вкусу, немедленно сообщайте.
Через несколько минут герцогиня и Гардения остались вдвоем в огромном номере с видом на море. Обстановка гостиной, спальни и небольшой комнаты, в которой поселилась Гардения, потрясала роскошью.
Герцогиня вызвала официанта.
— Я истощена, Гардения, — вымолвила она, опускаясь на один из обитых атласом стульев. — Думаю, нам следует выпить шампанского.
— О нет, тетя! — вскрикнула Гардения. — У нас осталось всего несколько сотен франков. Не понимаю, чем вы планируете расплачиваться за проживание в этом номере. Наверняка он баснословно дорогой!
— Не суетись, детка! — Герцогиня небрежно махнула рукой. — Я сейчас же напишу барону. Даже отобью ему телеграмму, если уж ты так нервничаешь. Подай мне бланк с письменного стола и достань из моего несессера записную книжку в черном кожаном переплете. В ней записан домашний адрес барона, а также изобретенные им кодовые знаки для общения со мной.
— А это не опасно? — встревоженно спросила Гардения.
— Нисколько! — с некоторым раздражением ответила герцогиня. — Мы давно переписываемся с бароном, применяя этот метод. Его жена слишком ревнива. Он подозревает, что она читает все адресованные ему письма и, естественно, телеграммы. Но о нашей связи до сих пор не догадалась, можешь себе представить? — Она рассмеялась. — Глупая женщина!
Когда текст был написан, Гардения спустилась вниз, чтобы отдать заполненный бланк консьержу.
Тот пообещал, что отправит телеграмму незамедлительно.
Вернувшись в комнату. Гардения увидела, что тетя раздевается.
— Ты должна мне помочь, дорогая, — заявила она. — Мне очень не хватает Ивонн. Я собираюсь принять ванну. Потом мы спустимся вниз и позавтракаем.
— Может, вам лучше сначала отдохнуть? — спросила Гардения.
— После, — решительно ответила герцогиня. — Сначала нам надо поесть. А вечером мы пойдем в казино. Наверное, для тебя это явится своего рода потрясением, но мне необходимо развлечься. А для этого нельзя придумать ничего более подходящего, чем азартные игры.
— Но, тетя Лили… У нас совсем мало денег! Мы не можем себе позволить поход в казино, — сказала Гардения, испуганно хлопая глазами.
— Чепуха! — отрезала герцогиня. — Сколько у нас осталось?
Гардения достала из сумочки оставшиеся деньги и пересчитала их. Потом — еще раз.
— Меньше, чем я думала, — произнесла она с убитым видом. — Я расплатилась в поезде за еду и бренди и… Даже не знаю, как произнести вслух эту цифру… Двести восемь франков…
— Что? Должно было остаться больше! — заявила герцогиня раздраженно.
— Но это все, что у нас есть… — пролепетала Гардения.
На мгновение лицо герцогини сделалось озадаченным. Но через пару секунд она прошла к чемоданчику с драгоценностями и извлекла из него браслет.
— Возьми это и сходи в ювелирный магазин, расположенный напротив отеля, — велела она. — Скажи, что хочешь видеть мсье Жака. Ему объясни, что тебя послала я. А также что мы собрались в дорогу неожиданно и что у меня не было времени на открытие аккредитивов. Сообщи, что мы приехали сюда по причине болезни. Этот человек никогда не задает лишних вопросов, он слишком хорошо воспитан. Скажи, что я хотела бы занять у него пять тысяч франков, и отдай этот браслет.
Гардения чувствовала себя ужасно неловко и с удовольствием отказалась бы выполнять просьбу тети, но расстраивать ее ужасно не хотела. К тому же они сильно нуждались в деньгах, а пять тысяч франков представлялись ей огромной суммой.
Она отнесла браслет в свою комнату и распаковала тетины вещи. Как выяснилось, Ивонн действительно собрала далеко не все, что требовалось. Но сообщать об этом тете до поры до времени не следовало. Она могла тут же воспылать желанием купить все, чего ей не хватало.
На одевание герцогини после ванны — подбор платья, шляпы, туфлей, перчаток, сумки — ушло немало времени. Когда же с этим было покончено и Гардения сказала, что тоже хотела бы переодеться, она недовольно поморщилась.
