.. Или на любви. — Последнее слово он выговорил с трудом, и Джил торопливо обернулась, пытаясь поймать его взгляд. Однако она ничего не смогла прочесть в глазах Ингольда, и он так и не протянул ей руку. Она подумала: «Он не может. Он больше мне не доверяет». Ненависть к ледяным магам пронзила ее.
Спустившись с холма, они обнаружили мертвеца в алой воинской тунике, пришпиленного стрелами к стволу сгоревшей оливы. Кто-то уже успел забрать его оружие и сапоги и отрубил палец, на котором, вероятно, было кольцо. Мочки ушей были разорваны в клочья, — это у него вырвали серьги. Судя по количеству крови, все это проделали, когда бедняга был еще жив.
Джил долго стояла, глядя на труп, вдыхая запах дыма и запекшейся крови, прислушиваясь к жужжанию мух над головой. Ингольд ласково положил ей руку на плечо.
— Добро пожаловать в Алкетч, моя дорогая.
Глава третья
Нечего и говорить, что первая реакция Скелы Хогширер на реальности обучения колдовскому искусству была в точности такой же, как у самого Руди, когда он осознал, что именно этой девчонке суждено стать его первой ученицей...
— Фу! Вот глупости! Я это делать не буду!
— Вот и отлично. — Руди взял фолиант, который Скела только что с грохотом захлопнула. Это была «Черная Книга Списков», ради которой Ингольд рисковал жизнью в Кво. — И не надо. До свидания. — И отвернулся.
— Ты не имеешь права! — Она ухватила Руди за руку, и он сразу вспомнил одну девчонку, с которой учился в школе, дочь хозяина самой большой автосвалки в Сан-Бернадино. У нее вечно была самая модная одежда, которая ей совершенно не шла, и самая красная губная помада на надутых губах.
— Папа говорит, что ты обязан меня учить, — со злобным удовольствием объявила она. — Он говорит, что весь Совет проголосовал, чтобы я училась у тебя магии. Ты обязан со мной заниматься.
Горячая волна злости накатила на Руди. Ох уж этот Совет с его самодовольными голосованиями! Руди очень хотелось послать их всех куда подальше, — он сам будет решать, кого ему учить. Но затем он заметил, как самодовольно потирает руки Хогширер, как бледна и сурова Альда, и осознал, какой опасности подверг их всех Ингольд своим отъездом.
Эта девчонка обладала магическими способностями. Убежищу без нее не обойтись.
В один прекрасный день ее колдовство может спасти жизнь Альды.
И все же он не сразу смог совладать с собой и заставить свой голос звучать ровно.
— Отлично. — Он подтолкнул к ней книгу. — Тогда зубри.
— Я хочу научиться чему-то стоящему! — Она опять отшвырнула тяжелый фолиант, выпятив с досадой розовые губки. — Я хочу научиться чему-то такому, что смогу использовать.
— Для чего? — Он прекрасно сознавал, что она бесится, поскольку не может вывести его из себя. — Чтобы подглядывать за Лалой Тинпельд или Милеттой Троуб, когда те развлекаются со своими приятелями? Чтобы рассказать обо всем их родителям, и девочек наказали?
— Они гадкие!
— Да, и это вполне тебя оправдывает, не так ли?
Она смерила Руди ненавидящим взглядом.
— Они жадины. Они не дают мне свои бусы. И они лгуньи, все время говорят про меня неправду. — Теперь она уже не смотрела на своего наставника и толстым пальцем возила по столу. — Но я им отомстила. Папа Милетты побил ее, когда я ему рассказала, чем они занимались с Эйтом Брауном. Он задрал ей платье и выпорол ремнем.
— А ты за ними следила, да?
Скела опять подняла на него свои злые глазки. Даже когда он увидел ее впервые, пять лет назад, она уже была скверным ребенком: воровала еду на складах Убежища и выпрашивала у людей их вещи, невзирая на все богатство своего отца... Теперь ясно, откуда Хогширер прошлой весной узнал о приближении единственного торговца. Вот уже много лет ростовщик всем вокруг хвалился, что его единственная дочь вырастет не только красавицей, но и умницей.
— И как ты это делаешь? — спросил Руди, скрестив руки и невозмутимо взирая на девчонку. — С помощью огня? Воды? Или осколка стекла?
Она посмотрела на него с таким видом, словно хотела ответить: «А тебе какое дело!», но затем все же опомнилась.
— Через огонь, — неохотно признала Скела. — Мне достаточно посмотреть в огонь, и я могу увидеть кого угодно в Убежище, да и во всем свете.
