В ее положении это оставалось единственной защитой — закрыть глаза. Но заставить уши не слышать было невозможно. Ее тело продолжало воспринимать ощущения — и боль, тупую, невыносимую… Проникновение мужчин в ее тело и их движения уже не причиняли жгучего страдания. Выделения смягчили муку — теперь она чувствовала только непрерывное жжение. А вот места их укусов болели по-прежнему или даже сильнее: прикосновение их просоленной потом кожи только бередило раны.Вот тот, что лежал на ней, напрягся, застонал, и его член задрожал в ней крупной дрожью… Она резко сглотнула, смакуя вкус крови, черпая силу из источника своей жизни.Он лежал на ней, расслабившись, а его товарищи разговаривали на своем гортанном наречии.Сколько же это будет длиться? Неужели они еще не истощились? Она крепко зажмурила глаза и не выпускала из зубов свою окровавленную губу. Она почувствовала, что он встал, — прохладный воздух повеял на ее залитую потом грудь и живот.Это был последний? Или…На нее плюхнулось еще одно тело, такое тяжелое, что она едва не задохнулась. Они уже не держали ее за руки и за ноги, решив, что ее сопротивление сломлено. Когда он резким движением проник в нее, она снова укусила губу.Со счета она уже давно сбилась, хотя их было не так уж и много, — тех, кто поймал ее, было всего семеро Всего семеро — но они были молоды, жадны до удовольствия, с блеском желания в глазах… Вдобавок они хотели, чтобы она испытала те мучения, которым они не смогли подвергнуть Племя Красной Руки…Он причинял ей боль, и она опять закусила губу, заглушив крик отчаяния. Она питалась своей кровью и ту боль, что исходила от них, заглушала болью, что была ей подвластна.«Я выживу. Клянусь, я выживу и отомщу им всем». Она снова сглотнула, питаясь собственной силой.Наконец он истощился и замер, лежа на ней. Он все не поднимался, и она ждала, с трудом дыша под весом его тела. Сквозь щелочку между веками она увидела, что они уселись в кружок и непринужденно переговаривались. Усталость легла на их лица, погасив блеск глаз и расслабив мускулы. Ни один не выпускал оружия из рук. Огня они не зажигали, чтобы дым не выдал их место нахождение Красной Руке.Она лежала без движения, не в силах пошевелиться. Воин, лежавший на ней, расслабился и начал засыпать. На той женщине, что он оставил дома, он лежал так же? Это и было его тайной слабостью? Она открыла глаза и внимательно высматривала в полумраке подходящее оружие.Кто-то громко крикнул. Она снова закрыла глаза и услышала шорох ног по траве. Мужчина, лежавший на ней, зашевелился: их предводитель толкнул его ногой.Он поднялся, и теперь она почувствовала толчок. Посмотрела вверх и увидела, как он знаками указывает ей на одеяло. Вечерний холод леденил мужской пот у нее на груди. Она села, с трудом удерживаясь, чтобы не застонать: она уже предчувствовала, какой ужасной боль станет к утру.Их предводитель снова заговорил — будто камни с визгом и стуком терлись друг о друга. Он указывал на свою постель. Она выжидала.В раздражении он ударил ее ногой с такой силой, что она не смогла сдержать крик боли. Почти не ощущая уже своего тела, она подползла к его ложу и свернулась калачиком, подтянув колени к израненной груди. Внутри у нее все горело. Ее хозяин, сильный и высокий, стал рядом. Длинные черные косы свешивались у него по спине.