А до боя они уже работали по две смены.
Он раздраженно фыркнул.
— Надо полагать, дорога к измене не бывает легкой. — Измена? Да, они переступили эту черту. Закончилась эпоха. Патруль стрелял в Патруль.
— Пять столетий доблести… все коту под хвост, — он рассеянно смотрел на монитор, наблюдая за перемещавшимися точками буксиров, копошившихся вокруг других кораблей. «Пуля» выглядела так же.
— Это все равно бы когда-нибудь случилось, — рассеянно пробормотал он. — Если не я, то Майя, или Тоби, или кто-то другой, получивший приказ, который он не смог бы выполнить. Скор, ты перестарался, приказав мне сжечь романанов. Вот и все. Это мог быть кто угодно.
— Человеческая цивилизация загнивает… а теперь еще и Сириус восстал, — он проворчал с горькой усмешкой. — Начало конца, Скор. Как древние империи. Варвары вырвались на свободу. Все рушится изнутри.
— Полковник? — донесся по связи голос Нила Иверсона.
— Слушаю, — отозвался Ри, мысленно включив головное устройство связи, которое золотистым венцом окружало его голову.
— Я никак не могу связаться с лейтенантом Сарса, сэр. У меня было несколько вопросов по поводу…
— Она на планете, Нил, — Ри боролся с зевотой, веки были каменными. Измена оказалась трудным делом.
— Хм, ладно, я тогда попытаюсь достать ее там. Может быть, связь на ШТ…
— Забудьте об этом, Нил, — Ри поднялся, осматривая мостик и отмечая закопченные панели, которые он до этого не видел ни в каком другом состоянии, кроме сияющей белизны, — Железному Глазу нужно покончить со смертельной враждой с Большим Человеком. Рита должна при этом присутствовать.
— И примерно когда она вернется, сэр? — голос Нила звучал растерянно. Черт! Все, что касалось Паука, приводило их в растерянность.
— Неизвестно, — Ри провел рукой по трехдневной щетине. — И я не думаю, что она будет особо торопиться. Филип погиб, когда верхняя левая орудийная палуба разгерметизировалась. — Ри потер затылок, его внимание привлекло изображение паука над головой, нарисованное Литой Добра.
Он тихо прибавил:
— Многие погибли, Нил. Дайте ей время для траура. — НАМ ВСЕМ НУЖНО ВРЕМЯ ДЛЯ ТРАУРА.
— Слушаюсь, сэр. Хм, я думаю… я что-нибудь придумаю по ходу дела, сэр.
— Вы хороший человек, Нил. Я нисколько не сомневаюсь, что вы справитесь с организацией ремонтных работ. Если я понадоблюсь, дайте знать.
Удивление и признательность переполняли голос, отозвавшийся по связи.
— Как… спасибо, сэр! — система отключилась, оставив Ри в покое.
Ри рассеянно усмехнулся, не в силах оторвать глаз от изображения паука, нарисованного на панели над головой. Меланхолия вернулась.
— Ах, Лита, — прошептал он напрягшимся голосом. — Ты была слишком хороша для них всех.
Он рассмотрел изображение. Она нарисовала паука совершенных пропорций, как будто какой-то художник водил ее рукой в те безумные минуты. Под ее рукой «Пуля» стала кораблем Паука.
— Время для траура? — он с грустью покачал головой.
Он тогда видел на мониторе, как ее тело, завернутое в белое, вылетело из эвакуационного люка. В знак уважения они отстрелили ее отдельно от остальных.
Под сердцем у него зияла пустота, и он покачал головой. Нельзя думать о мертвых друзьях, когда мозг так отягощен усталостью. Это делало страдание еще более невыносимым; горе становилось почти материальным.
Рядовой втолкнул уборочную машину через главный люк, рассеянно отдав честь и разворачивая ионизирующие щетки и насадки. Измотанный как все, он едва держался на ногах от усталости.
— И минуты не пройдет, как мостик опять будет сверкать, полковник.
Ри кивнул, видя, что дел у него почти не осталось. Связисты — со слипавшимися, как и у всех, глазами — должны были контролировать корабль, координируя ремонтные работы и передавая сообщения.
— Я собираюсь прикорнуть на пару часов, — сообщил он в узел связи. — В чрезвычайных случаях вызывайте.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался Тони. — Отдохните хорошенько, сэр.
Рядовой, нажав кнопку, запустил свою машину и стал водить насадками по закопченным панелям и мониторам.
— Когда я вернусь, — прибавил Ри, проходя мимо юноши, — тот паук на верхних панелях должен быть на месте. Если его не будет, то… ты пожалеешь об этом! Я обещаю.
Рядовой открыл рот, глядя на паука, и кивнул с такой готовностью, что чуть не упал.
Коридоры казались незнакомыми, совсем не похожими на коридоры прежней «Пули», но, как ни крути, она вышла из кровопролитного сражения. Впервые за триста пятьдесят лет своей службы «Пуля» пострадала. Как и все они. Директорат, Патруль, никто уже не будет прежним… и меньше всех он сам, Дэймен Ри.