— Огонь — это самое простое, — заметил Руди. В глубине души он сознавал, что ему просто хотелось унизить эту наглую паршивку.
— Неправда!
— Ладно, — невозмутимо согласился молодой маг. — Может, ты в этом разбираешься лучше меня, но вот что я скажу тебе, Скела: учиться магии — это прежде всего запоминать списки. Учить Истинные Имена, тайные названия всего-всего на свете, каждого растения и листка, камешка и животного... У них у всех есть имена, присущие лишь им одним. Выучить суть всех этих вещей, выучить, кто они на самом деле, — это дает тебе власть Призвать их, власть управлять ими. Я до сих пор учу свои списки. Даже Ингольд еще делает это. Пока ты ничего не запомнишь, ты будешь не лучше обычных людей.
Спустя несколько часов после этого разговора Варкис Хогширер зажал Руди в угол, у одной из лестниц на четвертом уровне.
— Не смейте так шутить со мной, господин маг! — проскрежетал он, потрясая костлявым пальцем перед лицом Руди. — Вы настроены против моей девочки, потому что она отстаивает свои права, а не кланяется и не вылизывает вам сапоги! Так вот, скажу сразу: я этого не потерплю! Хотите сохранить все знания при себе, да?
— Мастер Хогширер, — напряженным тоном ответил Руди. — Если я и имею какие-то предубеждения против Скелы, — и это чистая правда, — то лишь потому, что она ленивая, хитрая лгунья и доносчица. Потому что она любит причинять людям боль просто ради развлечения и не хочет трудиться. Вот почему она никудышная ученица.
— Вы не имеете права так говорить о моей девочке, — взревел торговец. — Если бы в Убежище нашелся против вас какой-то закон, я бы заставил вас поплатиться за такие слова! Вас всех настраивает против меня королева. Она думает, что может управлять всем и вся! Она просто мне завидует! Ну что ж, теперь у моей дочери есть то, что вам нужно, и вам не удастся навязать ей свою волю!
И, не дожидаясь ответа, он потопал обратно, в свое роскошное пятикомнатное жилище, где обитал в комфорте со своей женой и дочерью, среди груд горшков и мисок, иголок и булавок, подков и инструментов, скупленных у нуждавшихся бедняков.
Руди со вздохом привалился к стене и даже несколько раз ударился об нее затылком.
«Ингольд, — подумал он, — надеюсь, ты все же сможешь спасти мир, иначе ради чего мне такие мучения?..
Проклятье! Я мог бы сейчас сидеть у себя в Фонтэйне, в мастерской Дикого Дэвида. Может, он уже допустил бы меня торговать за прилавком... К этому времени у меня уже наверняка была бы жена и детишки...»
Но он не был бы счастлив, и даже сам бы не понимал, отчего так тоскует. Ведь та единственная, кого он мог полюбить по-настоящему, его вторая половинка, обитала бы совсем в другом мире.
У него сжалось сердце при мысли о холодном гневе Минальды. «И она права», — в отчаянии подумал он. Альда лучше всех понимала, в какой ужасной ситуации они находятся в этом враждебном мире, где им угрожает голодная смерть. Должно быть, она часы считала до возвращения старого мага.
А Руди вновь помог тому сбежать.
«Но у меня не было выбора! — начал спорить он сам с собой. — Ингольд вынужден был уехать...»
Да, конечно, видите ли, там три чародея сидят под ледяной горой, и они уничтожат мир через пару лет, если их не остановить... Ха!
Даже сам Руди понимал, насколько безумно это звучит. Ничем не лучше россказней тех чокнутых, которые носят на голове жестяные колпаки, чтобы не давать марсианам читать свои мысли.
Неудивительно, что Альда сердится...
Внезапно нежный голосок окликнул его:
— Руди!
Он открыл глаза. Она стояла совсем рядом, у подножия лестницы, в простом домашнем платье и цветастой шали, которая ей совершенно не шла.
Она была прекрасна, как солнечный свет.
И она сказала:
— Прости меня.
Руди вздохнул, чувствуя, как гора упала у него с плеч.
— Ну что ты... — Он нежно обнял Минальду и, прижимая ее к себе, ощутил ни с чем не сравнимое блаженство. Теперь ему было наплевать и на Хогширеров, и на габугу, и на Вечную Зиму.
— Господи, ты была права, что злилась на меня. У тебя и без того полно проблем, а я помог Ингольду, который так тебя подвел. Я рад, что ты больше на меня не сердишься, но, ради Бога, не извиняйся. Я это заслужил.