Он достал из мешка ремень и жестом приказал ей вытянуть ноги. Она повиновалась и напряженно ждала, что будет дальше.Удовлетворенный, он отложил в сторону свои дротики и наклонился, чтобы связать ей ноги.В то же мгновение она рванулась — не зря высасывала она силу из собственной крови! Она схватила его дротики, ударила его ногой, ускользнула и со всем неистовством своего гнева вонзила острие дротика в его тело, а затем протолкнула его вверх!Он вскрикнул, отскочил назад и беспомощно ухватился руками за оперенное древко, торчавшее у него под ребрами.Она встала и приладила другой дротик к его атлатлу. Она понимала, что усилие распределится не так, как она привыкла, — ведь у нее в руках было мужское оружие, плохо приспособленное к женской мускулатуре. Тем не менее она безошибочно метнула дротик точно в следующего воина, вскочившего на ноги, а затем бросилась в лес — в надежное убежище темноты.Позади раздавались их разъяренные крики. Крепко сжимая в руке дротики, она мчалась меж деревьев, пригибаясь под нависшими ветвями и не обращая внимания на кусты, царапавшие не защищенную одеждой кожу. Эти хлесткие удары были ей полезны — они гнали ее все дальше, будто бичи.Босые ноги то и дело ударялись об острые веточки, камни, колючки… Но она все равно продолжала бежать, а все тело пылало от боли. Ничего больше не существовало, кроме боли и необходимости бежать.Первый безрассудный страх уже прошел, но она все еще уходила дальше и дальше. Теперь им не найти ее — по крайней мере, до утра. Она замедлила бег и огляделась. Чтобы сориентироваться, она вышла на лужайку и посмотрела на Звездную Паутину. Сообразив, куда идти, снова двинулась в путь и забралась на вершину хребта. Оттуда различила очертания Горы Облаков и поняла наконец, где находится. Не так уж и далеко от селения Кровавого Медведя — если, конечно, оно еще уцелело. Но до Белой Телки было все-таки ближе. Она повернулась, увидела пойму Чистой Реки и двинулась в новом направлении, стараясь шагать по камням и опавшим сосновым иголкам. Так ее босые ноги не оставят следов — если только не будут слишком кровоточить.А в руках у нее еще оставались два дротика.
— Знаете, если нам не удастся остановить Низких Людей Бизона, вам тоже угрожает опасность. — Бритый Баран медленно переводил взгляд с одного лица на другое. — Я слышал, что люди рассказывают. Вы бежите от этого Зрящего Видения Духа, от этого Тяжкого Бобра с его новым путем. Но только из-за того, что среди его воинов есть и ваши родственники, враги вряд ли вас пощадят. Я, может, и не очень-то разбираюсь в том почему люди поступают так, а не иначе, но готов поспорить, что они будут только рады убить тех, кто осмелился уйти из Племени.Три Пальца сжал губы и опустил глаза; глубокие морщины прорезали его лоб.Черный Ворон поймал взгляд Шутки-Шутит и откашлялся.— Бритый Баран, все, что ты говоришь, — правда. Отрицать это мы не будем. — Он развел руками. — Но я попрошу тебя, как хозяин гостя: стань на время на мое место. Посмотри на мир моими глазами. Мы пришли сюда по приглашению Белой Телки. Она нам сказала, чтобы мы шли к ней, если нам больше некуда будет податься. Мы так и сделали, а Кровавый Медведь со своими воинами — и ты был среди них — пришел вслед за нами, чтобы нас убить.— И я же прошу за это прощения. Вспомни, что за время было тогда.