он испытывал некоторую неловкость от того, что измазал могильной грязью кожаный диван какого-то бедняги доктора.
Время от времени Ишэм задавала Раджастану какой-нибудь вопрос и вкратце посвящала его в содержание документов. Как оказалось, около ста пятидесяти членов Конгресса получали деньги от МЛИ. Тридцать семь конгрессменов были полностью обязаны своей карьерой «Мидвест Лэпидари». Половина из купленных МЛИ политиков входили в состав различных комитетов Палаты представителей. Трое из них занимали посты председателей комитетов, включая и Комитет по Этике. В ряде отчетов содержались сведения о крупных взятках, которые получили десятки людей, работающих в органах исполнительной власти.
Все операции по финансированию политических деятелей проводились от имени вымышленных сотрудников «Мидвест Лэпидари Импортс».
МЛИ сколотила свой колоссальный капитал действительно посредством оптовой торговли драгоценными камнями. Они буквально завалили страну «камешками» настолько, что национальная алмазообрабатывающая индустрия впала в глубочайшую депрессию. Девальвация бриллиантов и менее ценных камней, похоже, никоим образом не отразилась на балансе МЛИ. Для компенсации возможных убытков они просто-напросто выбрасывали на рынок новые большие партии камней, причем было непонятно, откуда идут эти поставки.
Особое внимание Ишэм уделила письмам, ни одно из которых не исходило непосредственно от МЛИ, а только от ее несуществующих сотрудников, якобы проживающих в различных районах США.
Некий Джек Броуди из Южного Эвклида, штат Огайо, просил одного из калифорнийских законодателей оказать помощь в ликвидации коммуны моро-эмигрантов в его родном штате – так, небольшая просьба от человека, пожертвовавшего каких-то двадцать пять тысяч баксов на предвыборную кампанию данного законодателя.
Дайэна Колсон, предположительно проживающая в Парме, штат Огайо, «информировала» члена Комитета по финансам о непозволительном разбазаривании федерального бюджета на такие никчемные, по ее мнению, проекты, как программа исследования дальнего космоса.
В уже знакомом Ногару письме, датированном десятым августа нынешнего года, Уилсон Скотт из Кливленда высказывал полную поддержку конгрессмену Байндеру, выступающему за ужесточение законов по отношению к моро «в свете последних вспышек насилия». Несуществующий Уилсон Скотт явно намекал на Зипперхедов.
Ишэм быстро, но в то же время внимательно просматривала корреспонденцию и вдруг заинтересовалась письмом Кэти Торавич, написанным Джозефу Байндеру.
Она сняла очки и взглянула на Ногара. Сетчатка ее глаз отбросила на него оранжевое отражение.
– Что такое «Нью Фуд»?
Раджастан пожал плечами.
– Небольшое научно-исследовательское предприятие, купленное МЛИ. Мой друг – специалист по компьютерам – считает, что «Мидвест Лэпидари» приобрела его с тем, чтобы легче манипулировать с налогами. «Нью Фуд» занимается разработкой и производством каких-то диетических пищевых продуктов.
Какое отношение имеет оптовая торговля драгоценными камнями к диетическим продуктам, Ногар не знал, да и знать не хотел. Теперь это уже была не его забота.
Ишэм бросила ему через стол письмо, и Раджастан быстро пробежал по нему глазами. Кэти настоятельно просила Байндера, чтобы тот попытался предотвратить одобрение Министерством Здравоохранения продукции «Нью Фуд». Насколько Ногар помнил, МЛИ купила «Нью Фуд», когда последняя была на грани банкротства.
Ишэм пролистала бумаги.
– Ньюфудовские десять миллионов в активах – все равно, что капля в море для доходов МЛИ. Патенты тоже практически ничего не стоят. Какой им был смысл приобретать столь убыточное предприятие, да еще накануне полного банкротства?
– Я ведь говорил вам – возможно, для того, чтобы каким-то образом облапошить Налоговую Службу…
Прозвучал зуммер видеофона. Ишэм сказала уверенным тоном, будто она была хозяйкой данного офиса.
– Прием.
Видеофон включился, но экран остался затененным.
– Здесь агент Ишэм. Говорите. Эта линия безопасна.
Бесстрастный электронный голос произнес:
– Пора отправляться. Конец связи.
Видеофон отключился.
Ишэм улыбнулась и собрала бумаги.
– Ладно, я спрошу этих франков о «Нью Фуд», когда мы арестуем их.