Он остановился в опаленном коридоре. Он чувствовал щемящую боль в сердце, глядя на почерневшую обшивку, расплавленную сталь и поврежденную переборку. Он не думал, что все это так подействует на него.
— О «Пуля», — вздохнул он.
ЗНАЕТЕ, МЫ БЫЛИ БЫ УЖАСНЫМИ ЛЮБОВНИКАМИ, всплыл в памяти голос Литы. Дэймен остановился, плотно зажмурил глаза и прислонился лбом к изуродованной обшивке своего корабля.
— И я спросил почему, — сказал он, обращаясь к холодному металлу, проводя мозолистыми пальцами по покоробившейся от жара обшивке, делясь своей болью с кораблем.
Он ясно представлял ее, смотревшую на него поверх бокала, из которого она отпивала вино с Арктура. Ее голубые глаза тогда были задумчивыми, оценивающими, видевшими его насквозь. И ПОТОМ, Я НЕ МОГУ ДЕЛИТЬ ВАС С ВАШИМ КОРАБЛЕМ.
Дэймен судорожно втянул в себя воздух, хлопнув по скрученному металлу и оглядываясь вокруг.
— И она с самого начала была влюблена в Железный Глаз, — пустота внутри росла. — Но она была права. Ты всегда была на первом месте. Я давно сделал свой выбор.
Ну ладно, старушка. Мы все-таки показали им, правда? С меньшей огневой мощью. Соотношение два к одному не в нашу пользу, и мы к тому же были лишены маневра, — он любовно погладил металл. — Все-таки мы спасли планету, моя хорошая.
А обугленное тело Литы крутилось в вакууме, безжизненное, с выжженным проницательным мозгом в милой головке. Она упадет в атмосферу через несколько дней. Ри рассчитал это. Ее пепел развеется по планете, которая стала для нее близкой и которую она хотела спасти. Достойный конец.
Дэймен Ри слабо улыбнулся, чувствуя, как корабль задрожал под ногами.
— Ну, «Пуля», я однажды обещал Лите Добра, что не отдам тебя никому. Этот Скор Робинсон никогда не заберет тебя у меня, — он помолчал, морщины залегли на лбу, губы поджались. — Я сдержу свое обещание.
Оглядевшись по сторонам, он с силой провел рукой по стальной зазубрине, проколов ладонь. Он тайком втер кровь в металл.
— Вот так, старушка. Я поставил на нас все. Так я скрепляю это. Здесь и сейчас я обещаю, что никому и никогда не позволю отнять тебя у меня.
Он подмигнул пустому коридору вокруг, неожиданно почувствовав, что на душе у него стало легче.
— С меньшей мощью и меньшим числом, — повторил он, шагая по коридору своей покачивающейся походкой бывалого астронавта, — и мы все-таки победили их!
У себя ему удалось поспать только пару часов, пока явившееся во сне обугленное тело Литы не заставило его проснуться и вскочить с койки. Обливаясь холодным потом, он уронил голову на руки, щурясь в тишине своей каюты.
Он с трудом проглотил комок в горле.
— Черт!
Как осужденный на казнь, Ри натянул на ноющее тело свою прожженную в бою форму и толкнул люк, зная, что выполнение своих обязанностей отвлечет его от мыслей о ней.
3
Тяжелая стальная пластина, может, и была толстой, но стонала по мере того, как атмосферное давление росло. Капрал Ганс Йегер поморщился и при помощи фонарика на своем костюме еще раз проверил защитную облицовку. Они уже однажды потеряли эту часть палубы, когда разошелся плохой шов. Разгерметизация выбросила Кича наружу, в вакуум, и он находился там, пока кто-то не вышел в открытый космос и не затащил его обратно.
Ганс проверил кабели от датчиков, подключенные к голографическому блоку. Все прочно. Изображение на маленьком экране зашевелилось, цвета обозначали возраставшую нагрузку на металл. Ганс посветил своим фонарем вдоль новой части корпуса корабля. Все выглядело отлично.
Сколько часов без сна?
Сначала он пережил невыносимое напряжение боя, ужас взрывающихся палуб там, где бластеры «Победы» прошивали их. Черт возьми, он был так близок к тому, чтобы погибнуть, когда прямое попадание разгерметизировало его отсек. Счастливый случай, и только он, спас ему жизнь, в то время как остальных засосала фиолетовая смерть. Затем стали приходить приказы о ликвидации повреждений. С тех самых пор и был аврал.
Ганс взглянул на монитор, считал с экрана данные о микроизменениях в стали, прислонился к временному креплению корпуса и завис. Им нужно было восстановить освещение, температурный режим и искусственную гравитацию, прежде чем кабельные бригады могли бы начать собирать по частям остальное. А их ждали еще три отсека на этой палубе. Он закрыл глаза в ожидании, костюм на нем поскрипывал, пока росло давление. Он глубоко дышал, вздыхал, парил…
— Проснись, — хмуро проворчал Бриз.