— Мы помним. — Черный Ворон потянул себя за косичку, подбирая слова. — Но с тех пор произошло много других событий. С нами поселились Волшебная Лосиха и Стучащие Копыта. Мы во многом переняли образ жизни Красной Руки, но при этом стали совершенно особым Племенем — не анит-а и не Низкими Людьми Бизона. Теперь мы — это мы, даже если нас не так уж и много.— И что вы собираетесь делать, когда сюда придет Тяжкий Бобр? — Бритый Баран скрестил руки на груди.Голодный Бык указал рукой на запад:— Мы уйдем туда — вон в те горы. А если там нам не понравится, будем искать такое место, где нет войны и мы сможем спокойно жить сами по себе.— Там живут Рыбоеды, — скривил губы Бритый Баран. — Неужели ты хочешь стать Рыбоедом?— Совсем недавно я был готов скорее умереть, чем питаться кореньями и травой, — ответил Голодный Бык с язвительной улыбкой. — Любая еда — еда, друг мой. Если она питает кровь и кости, душа может сама о себе позаботиться.— Я согласна с Голодным Быком, — добавила Луговая Тетерка. — Я не слишком хорошо разбираюсь в том, что происходит. Мне вполне достаточно знать, что моим детям угрожает опасность. Я знаю Тяжкого Бобра. Я выросла вместе с ним. Может быть, я могла что-то сделать, чтобы его остановить. Может быть, это привело бы только к тому, что я была бы Проклята. Не знаю. Я знаю одно: мне не прокормить и не одеть семью, если мой глупый муж убежит на вашу войну, как его подмывает, и погибнет на ней.Три Пальца вздохнул и поднял руки:— Да, да, я хочу идти на войну. Что я могу сказать? Я хотел бы проткнуть Тяжкого Бобра дротиком. Видишь, что он с нами сделал! Теперь куда ни глянь — всюду какая-нибудь беда, а виноват во всем этом Тяжкий Бобр! — Он обвел взглядом всех присутствовавших. — Мне не хочется воевать вместе с Красной Рукой Они убили моего отца.— А твой отец убил не одного из людей Красной Руки, — напомнила Стучащие Копыта, явно вспоминая Мокрый Дождь.— В этом-то и дело, — подхватила Шутки-Шутит. — Ведь что мы такое, Стучащие Копыта? Мы — что-то новое, новое Племя, выросшее из двух старых. Твои родственники убивали моих, а мои — твоих; но сейчас мы счастливо живем все вместе, и у нас все общее: и радости, и работа, и еда. Ты присматриваешь за моими детьми, когда я с Черным Вороном отправляюсь на охоту, а я всегда рада тебя видеть в моей пещере, будто ты моя родная сестра. — Она покачала головой и выразительно всплеснула руками. — Нет, если мы вмешаемся в эту войну, ничего, кроме беды, это нам не принесет — ничего, кроме обид, злости и гнева, которые разлучат нас.Волшебная Лосиха откашлялась и спросила:— Бритый Баран, а если мы откажемся участвовать в этой войне, как поведет себя Кровавый Медведь? Он придет сюда в гневе и постарается нас убить? Я не знаю Тяжкого Бобра, но и Кровавый Медведь ведет себя неразумно. Никогда не знаешь, как он поступит. Ты мой родственник. Некогда ты был лучшим другом моего отца. Пожалуйста, ответь мне откровенно.Бритый Баран потер глаза:— Я не думаю, что Кровавый Медведь придет сюда. Не раньше, во всяком случае, чем Красная Рука прогонит Низкое Племя Бизона навсегда. А что, если мы потерпим поражение? Я не думаю, что Кровавый Медведь пустится в бегство и оставит горы. Мне кажется, он скорее умрет в бою.Стучащие Копыта кивнула:— В таком случае я считаю, что нам нужно держаться подальше от всего этого безумия, — и добавила, взглянув на Шутки-Шутит: — Прости, что я неудачно выразилась.