Она закрыла чемоданчик, надела свои солнцезащитные очки и жестом пригласила тигра проследовать за ней к выходу. Ногар встал и прошел к двери. В колене его снова запульсировала страшная боль, и ему пришлось ухватиться руками за дверной косяк, чтобы переступить через порог. Они с Ишэм дошли до поворота коридора. Женщина остановилась и сказала:
– Боюсь, нам придется держать вас под наблюдением, пока все это не закончится. Вам лучше побыть здесь некоторое время.
– Мне все равно. У меня нет на данный момент никаких срочных дел.
Ногар проковылял до рекреации, расположенной напротив лаборатории, в которой работал Мэнни, и тяжело опустился в кресло. Ишэм прошла мимо него, направляясь к лестнице, и взглянула на рыжеволосого агента ФБР, который сидел в кресле у окна. Она указала ему на Ногара, и агент кивнул.
«Похоже, у меня появился собственный телохранитель», – устало подумал Ногар.
Агент не носил очков, лицо – нормальное, человеческое…
Раджастан был даже доволен, что дело прибрало к своим рукам Бюро. Скоро федералы прикроют лавочку МЛИ и насилию придет конец. Жалко, правда Смита. Но самое главное то, что его, Ногара, работа выполнена.
Судя по слегка напряженному выражению лица агента, он чувствовал себя несколько неловко – то ли из-за того, что ему вменили в обязанность охранять страшенного, перепачканного кладбищенской грязью моро, то ли потому, что агентов ФБР специально учили выглядеть так, будто они страдают хроническим запором. Ногар зевнул и осторожно положил раненую ногу на низенький столик.
Из дверей лаборатории, в сопровождении другого агента, вышел Мэнни с черным саквояжем в левой руке.
– Видно, такая уж у меня горькая судьбина – постоянно латать тебя. Дай-ка я посмотрю твое колено, пока лаборанты настраивают биохимический анализатор.
«Ангел-хранитель» Ногара тоже подошел, и оба парня из ФБР встали по обеим сторонам Мэнни. Мангуст, не обращая на них никакого внимания, принялся осматривать правую ногу Раджастана. Тигр попытался не морщиться, когда Мэнни дотрагивался до больных мест.
– Проклятье, – проворчал мангуст, – тебя следовало бы отправить в операционную.
– И тем самым заставить федералов рассеять свои силы?
– Остряк. – Мэнни извлек из саквояжа ножницы и разрезал Ногаровы джинсы вокруг распухшего колена. Даже под грязью и мехом было видно, что кожа приобрела какой-то зловещий синеватый оттенок. Мэнни покачал головой. – Ты нуждаешься в услугах врача-специалиста.
Мэнни снова запустил руку в саквояж, вытащил шприц и пластиковую ампулу. Воткнув иглу шприца в ампулу, он втянул в него ее содержимое.
– Местная анестезия… – Мэнни вонзил иглу чуть повыше колена, и боль в нем мгновенно прошла; Ногар вообще перестал ощущать свое колено. Затем мангуст достал другой шприц, гораздо больших размеров. – Нужно высосать гадость, которая скопилась в коленной чашечке.
При этих словах телохранитель Ногара побледнел, как полотно.
– И если ты не обратишься потом к специалисту, – продолжал мангуст, – то клянусь, я возьму десятка полтора дюжих санитаров, мы тебя свяжем и силой притащим сюда.
Мэнни ввел иглу под коленную чашку; Раджастан почувствовал лишь легкое давление. Впечатлительный агент отвел глаза в сторону, кадык его судоржно дернулся, и Ногар испугался, что беднягу сейчас вырвет. Мэнни начал дренировать колено; прозрачный цилиндр шприца постепенно наполнялся кроваво-гнойной жидкостью. Когда капсула шприца заполнилась до отказа, Мэнни убрал его, оставив иглу в колене, положил шприц в пластиковый пакет и продолжил процедуру с помощью другого шприца. Агент смотрел в окно, внимательно изучая верхний этаж гаража возле госпиталя.
Закончив дренирование, Мэнни обработал колено спиртом и каким-то дезинфектантом, настолько вонючим, что Ногара едва не стошнило. Пытаясь как-то отвлечься от тошнотворного запаха, он поинтересовался:
– Ну что там, насчет Смита?
Мэнни оглянулся на агента, который вышел вместе с ним из лаборатории. Выражение лица пария было безучастным.