— Нам нужна служанка! — объявила она. — Я попрошу мсье Блока, чтобы он подыскал нам подходящую девушку. Не понимаю, почему ты самостоятельно распаковала вещи. Могла бы вызвать горничную.
— Конечно, могла бы, — ответила Гардения. — Но Ивонн упаковывала чемоданы в такой спешке, что все лежало Как попало. Я подумала, что горничная удивится, увидев, как уложены ваши вещи.
— Какая же ты предусмотрительная, девочка моя! — произнесла герцогиня, прижимая руки к груди. — Я очень счастлива, что ты со мной.
— Правда? — спросила Гардения, обрадовавшись.
— Конечно, правда, — ответила герцогиня устало. — Все, что произошло, — страшный удар для меня, детка. Но, думаю, ты понимаешь: я обязана не показывать вида, что страдаю.
Никто не должен знать о моей беде. Барон сказал бы сейчас то же самое. Он считает, что сохранять внешнее спокойствие при любых обстоятельствах — крайне важно.
— Он был бы горд, если бы увидел, как вы держитесь, — сказала Гардения. — Вчера я думала, что вы впадете в депрессию.
— Нет! — Герцогиня гордо приподняла голову. — Я далеко не слабачка!
Она вылила в бокал остатки шампанского и залпом выпила его.
— Поторопись, Гардения, поторопись! Пока ты переодеваешься, я спущусь вниз и выясню, кто из моих друзей здесь присутствует. Сейчас конец сезона, людей не так много, но некоторые приезжают сюда и в это время года. Только не задерживайся. Я хочу, чтобы ты поскорее увидела здешнюю столовую. Ее оформили так потрясающе в прошлом году перед приездом короля Эдуарда.
Гардения целый день была вынуждена куда-то торопиться.
После ленча она отправилась с герцогиней на прогулку, потом помогла ей раздеться и улечься в постель, а после направилась к ювелиру.
Все прошло гораздо более приятно, чем можно было ожидать. Мсье Жак, услышав имя герцогини де Мабийон, расплылся в милой улыбке.
— Говорите, ее светлость просит пять тысяч франков? Скажу откровенно, кому угодно другому мы не рискнули бы дать столь большую сумму. Даже если бы нам оставили настолько же дорогостоящий браслет. Но герцогиня — наш очень ценный клиент, и мы готовы пойти ей навстречу. Надеюсь, через несколько дней она уладит все свои банковские дела.
— Мы выехали из Парижа очень неожиданно, — объяснила Гардения. — В тот момент все банки были закрыты.
— Я все понимаю, — ответил ювелир.
Он положил несколько банкнот в конверт и протянул его Гардении.
Мысленно благодаря Бога за то, что все складывается не так уж и плохо, она поспешила назад в отель.
Герцогиня еще спала. Гардения прошла в свою комнату и наконец-то легла в кровать, чувствуя себя до смерти уставшей.
Ей показалось, что она едва закрыла глаза, как в дверь постучали.
— Ее светлость желает видеть вас, Ma'm'selle, — сообщила горничная.
Герцогиня сидела в постели.
— Ну как, дал тебе Жак деньги? — спросила она оживленно.
— Да, тетя Лили, — ответила Гардения и протянула конверт.
— Пять тысяч франков, — произнесла герцогиня медленно. — Не так и много, но лучше, чем ничего!
— Конечно, если за этот номер нам придется заплатить… — начала Гардения.
— Прошу тебя, не надо паниковать! — перебила ее герцогиня. — По-моему, ты слишком много думаешь о деньгах. Все будет в порядке, поверь. Как только барон получит мою телеграмму, сразу приедет. В худшем случае, понимая, в каком я положении, перешлет мне кругленькую сумму.
Гардении оставалось лишь надеяться, что тетя правильно оценивает ситуацию.
— Ты знаешь, который сейчас час? — спросила герцогиня. — Семь вечера! Надень лучшее платье, Гардения. Очень важно, чтобы ты произвела на окружающих хорошее впечатление. Казино посещают элегантные и богатые люди. Что касается меня, я пойду в черном платье с блестками. Я видела, что Ивонн его упаковывала. Надеюсь, она не забыла положить к нему и эгретку.