Ганс резко открыл глаза и тупо посмотрел сверху на свой прибор.
— Выдержит, — решил он, рассматривая линии напряжения на отремонтированной части корпуса. — Не очень хорошо, но держаться будет.
— Ну что же, с атмосферой внутри легче поставить заплату, — Бриз потянулся, чтобы отщелкнуть свой шлем, и сдвинул его назад на вспотевшие волосы. Облако пара поднялось в свете фонарей вокруг его головы. Дыхание конденсировалось перед ртом и носом.
— Черт, здесь стало холодно!
Ганс сдвинул назад свой шлем, наслаждаясь обжигавшим холодом. Он взглянул на свой портативный монитор, прежде чем перелезть через искореженное оборудование и подключить линию связи к системе. Иней от новой атмосферы покрыл все поверхности, когда более теплый воздух столкнулся со сверххолодной обшивкой и аппаратурой.
— Не должно уж очень беспокоить, — прокричал он. — Всего минус шестьдесят. — Его собственные мокрые от пота волосы уже заледенели. Нос начало щипать. — Этого достаточно, лучше застегнуться.
— Когда будет тепло? — роптал Бриз, сверкая огнями в темноте и натягивая шлем.
Ганс рассматривал свои приборы.
— Ага, вот оно. — Из набора инструментов он вытащил свои свинцовые трейсеры и отрезал часть расплавившейся переборки. Плазма от разряда бластера приварила металл и перерезала толстый кабель под ним. — Минут десять.
Его опытные руки начали тонкую работу по соединению оборванных проводов. Радостные возгласы огласили его шлем, когда он соединил кабели освещения. От того, что палубу залил свет, стало не легче — только обнаружились новые повреждения. Он встал и нагнулся, чтобы прикоснуться датчиком к палубе. Электронный индикатор отсчитывал градусы, медленно взбираясь вверх по шкале Цельсия. После следующего кабеля он медленно опустился на ноги, так как запитались гравитационные пластины и вернулся вес.
— Передохни, — приказал Бриз.
Ганс опустился на крышку конденсатора. Подошли еще несколько человек.
— Это все развалится, когда металл нагреется и расширится, — угрюмо прибавил он.
Бриз устало кивнул.
— Угу.
Двое романанов, неловко чувствуя себя в костюмах, пробирались с антигравом, нагруженным частями обшивки, мимо расплавленного оборудования. Они явно дожидались, пока починят свет, — но Ганс не хотел их винить. Пробираться ощупью в темноте, пытаясь справиться с такой инерцией антиграва, было бы убийственно.
— Романаны! Никогда бы не поверил, — Ганс покачал головой. — Пару месяцев назад мы стреляли в них, — он зевнул, с трудом удерживая голову.
— Ха! — проворчал Бриз. — Я думал, что ты там внизу приударил за одной из их женщин. Ведь они глупые и привыкли к коровам и хворостине, и даже не узнали бы, что ты…
— О, ЗАВЯЗЫВАЙ!
Бриз осклабился.
— Ну ладно, хорошо, может, они бы и не узнали, что ты стыдливый девственник! Могли бы подумать…
— Иди к черту, Бриз! — отмахнулся Ганс. — Со мной все в порядке!
— Ага, именно поэтому ты покраснел как свекла, когда мы свели тебя с Марлой? Думал, что ты…
— Заткнись, ты! Я… У меня просто… Ты знаешь. Это было неожиданно, вот и все. Просто… неожиданность, — Ганс сглотнул, поперхнувшись достаточно громко. Бриз закатился хохотом. — Хватит! Я буду работать.
Несмотря на усталость, он начал отслеживать кабели связи, восстанавливая канал передачи информации через разорванную бластером переборку.
ПОШЛИ ОНИ ВСЕ К ЧЕРТУ! БОЖЕ, Я НИКОГДА ЭТОГО НЕ ПЕРЕЖИВУ. У ВСЕХ РЕБЯТ НА ОРУДИЙНОЙ ПАЛУБЕ, КРОМЕ МЕНЯ, ЕСТЬ ДЕВУШКИ. ЛАДНО, НИЧЕГО СТРАШНОГО. НАВЕРНОЕ, НЕ КАЖДЫЙ СОЗДАН ДЛЯ ЖЕНЩИН. ДОЛЖНА ЖЕ БЫТЬ ГДЕ-ТО ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ТОЖЕ НЕ УМЕЕТ ОБЩАТЬСЯ С МУЖЧИНАМИ. КОТОРАЯ БУДЕТ БОЯТЬСЯ МЕНЯ ТАК ЖЕ, КАК Я ЕЕ!