– Клиент твой – чрезвычайно странный Франкенштейн. Впрочем, его и франкенштейном-то нельзя назвать – генетическая структура даже отдаленно не напоминает человеческую модель. Впечатление такое, будто во всех образцах, которые мне удалось собрать, не существует абсолютно никакой клеточной дифференциации. Словно этот парень был с ног до головы изготовлен из одного и того же материала.
Мэнни вытащил из саквояжа пластиковый бандаж – на этот раз белый, непрозрачный – и туго перевязал им колено Ногара.
– У него не было ни органов, ни нервов, ни ногтей… насколько я понял, все эти совершенно одинаковые клетки являются мультифункциональными и способны удовлетворять любые потребности организма.
Это уж действительно странно, подумал Ногар. Даже более чем странно. Не было органов? Нервов? Но ведь оно… он должен был обладать мозгом. Он был разумен. Он говорил со мной, черт побери…
– Его так называемый «разум» был, вероятно, распределен по всему организму в виде электрических сигналов, так же, как и все другие функции – принятие пищи, выделение… размножаются подобные особи, видимо, посредством бинарного деления.
Мэнни выпрямился и проследил взглядом, как бандаж сжимается в соответствии с температурой тела Ногара. До Раджастана по-прежнему не совсем доходил смысл того, что мангуст говорил ему.
– Ты хочешь сказать, что Смит был просто-напросто гигантской амебой?
– Что-то вроде этого. Только многоклеточной амебой. И все не так просто. Генетики, изготовившие это существо, – гениальны.
– Гениальны… но кому и зачем понадобилось создавать нечто подобное?
Мэнни волнообразно повел плечами.
– Я сделал свои заключения на основе ограниченного количества образцов. Но твердо уверен в одном – такие твари должны быть невероятно живучи. При таком равномерном распределении жизненно важных функций по всему организму им трудно причинить чем-нибудь вред – огнем ли, кислотой…
– Так от чего же тогда он умер?
– От электрических разрядов. Удар станнера вызывает временный паралич нервной системы. Нервный паралич у этого создания означает поражение всего организма. Как только это произошло, масса начала растворяться изнутри.
Мэнни положил пакет с использованными шприцами в черный саквояж и закрыл его.
– Здесь есть душевая для персонала, ступай помойся. Я оставил там хирургический костюм, он должен подойти тебе по размеру. Пойду посмотрю, как там обстоят дела у ребят с анализатором.
Мангуст направился к двери лаборатории.
– Мэнни, – окликнул его Ногар, – а что с ним такое, с анализатором этим?
– Да вроде бы ничего особенного, но немного барахлит. Мы только начали анализировать аминокислоты, а дисплей вдруг закапризничал – выдает формулы в обратном порядке, и все тут. Ну ничего, ребята здесь головастые, разберутся.
Когда Мэнни скрылся за дверью лаборатории, Ногар махнул рукой «своему» рыжеволосому агенту, который еще не совсем оправился от приступа тошноты.
– Слыхал приказ доктора? Мне нужно принять душ.
Ковыляя к душевой, Раджастан попытался разговорить парня.
– Что ты думаешь об агенте Ишэм?
Парень ответил бесцветным голосом:
– Она хороший агент.
– А где она сейчас?
– Она передо мной не отчитывается.
– Да расслабься ты. Говоришь так, будто боишься в штаны наложить от напряжения.
Неуклюжая шутка подействовала. Губы парня тронула легкая улыбка. Ногар смерил его слегка ироничным взглядом:
– Ты недоволен, что тебе поручили охранять моро?
Агент покачал головой.
– Мне и прежде доводилось работать с моро. Наше подразделение именно для этого и предназначено.
Ногар остановился перед дверью душевой.
– Я не о том тебя спрашиваю.
Парень снова чуть улыбнулся.
– Я понимаю. Да, я немного волнуюсь. До сих пор мне не приходилось иметь дело с такими моро, как ты. Я занимался в основном с федеральными новобранцами из латиноамериканских беженцев…
– Тебя не готовили для работы с тиграми?
– Невозможно обучить всему сразу. Извини, если я показался тебе несколько… ну, скажем, необщительным. Ты – важный свидетель, а не подозреваемый…
– Меня зовут Ногар Раджастан. А тебя?
Парень протянул руку.
– Агент… Патрик Шонесси.
Ногар энергично потряс протянутую руку.
– Рад познакомиться.
– Взаимно. Значит, желаешь принять душ?
Ногар развел руками.
– Приказ доктора, ничего не попишешь.