Эгретки нигде не оказалось. И герцогине пришлось украсить волосы «райской птицей». К платью она тоже отлично подходила. Гардения не могла не признать, что тетя выглядит великолепно, когда та, полностью собравшись, в последний раз подошла к зеркалу. На ее шее блестело ожерелье из бриллиантов, а платье прекрасно сидело на фигуре, скрывая недостатки.
— Зря я отдала тот браслет мсье Жаку, — сказала она, хмуря брови. — Деньги он дал бы мне и без него. Хотя у меня есть Другой браслет, который, кстати, лучше подойдет к лайковым перчаткам.
Гардения собиралась впопыхах. Она надела великолепное платье из бледно-зеленого шифона, расшитое цветами, а из украшений выбрала лишь брошь в виде букетика роз.
Подойдя к огромному зеркалу в раме из красного дерева, она взглянула на свое отражение и впервые почувствовала, как удушающей волной ее захлестывает личное несчастье. Больше суток ей приходилось заниматься лишь проблемами тети. Целую ночь она сидела рядом с ней и слушала историю ее жизни.
И только сейчас вспомнила о своей собственной трагедии. Быть красивой в чудесном платье от Ворта не имело смысла, ведь лорд Харткорт не мог ее видеть.
«Я больше никогда не услышу его голос, не почувствую руками тепло его рук», — подумала она, и у нее все похолодело внутри, Рана в сердце, о которой на некоторое время пришлось позабыть, разболелась с ужасающей силой. И очень захотелось плакать.
Она с удовольствием возненавидела бы лорда Харткорта, но не могла поселить в переполненной любовью душе и капли ненависти.
Неожиданно ей стало понятно, что их разделяет огромная пропасть. Теперь, когда тетя обо многом ей рассказала, все стало на свои места. В ее памяти неожиданно всплыли брошенные какой-то женщиной слова на одной из тетиных вечеринок: «Разве вы не знаете, что Лили де Мабийон — королева demi-Парижа?»
Королева demi-Парижа — повторила про себя Гардения. То есть королева demi-monde. Полусвет и светское общества — два отдельных мира. Единственная связь между ними — мужчины, которые имеют право появляться и там, и там. Что касается женщин, для них установлены строгие рамки. И выходить за пределы этих рамок им не разрешено.
Только теперь благодаря приобретенной за прошлую ночь зрелости Гардения поняла, что так настойчиво пытались ей сказать люди, А еще то, что лорд Харткорт воспринимал ее как составную часть дома Мабийон, дома, на порог которого не ступала нога приличных женщин…
До встречи с бароном тетя общалась и с достойными людьми, подумала Гардения. Они ее не любили и желали ей зла, и все же до поры до времени она принадлежала к их кругу. А когда по милости барона ее дом превратился в балаган — ему это не только нравилось, но для осуществления своих грязных шпионских дел было еще и чрезвычайно удобно, — тогда она окончательно и бесповоротно скатилась вниз. Лили де Мабийон, несмотря на ее титул, единогласно переместили в разряд женщины demi-monde.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Гардения знала, что наиболее опасный момент настанет для них, когда они достигнут Ниццы. Там поезд должен был стоять не меньше четверти часа, там их вполне могли арестовать…
Проводник принес ей кофе.
— Если желаете, можете пройти в соседний вагон и позавтракать, Ma'm'selle, — сказал он.
— Нет, спасибо, — ответила Гардения.
Она чувствовала, что любая еда застрянет у нее в горле, и знала наверняка, что после столь огромного количества выпитого спиртного тетя тоже не пожелает ничего есть.
— Когда мы прибудем в Ниццу? — спросила она.
— Через полчаса, Ma'm'selle, — сообщил проводник и удалился.
Гардения прошла в купе герцогини и разбудила ее.
— У меня раскалывается голова, — простонала та и лишь потом открыла глаза. — Где мы? Куда мы едем? — спросила она испуганно.
— В Монте-Карло, тетя Лили. Вы не помните? — ответила Гардения.
— Ах да! Я все помню. — Веки герцогини вновь опустились. — Только бы с Генрихом все было нормально.
В ее несессере Гардения нашла таблетки, которые Ивонн, к счастью, не забыла упаковать. С их помощью через десять минут герцогиня пришла в себя.
