— О, я прекрасно помню наши рыбалки, — хриплым от гнева голосом сказал Сол. Вены на его шее вздулись, словно ему не хватало воздуха. — Мы втроем: ты, я и Крис… — Он гневно уставился на соломенную шляпу Элиота, рубашку в красную клетку, жесткие новые джинсы и резиновые сапоги. Потом прохрипел: — Глазам не верю: без черного костюма и жилета?
— На рыбалке? — Элиот рассмеялся. — Я же не на работе. Ты забыл, как я одевался, когда мы втроем ездили в лагеря?
— Мы еще вернемся к Крису. — Сол побледнел. Стиснул кулаки и делал шаг вперед.
Элиот нагнулся, не обращая на него ни малейшего внимания, и полез в ящик.
Сол выставил палец, словно это был пистолет.
— Надеюсь, там у тебя не вонючая шоколадка.
— Боюсь, “Бэби Рут” у меня нет. Извини. Хотя я сейчас жалею, что не догадался захватить хотя бы одну в память о добрых старых временах. Я просто меняю наживку.
Из воды выпрыгнула большая, размером около фута, форель. Она схватила с поверхности жука и упала, описав широкий круг.
— Видишь, что я прозевал? Нужно было вовремя менять наживку.
— Наживка! — Ноздри Сола раздувались. — Я навел справки, у тебя два телохранителя.
— Не телохранители, а друзья. Кастор и Поллукс.
— Ты имеешь в виду Макелроя и Конлина?
— Очень хорошо, — кивнул Элиот. — Ты радуешь меня и по-прежнему хорошо выполняешь задания.
— Очередные обманутые тобой сироты. — Сол в ярости огляделся по сторонам. — Ну и где же они, черт побери?
— Наверное, играют в теннис. — Элиот взял вторую удочку. — Мы не все время проводим вместе.
— А тебе не страшно одному?
— В доме отдыха? С какой стати я должен бояться? Меня здесь охраняют.
— Ошибаешься, — Сол сделал шаг вперед.
— Нет, это ты ошибаешься. — Элиот сердито опустил удочку. — Согласись, ты не знаешь, что делать. Если ты меня здесь убьешь, тебе никогда не выбраться отсюда живым. После стольких лет дружбы я прекрасно прослеживаю твой образ мыслей. Тебе обязательно нужно уйти отсюда, а это невозможно, если ты убьешь меня.
— Еще не ясно, возможно это или невозможно.
— Нет, тебе нужна абсолютная уверенность. — Грудь Элиота мерно вздымалась. — Поэтому я сегодня и пришел сюда один. Я мог бы спрятаться у себя в комнате, но мне слишком много лет, чтобы напрасно тратить драгоценное время. Здесь и так плохо. Ты, наверное, сам почувствовал, какая здесь царит атмосфера. Случаются самоубийства. Гости знают маловато о жизни, чтобы безропотно покориться судьбе.
— Ты сам себе вырыл могилу.
— Не себе. — Элиот гордо поднял подбородок. — Я скоро вернусь к своим розам. У меня есть рыбалка. — Он кивнул на удочки, — Лучшей возможности, чем сейчас, тебе не представится. Убей меня и попробуй бежать через реку. Кто знает, может, тебе удастся уйти. В противном случае, или помирись со мной, или оставь меня в покое. — Он уставился на воду и тяжело сглотнул. Взрыв эмоций ослабил его. — Меня больше бы устроило, если бы мы договорились.
— Это будет не так-то легко сделать. — Во рту Сола появился горьковатый привкус. — За тобой должок.
— Какой еще должок?
— Объяснение.
— Зачем? Не вижу смысла. Если ты знаешь о Касторе и Поллуксе, ты должен знать и о…
— Вас было пятеро, — прервал его Сол, быстро выплевывая слова. — Потомки создателей убежищ Абеляра. Все вы были сиротами, фанатично преданными сыновьями, как мы с Крисом. Вы использовали нас как козлов отпущения, по вашему мнению, ошибочных операций. — Он нетерпеливо взмахнул рукой. — Выкладывай.
— Ты все это знаешь? — изумился Элиот.
— Ты сам научил меня.
Сейчас Элиот по-новому взглянул на Сола. Он медленно опустился на землю. Морщины стали глубже, кожа посерела.