Тревога исчезла из ее взора, и Минальда лбом уперлась Руди в грудь.
— Нет, даже Ингольд этого не заслуживает.
Их окружало безмолвие. Руди успел навести легкие чары, чтобы никто не мог пройти в эту часть Убежища.
От ее волос пахло сандаловым деревом и еще какими-то травами. Она крепче прижалась к Руди.
— Эти существа подо льдом, о которых ты говорил... Они действительно существуют?
— Не помню, чтобы Ингольд хоть раз ошибался, — ответил молодой маг. — И никто другой такого не вспомнит. Должно быть, это записано у него в контракте.
Альда тихонько засмеялась.
— Эльдор как-то сказал мне, что Ингольду правда причиняет больше бед, чем другим людям — их ложь и ошибки.
Наконец, спустя столько лет, она смогла вот так запросто упомянуть имя своего покойного мужа, которого некогда любила и уважала.
— В ту пору я еще не была знакома с Ингольдом. Его считали безумцем.
— Должен признать, — заметил Руди, — его рассказ и впрямь звучит как статейка в желтой прессе... В нашем мире это нечто вроде уличных баллад, — пояснил он.
— Таков уж Ингольд. — Альда философски кивнула. — Я слышала о нем самые поразительные вещи. Он прожил при дворе три недели после моего замужества, пока я, наконец, не сообразила, кто он такой. Мы заговорили о розах в моем саду... Я думала, что он — дядя нашего садовника. Мне казалось, что Ингольд Инглорион должен быть шести с половиной футов росту, с горящими красными глазами в черной тени капюшона...
Она чуть заметно улыбнулась, вспоминая ту застенчивую шестнадцатилетнюю девушку и ее залитый солнцем цветущий сад. Руди взял Минальду за руку, и они вместе двинулись вверх по ступеням, слегка поскрипывавшим под их шагами.
— Я лишь жалею... Мне хотелось бы послать с ним кого-то еще. Отряд гвардейцев, а не одну только Джил. С ней творится что-то скверное, Руди. Ты видел эту рану, которую она получила в Пенамбре? Что-то с ней не так...
«Я скорее умру, чем причиню тебе боль», — говорила Джил. Но кто охранит Ингольда от нее самой?
Руди постарался прогнать эту мысль.
— У меня такое чувство, что без гвардейцев нам не обойтись и здесь, — промолвил он негромко.
Мимо них прошла Гаруна Браун со своей золовкой Меллекой. Руди тотчас навел на них легкие чары, и Меллека воскликнула:
— Клянусь Святым Изобилием! Я совсем забыла рассказать тебе про Тремута Фаррера и приемную дочку старика Гатсона... — И женщины так увлеклись сплетнями, что даже не заметили Руди и Альду.
— Кроме того, — продолжал размышлять Руди, — если кто-то способен повлиять на сознание Джил, то почему бы не на Ледяного Сокола? Или на Мелантрис? Или на Сейю, Яра и кого угодно еще? И только одной Джил любовь к Ингольду помешает поддаться этому безумию...
С другой стороны, к постороннему человеку Ингольд не питал бы столь безоговорочного доверия, он был бы более бдительным.
— Ты сделала то, что считала нужным, детка, — промолвил он негромко. — Должно быть, это просто наша карма, что именно Скела оказалась тем самым ребенком с магическими способностями, которого мы так долго искали.
— По крайней мере, мы теперь хоть знаем об этом, — резонно указала Минальда. — Иначе она просто превратилась бы в слепое орудие отцовских амбиций, как козырная карта в рукаве. Кстати, Тир, просил меня отыскать тебя.
Руди замер, как вкопанный, посреди коридора. В этой части южного четвертого яруса летом вечерами почти никого не было: все жители трудились в полях или в подземельях Убежища. Чтобы сберечь топливо, коридоры здесь почти не освещались, и Руди вызвал магический огонек, озарив усталое измученное лицо Альды.
Тир не разговаривал с Руди с того самого рокового дня. Он даже не желал встречаться с ним взглядом.
— Он сказал, — продолжила Альда, тщательно подбирая слова, — что думал насчет этих... этих земляных яблок. Кажется, их можно найти в северо-восточном углу пятого северного уровня. В самой глубине, как он сказал, почти у внешней стены Убежища. Доподлинно он не уверен, но проверить все же стоит.
— Он думает, это поможет? — Руди осекся, но злые слова уже сорвались у него с языка.