Его будоражил вопрос адреналина, вызванный воспоминаниями о том, как они все смотрели, когда эта сладострастная десантница, Марла Сэш, забралась в ту ночь к нему на койку. И все были свидетелями этого. Ганса бросило в краску от воспоминаний о своем отчаянном, неловком отступлении. Черт! Как после этого смотреть в глаза людям? Он стал предметом насмешек всего корабля!
Одно точно, решил он, — проворно сращивая новую линию связи с заново спаянным куском — эти грубые ублюдки могли быть в постели молнии подобны, но никто из них в подметки не годился Гансу Йегеру, когда дело доходит до ремонта связи!
Вилли Красный Ястреб Конокрад явился с приветствиями, медвежьими объятиями и вульгарным смехом. Он душевно трепал дядю Рамона по плечу и игриво подзуживал тетю Марию. Продолговатое, с выступающими скулами лицо Конокрада вбирало в себя все вокруг, и глаза его блеснули, обнаружив в глубине помещения Сюзан.
Он был рослым и мускулистым, четыре трофея, снятых с сантос и других бандитов, болтались на куртке. Он выглядел воином во всем, начиная с широких плеч и заканчивая узкой талией и кривыми ногами всадника. Он двигался с какой-то кошачьей плавностью. Боевой нож на поясе мерцал в свете огня. В его глазах все еще было заметно затаенное коварство. Говоря с Рамоном, он насмешливо приподнимал уголок рта. С его вытянутого лица, казалось, не сходила ухмылка.
Я НЕ ДОВЕРЯЮ ЕМУ. ЕМУ НИЧЕГО НЕ СТОИТ РАЗДЕЛАТЬСЯ С РАМОНОМ. ОН НЕ СОВСЕМ ПАУК — ОН ДРУГОЙ, АЛЧНЫЙ, ЧЕЛОВЕК, СЛЕДУЮЩИЙ КОДЕКСУ ЧЕСТИ ТОЛЬКО ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ЕМУ ЭТО ВЫГОДНО. ОН ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПРЕДАН ЛИШЬ ЖАЖДЕ НАЖИВЫ И ВЛАСТИ. ЛУЧШЕ УМЕРЕТЬ, ЧЕМ ПОПАСТЬ К НЕМУ В РУКИ!
Рамон снял чехол с трубкой со стены. Осторожными пальцами он достал ее, длинную, резную, из мягкой кожи, и аккуратно набил табак в углубление. С серьезным лицом, Рамон начал обряд победной трапезы. Тихо напевая, он раскурил ее и передал Конокраду, после чего оба выпустили дым, поднимавшийся к Пауку.
После молитв и песен Конокрад любезно отведал мяса и зелени, поданных ему Марией. Сюзан наблюдала из потемок за исчезновением пищи. Наконец, Конокрад распрямился и вежливо рыгнул, улыбаясь Марии, которой принадлежали — конечно же — все заслуги.
— Так, значит, тебе пришлось непосредственно столкнуться с Рыжим, Великим Трофеями? — Конокрад задумчиво посмотрел на Рамона, прежде чем перевести взгляд туда, где в полумраке съежилась Сюзан, мечтавшая провалиться сквозь землю. — Она опозорила тебя, Рамон. Заставила отменить твои собственные слова…
— БУДЬ ОНА ПРОКЛЯТА! — плюнул Рамон, демонстрируя свое недовольство. — Женщине не годится обвешиваться трофеями. Что ей нужно, так это… хорошая взбучка, чтобы вправить ей мозги. Попадется ей какой-нибудь мужчина, вроде тебя, который выбьет из нее всю дурь, — он раздраженно добавил: — Но лучше расскажи нам о схватке в космосе!
Конокрад засмеялся.
— Я пытался задать ей трепку в «Пуповине». Она побила меня вчистую, старина. Не рассчитывай найти среди них таких воспитанных женщин, как наши. Это как… Ну, в общем, они там на корабле как мужчины. Некоторые — военные предводители, вроде Рыжего, Великого Трофеями. Они могут укокошить тебя с таким же успехом… и так же быстро, — пробормотал Конокрад прищурившись.
— Совсем как мужчины? — нахмурился Рамон, поглядывая в направлении Сюзан. Потом он хрипло засмеялся. — Они меняются местами? Просят руки у мужчин? Я не понимаю, как… Кто готовит пищу? Кто беременеет, а? Это неправильно, воин. Паук не предназначал женщинам быть такими же, как мужчины. Они существуют, чтобы служить нам! Согревать нашу постель…
— Возможно, Рамон. Но позволь сказать тебе, старина, — он помолчал, задумавшись. — Идут новые времена. Звезды будут нашими, если мы отправимся вместе с людьми «Пули» сражаться с какими-то бандитами, называемыми сирианами. Именно поэтому вчера прекратился бой.
— Поход? Далеко… к звездам? — в голос Рамона закралась робкая тоска. — Это сулит много трофеев? Если бы только я…
— Много трофеев, — Конокрад злорадно улыбнулся. — Не только трофеи, дружище, но нам были обещаны богатства, которые мы сможем увезти с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Он раздраженно фыркнул.