— Объяснение? — Элиот снова боролся с искушением сказать правду. На какое-то мгновение он, казалось, замер и даже перестал дышать. — Хорошо, — он вздохнул. — По-моему, ты это заслужил. — Он покосился на сына. — В молодости… — Старик покачал головой, будто не мог вспомнить время, когда был молодым. — Когда я только пришел в разведку, меня удивляло, почему принималось столько глупых решений. Не просто глупых, а катастрофически глупых. Жестоких. Стоивших многих и многих жизней. Я спросил своего приемного отца…
— Отона?
— Ты и это знаешь? — Сол гневно смотрел на Элиота.
— Он сказал, что когда-то тоже задавал себе этот вопрос. Ему объяснили, что решения только кажутся глупыми. На самом деле мелкие сошки вроде него, не способны представить себе полную картину. У нас была комната с картами. Большие политики приходили туда, пытаясь представить эту полную картину. Иногда им приходилось принимать решения, которые казались глупыми с точки зрения маленького человека, но во всех других аспектах были умными и дальновидными. Он сказал, что этот ответ устраивал его до тех пор, пока он сам не занял высокий пост и не получил доступ в эту комнату. Тогда-то он и убедился, что решения на самом деле глупые, как он и думал в молодости. Эти люди вовсе не представляли полной картины. Они были растеряны так же, как и все остальные. Со временем я тоже занял высокий пост и получил право входить в ту комнату. Тогда-то и я понял, что он имел в виду. На моих глазах Госсекретарь отказался разговаривать с министром обороны, уселся, как ребенок, в угол и отвернулся от всех. Я был свидетелем детских споров — кто где должен сидеть. И эти же люди выделяли миллиарды долларов на вмешательство во внутренние дела других государств, прикрываясь лозунгом нашей национальной безопасности, а на самом деле выполняли волю большого бизнеса, который не устраивало, что в этих странах к власти придут социалистические правительства. Они поддерживали диктаторов и фашистские перевороты или… — Элиота передернуло от отвращения. — От одного того, что мы натворили в Эквадоре, Бразилии, Заире, Индонезии и Сомали мне хочется вырвать. Если говорить откровенно, миллионы людей погибли из-за нашего правительства. Ко всему этому мухлевание с донесениями. Опытных специалистов-оперативников увольняли за правдивые рапорты, которые шли вразрез с текущей политикой. Затем лизоблюды в кабинетах переписывали рапорты так, чтобы администрации было приятно их читать. Мы не собирали правду, мы сеяли ложь. Когда Отон попросил меня заменить его в группе Абеляра, я ухватился за предоставившуюся возможность. Ответственные люди обязаны попытаться восстановить равновесие и здравомыслие.
— Операция “Парадигма”, — напомнил Сол.
— Хорошо, давай перейдем к ней. Возник энергетический кризис. Что оставалось делать? Мы договорились с арабами покупать у них дешевую нефть, пообещав прекратить поддерживать Израиль. Все переговоры велись, разумеется, неофициально, американскими миллиардерами с молчаливого согласия нашего правительства. Окончательный результат? Мы будем ездить на больших машинах, но Израиль должен исчезнуть с лица земли. Я не отрицаю, в требованиях арабов немало справедливого. Ситуация на Ближнем Востоке сложная. Но, черт побери, Израиль существует. Нельзя говорить об уничтожении целого народа.
— И поэтому ты заставил меня убить людей, которые вели переговоры.
— Что значат жизни нескольких человек по сравнению с целым народом? Зато намек был достаточно откровенным: подобное никому не сойдет с рук.
— Но после этого ты попытался убить и меня.
— Президент хотел расквитаться за смерть своего лучшего друга. Когда за следствием стоит такая сила, убийца должен быть найден.
— Ты же знаешь, какие чувства я испытывал к тебе. Я бы ничего не рассказал.
— Ты бы ничего не рассказал сам, но под действием лекарств ты бы назвал мое имя, а я точно так же назвал бы другие имена. Этого нельзя было допустить.
— Но это же нелогично.
— Почему?
— Потому что в убийстве обвинили народ, который ты хотел защитить — Израиль.
— Временно. После твоей смерти я собирался доказать, что ты действовал по собственной инициативе. Еврей, который хотел защитить духовную родину. Я уже подготовил документы о провалах нескольких твоих последних заданий, чтобы доказать твою ненадежность. Израиль бы со временем оправдали.
— Конечно, а я был бы мертв. Это ты называешь любовью?
— Думаешь, мне легко было пойти на это? — Голос Элиота задрожал. — Меня мучили кошмары, душило чувство вины. Неужели моя скорбь не говорит о том, что я пошел на это против своей воли?
— Жалкие слова. — Сол презрительно покачал головой. — Кастор, Поллукс и я. А что с остальными, черт побери? Не считая Криса и нас, четырнадцать сирот.