Шонесси открыл дверь.
– Ну что же, поскольку я охраняю всю эту зону, почему бы мне не смотаться в кафетерий и не принести нам с тобой по стаканчику кофе.
Ногар питал отвращение к кофе, но сейчас не отказался бы от чашечки, надеясь хотя бы немного снять усталость от недосыпания.
– Давай, только не один стаканчик, а несколько.
Они вошли в раздевалку, и Шонесси жестом приказал Ногару подождать у двери. Агент бегло осмотрел раздевалку и душевые кабины.
– Сахар, сливки?
– И то, и другое.
Шонесси заглянул в туалет.
– Что-нибудь перекусить?
– Ненавижу больничную еду.
Агент вернулся к входной двери и удостоверился, что в ней есть замок.
– Запрись, пока я не вернусь. Я быстро. Если ты будешь еще под душем, я подожду.
Шонесси вышел, и Ногар запер за ним дверь.
«Удивительно, – подумал он, – пинк, агент ФБР, и совсем неплохой парень».
Как раздевалка, так и душевые кабины сияли стерильной белизной. Белые пластиковые шкафчики, белые квадраты фибростекла на потолке, белый линолеум на полу, белый свет люминесцентных ламп – единственными предметами другого цвета были хромированные душевые установки да зеленый хирургический костюм, оставленный мангустом на опять-таки белой скамейке. Сияние раздражало, поэтому Ногар выключил свет и подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
Дезинфектантами здесь воняло довольно сильно, и Раджастан пожалел, что в помещении нет окон.
Стараясь дышать ртом, он стянул с себя изорванную грязную одежду.
Зайдя под душ, он врубил на полную мощность холодную воду, с наслаждением ощущая, как тугие струи смывают грязь с тела. Думал он сейчас не о ФБР и не об осточертевшем ему деле МЛИ. Он думал о Стефи Вейр. Больше всего на свете ему захотелось оказаться теперь в номере мотеля «Лесная Звездочка». Он совершенно измучился от всего этого дерьма. Единственным его желанием было обнять Стефи и уснуть.
Ногар закрутил кран и постоял немного, слушая, как вода булькает в канализационной трубе. Вдруг ему подумалось, а почему он вообще решил взяться за это дело? Из-за хронической нехватки денег? А не хотел ли он, подсознательно, подзаработать немного, да и рвануть в Калифорнию вслед за Марией? Не возжелал ли он навсегда распрощаться со своим прошлым и с этим затраханным городом? И где же, черт побери, обещанный кофе?
Ногар улыбнулся тому, как внезапно изменился ход его мыслей. Он подошел к сушилке и ударил кулаком по огромной кнопке. Волны теплого воздуха окутали тело, словно одеялом. Натруженные мышцы сладостно расслабились. Ногар на мгновение погрузился в сон.
Поскользнувшись на холодном линолеуме и едва удержавшись на ногах, он энергично замотал головой, чтобы отогнать сон. Ногар вышел в раздевалку и мельком взглянул на маленькое прямоугольное оконце, выходящее в коридор. Вернулся ли Шонесси?
«Если и нет, не стану я его дожидаться», – решил тигр. Вонь дезинфектантов уже начинала выводить его из себя.
Он взял брюки от костюма и натянул их на себя. Они пришлись как раз впору в поясе, но штанины заканчивались сантиметрах в десяти ниже колен. Ногару пришлось разорвать шов на правой брючине, в которой распухшему и перевязанному колену было тесно.
Куртка оказалась совсем уж короткой и даже не доходила до талии. Решив, что не стоит смешить народ, Ногар не стал ее надевать, равно как и ботинки, хотя те были еще в довольно приличном состоянии. Его ногам было необходимо немного проветриться, к тому же он с наслаждением дал своим когтям возможность вытянуться. По-прежнему никакого кофе, проклятье.
Ногар открыл дверь и тотчас же забыл об отвратительном запахе дезинфектантов. Он учуял сильный запах свежего кофе, той же самой бурды с синтетическим ароматом, которую пил Харск.
Запах свежего кофе вкупе с терпким запахом свежей крови.