Минальда отвернулась, разрываясь между любовью к сыну и любовью к Руди. Наконец, она промолвила:
— Геппи был его другом. Тия была его другом. И все остальные пастушата.
— Ради всего святого, разве я этого не понимаю! — Руди сорвался на крик. Она не ответила.
Молодой маг склонил голову.
— Извини. Прости меня... Но даже если бы я был здесь, то ничего не смог бы поделать.
— Я знаю, — ласково ответила Альда. — Но ты для него почти как отец, и к тому же колдун. Ему кажется, что будь ты здесь, ты сумел бы все изменить. Уверена, со временем он поймет, что ошибался.
«Едва ли, если Линнет будет по-прежнему присматривать за ним, — мрачно подумал Руди, — и если родители погибших мальчишек будут настраивать его против меня». Он часто ловил на себе их взгляды в коридорах...
Несколько мгновений они постояли в полутьме, не зная, что сказать. Минальда обнимала Руди за пояс, а он положил руки ей на плечи, склонив голову так, чтобы их лбы соприкоснулись. Слова были бессмысленны... Вдалеке кто-то прокричал:
— Вринна? Вринна, ты дома? — И забарабанил в дверь.
В другом конце коридора заорали коты, сражаясь за территорию.
Руди со вздохом обнял Альду и поцеловал, наслаждаясь сладким вкусом ее губ.
— Ну что, хочешь отправиться со мной на охоту? — спросил он.
* * *
Даже если кто-то из дальних предков Тира хорошо знал западную часть северного пятого яруса, он ни за что не узнал бы ее теперь. За время долгого существования Убежища это место превратилось в лабиринт разделенных на части комнат и закутков, коридоров, переходящих в залы, и боковых ответвлений. Повсюду были возведены новые стены и перегородки; по полу и над головой бежали трубы, отводившие воду от источников. Повсюду воняло крысами и птичьим пометом и виднелись улыбающиеся статуи Святого Изобилия, украшенные ворованными световыми кристаллами.
Один из таких кристаллов Руди без малейшего стеснения забрал себе, — магического света и так не хватало, чтобы использовать его в качестве лампадок, — и в этом слабом сиянии принялся внимательно разглядывать добродушное лицо святого и изображенные рядом плоды, круги сыра, яйца и прочую снедь.
— Тебе ничего здесь не кажется странным, детка?
— С точки зрения теологии или эстетики?
Альда задумалась, склонив голову.
— Раньше я никогда не слышала ни о каком Святом Изобилии. Это значит, что он не настоящий святой. Что касается изображения, то даже Тир смог бы вылепить его получше и разрисовать удачнее.
Снедь и впрямь была раскрашена самыми ядовитыми цветами, как фотографии в поваренной книге, а щеки Святого Изобилия выглядели подозрительно красными. Должно быть, именно это и имела в виду Джил.
— Может, он святой покровитель макияжа, как святая Мэйбеллин в моем мире? А на чем это он сидит? На овечьей шкуре?
— Должно быть, — кивнула Альда. — Вряд ли кто-то стал бы изображать святого на тарелке со свиными внутренностями.
Руди печально покачал головой.
— Не торопись с выводами, детка. Это вполне могут оказаться и спагетти. Давай свернем здесь. Думаю, нам удастся выйти к наружной стене. — И он двинулся вперед, погрузившись в легкий магический полутранс, а Минальда последовала за ним, доверчивая, как дитя.
Магический свет озарял грязные коридоры, в которых никто и никогда не убирал. Запах казался всепроникающим. Во многих комнатах здесь имелись двери, причем очень крепкие, надежно запертые и совершенно новые.
Руди попытался вызвать более яркий свет, но почему-то не сумел. Повсюду вокруг копошились крысы и насекомые, и у него было странное чувство, что кто-то следит за ними; что вот-вот должно произойти что-то ужасное. Руди толкнул одну из дверей и ничуть не удивился, обнаружив, что она заперта.
— Здесь живут бедняки, — тихонько заметила Альда. — Наверняка, процветает воровство.
— Да. Именно на этом уровне я видел габугу.
И Руди вновь пошел вперед, прислушиваясь, стараясь прочувствовать сознанием...
И обнаружил Парня с Кошками.
Не в буквальном смысле, конечно, не физически и даже не в виде иллюзии или образа.
Но он был абсолютно уверен, что Парень с Кошками бывал тут и пользовался какой-то сильной магией. Это ощущение было таким сильным, словно все произошло только вчера.