— Надо полагать, дорога к измене не бывает легкой. — Измена? Да, они переступили эту черту. Закончилась эпоха. Патруль стрелял в Патруль.
— Пять столетий доблести… все коту под хвост, — он рассеянно смотрел на монитор, наблюдая за перемещавшимися точками буксиров, копошившихся вокруг других кораблей. «Пуля» выглядела так же.
— Это все равно бы когда-нибудь случилось, — рассеянно пробормотал он. — Если не я, то Майя, или Тоби, или кто-то другой, получивший приказ, который он не смог бы выполнить. Скор, ты перестарался, приказав мне сжечь романанов. Вот и все. Это мог быть кто угодно.
— Человеческая цивилизация загнивает… а теперь еще и Сириус восстал, — он проворчал с горькой усмешкой. — Начало конца, Скор. Как древние империи. Варвары вырвались на свободу. Все рушится изнутри.
— Полковник? — донесся по связи голос Нила Иверсона.
— Слушаю, — отозвался Ри, мысленно включив головное устройство связи, которое золотистым венцом окружало его голову.
— Я никак не могу связаться с лейтенантом Сарса, сэр. У меня было несколько вопросов по поводу…
— Она на планете, Нил, — Ри боролся с зевотой, веки были каменными. Измена оказалась трудным делом.
— Хм, ладно, я тогда попытаюсь достать ее там. Может быть, связь на ШТ…
— Забудьте об этом, Нил, — Ри поднялся, осматривая мостик и отмечая закопченные панели, которые он до этого не видел ни в каком другом состоянии, кроме сияющей белизны, — Железному Глазу нужно покончить со смертельной враждой с Большим Человеком. Рита должна при этом присутствовать.
— И примерно когда она вернется, сэр? — голос Нила звучал растерянно. Черт! Все, что касалось Паука, приводило их в растерянность.
— Неизвестно, — Ри провел рукой по трехдневной щетине. — И я не думаю, что она будет особо торопиться. Филип погиб, когда верхняя левая орудийная палуба разгерметизировалась. — Ри потер затылок, его внимание привлекло изображение паука над головой, нарисованное Литой Добра.
Он тихо прибавил:
— Многие погибли, Нил. Дайте ей время для траура. — НАМ ВСЕМ НУЖНО ВРЕМЯ ДЛЯ ТРАУРА.
— Слушаюсь, сэр. Хм, я думаю… я что-нибудь придумаю по ходу дела, сэр.
— Вы хороший человек, Нил. Я нисколько не сомневаюсь, что вы справитесь с организацией ремонтных работ. Если я понадоблюсь, дайте знать.
Удивление и признательность переполняли голос, отозвавшийся по связи.
— Как… спасибо, сэр! — система отключилась, оставив Ри в покое.
Ри рассеянно усмехнулся, не в силах оторвать глаз от изображения паука, нарисованного на панели над головой. Меланхолия вернулась.
— Ах, Лита, — прошептал он напрягшимся голосом. — Ты была слишком хороша для них всех.
Он рассмотрел изображение. Она нарисовала паука совершенных пропорций, как будто какой-то художник водил ее рукой в те безумные минуты. Под ее рукой «Пуля» стала кораблем Паука.
— Время для траура? — он с грустью покачал головой.
Он тогда видел на мониторе, как ее тело, завернутое в белое, вылетело из эвакуационного люка. В знак уважения они отстрелили ее отдельно от остальных.
Под сердцем у него зияла пустота, и он покачал головой. Нельзя думать о мертвых друзьях, когда мозг так отягощен усталостью. Это делало страдание еще более невыносимым; горе становилось почти материальным.
Рядовой втолкнул уборочную машину через главный люк, рассеянно отдав честь и разворачивая ионизирующие щетки и насадки. Измотанный как все, он едва держался на ногах от усталости.
— И минуты не пройдет, как мостик опять будет сверкать, полковник.
Ри кивнул, видя, что дел у него почти не осталось. Связисты — со слипавшимися, как и у всех, глазами — должны были контролировать корабль, координируя ремонтные работы и передавая сообщения.
— Я собираюсь прикорнуть на пару часов, — сообщил он в узел связи. — В чрезвычайных случаях вызывайте.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался Тони. — Отдохните хорошенько, сэр.
Рядовой, нажав кнопку, запустил свою машину и стал водить насадками по закопченным панелям и мониторам.
— Когда я вернусь, — прибавил Ри, проходя мимо юноши, — тот паук на верхних панелях должен быть на месте. Если его не будет, то… ты пожалеешь об этом! Я обещаю.
Рядовой открыл рот, глядя на паука, и кивнул с такой готовностью, что чуть не упал.
Коридоры казались незнакомыми, совсем не похожими на коридоры прежней «Пули», но, как ни крути, она вышла из кровопролитного сражения. Впервые за триста пятьдесят лет своей службы «Пуля» пострадала. Как и все они. Директорат, Патруль, никто уже не будет прежним… и меньше всех он сам, Дэймен Ри.