Он выхватил «Винд» из кучи грязного белья и побежал – вернее, быстро захромал, поскольку наркотик, который впрыснул ему Мэнни, лишь заглушил боль, но не сделал колено работоспособным, как прежде, – к столовой с кофейными автоматами, к рекреации, к лаборатории, где работал Мэнни. Завернув за первый угол, он ворвался в пустынную столовую…
Нет, не совсем пустынную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Время от времени Ишэм задавала Раджастану какой-нибудь вопрос и вкратце посвящала его в содержание документов. Как оказалось, около ста пятидесяти членов Конгресса получали деньги от МЛИ. Тридцать семь конгрессменов были полностью обязаны своей карьерой «Мидвест Лэпидари». Половина из купленных МЛИ политиков входили в состав различных комитетов Палаты представителей. Трое из них занимали посты председателей комитетов, включая и Комитет по Этике. В ряде отчетов содержались сведения о крупных взятках, которые получили десятки людей, работающих в органах исполнительной власти.
Все операции по финансированию политических деятелей проводились от имени вымышленных сотрудников «Мидвест Лэпидари Импортс».
МЛИ сколотила свой колоссальный капитал действительно посредством оптовой торговли драгоценными камнями. Они буквально завалили страну «камешками» настолько, что национальная алмазообрабатывающая индустрия впала в глубочайшую депрессию. Девальвация бриллиантов и менее ценных камней, похоже, никоим образом не отразилась на балансе МЛИ. Для компенсации возможных убытков они просто-напросто выбрасывали на рынок новые большие партии камней, причем было непонятно, откуда идут эти поставки.
Особое внимание Ишэм уделила письмам, ни одно из которых не исходило непосредственно от МЛИ, а только от ее несуществующих сотрудников, якобы проживающих в различных районах США.
Некий Джек Броуди из Южного Эвклида, штат Огайо, просил одного из калифорнийских законодателей оказать помощь в ликвидации коммуны моро-эмигрантов в его родном штате – так, небольшая просьба от человека, пожертвовавшего каких-то двадцать пять тысяч баксов на предвыборную кампанию данного законодателя.
Дайэна Колсон, предположительно проживающая в Парме, штат Огайо, «информировала» члена Комитета по финансам о непозволительном разбазаривании федерального бюджета на такие никчемные, по ее мнению, проекты, как программа исследования дальнего космоса.
В уже знакомом Ногару письме, датированном десятым августа нынешнего года, Уилсон Скотт из Кливленда высказывал полную поддержку конгрессмену Байндеру, выступающему за ужесточение законов по отношению к моро «в свете последних вспышек насилия». Несуществующий Уилсон Скотт явно намекал на Зипперхедов.
Ишэм быстро, но в то же время внимательно просматривала корреспонденцию и вдруг заинтересовалась письмом Кэти Торавич, написанным Джозефу Байндеру.
Она сняла очки и взглянула на Ногара. Сетчатка ее глаз отбросила на него оранжевое отражение.
– Что такое «Нью Фуд»?
Раджастан пожал плечами.
– Небольшое научно-исследовательское предприятие, купленное МЛИ. Мой друг – специалист по компьютерам – считает, что «Мидвест Лэпидари» приобрела его с тем, чтобы легче манипулировать с налогами. «Нью Фуд» занимается разработкой и производством каких-то диетических пищевых продуктов.
Какое отношение имеет оптовая торговля драгоценными камнями к диетическим продуктам, Ногар не знал, да и знать не хотел. Теперь это уже была не его забота.
Ишэм бросила ему через стол письмо, и Раджастан быстро пробежал по нему глазами. Кэти настоятельно просила Байндера, чтобы тот попытался предотвратить одобрение Министерством Здравоохранения продукции «Нью Фуд». Насколько Ногар помнил, МЛИ купила «Нью Фуд», когда последняя была на грани банкротства.
Ишэм пролистала бумаги.
– Ньюфудовские десять миллионов в активах – все равно, что капля в море для доходов МЛИ. Патенты тоже практически ничего не стоят. Какой им был смысл приобретать столь убыточное предприятие, да еще накануне полного банкротства?
– Я ведь говорил вам – возможно, для того, чтобы каким-то образом облапошить Налоговую Службу…
Прозвучал зуммер видеофона. Ишэм сказала уверенным тоном, будто она была хозяйкой данного офиса.
– Прием.
Видеофон включился, но экран остался затененным.
– Здесь агент Ишэм. Говорите. Эта линия безопасна.
Бесстрастный электронный голос произнес:
– Пора отправляться. Конец связи.
Видеофон отключился.
Ишэм улыбнулась и собрала бумаги.
– Ладно, я спрошу этих франков о «Нью Фуд», когда мы арестуем их.