Поднявшись с постели и взглянув на себя в зеркало, она ужаснулась. И принялась наводить красоту — красить губы и ресницы, мазать лицо кремами.
В Ниццу поезд прибыл без опоздания. Гардения сидела в своем купе и боялась шелохнуться. С платформы до нее доносился типичный для всех вокзалов шум, по коридору туда и сюда заходили люди, кто-то звал носильщиков. Прошло пять минут, и жуткое напряжение, в котором пребывала Гардения, начало постепенно спадать.
Если бы тетю планировали ссадить здесь с поезда, думала она, то полиция приехала бы на вокзал еще до его прибытия.
Когда пятнадцать минут истекли и поезд тронулся с места, Гардения глубоко вздохнула, медленно поднялась с койки и раздвинула шторы на окне.
Картина, открывшаяся ее взору, очаровывала невиданной красотой. Ярко светило солнце, а море было настолько синим, что захватывало дух. Мимо проплывали виллы с садами, полными бугенвиллий, апельсиновые и лимонные сады, у берега плескались детишки, а чуть дальше по водной глади плавно скользили лодочки с белоснежными парусами.
Гардения перешла в купе тети и воскликнула:
— Никогда не думала, что Ницца настолько прекрасна!
Герцогиня не ответила. Заговорила лишь тогда, когда покончила с приведением лица в порядок.
— Выгляжу я, конечно, как ведьма, — пробормотала она. — Но сейчас для нас важно лишь одно: чтобы люди в Монте-Карло ничего не узнали о нашей беде. Будь осторожна, Гардения, никому не рассказывай, почему мы уехали из Парижа.
— Конечно, тетя Лили, — ответила Гардения. — Об этом можете не беспокоиться.
— Я никогда не появлялась в Монте-Карло в это время года.
Сезон заканчивается. Надо что-то придумать, чтобы объяснить окружающим наш приезд. — Она помолчала. — Сделаем вид, будто я только что оправилась после какого-нибудь недуга… Нет!
О моей болезни всем бы было известно. Лучше скажем, что недавно переболела ты. Да, этот вариант мне нравится!
Гардения хотела спросить, настолько ли это важно, но промолчала, подумав, что тете будет полезно пытаться вести себя как ни в чем не бывало.
Рано или поздно люди все равно узнают о случившемся, подумала она с содроганием. А может, и не узнают. Ведь речь идет о деле государственной важности, не исключено, что его не станут предавать огласке. Со временем о Пьере Гозлине забудут. А тете уже никогда не вернуться во Францию.
— Тетя Лили, вы уверены, что не владеете ничем за пределами Франции? Имуществом, ценными бумагами? — спросила она. — Вчера мы уже разговаривали об этом, но вы были слишком утомлены, могли о чем-то просто не вспомнить.
Герцогиня категорично покачала головой., — Мой муж вкладывал все свои деньги только во Франции.
— На что же мы будем жить?
Герцогиня на мгновение погрустнела. Но тут же ожила.
— Не волнуйся об этом. Барон все уладит. Мы должны на это надеяться, Гардения, и доверять ему. В конце концов, если вопрос встанет ребром, я обращусь к правительству Германии.
Я никогда не принимала от него денег, только шиншилловую накидку, соболей и бриллиантовое ожерелье. Германия — моя должница.
Гардения ничего не ответила, хотя догадывалась, что правительству Германии больше нет дела до ее тети, ведь теперь она ничем не могла быть для него полезной. Произносить это вслух сейчас не следовало.
Достигнув границы, поезд остановился. Французский таможенник бегло просмотрел их паспорта и направился дальше. Гардении показалось, у нее с сердца упал тяжелый камень.
Через несколько минут поезд продолжил свой путь и вскоре прибыл в Монте-Карло.
С вокзала до «Отеля де Пари» они ехали на огромном роскошном автомобиле. Управляющий отеля встретил их радушной улыбкой. Создавалось такое впечатление, что он неподдельно счастлив появлению герцогини.
— Мадам, какая приятная неожиданность! — воскликнул он. — Наверное, произошло какое-то недоразумение, но мы не получали предупреждения о вашем приезде.
