Именно Янг впустил в дом киллера с «Левитт-Марком II». Янг состоял в заговоре с ними. Джонсон каким-то образом понял это из отчетов и бросил в лицо Янгу обвинение.
Несмотря на то, что они были «мужем и женой», Джонсон решает вывести любимого на чистую воду, а вместе с ним и тех, кто стоит за ним. Янг не может этого допустить… нет, не совсем так, они не могут этого допустить. Они нанимают профессионального киллера-моро. Они убивают Джонсона. Они, возможно, просто приказали Янгу отключить сигнализацию и оставить дверь открытой, с тем, чтобы они могли прийти и выяснить отношения с Джонсоном. После того, как Янг взорвался, убийцы позаботились о том, чтобы на пожарище не осталось никаких документов.
Янг не мог заявить о случившемся в полицию. Кто бы им ни манипулировал, они заставили его заниматься своим обычным делом, будто ничего не случилось. А Янга все это время глодало чувство вины. Он считал себя ответственным за смерть Джонсона.
Инсценировка с разбитым стеклом преследовала единственную цель – замести следы Янга. Дать Янгу алиби.
Все шло как по маслу… вплоть до того момента, когда Янг решил сжечь документы.
Это походило на акт отчаяния, и не только отчаяния Янга…
У Ногара появилось недоброе предчувствие.
Томпсон упоминал о том, что помощница Джонсона, Стефани Вейр, имела такой же доступ к финансовым отчетам, как и «банда четырех». Сама Стефи, правда, утверждала, что ее использовали лишь в качестве «ширмы» при Джонсоне. Ногар был склонен верить больше ей, нежели Томпсону. А что, если они не знают о том, что она – всего лишь «ширма»?
Ногар начинал серьезно беспокоиться.
Что, если они попытаются убрать Стефи, как и Джонсона, считая ее столь же осведомленной в финансовых вопросах, как и остальные приспешники Байндера?
Что, если за ней следят?
Может ли быть простым совпадением то, что Янг взлетел на воздух на следующий же день после разговора Ногара со Стефи?
Раджастан позвонил Стефи. Без ответа.
Он посмотрел на хронометр. Десять тридцать, еще полтора часа до встречи с ней. Проклятье. Ногар ненавидел праздное ожидание. Ему вдруг захотелось исцарапать что-нибудь, вступить с кем-нибудь в схватку. Зверь беспокойно заворочался в клетке, реагируя на выброс адреналина. Ногар едва подавил желание выпустить его наружу. Паршиво. Не следует позволять Зверю так легко возбуждаться, иначе…
Раджастану удалось, с большим трудом, сохранить самообладание, и тут раздался резкий зуммер видеофона – кто-то пытался связаться с офисом Ногара.
– Прием, – бросил тигр компьютеру.
На экране появился Джон Смит. Выглядел он еще более жутко, нежели тогда, на кладбище. Стекловидные мутные глаза уставились на Ногара с лишенного всякого выражения лица на грушеобразной голове. Резиново-белая кожа его влажно блестела. Сейчас, глядя на монитор, Ногар получил возможность получше рассмотреть мерзкое создание. Грушевидную форму головы франка обусловливала массивная волна плоти, нависающая над воротником куртки Смита. Волна жира скрывала подбородок и шею франка, если таковые вообще у него имелись. На коже его не было и намека на волосы. Поры так же отсутствовали. Франк походил на белый полиэтиленовый мешок, наполненный силиконовой смазкой.
Теперь Ногар понял, почему глаза франка не мигают. У Смита не было век.
Равно как и ноздрей.
И ушей.
Непонятно было, откуда звонит Смит, поскольку неяркое освещение выхватывало только студенистую тушу на черном фоне.
– Я рад, что вы не очень сильно пострадали во время вашего визита к Филиппу Янгу.
– Благодарю.
Ногар снова обратил внимание на странный акцент Смита – явно не африканский.
– Вы оплатили мое лечение. Спасибо.
– Не стоит. Я ведь обещал, что буду оплачивать все издержки в ходе следствия.
– Вы, конечно, хотите узнать, как оно продвигается.
Франк попытался кивнуть, отчего плоть верхней половины его туловища отвратительно заколыхалась.
Ногар обстоятельно посвятил клиента в то, что он уже узнал, как ему казалось, наверняка, и в то, о чем он пока лишь догадывался – каким образом был убит Джонсон, кто осуществил акцию, кто мог быть вовлечен в убийство и почему. Последние два пункта как раз и относились к области догадок.