Руди застыл в неподвижности, коснулся стены с закрытыми глазами, вызывая в памяти образ древнего мага... И внезапно осознал, что почти в каждой из комнат в округе находились люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Спустившись с холма, они обнаружили мертвеца в алой воинской тунике, пришпиленного стрелами к стволу сгоревшей оливы. Кто-то уже успел забрать его оружие и сапоги и отрубил палец, на котором, вероятно, было кольцо. Мочки ушей были разорваны в клочья, — это у него вырвали серьги. Судя по количеству крови, все это проделали, когда бедняга был еще жив.
Джил долго стояла, глядя на труп, вдыхая запах дыма и запекшейся крови, прислушиваясь к жужжанию мух над головой. Ингольд ласково положил ей руку на плечо.
— Добро пожаловать в Алкетч, моя дорогая.
Глава третья
Нечего и говорить, что первая реакция Скелы Хогширер на реальности обучения колдовскому искусству была в точности такой же, как у самого Руди, когда он осознал, что именно этой девчонке суждено стать его первой ученицей...
— Фу! Вот глупости! Я это делать не буду!
— Вот и отлично. — Руди взял фолиант, который Скела только что с грохотом захлопнула. Это была «Черная Книга Списков», ради которой Ингольд рисковал жизнью в Кво. — И не надо. До свидания. — И отвернулся.
— Ты не имеешь права! — Она ухватила Руди за руку, и он сразу вспомнил одну девчонку, с которой учился в школе, дочь хозяина самой большой автосвалки в Сан-Бернадино. У нее вечно была самая модная одежда, которая ей совершенно не шла, и самая красная губная помада на надутых губах.
— Папа говорит, что ты обязан меня учить, — со злобным удовольствием объявила она. — Он говорит, что весь Совет проголосовал, чтобы я училась у тебя магии. Ты обязан со мной заниматься.
Горячая волна злости накатила на Руди. Ох уж этот Совет с его самодовольными голосованиями! Руди очень хотелось послать их всех куда подальше, — он сам будет решать, кого ему учить. Но затем он заметил, как самодовольно потирает руки Хогширер, как бледна и сурова Альда, и осознал, какой опасности подверг их всех Ингольд своим отъездом.
Эта девчонка обладала магическими способностями. Убежищу без нее не обойтись.
В один прекрасный день ее колдовство может спасти жизнь Альды.
И все же он не сразу смог совладать с собой и заставить свой голос звучать ровно.
— Отлично. — Он подтолкнул к ней книгу. — Тогда зубри.
— Я хочу научиться чему-то стоящему! — Она опять отшвырнула тяжелый фолиант, выпятив с досадой розовые губки. — Я хочу научиться чему-то такому, что смогу использовать.
— Для чего? — Он прекрасно сознавал, что она бесится, поскольку не может вывести его из себя. — Чтобы подглядывать за Лалой Тинпельд или Милеттой Троуб, когда те развлекаются со своими приятелями? Чтобы рассказать обо всем их родителям, и девочек наказали?
— Они гадкие!
— Да, и это вполне тебя оправдывает, не так ли?
Она смерила Руди ненавидящим взглядом.
— Они жадины. Они не дают мне свои бусы. И они лгуньи, все время говорят про меня неправду. — Теперь она уже не смотрела на своего наставника и толстым пальцем возила по столу. — Но я им отомстила. Папа Милетты побил ее, когда я ему рассказала, чем они занимались с Эйтом Брауном. Он задрал ей платье и выпорол ремнем.
— А ты за ними следила, да?
Скела опять подняла на него свои злые глазки. Даже когда он увидел ее впервые, пять лет назад, она уже была скверным ребенком: воровала еду на складах Убежища и выпрашивала у людей их вещи, невзирая на все богатство своего отца... Теперь ясно, откуда Хогширер прошлой весной узнал о приближении единственного торговца. Вот уже много лет ростовщик всем вокруг хвалился, что его единственная дочь вырастет не только красавицей, но и умницей.
— И как ты это делаешь? — спросил Руди, скрестив руки и невозмутимо взирая на девчонку. — С помощью огня? Воды? Или осколка стекла?
Она посмотрела на него с таким видом, словно хотела ответить: «А тебе какое дело!», но затем все же опомнилась.
— Через огонь, — неохотно признала Скела. — Мне достаточно посмотреть в огонь, и я могу увидеть кого угодно в Убежище, да и во всем свете.
— Огонь — это самое простое, — заметил Руди. В глубине души он сознавал, что ему просто хотелось унизить эту наглую паршивку.