Она закрыла чемоданчик, надела свои солнцезащитные очки и жестом пригласила тигра проследовать за ней к выходу. Ногар встал и прошел к двери. В колене его снова запульсировала страшная боль, и ему пришлось ухватиться руками за дверной косяк, чтобы переступить через порог. Они с Ишэм дошли до поворота коридора. Женщина остановилась и сказала:
– Боюсь, нам придется держать вас под наблюдением, пока все это не закончится. Вам лучше побыть здесь некоторое время.
– Мне все равно. У меня нет на данный момент никаких срочных дел.
Ногар проковылял до рекреации, расположенной напротив лаборатории, в которой работал Мэнни, и тяжело опустился в кресло. Ишэм прошла мимо него, направляясь к лестнице, и взглянула на рыжеволосого агента ФБР, который сидел в кресле у окна. Она указала ему на Ногара, и агент кивнул.
«Похоже, у меня появился собственный телохранитель», – устало подумал Ногар.
Агент не носил очков, лицо – нормальное, человеческое…
Раджастан был даже доволен, что дело прибрало к своим рукам Бюро. Скоро федералы прикроют лавочку МЛИ и насилию придет конец. Жалко, правда Смита. Но самое главное то, что его, Ногара, работа выполнена.
Судя по слегка напряженному выражению лица агента, он чувствовал себя несколько неловко – то ли из-за того, что ему вменили в обязанность охранять страшенного, перепачканного кладбищенской грязью моро, то ли потому, что агентов ФБР специально учили выглядеть так, будто они страдают хроническим запором. Ногар зевнул и осторожно положил раненую ногу на низенький столик.
Из дверей лаборатории, в сопровождении другого агента, вышел Мэнни с черным саквояжем в левой руке.
– Видно, такая уж у меня горькая судьбина – постоянно латать тебя. Дай-ка я посмотрю твое колено, пока лаборанты настраивают биохимический анализатор.
«Ангел-хранитель» Ногара тоже подошел, и оба парня из ФБР встали по обеим сторонам Мэнни. Мангуст, не обращая на них никакого внимания, принялся осматривать правую ногу Раджастана. Тигр попытался не морщиться, когда Мэнни дотрагивался до больных мест.
– Проклятье, – проворчал мангуст, – тебя следовало бы отправить в операционную.
– И тем самым заставить федералов рассеять свои силы?
– Остряк. – Мэнни извлек из саквояжа ножницы и разрезал Ногаровы джинсы вокруг распухшего колена. Даже под грязью и мехом было видно, что кожа приобрела какой-то зловещий синеватый оттенок. Мэнни покачал головой. – Ты нуждаешься в услугах врача-специалиста.
Мэнни снова запустил руку в саквояж, вытащил шприц и пластиковую ампулу. Воткнув иглу шприца в ампулу, он втянул в него ее содержимое.
– Местная анестезия… – Мэнни вонзил иглу чуть повыше колена, и боль в нем мгновенно прошла; Ногар вообще перестал ощущать свое колено. Затем мангуст достал другой шприц, гораздо больших размеров. – Нужно высосать гадость, которая скопилась в коленной чашечке.
При этих словах телохранитель Ногара побледнел, как полотно.
– И если ты не обратишься потом к специалисту, – продолжал мангуст, – то клянусь, я возьму десятка полтора дюжих санитаров, мы тебя свяжем и силой притащим сюда.
Мэнни ввел иглу под коленную чашку; Раджастан почувствовал лишь легкое давление. Впечатлительный агент отвел глаза в сторону, кадык его судоржно дернулся, и Ногар испугался, что беднягу сейчас вырвет. Мэнни начал дренировать колено; прозрачный цилиндр шприца постепенно наполнялся кроваво-гнойной жидкостью. Когда капсула шприца заполнилась до отказа, Мэнни убрал его, оставив иглу в колене, положил шприц в пластиковый пакет и продолжил процедуру с помощью другого шприца. Агент смотрел в окно, внимательно изучая верхний этаж гаража возле госпиталя.
Закончив дренирование, Мэнни обработал колено спиртом и каким-то дезинфектантом, настолько вонючим, что Ногара едва не стошнило. Пытаясь как-то отвлечься от тошнотворного запаха, он поинтересовался:
– Ну что там, насчет Смита?
Мэнни оглянулся на агента, который вышел вместе с ним из лаборатории. Выражение лица пария было безучастным.