– Ну что же, недурно. Неплохой прогресс за столь короткий отрезок времени.
– А теперь позвольте мне задать вам несколько вопросов. – В данный момент Ногара беспокоило не столько то, что он позволил втянуть себя в дело по убийству пинка – которое само по себе не предвещало для него ничего хорошего, мягко говоря, – сколько то, что он не обладал практически никакой информацией ни о клиенте, ни о его компании МЛИ.
– Хорошо. Что вас интересует?
– Во-первых, вы утверждаете, что кто-то из сотрудников вовлечен в убийство, и вы сказали мне, что являетесь бухгалтером… Имеется ли что-либо в финансовых отчетах предвыборной кампании, связанное непосредственно с МЛИ?
– Только то, что мы финансируем кампанию Байндера. Единственное связующее звено между МЛИ и Байндером – наши деньги, получая которые, он гарантирует защиту наших интересов в Сенате.
Ногар фыркнул. Кучка франков, приказывающих Байндеру, что тому надлежит делать? Граничит с абсурдом.
– Вы диктуете ему, каким образом он должен голосовать в Парламенте?
– Мы требуем от него лишь одного – чтобы он не голосовал против нас… ну, и по мере возможности голосовал бы за. Поддержка нами Байндера зиждется на близости наших общих взглядов.
Байндер разделяет взгляды франков? Вздор. Байндер реакционнее Атиллы и выступает за стерилизацию моро и, возможно, за полное истребление франков.
Несомненно одно – финансовые отчеты являются связующим звеном между Байндером и МЛИ. Этим объясняется и убежденность Смита в том, что некто из МЛИ стоит за убийством Джонсона.
– Во-вторых, я хотел бы узнать, откуда на самом деле родом вы и другие Франкенштейны «Мидвест Лэпидари».
Впервые за все время их общения друг с другом Ногар заметил на лице франка нечто похожее на выражение – мерзкая плоть на какую-то долю секунды словно подернулась рябью. Ага, вроде бы проняло, подумал Ногар. Но в следующее мгновение франк пробулькал все тем же, лишенным всяческих эмоций голосом:
– Я ведь говорил вам. Мы – из Южной Африки…
– ЮАР не подписывала декрет ООН о запрете на экспериментирование с человеческими геномами note 6, но она – только один из «неподписантов» среди, по крайней мере, двух десятков государств, обладающих этой технологией. И акцент у вас не южноафриканский.
Туша Смита исторгла звук, который означал, вероятно, вздох.
– Не знаю, радоваться мне или печалиться из-за того, что я нанял столь педантичного и внимательного следователя.
– Не нужно комплиментов. Любой на моем месте заметил бы очевидное.
– Боюсь, информацию по этому вопросу я не могу вам предоставить.
– О, замечательно…
Смит снова вздохнул.
– Пожалуйста, поймите меня правильно. Наше происхождение должно оставаться в тайне. Равно как и мы сами должны быть как можно более незаметными. От этого зависит само существование компании. Нам необходимо выяснить, действительно ли кто-либо из сотрудников МЛИ замешан в убийстве, и лишь после того, как мы в этом удостоверимся, мы сможем сделать это достоянием общественности. А посему, если вы не желаете продолжать расследование без информации о нашем происхождении… ну что же, мы расторгнем договор на данном этапе, и я не буду требовать возврата денег, уже полученных вами.
Ну вот, тигр, у тебя появилась возможность выйти из игры. Завязывай с этим грязным делом, пока не поздно.
И тут Ногар подумал о Стефи.
Он не мог оставить ее на растерзание каким-то неведомым силам.
И он никогда не останавливался на полпути.
– Хорошо. Я продолжу расследование. Но учтите, придерживая информацию, вы значительно замедляете его ход.
– Сожалею, но…
– Когда и где мы встретимся?
– Давайте в среду, в 10:30 вечера, на кладбище. Желаю удачи.
– До свидания.
Итак, Ногар сжег за собой последние мосты.
ГЛАВА 12
Ногар нервничал. Чтобы добраться до кафе «Арабика», где Стефи назначила ему встречу, тигру и крольчихе следовало пройти несколько кварталов территории, контролируемой Зипперхедами. Раджастан чувствовал, что карабин слишком заметен под его плотной зеленой курткой, хотя дома, когда он подбирал подходящую для себя одежду, ему показалось, что она должным образом скрывает «Винд».
У Ногара было такое ощущение, будто на спине его приклеена мишень, по которой в любую секунду могут выстрелить.