— Как? Вы не получили моей телеграммы? — спросила герцогиня, изумленно изгибая бровь.
— Нет, мадам, — ответил управляющий.
— По возвращении домой я лишу своего секретаря трети заработной платы! Перед самым отъездом я попросила его отбить вам телеграмму! Мы собрались приехать к вам весьма и весьма неожиданно, мсье Блок. Дело в том, что в последние дни моей племяннице сильно нездоровилось. — Герцогиня кивнула на Гардению. — Наверное, подхватила какую-то инфекцию, Я решила, что нам следует срочно отправляться в Монте-Карло. Ничто не поправляет здоровье так, как морской климат.
— Совершенно верно, мадам, — подтвердил мсье Блок. — К счастью, ваш любимый номер-люкс свободен.
Гардения шепнула тете на ухо, что им вовсе не нужен люкс.
У них было совсем мало денег.
Герцогиня проигнорировала ее слова.
— Это просто замечательно, мсье Блок! Я обожаю открывающиеся из его окон виды на море. А еще люблю завтракать на балконе, — пропела она сладким голосом.
— Позвольте проводить вас, мадам, — галантно предложил управляющий. — Если что-то вдруг придется вам не по вкусу, немедленно сообщайте.
Через несколько минут герцогиня и Гардения остались вдвоем в огромном номере с видом на море. Обстановка гостиной, спальни и небольшой комнаты, в которой поселилась Гардения, потрясала роскошью.
Герцогиня вызвала официанта.
— Я истощена, Гардения, — вымолвила она, опускаясь на один из обитых атласом стульев. — Думаю, нам следует выпить шампанского.
— О нет, тетя! — вскрикнула Гардения. — У нас осталось всего несколько сотен франков. Не понимаю, чем вы планируете расплачиваться за проживание в этом номере. Наверняка он баснословно дорогой!
— Не суетись, детка! — Герцогиня небрежно махнула рукой. — Я сейчас же напишу барону. Даже отобью ему телеграмму, если уж ты так нервничаешь. Подай мне бланк с письменного стола и достань из моего несессера записную книжку в черном кожаном переплете. В ней записан домашний адрес барона, а также изобретенные им кодовые знаки для общения со мной.
— А это не опасно? — встревоженно спросила Гардения.
— Нисколько! — с некоторым раздражением ответила герцогиня. — Мы давно переписываемся с бароном, применяя этот метод. Его жена слишком ревнива. Он подозревает, что она читает все адресованные ему письма и, естественно, телеграммы. Но о нашей связи до сих пор не догадалась, можешь себе представить? — Она рассмеялась. — Глупая женщина!
Когда текст был написан, Гардения спустилась вниз, чтобы отдать заполненный бланк консьержу.
Тот пообещал, что отправит телеграмму незамедлительно.
Вернувшись в комнату. Гардения увидела, что тетя раздевается.
— Ты должна мне помочь, дорогая, — заявила она. — Мне очень не хватает Ивонн. Я собираюсь принять ванну. Потом мы спустимся вниз и позавтракаем.
— Может, вам лучше сначала отдохнуть? — спросила Гардения.
— После, — решительно ответила герцогиня. — Сначала нам надо поесть. А вечером мы пойдем в казино. Наверное, для тебя это явится своего рода потрясением, но мне необходимо развлечься. А для этого нельзя придумать ничего более подходящего, чем азартные игры.
— Но, тетя Лили… У нас совсем мало денег! Мы не можем себе позволить поход в казино, — сказала Гардения, испуганно хлопая глазами.
— Чепуха! — отрезала герцогиня. — Сколько у нас осталось?
Гардения достала из сумочки оставшиеся деньги и пересчитала их. Потом — еще раз.
— Меньше, чем я думала, — произнесла она с убитым видом. — Я расплатилась в поезде за еду и бренди и… Даже не знаю, как произнести вслух эту цифру… Двести восемь франков…
— Что? Должно было остаться больше! — заявила герцогиня раздраженно.
— Но это все, что у нас есть… — пролепетала Гардения.
На мгновение лицо герцогини сделалось озадаченным. Но через пару секунд она прошла к чемоданчику с драгоценностями и извлекла из него браслет.