Шутки-Шутит дружески подмигнула в ответ:— Это потому, что у тебя на душе горе. Ты сможешь завтра, когда свободная минута выдастся, мне волосы обрезать? Я разделю твое горе.Стучащие Копыта медленно кивнула, опустив глаза. Губы ее задрожали.— Маленький Танцор! — окликнул сына Голодный Бык. — Что ты скажешь?Тот покачал головой:— Ничего. Я согласен на любое ваше решение.— Мы не можем идти воевать, — подытожил Голодный Бык. — Мы не можем воевать против своих родственников. Мы не можем расколоть новую семью, которая у нас тут образовалась. Если Кровавый Медведь разгневается и решит нам отомстить, я прошу тебя, Бритый Баран, как смелого и честного воина, предупредить нас об этом — и мы уйдем куда-нибудь в другое место, например в Долину Теплого Ветра.— Я обязательно вас предупрежу, — сказал Бритый Баран, печально улыбаясь. — А если Низкое Племя Бизона пересилит нас, а я останусь в живых, может, и я с моими женами смогу присоединиться к вам?— Для тебя среди нас всегда место найдется. Ты мог бы и сейчас переселиться к нам со своей семьей. Наши сердца и наши пещеры открыты для тебя. Остается надеяться, что тебе не придется воспользоваться нашим приглашением.
Кровавый Медведь взглянул на ночное небо. Ему не спалось — это часто случалось с ним в последнее время. Вместо сна он бесцельно бродил по темному холодному военному лагерю, всматривался в ночные тени и раздумывал о том, что их ждет в будущем.Низкие Люди Бизона во множестве вторглись в этом году в Бизоньи Горы. То, что Тяжкий Бобр задумал уже давно, он начал теперь осуществлять. Необычный буран, разбушевавшийся на равнинах пять лет назад, не пощадил Низкое Племя Бизона. Многие замерзли насмерть — и этим воспользовались Белый Журавль и Остриженные Волосы. Они нанесли ответный удар, стараясь сломить мощь ослабленного Племени.То, что Тяжкий Бобр с таким старанием создавал на протяжении нескольких лет, дрогнуло и заколебалось: союз нескольких племен едва не распался под ударами врага. Однако в конце концов он выстоял и заставил неприятеля отойти. Теперь Тяжкий Бобр снова мог заняться упорным Племенем Красной Руки, живущим в горах, и согнать его с изобильных дичью земель.«Врагов так много!» — размышлял Кровавый Медведь, вглядываясь в Звездную Паутину. Вокруг прохладная ночная мгла покрыла землю. В воздухе разливалось благоухание сосен и елей. Тишину нарушало лишь стрекотание насекомых. Земля сопереживала его тревоге, пульсировала в такт его опасениям.За годы одинокого блуждания он стал необыкновенно ловок и хитер. Он мог бесшумно, будто тень парящего орла, пробираться меж деревьев. Он мог незаметно прокрадываться в лагерь врагов и убивать их по одному — но не мог быть со своими воинами повсюду сразу. Многочисленность противника перевешивала хитрость и смелость Красной Руки и ее вождя. Откуда их столько взялось?С Племенем Красной Руки что-то случилось недоброе — какой-то огонек погас в глазах и душах людей. Он зарычал, глядя на небо. Что произошло? С какой бы убежденностью он ни призывал людей на борьбу с врагом, казалось, что сопротивление врагу ослабло изнутри. Он сыпал гневными упреками, заклинал, танцевал и пел; он возвращался из походов победителем, его руки были обагрены кровью павших врагов — но его воины, несмотря на одержанные победы, казались усталыми и бессильными. Что бы он ни делал — развешивал части человеческих тел вдоль троп, сжигал в огне сердца убитых противников, — ничто не могло воодушевить Красную Руку, вдохновить воинов на решающий удар. Почему? Что еще он может предпринять? Что может заставить их перенести войну на земли Низкого Племени Бизона, а не ждать, когда те придут в горы, чтобы вяло обороняться?— Нас истребят, — прошептал он, всматриваясь в звезды. — Нас развеет по ветру, будто дым. Скоро лишь горы будут помнить имя Красной Руки.