Крыс поблизости не было, Ногар не видел их уже со вчерашнего дня, и это становилось подозрительным. Обычно улицы Моро-Тауна буквально кишели грызунами, даже в дневное время.
Под мостом, отделяющим Моро-Таун от Серкла, красовалось новое грэффити. Начертанное под саркастическим «Добро пожаловать в Моро-Таун», оно гласило: «Здесь правят Зипперхеды».
Ногар вспомнил лозунг времен Восстания, «Долой пинков». Сейчас, спустя десятилетие, лозунг этот, уже набивший оскомину, в какой-то степени утратил свой первоначальный зловещий смысл. Раджастан частенько задавался вопросом, отдают ли себе отчет те, кто в настоящее время бездумно пользуется этим лозунгом, что во времена «Черного Августа» он являлся призывом к геноциду, истреблению людей.
Раджастану вдруг показалось, что он вернулся в дни своей юности, когда он был членом уличной банды «Адские Коты», и что в Моро-Тауне скоро снова начнется ад кромешный, как тогда, в дни Восстания. Это чувство не оставляло его даже после того, как они с Эйнджел миновали железобетонные пилоны, означавшие, что Мэйфилд-Роуд кончилась.
Студенческая «вселенная» университета «Кейс Уэстерн Резерв» располагалась всего лишь в нескольких кварталах от Моро-Тауна, но это был уже совсем другой мир.
Они вошли в «Арабику» в начале первого. Ароматы экзотических, редких и искусственных сортов кофе сразу же ударили по обонянию Ногара, но сейчас он был даже рад этому – по крайней мере они отбивали до боли знакомый запах Марии, исходящий от халата Эйнджел.
Наступило время ленча, и в кафе было довольно людно. Ногар заметил, что кроме них с Эйнджел в кафе находился только один моро – седеющий рыжий лис, играющий в шахматы с чернокожим пинком. Некоторые из посетителей с любопытством поглядывали на новую парочку – тигра и крольчиху. Ногару стало несколько не по себе, и он облегченно вздохнул, когда увидел Стефи, сидевшую за столиком в задней части зала.
Раджастан прошествовал к столу и осторожно сел на стул, надеясь, что тот не развалится под его весом. Эйнджел поводила носом у прилавка, пока, вероятно, не вспомнила, что у нее нет денег, потом тоже подошла к столу. Стефи смотрела на крольчиху, но вопрос адресовала Ногару.
– Это ваш друг?
– Она – косвенный свидетель убийства Джонсона.
– Она?
Иногда пинки не могли быстро, с первого взгляда, определить пол животных-моро, вследствие того, вероятно, что самки моро не обладали грудными железами, столь же выпуклыми, как у человеческих особей женского пола.
Эйнджел развернула стул, села на него, положив подбородок на его спинку, и почесала свой шрам, отчего нос ее начал подергиваться.
– Меня звать Эйнджел, Пинки. Кисуля – мой телохранитель.
– Привет. Меня зовут Вейр, Стефи Вейр.
Ногар чувствовал, что девушка нервничает.
– Вы хотели поговорить. О чем?
Она отвела взгляд от крольчихи и посмотрела на Ногара.
– Мне предложили вернуться на работу…
Ногар осклабился.
– Примите мои поздравления…
– Не нужно иронизировать, – оборвала его Стефи. – Мне поставили условие, что я не буду общаться с вами. А мне это не нравится. Меня уже выбросили однажды за ненужностью, как балласт с межконтинентального шаттла. Теперь они пытаются заткнуть мне рот, а я более не намерена поступаться своими принципами.
Эйнджел хохотнула.
– Молодчина, Пинки. Так их, ВП траханых.
Стефи недоуменно воззрилась на крольчиху.
– ВП?
Ногар непроизвольно царапнул когтями столешницу и, бросив в сторону Эйнджел недовольный взгляд, объяснил:
– ВП – власть предержащие. Терминология времен Восстания… Когда вы получили это предложение?
– После того, как я подвезла вас из госпиталя. Предложение исходило от Харрисона, оно было записано на автоответчике.
Стефи улыбнулась.
– Я сразу же позвонила ему домой, в два часа утра, и сказала, куда он может засунуть это свое предложение.
– Вы твердо решили отвергнуть его?
– Да. Я же говорила вам, что меня использовали в качестве ширмы. Признаю, я пошла на это ради денег. Я… Я продалась. Но теперь с меня довольно.
Ногар по достоинству оценил то, что она рассказала ему о предложении Харрисона, снова не погнушавшись общением с моро.