— Неправда!
— Ладно, — невозмутимо согласился молодой маг. — Может, ты в этом разбираешься лучше меня, но вот что я скажу тебе, Скела: учиться магии — это прежде всего запоминать списки. Учить Истинные Имена, тайные названия всего-всего на свете, каждого растения и листка, камешка и животного... У них у всех есть имена, присущие лишь им одним. Выучить суть всех этих вещей, выучить, кто они на самом деле, — это дает тебе власть Призвать их, власть управлять ими. Я до сих пор учу свои списки. Даже Ингольд еще делает это. Пока ты ничего не запомнишь, ты будешь не лучше обычных людей.
Спустя несколько часов после этого разговора Варкис Хогширер зажал Руди в угол, у одной из лестниц на четвертом уровне.
— Не смейте так шутить со мной, господин маг! — проскрежетал он, потрясая костлявым пальцем перед лицом Руди. — Вы настроены против моей девочки, потому что она отстаивает свои права, а не кланяется и не вылизывает вам сапоги! Так вот, скажу сразу: я этого не потерплю! Хотите сохранить все знания при себе, да?
— Мастер Хогширер, — напряженным тоном ответил Руди. — Если я и имею какие-то предубеждения против Скелы, — и это чистая правда, — то лишь потому, что она ленивая, хитрая лгунья и доносчица. Потому что она любит причинять людям боль просто ради развлечения и не хочет трудиться. Вот почему она никудышная ученица.
— Вы не имеете права так говорить о моей девочке, — взревел торговец. — Если бы в Убежище нашелся против вас какой-то закон, я бы заставил вас поплатиться за такие слова! Вас всех настраивает против меня королева. Она думает, что может управлять всем и вся! Она просто мне завидует! Ну что ж, теперь у моей дочери есть то, что вам нужно, и вам не удастся навязать ей свою волю!
И, не дожидаясь ответа, он потопал обратно, в свое роскошное пятикомнатное жилище, где обитал в комфорте со своей женой и дочерью, среди груд горшков и мисок, иголок и булавок, подков и инструментов, скупленных у нуждавшихся бедняков.
Руди со вздохом привалился к стене и даже несколько раз ударился об нее затылком.
«Ингольд, — подумал он, — надеюсь, ты все же сможешь спасти мир, иначе ради чего мне такие мучения?..
Проклятье! Я мог бы сейчас сидеть у себя в Фонтэйне, в мастерской Дикого Дэвида. Может, он уже допустил бы меня торговать за прилавком... К этому времени у меня уже наверняка была бы жена и детишки...»
Но он не был бы счастлив, и даже сам бы не понимал, отчего так тоскует. Ведь та единственная, кого он мог полюбить по-настоящему, его вторая половинка, обитала бы совсем в другом мире.
У него сжалось сердце при мысли о холодном гневе Минальды. «И она права», — в отчаянии подумал он. Альда лучше всех понимала, в какой ужасной ситуации они находятся в этом враждебном мире, где им угрожает голодная смерть. Должно быть, она часы считала до возвращения старого мага.
А Руди вновь помог тому сбежать.
«Но у меня не было выбора! — начал спорить он сам с собой. — Ингольд вынужден был уехать...»
Да, конечно, видите ли, там три чародея сидят под ледяной горой, и они уничтожат мир через пару лет, если их не остановить... Ха!
Даже сам Руди понимал, насколько безумно это звучит. Ничем не лучше россказней тех чокнутых, которые носят на голове жестяные колпаки, чтобы не давать марсианам читать свои мысли.
Неудивительно, что Альда сердится...
Внезапно нежный голосок окликнул его:
— Руди!
Он открыл глаза. Она стояла совсем рядом, у подножия лестницы, в простом домашнем платье и цветастой шали, которая ей совершенно не шла.
Она была прекрасна, как солнечный свет.
И она сказала:
— Прости меня.
Руди вздохнул, чувствуя, как гора упала у него с плеч.
— Ну что ты... — Он нежно обнял Минальду и, прижимая ее к себе, ощутил ни с чем не сравнимое блаженство. Теперь ему было наплевать и на Хогширеров, и на габугу, и на Вечную Зиму.
— Господи, ты была права, что злилась на меня. У тебя и без того полно проблем, а я помог Ингольду, который так тебя подвел. Я рад, что ты больше на меня не сердишься, но, ради Бога, не извиняйся. Я это заслужил.
Тревога исчезла из ее взора, и Минальда лбом уперлась Руди в грудь.