Эта мысль привела его в бешенство. Скрежеща зубами, он оглядел свой лагерь. Его отряд состоял из шести мужчин и двух женщин. Они выжидали, когда враг снова двинется вверх по тропе, идущей вдоль Чистой Реки. Тяжкий Бобр непременно должен пойти этим путем.Гнев его прошел, оставив лишь горечь во рту.Случайно его задумчивый взгляд упал на бледные очертания Волчьей Котомки, лежавшей на треножнике посреди поляны. Ее кожа потрескалась и местами отслаивалась, а странный старательно нанесенный узор вылинял или вытерся. «Ветхая и непрочная, — подумал он, — как надежды Красной Руки».Он со злобой ударил ее кулаком, и Котомка покатилась по траве.Он тут же сообразил, что сделал глупость, и принялся по-совиному всматриваться в темноту, радуясь, что все крепко спали. Он подобрал фетиш и водрузил обратно на треножник, внимательно осматриваясь: не видел ли кто?Внезапно обрубок мизинца заныл, и он принялся растирать его. Глупый символ вымирающего племени! Неудивительно, что они никак не могут выиграть войну — еще бы, с такой потрепанной штукой, как Волчья Котомка! Вот если бы они обладали чем-нибудь по-настоящему могущественным — черепом гризли, к примеру, или…Он поморщился от резкой боли в обрубке пальца. Из всех глупостей, какие он когда-либо сделал, эта была самой глупой! Отрезать кусочек собственного мизинца! И теперь обрубок вечно болел! Он выругался: этот мизинец сведет его в могилу!
— Помоги мне! Настало время, Маленький Танцор! Помоги мне! СПАСИ МЕНЯ!Голос прогремел в его мозгу, вдребезги расколов сновидение. Он оглушил его душу — как неожиданный раскат грома оглушает уши.Маленький Танцор закричал от страха и вскочил с ложа. Его желудок свело судорогой. Рвота хлынула у него изо рта, почти не позволяя дышать. Еще одна судорога…Он попытался преодолеть ощущение головокружения и растерянности, ощущение расколотости мира. Теряя равновесие, он оперся о землю рукой, а другой схватился за горло.— Что случилось? — услышал он сквозь шум в ушах голос жены.Наконец ему удалось глубоко вдохнуть. Он едва не задохнулся от рвотного зловония и жестоко закашлялся, извиваясь всем телом.Какой-то краешек его рассыпающегося сознания уловил звук шагов. Волшебная Лосиха раздула начавший угасать костер, подложив в него сухой коры. Первые яркие проблески огня отозвались неожиданной болью в его глазах.— Маленький Танцор!Он был готов закричать — такая тревога была в ее голосе!Она обняла его за плечи и прижалась теплым телом, стараясь унять бившую его дрожь.— Холодно, — прошептал он, — как холодно…Он был так слаб, что едва не упал в лужу собственной блевотины. С того дня, когда он едва не замерз насмерть в горах, он ни разу не испытывал такого пронзительного холода — казалось, зимний ветер дует прямо сквозь его душу.— Ты весь горишь, — сказала она озабоченно. — Это жар. Маленький Танцор, неужели ты…— Нет, не жар, — с трудом выговорил он, стуча зубами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Знаете, если нам не удастся остановить Низких Людей Бизона, вам тоже угрожает опасность. — Бритый Баран медленно переводил взгляд с одного лица на другое. — Я слышал, что люди рассказывают. Вы бежите от этого Зрящего Видения Духа, от этого Тяжкого Бобра с его новым путем. Но только из-за того, что среди его воинов есть и ваши родственники, враги вряд ли вас пощадят. Я, может, и не очень-то разбираюсь в том почему люди поступают так, а не иначе, но готов поспорить, что они будут только рады убить тех, кто осмелился уйти из Племени.Три Пальца сжал губы и опустил глаза; глубокие морщины прорезали его лоб.Черный Ворон поймал взгляд Шутки-Шутит и откашлялся.