– Говорили вы кому-нибудь о нашей встрече?
Стефи пожала плечами.
– Нет, никому, даже Харрисону… хотя я испытала сильнейший соблазн уведомить его, что он несколько запоздал со своим предложением. Хотелось немного поиграть у него на нервах.
– Стефи, подумайте хорошенько. Вы действительно никому не говорили об этом – ни другу, ни подруге, ни отцу, ни матери?
– Я же сказала – никому… – Она грустно улыбнулась. – Даже моему несуществующему другу.
Беспокойство все больше и больше овладевала Ногаром. Отчаянный поступок Янга и нападение Зипперов казались слишком уж своевременными.
– Однако кто-то узнал о нашей встрече. За вами следят.
– Что?
Ногар вкратце изложил ей свои соображения. Стефи задумалась.
– Ну что же, возможно, вы правы. Думаю, Фил вполне мог пережить утрату Дэрри. Но если он считал себя ответственным… если это действительно было так…
Стефи помотала головой.
– Но я не понимаю, зачем сообщникам Фила вести наблюдение за мной. Из всех приближенных Байндера я была самой мелкой сошкой.
– Послушай, Пинки, – встряла в разговор Эйнджел, – они – подельщики вашего Фила – могут и не знать об этом. Насколько я поняла, ты была всегда на виду, и создавалось впечатление, что ты так же влиятельна, как и остальные прихлебатели вашего босса, тогда как на самом деле тебя держали только для того, чтобы гомика этого, Джонсона, считали гетеросексуалом.
Эйнджел совала нос не в свое дело, но она была права. Ногар заговорил прежде, чем Стефи успела ответить крольчихе.
– Как помощник Джонсона, «официально» вы имели доступ ко всем финансовым отчетам, которые сжег Янг. Они – сообщники Янга – действительно могут не знать, что единственной вашей функцией являлось прикрытие гомосексуализма Джонсона. Кроме того, Янг начал уничтожать отчеты не сразу после убийства, не сразу после того, как было обнаружено тело Джонсона, и даже не сразу после похорон. Янг выжидал после убийства почти две недели…
Ногар выдержал многозначительную паузу, постукивая когтем указательного пальца по столешнице.
– Он приступил к уничтожению документов на следующий день после того, как мы впервые встретились с вами.
– Понимаю, что вы имеете в виду…
– Эй, Кисуля, ты ничего не чуешь?
Ногар взглянул на Эйнджел и уже раскрыл было рот, чтобы приказать ей заткнуться, и тут он учуял. Если бы не ароматы кофе, он сразу бы ощутил этот запах – характерный запах дешевых пинковских духов. Он принадлежал белой крысе.
Терин.
Зипперхеды.
Обернувшись ко входу, Ногар успел заметить, как дверь закрывается. Тошнотворный запах постепенно улетучился.
– Терин? – спросил Ногар крольчиху.
– Терин, – согласилась та.
Ногар увидел припаркованный напротив входа в кафе черный «Джербоа» с закрашенными черной краской окнами. Раджастан услышал стук закрывающейся дверцы; сгорбившаяся фигура метнулась прочь от машины. Ногар не разглядел, кто это был – пинк, моро или один из грызунов. Но он вспомнил «торговую марку» Зипов.
Водитель убегал от машины…
– На пол, Стефи!
Эйнджел уже нырнула под стол, а Стефи словно окаменела. Ногар не стал ждать, пока она придет в себя, и с силой толкнул ее левой рукой так, что девушка отлетела к стене позади столика и упала на пол. Правая рука тигра потянулась к «Винду».
Машина взорвалась. Окна кафе, изготовленные из какого-то прозрачного искусственного полимера, не разбились, как стекло, но просто порвались и дезинтегрировались. Зал кафе наполнился дымом; пинки закричали и завопили.
Ногар, по-прежнему сидевший за столиком, понял, что второго взрыва не последует, поскольку в зияющие бреши оконных проемов ринулись грызуны – четверо Зипперов.
Крысы оттеснили перепуганных пинков к прилавку. Черный грызун с обрезом в руках направился в сторону Ногара, перепрыгивая через опрокинутые столики и разбрасывая ногами стулья. Ногар прыгнул в сторону, надеясь отвлечь огонь «Черныша» на себя.
Раджастан решил, что именно его Черныш выбрал в качестве мишени.
Но он ошибался.
Черныш держал курс на Стефи и уже нацелил в нее свой обрез.