Он остановился в опаленном коридоре. Он чувствовал щемящую боль в сердце, глядя на почерневшую обшивку, расплавленную сталь и поврежденную переборку. Он не думал, что все это так подействует на него.
— О «Пуля», — вздохнул он.
ЗНАЕТЕ, МЫ БЫЛИ БЫ УЖАСНЫМИ ЛЮБОВНИКАМИ, всплыл в памяти голос Литы. Дэймен остановился, плотно зажмурил глаза и прислонился лбом к изуродованной обшивке своего корабля.
— И я спросил почему, — сказал он, обращаясь к холодному металлу, проводя мозолистыми пальцами по покоробившейся от жара обшивке, делясь своей болью с кораблем.
Он ясно представлял ее, смотревшую на него поверх бокала, из которого она отпивала вино с Арктура. Ее голубые глаза тогда были задумчивыми, оценивающими, видевшими его насквозь. И ПОТОМ, Я НЕ МОГУ ДЕЛИТЬ ВАС С ВАШИМ КОРАБЛЕМ.
Дэймен судорожно втянул в себя воздух, хлопнув по скрученному металлу и оглядываясь вокруг.
— И она с самого начала была влюблена в Железный Глаз, — пустота внутри росла. — Но она была права. Ты всегда была на первом месте. Я давно сделал свой выбор.
Ну ладно, старушка. Мы все-таки показали им, правда? С меньшей огневой мощью. Соотношение два к одному не в нашу пользу, и мы к тому же были лишены маневра, — он любовно погладил металл. — Все-таки мы спасли планету, моя хорошая.
А обугленное тело Литы крутилось в вакууме, безжизненное, с выжженным проницательным мозгом в милой головке. Она упадет в атмосферу через несколько дней. Ри рассчитал это. Ее пепел развеется по планете, которая стала для нее близкой и которую она хотела спасти. Достойный конец.
Дэймен Ри слабо улыбнулся, чувствуя, как корабль задрожал под ногами.
— Ну, «Пуля», я однажды обещал Лите Добра, что не отдам тебя никому. Этот Скор Робинсон никогда не заберет тебя у меня, — он помолчал, морщины залегли на лбу, губы поджались. — Я сдержу свое обещание.
Оглядевшись по сторонам, он с силой провел рукой по стальной зазубрине, проколов ладонь. Он тайком втер кровь в металл.
— Вот так, старушка. Я поставил на нас все. Так я скрепляю это. Здесь и сейчас я обещаю, что никому и никогда не позволю отнять тебя у меня.
Он подмигнул пустому коридору вокруг, неожиданно почувствовав, что на душе у него стало легче.
— С меньшей мощью и меньшим числом, — повторил он, шагая по коридору своей покачивающейся походкой бывалого астронавта, — и мы все-таки победили их!
У себя ему удалось поспать только пару часов, пока явившееся во сне обугленное тело Литы не заставило его проснуться и вскочить с койки. Обливаясь холодным потом, он уронил голову на руки, щурясь в тишине своей каюты.
Он с трудом проглотил комок в горле.
— Черт!
Как осужденный на казнь, Ри натянул на ноющее тело свою прожженную в бою форму и толкнул люк, зная, что выполнение своих обязанностей отвлечет его от мыслей о ней.
3
Тяжелая стальная пластина, может, и была толстой, но стонала по мере того, как атмосферное давление росло. Капрал Ганс Йегер поморщился и при помощи фонарика на своем костюме еще раз проверил защитную облицовку. Они уже однажды потеряли эту часть палубы, когда разошелся плохой шов. Разгерметизация выбросила Кича наружу, в вакуум, и он находился там, пока кто-то не вышел в открытый космос и не затащил его обратно.
Ганс проверил кабели от датчиков, подключенные к голографическому блоку. Все прочно. Изображение на маленьком экране зашевелилось, цвета обозначали возраставшую нагрузку на металл. Ганс посветил своим фонарем вдоль новой части корпуса корабля. Все выглядело отлично.
Сколько часов без сна?
Сначала он пережил невыносимое напряжение боя, ужас взрывающихся палуб там, где бластеры «Победы» прошивали их. Черт возьми, он был так близок к тому, чтобы погибнуть, когда прямое попадание разгерметизировало его отсек. Счастливый случай, и только он, спас ему жизнь, в то время как остальных засосала фиолетовая смерть. Затем стали приходить приказы о ликвидации повреждений. С тех самых пор и был аврал.
Ганс взглянул на монитор, считал с экрана данные о микроизменениях в стали, прислонился к временному креплению корпуса и завис. Им нужно было восстановить освещение, температурный режим и искусственную гравитацию, прежде чем кабельные бригады могли бы начать собирать по частям остальное. А их ждали еще три отсека на этой палубе. Он закрыл глаза в ожидании, костюм на нем поскрипывал, пока росло давление. Он глубоко дышал, вздыхал, парил…
— Проснись, — хмуро проворчал Бриз.