— Бритый Баран, все, что ты говоришь, — правда. Отрицать это мы не будем. — Он развел руками. — Но я попрошу тебя, как хозяин гостя: стань на время на мое место. Посмотри на мир моими глазами. Мы пришли сюда по приглашению Белой Телки. Она нам сказала, чтобы мы шли к ней, если нам больше некуда будет податься. Мы так и сделали, а Кровавый Медведь со своими воинами — и ты был среди них — пришел вслед за нами, чтобы нас убить.— И я же прошу за это прощения. Вспомни, что за время было тогда.— Мы помним. — Черный Ворон потянул себя за косичку, подбирая слова. — Но с тех пор произошло много других событий. С нами поселились Волшебная Лосиха и Стучащие Копыта. Мы во многом переняли образ жизни Красной Руки, но при этом стали совершенно особым Племенем — не анит-а и не Низкими Людьми Бизона. Теперь мы — это мы, даже если нас не так уж и много.— И что вы собираетесь делать, когда сюда придет Тяжкий Бобр? — Бритый Баран скрестил руки на груди.Голодный Бык указал рукой на запад:— Мы уйдем туда — вон в те горы. А если там нам не понравится, будем искать такое место, где нет войны и мы сможем спокойно жить сами по себе.— Там живут Рыбоеды, — скривил губы Бритый Баран. — Неужели ты хочешь стать Рыбоедом?— Совсем недавно я был готов скорее умереть, чем питаться кореньями и травой, — ответил Голодный Бык с язвительной улыбкой. — Любая еда — еда, друг мой. Если она питает кровь и кости, душа может сама о себе позаботиться.— Я согласна с Голодным Быком, — добавила Луговая Тетерка. — Я не слишком хорошо разбираюсь в том, что происходит. Мне вполне достаточно знать, что моим детям угрожает опасность. Я знаю Тяжкого Бобра. Я выросла вместе с ним. Может быть, я могла что-то сделать, чтобы его остановить. Может быть, это привело бы только к тому, что я была бы Проклята. Не знаю. Я знаю одно: мне не прокормить и не одеть семью, если мой глупый муж убежит на вашу войну, как его подмывает, и погибнет на ней.Три Пальца вздохнул и поднял руки:— Да, да, я хочу идти на войну. Что я могу сказать? Я хотел бы проткнуть Тяжкого Бобра дротиком. Видишь, что он с нами сделал! Теперь куда ни глянь — всюду какая-нибудь беда, а виноват во всем этом Тяжкий Бобр! — Он обвел взглядом всех присутствовавших. — Мне не хочется воевать вместе с Красной Рукой Они убили моего отца.— А твой отец убил не одного из людей Красной Руки, — напомнила Стучащие Копыта, явно вспоминая Мокрый Дождь.— В этом-то и дело, — подхватила Шутки-Шутит. — Ведь что мы такое, Стучащие Копыта? Мы — что-то новое, новое Племя, выросшее из двух старых. Твои родственники убивали моих, а мои — твоих; но сейчас мы счастливо живем все вместе, и у нас все общее: и радости, и работа, и еда. Ты присматриваешь за моими детьми, когда я с Черным Вороном отправляюсь на охоту, а я всегда рада тебя видеть в моей пещере, будто ты моя родная сестра. — Она покачала головой и выразительно всплеснула руками. — Нет, если мы вмешаемся в эту войну, ничего, кроме беды, это нам не принесет — ничего, кроме обид, злости и гнева, которые разлучат нас.Волшебная Лосиха откашлялась и спросила:— Бритый Баран, а если мы откажемся участвовать в этой войне, как поведет себя Кровавый Медведь? Он придет сюда в гневе и постарается нас убить? Я не знаю Тяжкого Бобра, но и Кровавый Медведь ведет себя неразумно. Никогда не знаешь, как он поступит. Ты мой родственник. Некогда ты был лучшим другом моего отца. Пожалуйста, ответь мне откровенно.Бритый Баран потер глаза:— Я не думаю, что Кровавый Медведь придет сюда. Не раньше, во всяком случае, чем Красная Рука прогонит Низкое Племя Бизона навсегда. А что, если мы потерпим поражение? Я не думаю, что Кровавый Медведь пустится в бегство и оставит горы. Мне кажется, он скорее умрет в бою.Стучащие Копыта кивнула:— В таком случае я считаю, что нам нужно держаться подальше от всего этого безумия, — и добавила, взглянув на Шутки-Шутит: — Прости, что я неудачно выразилась.