Зверь пинком распахнул дверь, дико зарычал и выхватил «Винд-12». Большой палец правой лапы тигра щелкнул предохранителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Несмотря на то, что они были «мужем и женой», Джонсон решает вывести любимого на чистую воду, а вместе с ним и тех, кто стоит за ним. Янг не может этого допустить… нет, не совсем так, они не могут этого допустить. Они нанимают профессионального киллера-моро. Они убивают Джонсона. Они, возможно, просто приказали Янгу отключить сигнализацию и оставить дверь открытой, с тем, чтобы они могли прийти и выяснить отношения с Джонсоном. После того, как Янг взорвался, убийцы позаботились о том, чтобы на пожарище не осталось никаких документов.
Янг не мог заявить о случившемся в полицию. Кто бы им ни манипулировал, они заставили его заниматься своим обычным делом, будто ничего не случилось. А Янга все это время глодало чувство вины. Он считал себя ответственным за смерть Джонсона.
Инсценировка с разбитым стеклом преследовала единственную цель – замести следы Янга. Дать Янгу алиби.
Все шло как по маслу… вплоть до того момента, когда Янг решил сжечь документы.
Это походило на акт отчаяния, и не только отчаяния Янга…
У Ногара появилось недоброе предчувствие.
Томпсон упоминал о том, что помощница Джонсона, Стефани Вейр, имела такой же доступ к финансовым отчетам, как и «банда четырех». Сама Стефи, правда, утверждала, что ее использовали лишь в качестве «ширмы» при Джонсоне. Ногар был склонен верить больше ей, нежели Томпсону. А что, если они не знают о том, что она – всего лишь «ширма»?
Ногар начинал серьезно беспокоиться.
Что, если они попытаются убрать Стефи, как и Джонсона, считая ее столь же осведомленной в финансовых вопросах, как и остальные приспешники Байндера?
Что, если за ней следят?
Может ли быть простым совпадением то, что Янг взлетел на воздух на следующий же день после разговора Ногара со Стефи?
Раджастан позвонил Стефи. Без ответа.
Он посмотрел на хронометр. Десять тридцать, еще полтора часа до встречи с ней. Проклятье. Ногар ненавидел праздное ожидание. Ему вдруг захотелось исцарапать что-нибудь, вступить с кем-нибудь в схватку. Зверь беспокойно заворочался в клетке, реагируя на выброс адреналина. Ногар едва подавил желание выпустить его наружу. Паршиво. Не следует позволять Зверю так легко возбуждаться, иначе…
Раджастану удалось, с большим трудом, сохранить самообладание, и тут раздался резкий зуммер видеофона – кто-то пытался связаться с офисом Ногара.
– Прием, – бросил тигр компьютеру.
На экране появился Джон Смит. Выглядел он еще более жутко, нежели тогда, на кладбище. Стекловидные мутные глаза уставились на Ногара с лишенного всякого выражения лица на грушеобразной голове. Резиново-белая кожа его влажно блестела. Сейчас, глядя на монитор, Ногар получил возможность получше рассмотреть мерзкое создание. Грушевидную форму головы франка обусловливала массивная волна плоти, нависающая над воротником куртки Смита. Волна жира скрывала подбородок и шею франка, если таковые вообще у него имелись. На коже его не было и намека на волосы. Поры так же отсутствовали. Франк походил на белый полиэтиленовый мешок, наполненный силиконовой смазкой.
Теперь Ногар понял, почему глаза франка не мигают. У Смита не было век.
Равно как и ноздрей.
И ушей.
Непонятно было, откуда звонит Смит, поскольку неяркое освещение выхватывало только студенистую тушу на черном фоне.
– Я рад, что вы не очень сильно пострадали во время вашего визита к Филиппу Янгу.
– Благодарю.
Ногар снова обратил внимание на странный акцент Смита – явно не африканский.
– Вы оплатили мое лечение. Спасибо.
– Не стоит. Я ведь обещал, что буду оплачивать все издержки в ходе следствия.
– Вы, конечно, хотите узнать, как оно продвигается.
Франк попытался кивнуть, отчего плоть верхней половины его туловища отвратительно заколыхалась.
Ногар обстоятельно посвятил клиента в то, что он уже узнал, как ему казалось, наверняка, и в то, о чем он пока лишь догадывался – каким образом был убит Джонсон, кто осуществил акцию, кто мог быть вовлечен в убийство и почему. Последние два пункта как раз и относились к области догадок.
– Ну что же, недурно. Неплохой прогресс за столь короткий отрезок времени.