— Погибли.
— Выполняя подобные задания?
— Я не виноват в их гибели. — К горлу Элиота подкатил комок. — Это были неизбежные потери.
— И этого, по-твоему, достаточно, чтобы спать со спокойной совестью?
— Ты бы предпочел, чтобы они погибли за людей из той комнаты? Они были солдатами.
— Роботами.
— Но они работали на людей, чьи помыслы благородней помыслов правительства.
— Благородство? Ты еще говоришь о благородстве? — Грудь Сола словно сдавила чья-то безжалостная рука. — Да ты не знаешь, что это такое! Благородный человек никогда не предаст того, кого любит! — Сол весь дрожал от ярости. — Мы верили тебе. Что, по-твоему, помогло нам выносить то дерьмо, в которое ты нас совал? Мы хотели заслужить твою похвалу. Любовь? Да ты настолько высокомерен, что считаешь своим неотъемлемым правом пользоваться ею. Ты хочешь спасти мир? Даже после того, как мы все погибнем, в той комнате по-прежнему останутся задницы. И наши смерти окажутся напрасными. Единственное, что будет иметь значение, это то, как мы поддерживали и любили друг друга.
— Ты не уловил сути. С помощью своих сыновей и операции, которые мне с вашей помощью удалось провалить, я спас, одному Богу известно, сколько тысяч невинных жизней.
— Но Крис-то мертв. И для меня это слишком неравный обмен. Я не знаком с твоими остальными детьми. Я даже не уверен, что они бы понравились мне. — Сол в последний раз гневно посмотрел на отца и с отвращением покачал головой, с трудом сдерживая свои чувства. Потом резко развернулся и начал карабкаться на обрыв.
— Подожди! Не смей уходить! Я еще не закончил! Сол не остановился.
— Вернись! Куда ты идешь? Я не отпускал тебя! Взобравшись наверх, Сол остановился и оглянулся.
— Я больше не выполняю твои приказы. Любящий сын должен ухаживать за престарелым отцом, а я превращу твои последние дни в ад.
— Только не здесь! Если ты убьешь меня здесь, ты сам погибнешь и проиграешь!
— Сын достаточно вырос…
— Что?
— И стал достаточно сообразительным, чтобы стереть в порошок своего отца. Ты не учел того, что я любил Криса больше тебя.
Бросив на Элиота последний взгляд, полный презрения, Сол скрылся за обрывом.
14
Вода в реке с ревом неслась вниз. Элиот попытался встать, но колени подогнулись, и он упал на землю. Во время разговора с Солом он старался не смотреть на лесистый холм на противоположном берегу реки.
Сейчас же, после ухода сына, старик растерянно смотрел на тот холм. Там прятались Кастор и Поллукс, управляющий дома отдыха и инспектор, который приехал с группой расследовать самоубийство египтянина. Но самое главное, там находился снайпер.
Элиот, казалось, предусмотрел все. Сол мог, конечно, прислушаться к голосу) разума. Неужели упоминание о тысячах спасенных жизней звучало неубедительно? Неужели ради этого нельзя было пожертвовать жизнью одного человека, пусть даже Криса?
Но Сол мог и попытаться убить меня.
Если бы Сол выбрал первый вариант, я бы дожил свои дни в мире и покое, может, даже вернулся бы к своей миссии и спас еще многие жизни.
А если бы Сол выбрал второй вариант? Если бы он попытался убить меня, его бы застрелили в присутствии свидетелей, и меня оправдали. Конец был бы тем же самым. Но что-то не сработало. Элиот нахмурился. Сол поступил неожиданно и не выбрал ни первый, ни второй вариант. Мне не удалось уговорить его пойти на мировую, но он и не попытался убить меня. Так что ничего не изменилось.
За исключением того, что Сол вел себя очень уверенно. Он проявил осторожность и держался на приличном расстоянии.
Как он догадался? Неужели я научил его лучше, чем думал? Неужели он умеет читать мои мысли?
Этого не может быть.
15
— Вы были с ними? — Сол сидел на верхней ступеньке крыльца и щурился.
— Что? — Дон остановился. Его белые туфли были в грязи.
— Вам не мешало бы переодеться. Дон посмотрел вниз и увидел, что красные брюки разорваны. Потом задумчиво отряхнул голубой пуловер.
— Я гулял.
— В лесу. Знаю, с ними. — Сол показал на пастора, Поллук-са, следователя, который прилетел сегодня утром на вертолете и мужчину с узкими глазами с длинным изящным чемоданчиком. В нем мог лежать бильярдный кий или снайперская винтовка. Они шли через теннисные корты.