– Клиент твой – чрезвычайно странный Франкенштейн. Впрочем, его и франкенштейном-то нельзя назвать – генетическая структура даже отдаленно не напоминает человеческую модель. Впечатление такое, будто во всех образцах, которые мне удалось собрать, не существует абсолютно никакой клеточной дифференциации. Словно этот парень был с ног до головы изготовлен из одного и того же материала.
Мэнни вытащил из саквояжа пластиковый бандаж – на этот раз белый, непрозрачный – и туго перевязал им колено Ногара.
– У него не было ни органов, ни нервов, ни ногтей… насколько я понял, все эти совершенно одинаковые клетки являются мультифункциональными и способны удовлетворять любые потребности организма.
Это уж действительно странно, подумал Ногар. Даже более чем странно. Не было органов? Нервов? Но ведь оно… он должен был обладать мозгом. Он был разумен. Он говорил со мной, черт побери…
– Его так называемый «разум» был, вероятно, распределен по всему организму в виде электрических сигналов, так же, как и все другие функции – принятие пищи, выделение… размножаются подобные особи, видимо, посредством бинарного деления.
Мэнни выпрямился и проследил взглядом, как бандаж сжимается в соответствии с температурой тела Ногара. До Раджастана по-прежнему не совсем доходил смысл того, что мангуст говорил ему.
– Ты хочешь сказать, что Смит был просто-напросто гигантской амебой?
– Что-то вроде этого. Только многоклеточной амебой. И все не так просто. Генетики, изготовившие это существо, – гениальны.
– Гениальны… но кому и зачем понадобилось создавать нечто подобное?
Мэнни волнообразно повел плечами.
– Я сделал свои заключения на основе ограниченного количества образцов. Но твердо уверен в одном – такие твари должны быть невероятно живучи. При таком равномерном распределении жизненно важных функций по всему организму им трудно причинить чем-нибудь вред – огнем ли, кислотой…
– Так от чего же тогда он умер?
– От электрических разрядов. Удар станнера вызывает временный паралич нервной системы. Нервный паралич у этого создания означает поражение всего организма. Как только это произошло, масса начала растворяться изнутри.
Мэнни положил пакет с использованными шприцами в черный саквояж и закрыл его.
– Здесь есть душевая для персонала, ступай помойся. Я оставил там хирургический костюм, он должен подойти тебе по размеру. Пойду посмотрю, как там обстоят дела у ребят с анализатором.
Мангуст направился к двери лаборатории.
– Мэнни, – окликнул его Ногар, – а что с ним такое, с анализатором этим?
– Да вроде бы ничего особенного, но немного барахлит. Мы только начали анализировать аминокислоты, а дисплей вдруг закапризничал – выдает формулы в обратном порядке, и все тут. Ну ничего, ребята здесь головастые, разберутся.
Когда Мэнни скрылся за дверью лаборатории, Ногар махнул рукой «своему» рыжеволосому агенту, который еще не совсем оправился от приступа тошноты.
– Слыхал приказ доктора? Мне нужно принять душ.
Ковыляя к душевой, Раджастан попытался разговорить парня.
– Что ты думаешь об агенте Ишэм?
Парень ответил бесцветным голосом:
– Она хороший агент.
– А где она сейчас?
– Она передо мной не отчитывается.
– Да расслабься ты. Говоришь так, будто боишься в штаны наложить от напряжения.
Неуклюжая шутка подействовала. Губы парня тронула легкая улыбка. Ногар смерил его слегка ироничным взглядом:
– Ты недоволен, что тебе поручили охранять моро?
Агент покачал головой.
– Мне и прежде доводилось работать с моро. Наше подразделение именно для этого и предназначено.
Ногар остановился перед дверью душевой.
– Я не о том тебя спрашиваю.
Парень снова чуть улыбнулся.
– Я понимаю. Да, я немного волнуюсь. До сих пор мне не приходилось иметь дело с такими моро, как ты. Я занимался в основном с федеральными новобранцами из латиноамериканских беженцев…
– Тебя не готовили для работы с тиграми?
– Невозможно обучить всему сразу. Извини, если я показался тебе несколько… ну, скажем, необщительным. Ты – важный свидетель, а не подозреваемый…
– Меня зовут Ногар Раджастан. А тебя?
Парень протянул руку.
– Агент… Патрик Шонесси.
Ногар энергично потряс протянутую руку.
– Рад познакомиться.
– Взаимно. Значит, желаешь принять душ?
Ногар развел руками.
– Приказ доктора, ничего не попишешь.
Шонесси открыл дверь.