– А теперь позвольте мне задать вам несколько вопросов. – В данный момент Ногара беспокоило не столько то, что он позволил втянуть себя в дело по убийству пинка – которое само по себе не предвещало для него ничего хорошего, мягко говоря, – сколько то, что он не обладал практически никакой информацией ни о клиенте, ни о его компании МЛИ.
– Хорошо. Что вас интересует?
– Во-первых, вы утверждаете, что кто-то из сотрудников вовлечен в убийство, и вы сказали мне, что являетесь бухгалтером… Имеется ли что-либо в финансовых отчетах предвыборной кампании, связанное непосредственно с МЛИ?
– Только то, что мы финансируем кампанию Байндера. Единственное связующее звено между МЛИ и Байндером – наши деньги, получая которые, он гарантирует защиту наших интересов в Сенате.
Ногар фыркнул. Кучка франков, приказывающих Байндеру, что тому надлежит делать? Граничит с абсурдом.
– Вы диктуете ему, каким образом он должен голосовать в Парламенте?
– Мы требуем от него лишь одного – чтобы он не голосовал против нас… ну, и по мере возможности голосовал бы за. Поддержка нами Байндера зиждется на близости наших общих взглядов.
Байндер разделяет взгляды франков? Вздор. Байндер реакционнее Атиллы и выступает за стерилизацию моро и, возможно, за полное истребление франков.
Несомненно одно – финансовые отчеты являются связующим звеном между Байндером и МЛИ. Этим объясняется и убежденность Смита в том, что некто из МЛИ стоит за убийством Джонсона.
– Во-вторых, я хотел бы узнать, откуда на самом деле родом вы и другие Франкенштейны «Мидвест Лэпидари».
Впервые за все время их общения друг с другом Ногар заметил на лице франка нечто похожее на выражение – мерзкая плоть на какую-то долю секунды словно подернулась рябью. Ага, вроде бы проняло, подумал Ногар. Но в следующее мгновение франк пробулькал все тем же, лишенным всяческих эмоций голосом:
– Я ведь говорил вам. Мы – из Южной Африки…
– ЮАР не подписывала декрет ООН о запрете на экспериментирование с человеческими геномами note 6, но она – только один из «неподписантов» среди, по крайней мере, двух десятков государств, обладающих этой технологией. И акцент у вас не южноафриканский.
Туша Смита исторгла звук, который означал, вероятно, вздох.
– Не знаю, радоваться мне или печалиться из-за того, что я нанял столь педантичного и внимательного следователя.
– Не нужно комплиментов. Любой на моем месте заметил бы очевидное.
– Боюсь, информацию по этому вопросу я не могу вам предоставить.
– О, замечательно…
Смит снова вздохнул.
– Пожалуйста, поймите меня правильно. Наше происхождение должно оставаться в тайне. Равно как и мы сами должны быть как можно более незаметными. От этого зависит само существование компании. Нам необходимо выяснить, действительно ли кто-либо из сотрудников МЛИ замешан в убийстве, и лишь после того, как мы в этом удостоверимся, мы сможем сделать это достоянием общественности. А посему, если вы не желаете продолжать расследование без информации о нашем происхождении… ну что же, мы расторгнем договор на данном этапе, и я не буду требовать возврата денег, уже полученных вами.
Ну вот, тигр, у тебя появилась возможность выйти из игры. Завязывай с этим грязным делом, пока не поздно.
И тут Ногар подумал о Стефи.
Он не мог оставить ее на растерзание каким-то неведомым силам.
И он никогда не останавливался на полпути.
– Хорошо. Я продолжу расследование. Но учтите, придерживая информацию, вы значительно замедляете его ход.
– Сожалею, но…
– Когда и где мы встретимся?
– Давайте в среду, в 10:30 вечера, на кладбище. Желаю удачи.
– До свидания.
Итак, Ногар сжег за собой последние мосты.
ГЛАВА 12
Ногар нервничал. Чтобы добраться до кафе «Арабика», где Стефи назначила ему встречу, тигру и крольчихе следовало пройти несколько кварталов территории, контролируемой Зипперхедами. Раджастан чувствовал, что карабин слишком заметен под его плотной зеленой курткой, хотя дома, когда он подбирал подходящую для себя одежду, ему показалось, что она должным образом скрывает «Винд».
У Ногара было такое ощущение, будто на спине его приклеена мишень, по которой в любую секунду могут выстрелить.
Крыс поблизости не было, Ногар не видел их уже со вчерашнего дня, и это становилось подозрительным. Обычно улицы Моро-Тауна буквально кишели грызунами, даже в дневное время.