Со стороны реки показался Элиот с удочками и ящиком.
— Ах, ах, ах, какая неудача! Ничего не поймал.
— Вы хотите сказать, что я ходил с ними? — спросил Дон.
— Когда я только появился здесь, вы первым делом обвинили меня в том, что я собираюсь убить вашего гостя, и приставили ко мне двух охранников. Потом внезапно они исчезли. Я отправился на реку, где мне предоставили превосходный шанс расправиться с Элиотом. Так как у меня с самого начала и в мыслях не было убивать его, я ничего подобного не сделал, но и не понял ни слова из его бреда. В конце концов он мой отец и, естественно, мне хотелось повидать его, но он начал нести какую-то ахинею. Я взял и ушел. Вы даже представить себе не можете, что случилось дальше. Неожиданно откуда ни возьмись появились ваши ребята. — Сол показал на двух мужчин, раскинувшихся в шезлонгах неподалеку от него. — Что вы думаете?
— Я…
— Мне кажется, старик хотел подставить меня. Если бы я дотронулся до него пальцем, меня бы пристрелили, а вы все засвидетельствовали бы его невиновность. Только не надо на меня шикать. Вы не очень-то защищаете мои интересы.
Управляющий выпятил грудь колесом. Словно собрался разразиться гневной тирадой, но потом выпустил воздух и сдался.
— Мне нужно идти. Старик утверждал, что вы собираетесь убить его.
— И вы без единого доказательства поверили ему?
— Эй, послушайте. Он явился к инспектору. Если бы я высмеял его, они бы подумали, что я плохо выполняю свою работу. Элиот решил устроить испытание. Если бы вы ничего ему не сделали, вас бы никто и пальцем не тронул. Но если бы попытались убить его…
— Но я не пытался. Я заплатил кучу денег за свою безопасность, а взамен слышу только угрозы. Все ведь наоборот. Это старик только что доказал, что хочет убить меня. Я заслуживаю, черт побери, такого же отношения, как и он.
— О чем вы говорите? Вас защищают.
— Ваша защита больше похожа на домашний арест. Они не охраняют меня, а следят за мной. Элиот же тем временем может делать что хочет. Где же справедливость? Его необходимо тоже охранять. Только делать это должны не те клоуны, которых он привез с собой. Элиот настоящий параноик и может совершить какую-нибудь глупость.
— Абсурд.
— Если это произойдет, вы пожалеете, что не послушались меня. С вас снимут стружку. Говорю вам, он сошел с ума. Еще я требую, чтобы и за его гориллами наблюдали.
— У меня мало людей.
— Неужели не найдется каких-то шесть человек?
— По трое в смену? В дополнение к людям, которых я приставил к вам? Это будет уже двадцать четыре, — заикаясь, произнес Дон. — Эти люди мне нужны в других местах. Все, хватит! Вы представляете, что будет, если обо всем этом узнают другие гости? Они тоже потребуют личную охрану! До пенсии многие из них были врагами! Они могут спокойно спать по ночам по одной-единственной причине — им помогает вера в неприкосновенность дома отдыха. Стоит им только заподозрить, что неприкосновенность может быть нарушена. Если за каждым гостем повсюду будут следовать телохранители, то они начнут спотыкаться друг о друга. Главное предназначение “Приюта отшельника” — тишина и покой.
— Думаете, остальные не заметили, что вы приставили людей следить за мной? За завтраком все уставились на ваших парней и постарались побыстрее убраться из ресторана.
— Вы здесь только два дня и уже…
— Что?
— …Угрожаете нарушить сорокалетнюю традицию.
— Не я, а вы с Элиотом. Я не просил у вас сторожевых псов. Мы с ним должны находиться в равных условиях. Если ко мне приставили “хвост”, тогда, черт возьми, приставьте “хвост” и к нему.
— Я не стану охранять его, — Дон пожал плечами. — Нельзя позволить этому безумию распространяться.
— Если рассуждать логично, у вас только один выбор.
— Какой? — с надеждой поинтересовался Дон.
— Вообще прекратить это безумие. Уберите своих сторожевых псов.
16
Элиот, Поллукс и Кастор вошли в теплицу.
Элиот с нетерпением ждал, когда закончится строительство. Он, как преданный влюбленный, не мог долго жить без своих роз и пришел посмотреть на них.
Увидев, что в теплице кто-то есть, Элиот насторожился. Над столом в другом конце теплицы склонился какой-то человек. Услышав скрип двери, он выпрямился и выскочил на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42