— Нет, даже Ингольд этого не заслуживает.
Их окружало безмолвие. Руди успел навести легкие чары, чтобы никто не мог пройти в эту часть Убежища.
От ее волос пахло сандаловым деревом и еще какими-то травами. Она крепче прижалась к Руди.
— Эти существа подо льдом, о которых ты говорил... Они действительно существуют?
— Не помню, чтобы Ингольд хоть раз ошибался, — ответил молодой маг. — И никто другой такого не вспомнит. Должно быть, это записано у него в контракте.
Альда тихонько засмеялась.
— Эльдор как-то сказал мне, что Ингольду правда причиняет больше бед, чем другим людям — их ложь и ошибки.
Наконец, спустя столько лет, она смогла вот так запросто упомянуть имя своего покойного мужа, которого некогда любила и уважала.
— В ту пору я еще не была знакома с Ингольдом. Его считали безумцем.
— Должен признать, — заметил Руди, — его рассказ и впрямь звучит как статейка в желтой прессе... В нашем мире это нечто вроде уличных баллад, — пояснил он.
— Таков уж Ингольд. — Альда философски кивнула. — Я слышала о нем самые поразительные вещи. Он прожил при дворе три недели после моего замужества, пока я, наконец, не сообразила, кто он такой. Мы заговорили о розах в моем саду... Я думала, что он — дядя нашего садовника. Мне казалось, что Ингольд Инглорион должен быть шести с половиной футов росту, с горящими красными глазами в черной тени капюшона...
Она чуть заметно улыбнулась, вспоминая ту застенчивую шестнадцатилетнюю девушку и ее залитый солнцем цветущий сад. Руди взял Минальду за руку, и они вместе двинулись вверх по ступеням, слегка поскрипывавшим под их шагами.
— Я лишь жалею... Мне хотелось бы послать с ним кого-то еще. Отряд гвардейцев, а не одну только Джил. С ней творится что-то скверное, Руди. Ты видел эту рану, которую она получила в Пенамбре? Что-то с ней не так...
«Я скорее умру, чем причиню тебе боль», — говорила Джил. Но кто охранит Ингольда от нее самой?
Руди постарался прогнать эту мысль.
— У меня такое чувство, что без гвардейцев нам не обойтись и здесь, — промолвил он негромко.
Мимо них прошла Гаруна Браун со своей золовкой Меллекой. Руди тотчас навел на них легкие чары, и Меллека воскликнула:
— Клянусь Святым Изобилием! Я совсем забыла рассказать тебе про Тремута Фаррера и приемную дочку старика Гатсона... — И женщины так увлеклись сплетнями, что даже не заметили Руди и Альду.
— Кроме того, — продолжал размышлять Руди, — если кто-то способен повлиять на сознание Джил, то почему бы не на Ледяного Сокола? Или на Мелантрис? Или на Сейю, Яра и кого угодно еще? И только одной Джил любовь к Ингольду помешает поддаться этому безумию...
С другой стороны, к постороннему человеку Ингольд не питал бы столь безоговорочного доверия, он был бы более бдительным.
— Ты сделала то, что считала нужным, детка, — промолвил он негромко. — Должно быть, это просто наша карма, что именно Скела оказалась тем самым ребенком с магическими способностями, которого мы так долго искали.
— По крайней мере, мы теперь хоть знаем об этом, — резонно указала Минальда. — Иначе она просто превратилась бы в слепое орудие отцовских амбиций, как козырная карта в рукаве. Кстати, Тир, просил меня отыскать тебя.
Руди замер, как вкопанный, посреди коридора. В этой части южного четвертого яруса летом вечерами почти никого не было: все жители трудились в полях или в подземельях Убежища. Чтобы сберечь топливо, коридоры здесь почти не освещались, и Руди вызвал магический огонек, озарив усталое измученное лицо Альды.
Тир не разговаривал с Руди с того самого рокового дня. Он даже не желал встречаться с ним взглядом.
— Он сказал, — продолжила Альда, тщательно подбирая слова, — что думал насчет этих... этих земляных яблок. Кажется, их можно найти в северо-восточном углу пятого северного уровня. В самой глубине, как он сказал, почти у внешней стены Убежища. Доподлинно он не уверен, но проверить все же стоит.
— Он думает, это поможет? — Руди осекся, но злые слова уже сорвались у него с языка.
Минальда отвернулась, разрываясь между любовью к сыну и любовью к Руди. Наконец, она промолвила:
— Геппи был его другом. Тия была его другом. И все остальные пастушата.