Под мостом, отделяющим Моро-Таун от Серкла, красовалось новое грэффити. Начертанное под саркастическим «Добро пожаловать в Моро-Таун», оно гласило: «Здесь правят Зипперхеды».
Ногар вспомнил лозунг времен Восстания, «Долой пинков». Сейчас, спустя десятилетие, лозунг этот, уже набивший оскомину, в какой-то степени утратил свой первоначальный зловещий смысл. Раджастан частенько задавался вопросом, отдают ли себе отчет те, кто в настоящее время бездумно пользуется этим лозунгом, что во времена «Черного Августа» он являлся призывом к геноциду, истреблению людей.
Раджастану вдруг показалось, что он вернулся в дни своей юности, когда он был членом уличной банды «Адские Коты», и что в Моро-Тауне скоро снова начнется ад кромешный, как тогда, в дни Восстания. Это чувство не оставляло его даже после того, как они с Эйнджел миновали железобетонные пилоны, означавшие, что Мэйфилд-Роуд кончилась.
Студенческая «вселенная» университета «Кейс Уэстерн Резерв» располагалась всего лишь в нескольких кварталах от Моро-Тауна, но это был уже совсем другой мир.
Они вошли в «Арабику» в начале первого. Ароматы экзотических, редких и искусственных сортов кофе сразу же ударили по обонянию Ногара, но сейчас он был даже рад этому – по крайней мере они отбивали до боли знакомый запах Марии, исходящий от халата Эйнджел.
Наступило время ленча, и в кафе было довольно людно. Ногар заметил, что кроме них с Эйнджел в кафе находился только один моро – седеющий рыжий лис, играющий в шахматы с чернокожим пинком. Некоторые из посетителей с любопытством поглядывали на новую парочку – тигра и крольчиху. Ногару стало несколько не по себе, и он облегченно вздохнул, когда увидел Стефи, сидевшую за столиком в задней части зала.
Раджастан прошествовал к столу и осторожно сел на стул, надеясь, что тот не развалится под его весом. Эйнджел поводила носом у прилавка, пока, вероятно, не вспомнила, что у нее нет денег, потом тоже подошла к столу. Стефи смотрела на крольчиху, но вопрос адресовала Ногару.
– Это ваш друг?
– Она – косвенный свидетель убийства Джонсона.
– Она?
Иногда пинки не могли быстро, с первого взгляда, определить пол животных-моро, вследствие того, вероятно, что самки моро не обладали грудными железами, столь же выпуклыми, как у человеческих особей женского пола.
Эйнджел развернула стул, села на него, положив подбородок на его спинку, и почесала свой шрам, отчего нос ее начал подергиваться.
– Меня звать Эйнджел, Пинки. Кисуля – мой телохранитель.
– Привет. Меня зовут Вейр, Стефи Вейр.
Ногар чувствовал, что девушка нервничает.
– Вы хотели поговорить. О чем?
Она отвела взгляд от крольчихи и посмотрела на Ногара.
– Мне предложили вернуться на работу…
Ногар осклабился.
– Примите мои поздравления…
– Не нужно иронизировать, – оборвала его Стефи. – Мне поставили условие, что я не буду общаться с вами. А мне это не нравится. Меня уже выбросили однажды за ненужностью, как балласт с межконтинентального шаттла. Теперь они пытаются заткнуть мне рот, а я более не намерена поступаться своими принципами.
Эйнджел хохотнула.
– Молодчина, Пинки. Так их, ВП траханых.
Стефи недоуменно воззрилась на крольчиху.
– ВП?
Ногар непроизвольно царапнул когтями столешницу и, бросив в сторону Эйнджел недовольный взгляд, объяснил:
– ВП – власть предержащие. Терминология времен Восстания… Когда вы получили это предложение?
– После того, как я подвезла вас из госпиталя. Предложение исходило от Харрисона, оно было записано на автоответчике.
Стефи улыбнулась.
– Я сразу же позвонила ему домой, в два часа утра, и сказала, куда он может засунуть это свое предложение.
– Вы твердо решили отвергнуть его?
– Да. Я же говорила вам, что меня использовали в качестве ширмы. Признаю, я пошла на это ради денег. Я… Я продалась. Но теперь с меня довольно.
Ногар по достоинству оценил то, что она рассказала ему о предложении Харрисона, снова не погнушавшись общением с моро.
– Говорили вы кому-нибудь о нашей встрече?