— Возьми это и сходи в ювелирный магазин, расположенный напротив отеля, — велела она. — Скажи, что хочешь видеть мсье Жака. Ему объясни, что тебя послала я. А также что мы собрались в дорогу неожиданно и что у меня не было времени на открытие аккредитивов. Сообщи, что мы приехали сюда по причине болезни. Этот человек никогда не задает лишних вопросов, он слишком хорошо воспитан. Скажи, что я хотела бы занять у него пять тысяч франков, и отдай этот браслет.
Гардения чувствовала себя ужасно неловко и с удовольствием отказалась бы выполнять просьбу тети, но расстраивать ее ужасно не хотела. К тому же они сильно нуждались в деньгах, а пять тысяч франков представлялись ей огромной суммой.
Она отнесла браслет в свою комнату и распаковала тетины вещи. Как выяснилось, Ивонн действительно собрала далеко не все, что требовалось. Но сообщать об этом тете до поры до времени не следовало. Она могла тут же воспылать желанием купить все, чего ей не хватало.
На одевание герцогини после ванны — подбор платья, шляпы, туфлей, перчаток, сумки — ушло немало времени. Когда же с этим было покончено и Гардения сказала, что тоже хотела бы переодеться, она недовольно поморщилась.
— Нам нужна служанка! — объявила она. — Я попрошу мсье Блока, чтобы он подыскал нам подходящую девушку. Не понимаю, почему ты самостоятельно распаковала вещи. Могла бы вызвать горничную.
— Конечно, могла бы, — ответила Гардения. — Но Ивонн упаковывала чемоданы в такой спешке, что все лежало Как попало. Я подумала, что горничная удивится, увидев, как уложены ваши вещи.
— Какая же ты предусмотрительная, девочка моя! — произнесла герцогиня, прижимая руки к груди. — Я очень счастлива, что ты со мной.
— Правда? — спросила Гардения, обрадовавшись.
— Конечно, правда, — ответила герцогиня устало. — Все, что произошло, — страшный удар для меня, детка. Но, думаю, ты понимаешь: я обязана не показывать вида, что страдаю.
Никто не должен знать о моей беде. Барон сказал бы сейчас то же самое. Он считает, что сохранять внешнее спокойствие при любых обстоятельствах — крайне важно.
— Он был бы горд, если бы увидел, как вы держитесь, — сказала Гардения. — Вчера я думала, что вы впадете в депрессию.
— Нет! — Герцогиня гордо приподняла голову. — Я далеко не слабачка!
Она вылила в бокал остатки шампанского и залпом выпила его.
— Поторопись, Гардения, поторопись! Пока ты переодеваешься, я спущусь вниз и выясню, кто из моих друзей здесь присутствует. Сейчас конец сезона, людей не так много, но некоторые приезжают сюда и в это время года. Только не задерживайся. Я хочу, чтобы ты поскорее увидела здешнюю столовую. Ее оформили так потрясающе в прошлом году перед приездом короля Эдуарда.
Гардения целый день была вынуждена куда-то торопиться.
После ленча она отправилась с герцогиней на прогулку, потом помогла ей раздеться и улечься в постель, а после направилась к ювелиру.
Все прошло гораздо более приятно, чем можно было ожидать. Мсье Жак, услышав имя герцогини де Мабийон, расплылся в милой улыбке.
— Говорите, ее светлость просит пять тысяч франков? Скажу откровенно, кому угодно другому мы не рискнули бы дать столь большую сумму. Даже если бы нам оставили настолько же дорогостоящий браслет. Но герцогиня — наш очень ценный клиент, и мы готовы пойти ей навстречу. Надеюсь, через несколько дней она уладит все свои банковские дела.
— Мы выехали из Парижа очень неожиданно, — объяснила Гардения. — В тот момент все банки были закрыты.
— Я все понимаю, — ответил ювелир.
Он положил несколько банкнот в конверт и протянул его Гардении.
Мысленно благодаря Бога за то, что все складывается не так уж и плохо, она поспешила назад в отель.
Герцогиня еще спала. Гардения прошла в свою комнату и наконец-то легла в кровать, чувствуя себя до смерти уставшей.
Ей показалось, что она едва закрыла глаза, как в дверь постучали.
— Ее светлость желает видеть вас, Ma'm'selle, — сообщила горничная.