Ганс резко открыл глаза и тупо посмотрел сверху на свой прибор.
— Выдержит, — решил он, рассматривая линии напряжения на отремонтированной части корпуса. — Не очень хорошо, но держаться будет.
— Ну что же, с атмосферой внутри легче поставить заплату, — Бриз потянулся, чтобы отщелкнуть свой шлем, и сдвинул его назад на вспотевшие волосы. Облако пара поднялось в свете фонарей вокруг его головы. Дыхание конденсировалось перед ртом и носом.
— Черт, здесь стало холодно!
Ганс сдвинул назад свой шлем, наслаждаясь обжигавшим холодом. Он взглянул на свой портативный монитор, прежде чем перелезть через искореженное оборудование и подключить линию связи к системе. Иней от новой атмосферы покрыл все поверхности, когда более теплый воздух столкнулся со сверххолодной обшивкой и аппаратурой.
— Не должно уж очень беспокоить, — прокричал он. — Всего минус шестьдесят. — Его собственные мокрые от пота волосы уже заледенели. Нос начало щипать. — Этого достаточно, лучше застегнуться.
— Когда будет тепло? — роптал Бриз, сверкая огнями в темноте и натягивая шлем.
Ганс рассматривал свои приборы.
— Ага, вот оно. — Из набора инструментов он вытащил свои свинцовые трейсеры и отрезал часть расплавившейся переборки. Плазма от разряда бластера приварила металл и перерезала толстый кабель под ним. — Минут десять.
Его опытные руки начали тонкую работу по соединению оборванных проводов. Радостные возгласы огласили его шлем, когда он соединил кабели освещения. От того, что палубу залил свет, стало не легче — только обнаружились новые повреждения. Он встал и нагнулся, чтобы прикоснуться датчиком к палубе. Электронный индикатор отсчитывал градусы, медленно взбираясь вверх по шкале Цельсия. После следующего кабеля он медленно опустился на ноги, так как запитались гравитационные пластины и вернулся вес.
— Передохни, — приказал Бриз.
Ганс опустился на крышку конденсатора. Подошли еще несколько человек.
— Это все развалится, когда металл нагреется и расширится, — угрюмо прибавил он.
Бриз устало кивнул.
— Угу.
Двое романанов, неловко чувствуя себя в костюмах, пробирались с антигравом, нагруженным частями обшивки, мимо расплавленного оборудования. Они явно дожидались, пока починят свет, — но Ганс не хотел их винить. Пробираться ощупью в темноте, пытаясь справиться с такой инерцией антиграва, было бы убийственно.
— Романаны! Никогда бы не поверил, — Ганс покачал головой. — Пару месяцев назад мы стреляли в них, — он зевнул, с трудом удерживая голову.
— Ха! — проворчал Бриз. — Я думал, что ты там внизу приударил за одной из их женщин. Ведь они глупые и привыкли к коровам и хворостине, и даже не узнали бы, что ты…
— О, ЗАВЯЗЫВАЙ!
Бриз осклабился.
— Ну ладно, хорошо, может, они бы и не узнали, что ты стыдливый девственник! Могли бы подумать…
— Иди к черту, Бриз! — отмахнулся Ганс. — Со мной все в порядке!
— Ага, именно поэтому ты покраснел как свекла, когда мы свели тебя с Марлой? Думал, что ты…
— Заткнись, ты! Я… У меня просто… Ты знаешь. Это было неожиданно, вот и все. Просто… неожиданность, — Ганс сглотнул, поперхнувшись достаточно громко. Бриз закатился хохотом. — Хватит! Я буду работать.
Несмотря на усталость, он начал отслеживать кабели связи, восстанавливая канал передачи информации через разорванную бластером переборку.
ПОШЛИ ОНИ ВСЕ К ЧЕРТУ! БОЖЕ, Я НИКОГДА ЭТОГО НЕ ПЕРЕЖИВУ. У ВСЕХ РЕБЯТ НА ОРУДИЙНОЙ ПАЛУБЕ, КРОМЕ МЕНЯ, ЕСТЬ ДЕВУШКИ. ЛАДНО, НИЧЕГО СТРАШНОГО. НАВЕРНОЕ, НЕ КАЖДЫЙ СОЗДАН ДЛЯ ЖЕНЩИН. ДОЛЖНА ЖЕ БЫТЬ ГДЕ-ТО ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ТОЖЕ НЕ УМЕЕТ ОБЩАТЬСЯ С МУЖЧИНАМИ. КОТОРАЯ БУДЕТ БОЯТЬСЯ МЕНЯ ТАК ЖЕ, КАК Я ЕЕ!