Стефи пожала плечами.
– Нет, никому, даже Харрисону… хотя я испытала сильнейший соблазн уведомить его, что он несколько запоздал со своим предложением. Хотелось немного поиграть у него на нервах.
– Стефи, подумайте хорошенько. Вы действительно никому не говорили об этом – ни другу, ни подруге, ни отцу, ни матери?
– Я же сказала – никому… – Она грустно улыбнулась. – Даже моему несуществующему другу.
Беспокойство все больше и больше овладевала Ногаром. Отчаянный поступок Янга и нападение Зипперов казались слишком уж своевременными.
– Однако кто-то узнал о нашей встрече. За вами следят.
– Что?
Ногар вкратце изложил ей свои соображения. Стефи задумалась.
– Ну что же, возможно, вы правы. Думаю, Фил вполне мог пережить утрату Дэрри. Но если он считал себя ответственным… если это действительно было так…
Стефи помотала головой.
– Но я не понимаю, зачем сообщникам Фила вести наблюдение за мной. Из всех приближенных Байндера я была самой мелкой сошкой.
– Послушай, Пинки, – встряла в разговор Эйнджел, – они – подельщики вашего Фила – могут и не знать об этом. Насколько я поняла, ты была всегда на виду, и создавалось впечатление, что ты так же влиятельна, как и остальные прихлебатели вашего босса, тогда как на самом деле тебя держали только для того, чтобы гомика этого, Джонсона, считали гетеросексуалом.
Эйнджел совала нос не в свое дело, но она была права. Ногар заговорил прежде, чем Стефи успела ответить крольчихе.
– Как помощник Джонсона, «официально» вы имели доступ ко всем финансовым отчетам, которые сжег Янг. Они – сообщники Янга – действительно могут не знать, что единственной вашей функцией являлось прикрытие гомосексуализма Джонсона. Кроме того, Янг начал уничтожать отчеты не сразу после убийства, не сразу после того, как было обнаружено тело Джонсона, и даже не сразу после похорон. Янг выжидал после убийства почти две недели…
Ногар выдержал многозначительную паузу, постукивая когтем указательного пальца по столешнице.
– Он приступил к уничтожению документов на следующий день после того, как мы впервые встретились с вами.
– Понимаю, что вы имеете в виду…
– Эй, Кисуля, ты ничего не чуешь?
Ногар взглянул на Эйнджел и уже раскрыл было рот, чтобы приказать ей заткнуться, и тут он учуял. Если бы не ароматы кофе, он сразу бы ощутил этот запах – характерный запах дешевых пинковских духов. Он принадлежал белой крысе.
Терин.
Зипперхеды.
Обернувшись ко входу, Ногар успел заметить, как дверь закрывается. Тошнотворный запах постепенно улетучился.
– Терин? – спросил Ногар крольчиху.
– Терин, – согласилась та.
Ногар увидел припаркованный напротив входа в кафе черный «Джербоа» с закрашенными черной краской окнами. Раджастан услышал стук закрывающейся дверцы; сгорбившаяся фигура метнулась прочь от машины. Ногар не разглядел, кто это был – пинк, моро или один из грызунов. Но он вспомнил «торговую марку» Зипов.
Водитель убегал от машины…
– На пол, Стефи!
Эйнджел уже нырнула под стол, а Стефи словно окаменела. Ногар не стал ждать, пока она придет в себя, и с силой толкнул ее левой рукой так, что девушка отлетела к стене позади столика и упала на пол. Правая рука тигра потянулась к «Винду».
Машина взорвалась. Окна кафе, изготовленные из какого-то прозрачного искусственного полимера, не разбились, как стекло, но просто порвались и дезинтегрировались. Зал кафе наполнился дымом; пинки закричали и завопили.
Ногар, по-прежнему сидевший за столиком, понял, что второго взрыва не последует, поскольку в зияющие бреши оконных проемов ринулись грызуны – четверо Зипперов.
Крысы оттеснили перепуганных пинков к прилавку. Черный грызун с обрезом в руках направился в сторону Ногара, перепрыгивая через опрокинутые столики и разбрасывая ногами стулья. Ногар прыгнул в сторону, надеясь отвлечь огонь «Черныша» на себя.
Раджастан решил, что именно его Черныш выбрал в качестве мишени.
Но он ошибался.
Черныш держал курс на Стефи и уже нацелил в нее свой обрез.
Зверь пинком распахнул дверь, дико зарычал и выхватил «Винд-12». Большой палец правой лапы тигра щелкнул предохранителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29