Герцогиня сидела в постели.
— Ну как, дал тебе Жак деньги? — спросила она оживленно.
— Да, тетя Лили, — ответила Гардения и протянула конверт.
— Пять тысяч франков, — произнесла герцогиня медленно. — Не так и много, но лучше, чем ничего!
— Конечно, если за этот номер нам придется заплатить… — начала Гардения.
— Прошу тебя, не надо паниковать! — перебила ее герцогиня. — По-моему, ты слишком много думаешь о деньгах. Все будет в порядке, поверь. Как только барон получит мою телеграмму, сразу приедет. В худшем случае, понимая, в каком я положении, перешлет мне кругленькую сумму.
Гардении оставалось лишь надеяться, что тетя правильно оценивает ситуацию.
— Ты знаешь, который сейчас час? — спросила герцогиня. — Семь вечера! Надень лучшее платье, Гардения. Очень важно, чтобы ты произвела на окружающих хорошее впечатление. Казино посещают элегантные и богатые люди. Что касается меня, я пойду в черном платье с блестками. Я видела, что Ивонн его упаковывала. Надеюсь, она не забыла положить к нему и эгретку.
Эгретки нигде не оказалось. И герцогине пришлось украсить волосы «райской птицей». К платью она тоже отлично подходила. Гардения не могла не признать, что тетя выглядит великолепно, когда та, полностью собравшись, в последний раз подошла к зеркалу. На ее шее блестело ожерелье из бриллиантов, а платье прекрасно сидело на фигуре, скрывая недостатки.
— Зря я отдала тот браслет мсье Жаку, — сказала она, хмуря брови. — Деньги он дал бы мне и без него. Хотя у меня есть Другой браслет, который, кстати, лучше подойдет к лайковым перчаткам.
Гардения собиралась впопыхах. Она надела великолепное платье из бледно-зеленого шифона, расшитое цветами, а из украшений выбрала лишь брошь в виде букетика роз.
Подойдя к огромному зеркалу в раме из красного дерева, она взглянула на свое отражение и впервые почувствовала, как удушающей волной ее захлестывает личное несчастье. Больше суток ей приходилось заниматься лишь проблемами тети. Целую ночь она сидела рядом с ней и слушала историю ее жизни.
И только сейчас вспомнила о своей собственной трагедии. Быть красивой в чудесном платье от Ворта не имело смысла, ведь лорд Харткорт не мог ее видеть.
«Я больше никогда не услышу его голос, не почувствую руками тепло его рук», — подумала она, и у нее все похолодело внутри, Рана в сердце, о которой на некоторое время пришлось позабыть, разболелась с ужасающей силой. И очень захотелось плакать.
Она с удовольствием возненавидела бы лорда Харткорта, но не могла поселить в переполненной любовью душе и капли ненависти.
Неожиданно ей стало понятно, что их разделяет огромная пропасть. Теперь, когда тетя обо многом ей рассказала, все стало на свои места. В ее памяти неожиданно всплыли брошенные какой-то женщиной слова на одной из тетиных вечеринок: «Разве вы не знаете, что Лили де Мабийон — королева demi-Парижа?»
Королева demi-Парижа — повторила про себя Гардения. То есть королева demi-monde. Полусвет и светское общества — два отдельных мира. Единственная связь между ними — мужчины, которые имеют право появляться и там, и там. Что касается женщин, для них установлены строгие рамки. И выходить за пределы этих рамок им не разрешено.
Только теперь благодаря приобретенной за прошлую ночь зрелости Гардения поняла, что так настойчиво пытались ей сказать люди, А еще то, что лорд Харткорт воспринимал ее как составную часть дома Мабийон, дома, на порог которого не ступала нога приличных женщин…
До встречи с бароном тетя общалась и с достойными людьми, подумала Гардения. Они ее не любили и желали ей зла, и все же до поры до времени она принадлежала к их кругу. А когда по милости барона ее дом превратился в балаган — ему это не только нравилось, но для осуществления своих грязных шпионских дел было еще и чрезвычайно удобно, — тогда она окончательно и бесповоротно скатилась вниз. Лили де Мабийон, несмотря на ее титул, единогласно переместили в разряд женщины demi-monde.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25