Шутки-Шутит дружески подмигнула в ответ:— Это потому, что у тебя на душе горе. Ты сможешь завтра, когда свободная минута выдастся, мне волосы обрезать? Я разделю твое горе.Стучащие Копыта медленно кивнула, опустив глаза. Губы ее задрожали.— Маленький Танцор! — окликнул сына Голодный Бык. — Что ты скажешь?Тот покачал головой:— Ничего. Я согласен на любое ваше решение.— Мы не можем идти воевать, — подытожил Голодный Бык. — Мы не можем воевать против своих родственников. Мы не можем расколоть новую семью, которая у нас тут образовалась. Если Кровавый Медведь разгневается и решит нам отомстить, я прошу тебя, Бритый Баран, как смелого и честного воина, предупредить нас об этом — и мы уйдем куда-нибудь в другое место, например в Долину Теплого Ветра.— Я обязательно вас предупрежу, — сказал Бритый Баран, печально улыбаясь. — А если Низкое Племя Бизона пересилит нас, а я останусь в живых, может, и я с моими женами смогу присоединиться к вам?— Для тебя среди нас всегда место найдется. Ты мог бы и сейчас переселиться к нам со своей семьей. Наши сердца и наши пещеры открыты для тебя. Остается надеяться, что тебе не придется воспользоваться нашим приглашением.
Кровавый Медведь взглянул на ночное небо. Ему не спалось — это часто случалось с ним в последнее время. Вместо сна он бесцельно бродил по темному холодному военному лагерю, всматривался в ночные тени и раздумывал о том, что их ждет в будущем.Низкие Люди Бизона во множестве вторглись в этом году в Бизоньи Горы. То, что Тяжкий Бобр задумал уже давно, он начал теперь осуществлять. Необычный буран, разбушевавшийся на равнинах пять лет назад, не пощадил Низкое Племя Бизона. Многие замерзли насмерть — и этим воспользовались Белый Журавль и Остриженные Волосы. Они нанесли ответный удар, стараясь сломить мощь ослабленного Племени.То, что Тяжкий Бобр с таким старанием создавал на протяжении нескольких лет, дрогнуло и заколебалось: союз нескольких племен едва не распался под ударами врага. Однако в конце концов он выстоял и заставил неприятеля отойти. Теперь Тяжкий Бобр снова мог заняться упорным Племенем Красной Руки, живущим в горах, и согнать его с изобильных дичью земель.«Врагов так много!» — размышлял Кровавый Медведь, вглядываясь в Звездную Паутину. Вокруг прохладная ночная мгла покрыла землю. В воздухе разливалось благоухание сосен и елей. Тишину нарушало лишь стрекотание насекомых. Земля сопереживала его тревоге, пульсировала в такт его опасениям.За годы одинокого блуждания он стал необыкновенно ловок и хитер. Он мог бесшумно, будто тень парящего орла, пробираться меж деревьев. Он мог незаметно прокрадываться в лагерь врагов и убивать их по одному — но не мог быть со своими воинами повсюду сразу. Многочисленность противника перевешивала хитрость и смелость Красной Руки и ее вождя. Откуда их столько взялось?С Племенем Красной Руки что-то случилось недоброе — какой-то огонек погас в глазах и душах людей. Он зарычал, глядя на небо. Что произошло? С какой бы убежденностью он ни призывал людей на борьбу с врагом, казалось, что сопротивление врагу ослабло изнутри. Он сыпал гневными упреками, заклинал, танцевал и пел; он возвращался из походов победителем, его руки были обагрены кровью павших врагов — но его воины, несмотря на одержанные победы, казались усталыми и бессильными. Что бы он ни делал — развешивал части человеческих тел вдоль троп, сжигал в огне сердца убитых противников, — ничто не могло воодушевить Красную Руку, вдохновить воинов на решающий удар. Почему? Что еще он может предпринять? Что может заставить их перенести войну на земли Низкого Племени Бизона, а не ждать, когда те придут в горы, чтобы вяло обороняться?