Его будоражил вопрос адреналина, вызванный воспоминаниями о том, как они все смотрели, когда эта сладострастная десантница, Марла Сэш, забралась в ту ночь к нему на койку. И все были свидетелями этого. Ганса бросило в краску от воспоминаний о своем отчаянном, неловком отступлении. Черт! Как после этого смотреть в глаза людям? Он стал предметом насмешек всего корабля!
Одно точно, решил он, — проворно сращивая новую линию связи с заново спаянным куском — эти грубые ублюдки могли быть в постели молнии подобны, но никто из них в подметки не годился Гансу Йегеру, когда дело доходит до ремонта связи!
Вилли Красный Ястреб Конокрад явился с приветствиями, медвежьими объятиями и вульгарным смехом. Он душевно трепал дядю Рамона по плечу и игриво подзуживал тетю Марию. Продолговатое, с выступающими скулами лицо Конокрада вбирало в себя все вокруг, и глаза его блеснули, обнаружив в глубине помещения Сюзан.
Он был рослым и мускулистым, четыре трофея, снятых с сантос и других бандитов, болтались на куртке. Он выглядел воином во всем, начиная с широких плеч и заканчивая узкой талией и кривыми ногами всадника. Он двигался с какой-то кошачьей плавностью. Боевой нож на поясе мерцал в свете огня. В его глазах все еще было заметно затаенное коварство. Говоря с Рамоном, он насмешливо приподнимал уголок рта. С его вытянутого лица, казалось, не сходила ухмылка.
Я НЕ ДОВЕРЯЮ ЕМУ. ЕМУ НИЧЕГО НЕ СТОИТ РАЗДЕЛАТЬСЯ С РАМОНОМ. ОН НЕ СОВСЕМ ПАУК — ОН ДРУГОЙ, АЛЧНЫЙ, ЧЕЛОВЕК, СЛЕДУЮЩИЙ КОДЕКСУ ЧЕСТИ ТОЛЬКО ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ЕМУ ЭТО ВЫГОДНО. ОН ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПРЕДАН ЛИШЬ ЖАЖДЕ НАЖИВЫ И ВЛАСТИ. ЛУЧШЕ УМЕРЕТЬ, ЧЕМ ПОПАСТЬ К НЕМУ В РУКИ!
Рамон снял чехол с трубкой со стены. Осторожными пальцами он достал ее, длинную, резную, из мягкой кожи, и аккуратно набил табак в углубление. С серьезным лицом, Рамон начал обряд победной трапезы. Тихо напевая, он раскурил ее и передал Конокраду, после чего оба выпустили дым, поднимавшийся к Пауку.
После молитв и песен Конокрад любезно отведал мяса и зелени, поданных ему Марией. Сюзан наблюдала из потемок за исчезновением пищи. Наконец, Конокрад распрямился и вежливо рыгнул, улыбаясь Марии, которой принадлежали — конечно же — все заслуги.
— Так, значит, тебе пришлось непосредственно столкнуться с Рыжим, Великим Трофеями? — Конокрад задумчиво посмотрел на Рамона, прежде чем перевести взгляд туда, где в полумраке съежилась Сюзан, мечтавшая провалиться сквозь землю. — Она опозорила тебя, Рамон. Заставила отменить твои собственные слова…
— БУДЬ ОНА ПРОКЛЯТА! — плюнул Рамон, демонстрируя свое недовольство. — Женщине не годится обвешиваться трофеями. Что ей нужно, так это… хорошая взбучка, чтобы вправить ей мозги. Попадется ей какой-нибудь мужчина, вроде тебя, который выбьет из нее всю дурь, — он раздраженно добавил: — Но лучше расскажи нам о схватке в космосе!
Конокрад засмеялся.
— Я пытался задать ей трепку в «Пуповине». Она побила меня вчистую, старина. Не рассчитывай найти среди них таких воспитанных женщин, как наши. Это как… Ну, в общем, они там на корабле как мужчины. Некоторые — военные предводители, вроде Рыжего, Великого Трофеями. Они могут укокошить тебя с таким же успехом… и так же быстро, — пробормотал Конокрад прищурившись.
— Совсем как мужчины? — нахмурился Рамон, поглядывая в направлении Сюзан. Потом он хрипло засмеялся. — Они меняются местами? Просят руки у мужчин? Я не понимаю, как… Кто готовит пищу? Кто беременеет, а? Это неправильно, воин. Паук не предназначал женщинам быть такими же, как мужчины. Они существуют, чтобы служить нам! Согревать нашу постель…
— Возможно, Рамон. Но позволь сказать тебе, старина, — он помолчал, задумавшись. — Идут новые времена. Звезды будут нашими, если мы отправимся вместе с людьми «Пули» сражаться с какими-то бандитами, называемыми сирианами. Именно поэтому вчера прекратился бой.
— Поход? Далеко… к звездам? — в голос Рамона закралась робкая тоска. — Это сулит много трофеев? Если бы только я…
— Много трофеев, — Конокрад злорадно улыбнулся. — Не только трофеи, дружище, но нам были обещаны богатства, которые мы сможем увезти с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55