– Ну что же, поскольку я охраняю всю эту зону, почему бы мне не смотаться в кафетерий и не принести нам с тобой по стаканчику кофе.
Ногар питал отвращение к кофе, но сейчас не отказался бы от чашечки, надеясь хотя бы немного снять усталость от недосыпания.
– Давай, только не один стаканчик, а несколько.
Они вошли в раздевалку, и Шонесси жестом приказал Ногару подождать у двери. Агент бегло осмотрел раздевалку и душевые кабины.
– Сахар, сливки?
– И то, и другое.
Шонесси заглянул в туалет.
– Что-нибудь перекусить?
– Ненавижу больничную еду.
Агент вернулся к входной двери и удостоверился, что в ней есть замок.
– Запрись, пока я не вернусь. Я быстро. Если ты будешь еще под душем, я подожду.
Шонесси вышел, и Ногар запер за ним дверь.
«Удивительно, – подумал он, – пинк, агент ФБР, и совсем неплохой парень».
Как раздевалка, так и душевые кабины сияли стерильной белизной. Белые пластиковые шкафчики, белые квадраты фибростекла на потолке, белый линолеум на полу, белый свет люминесцентных ламп – единственными предметами другого цвета были хромированные душевые установки да зеленый хирургический костюм, оставленный мангустом на опять-таки белой скамейке. Сияние раздражало, поэтому Ногар выключил свет и подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
Дезинфектантами здесь воняло довольно сильно, и Раджастан пожалел, что в помещении нет окон.
Стараясь дышать ртом, он стянул с себя изорванную грязную одежду.
Зайдя под душ, он врубил на полную мощность холодную воду, с наслаждением ощущая, как тугие струи смывают грязь с тела. Думал он сейчас не о ФБР и не об осточертевшем ему деле МЛИ. Он думал о Стефи Вейр. Больше всего на свете ему захотелось оказаться теперь в номере мотеля «Лесная Звездочка». Он совершенно измучился от всего этого дерьма. Единственным его желанием было обнять Стефи и уснуть.
Ногар закрутил кран и постоял немного, слушая, как вода булькает в канализационной трубе. Вдруг ему подумалось, а почему он вообще решил взяться за это дело? Из-за хронической нехватки денег? А не хотел ли он, подсознательно, подзаработать немного, да и рвануть в Калифорнию вслед за Марией? Не возжелал ли он навсегда распрощаться со своим прошлым и с этим затраханным городом? И где же, черт побери, обещанный кофе?
Ногар улыбнулся тому, как внезапно изменился ход его мыслей. Он подошел к сушилке и ударил кулаком по огромной кнопке. Волны теплого воздуха окутали тело, словно одеялом. Натруженные мышцы сладостно расслабились. Ногар на мгновение погрузился в сон.
Поскользнувшись на холодном линолеуме и едва удержавшись на ногах, он энергично замотал головой, чтобы отогнать сон. Ногар вышел в раздевалку и мельком взглянул на маленькое прямоугольное оконце, выходящее в коридор. Вернулся ли Шонесси?
«Если и нет, не стану я его дожидаться», – решил тигр. Вонь дезинфектантов уже начинала выводить его из себя.
Он взял брюки от костюма и натянул их на себя. Они пришлись как раз впору в поясе, но штанины заканчивались сантиметрах в десяти ниже колен. Ногару пришлось разорвать шов на правой брючине, в которой распухшему и перевязанному колену было тесно.
Куртка оказалась совсем уж короткой и даже не доходила до талии. Решив, что не стоит смешить народ, Ногар не стал ее надевать, равно как и ботинки, хотя те были еще в довольно приличном состоянии. Его ногам было необходимо немного проветриться, к тому же он с наслаждением дал своим когтям возможность вытянуться. По-прежнему никакого кофе, проклятье.
Ногар открыл дверь и тотчас же забыл об отвратительном запахе дезинфектантов. Он учуял сильный запах свежего кофе, той же самой бурды с синтетическим ароматом, которую пил Харск.
Запах свежего кофе вкупе с терпким запахом свежей крови.
Он выхватил «Винд» из кучи грязного белья и побежал – вернее, быстро захромал, поскольку наркотик, который впрыснул ему Мэнни, лишь заглушил боль, но не сделал колено работоспособным, как прежде, – к столовой с кофейными автоматами, к рекреации, к лаборатории, где работал Мэнни. Завернув за первый угол, он ворвался в пустынную столовую…
Нет, не совсем пустынную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29