— Нас истребят, — прошептал он, всматриваясь в звезды. — Нас развеет по ветру, будто дым. Скоро лишь горы будут помнить имя Красной Руки.Эта мысль привела его в бешенство. Скрежеща зубами, он оглядел свой лагерь. Его отряд состоял из шести мужчин и двух женщин. Они выжидали, когда враг снова двинется вверх по тропе, идущей вдоль Чистой Реки. Тяжкий Бобр непременно должен пойти этим путем.Гнев его прошел, оставив лишь горечь во рту.Случайно его задумчивый взгляд упал на бледные очертания Волчьей Котомки, лежавшей на треножнике посреди поляны. Ее кожа потрескалась и местами отслаивалась, а странный старательно нанесенный узор вылинял или вытерся. «Ветхая и непрочная, — подумал он, — как надежды Красной Руки».Он со злобой ударил ее кулаком, и Котомка покатилась по траве.Он тут же сообразил, что сделал глупость, и принялся по-совиному всматриваться в темноту, радуясь, что все крепко спали. Он подобрал фетиш и водрузил обратно на треножник, внимательно осматриваясь: не видел ли кто?Внезапно обрубок мизинца заныл, и он принялся растирать его. Глупый символ вымирающего племени! Неудивительно, что они никак не могут выиграть войну — еще бы, с такой потрепанной штукой, как Волчья Котомка! Вот если бы они обладали чем-нибудь по-настоящему могущественным — черепом гризли, к примеру, или…Он поморщился от резкой боли в обрубке пальца. Из всех глупостей, какие он когда-либо сделал, эта была самой глупой! Отрезать кусочек собственного мизинца! И теперь обрубок вечно болел! Он выругался: этот мизинец сведет его в могилу!
— Помоги мне! Настало время, Маленький Танцор! Помоги мне! СПАСИ МЕНЯ!Голос прогремел в его мозгу, вдребезги расколов сновидение. Он оглушил его душу — как неожиданный раскат грома оглушает уши.Маленький Танцор закричал от страха и вскочил с ложа. Его желудок свело судорогой. Рвота хлынула у него изо рта, почти не позволяя дышать. Еще одна судорога…Он попытался преодолеть ощущение головокружения и растерянности, ощущение расколотости мира. Теряя равновесие, он оперся о землю рукой, а другой схватился за горло.— Что случилось? — услышал он сквозь шум в ушах голос жены.Наконец ему удалось глубоко вдохнуть. Он едва не задохнулся от рвотного зловония и жестоко закашлялся, извиваясь всем телом.Какой-то краешек его рассыпающегося сознания уловил звук шагов. Волшебная Лосиха раздула начавший угасать костер, подложив в него сухой коры. Первые яркие проблески огня отозвались неожиданной болью в его глазах.— Маленький Танцор!Он был готов закричать — такая тревога была в ее голосе!Она обняла его за плечи и прижалась теплым телом, стараясь унять бившую его дрожь.— Холодно, — прошептал он, — как холодно…Он был так слаб, что едва не упал в лужу собственной блевотины. С того дня, когда он едва не замерз насмерть в горах, он ни разу не испытывал такого пронзительного холода — казалось, зимний ветер дует прямо сквозь его душу.— Ты весь горишь, — сказала она озабоченно. — Это жар. Маленький Танцор, неужели ты…— Нет, не жар, — с трудом выговорил он, стуча зубами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58