— Ради всего святого, разве я этого не понимаю! — Руди сорвался на крик. Она не ответила.
Молодой маг склонил голову.
— Извини. Прости меня... Но даже если бы я был здесь, то ничего не смог бы поделать.
— Я знаю, — ласково ответила Альда. — Но ты для него почти как отец, и к тому же колдун. Ему кажется, что будь ты здесь, ты сумел бы все изменить. Уверена, со временем он поймет, что ошибался.
«Едва ли, если Линнет будет по-прежнему присматривать за ним, — мрачно подумал Руди, — и если родители погибших мальчишек будут настраивать его против меня». Он часто ловил на себе их взгляды в коридорах...
Несколько мгновений они постояли в полутьме, не зная, что сказать. Минальда обнимала Руди за пояс, а он положил руки ей на плечи, склонив голову так, чтобы их лбы соприкоснулись. Слова были бессмысленны... Вдалеке кто-то прокричал:
— Вринна? Вринна, ты дома? — И забарабанил в дверь.
В другом конце коридора заорали коты, сражаясь за территорию.
Руди со вздохом обнял Альду и поцеловал, наслаждаясь сладким вкусом ее губ.
— Ну что, хочешь отправиться со мной на охоту? — спросил он.
* * *
Даже если кто-то из дальних предков Тира хорошо знал западную часть северного пятого яруса, он ни за что не узнал бы ее теперь. За время долгого существования Убежища это место превратилось в лабиринт разделенных на части комнат и закутков, коридоров, переходящих в залы, и боковых ответвлений. Повсюду были возведены новые стены и перегородки; по полу и над головой бежали трубы, отводившие воду от источников. Повсюду воняло крысами и птичьим пометом и виднелись улыбающиеся статуи Святого Изобилия, украшенные ворованными световыми кристаллами.
Один из таких кристаллов Руди без малейшего стеснения забрал себе, — магического света и так не хватало, чтобы использовать его в качестве лампадок, — и в этом слабом сиянии принялся внимательно разглядывать добродушное лицо святого и изображенные рядом плоды, круги сыра, яйца и прочую снедь.
— Тебе ничего здесь не кажется странным, детка?
— С точки зрения теологии или эстетики?
Альда задумалась, склонив голову.
— Раньше я никогда не слышала ни о каком Святом Изобилии. Это значит, что он не настоящий святой. Что касается изображения, то даже Тир смог бы вылепить его получше и разрисовать удачнее.
Снедь и впрямь была раскрашена самыми ядовитыми цветами, как фотографии в поваренной книге, а щеки Святого Изобилия выглядели подозрительно красными. Должно быть, именно это и имела в виду Джил.
— Может, он святой покровитель макияжа, как святая Мэйбеллин в моем мире? А на чем это он сидит? На овечьей шкуре?
— Должно быть, — кивнула Альда. — Вряд ли кто-то стал бы изображать святого на тарелке со свиными внутренностями.
Руди печально покачал головой.
— Не торопись с выводами, детка. Это вполне могут оказаться и спагетти. Давай свернем здесь. Думаю, нам удастся выйти к наружной стене. — И он двинулся вперед, погрузившись в легкий магический полутранс, а Минальда последовала за ним, доверчивая, как дитя.
Магический свет озарял грязные коридоры, в которых никто и никогда не убирал. Запах казался всепроникающим. Во многих комнатах здесь имелись двери, причем очень крепкие, надежно запертые и совершенно новые.
Руди попытался вызвать более яркий свет, но почему-то не сумел. Повсюду вокруг копошились крысы и насекомые, и у него было странное чувство, что кто-то следит за ними; что вот-вот должно произойти что-то ужасное. Руди толкнул одну из дверей и ничуть не удивился, обнаружив, что она заперта.
— Здесь живут бедняки, — тихонько заметила Альда. — Наверняка, процветает воровство.
— Да. Именно на этом уровне я видел габугу.
И Руди вновь пошел вперед, прислушиваясь, стараясь прочувствовать сознанием...
И обнаружил Парня с Кошками.
Не в буквальном смысле, конечно, не физически и даже не в виде иллюзии или образа.
Но он был абсолютно уверен, что Парень с Кошками бывал тут и пользовался какой-то сильной магией. Это ощущение было таким сильным, словно все произошло только вчера.
Руди застыл в неподвижности, коснулся стены с закрытыми глазами, вызывая в памяти образ древнего мага... И внезапно осознал, что почти в каждой из комнат в округе находились люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36