Тогда гном выхватил миниатюрный самострел, уже заряженный смертоносным болтом, и выстрелил в упор. Уклониться Ренкр не успевал, а кольчуги на нем не было — да, впрочем, она сейчас бы и не спасла. Он взмахнул было секирой, но откуда-то справа неожиданно вылетел топорик, подобный тому, который метнул гном, — вылетел и сбил на лету болт. Ренкр, не мешкая, поразил стрелявшего, а Черный (разумеется, именно он швырнул топорик) только усмехнулся и оглядел поляну. Иномирянин «разобрался» со всеми, кто был поблизости, причем большинство поверженных уже успели прийти в себя и сейчас испуганно уползали в кусты. Бессмертный им не препятствовал. Он только повернулся в сторону леса и закричал, хрипло так закричал, с надрывом:— Вернетесь — всех прибью. — И тихо, непонятно добавил: — Киллеры, елки-палки! — Затем Черный наклонился и оторвал у ближайшего мертвеца вышитый узором рукав рубахи. — Я ткну это в нос Дэррину, когда вернусь! С его подачи погибли эти гномы, с его подачи и ради его личных амбиций.— С чего ты взял, что он причастен к случившемуся?— У одного из подосланных убийц отыскалась карта. Ее рисовал картограф Правителя, там и клеймо стоит.— Ну и что?!— А то! — Бессмертный вдруг сорвался на крик, и смотреть на него сейчас было страшно. — То!!! То, что я убивал этих гномов, мне пришлось, я не мог просто всех уложить на землю, не пролив крови, я вам не Румата Эсторский, мать вашу! А этот жирный сукин сын во дворце-крепости хочет одного — власти! Убивать же послал их — и заставил меня! Вот «что»! — Он яростно сверкал глазами, размахивая перед носом у обалдевшего Ренкра заляпанным кровью обрывком рукава. Потом вдруг осекся, встретив изумленный взгляд парня, зло отшвырнул рукав в кусты и тихо сказал: — А в общем, может, ты и прав и этот толстозадый ублюдок здесь ни при чем.Черный замолчал, тяжело закрыл глаза, и Ренкр понял — осознал, что его спутник стар, очень стар, и что в течение всей своей жизни он слишком часто вот так вот вставал перед друзьями, прикрывая их собственным бессмертием, убивая противников и тем самым возлагая на себя груз многочисленных смертей. Убитые иномирянином в сражениях и поединках создания продолжали существовать в его горячечных снах; перед каждой битвой он боролся с самим собой и заставлял себя идти вперед и снова убивать, чтобы не убили друга. И это было чудовищным мучением для бессмертного.— Когда встретишь своего колдуна, прежде позови меня, я тоже не прочь перекинуться с ним парой словечек, — тихо произнес Ренкр и отправил Черного в палатку складывать вещи, а сам пошел отдать последний долг мертвым.Даже после того, как бессмертный объяснил, что было причиной тех предрассудков Хэннала, искоренить их в собственном сознании оказалось не так-то просто.Укладывая трупы на пепелище сгоревшего шалаша и намереваясь поджечь их там, он вдруг заметил что-то знакомое в лице и фигуре одного из них. Присмотрелся и ахнул. Это был тот самый кузнец, что приходился сыном Стилле, покойной знакомой Черного. Узор на его рукаве был тот же, что и у остальных нападавших. Где-то еще парень видел такой узор… Создатель, да Ренкр смотрит на него чуть ли не каждый день! Он достал кинжал и срезал рукав кузнецовой рубахи. При этом долинщик прикоснулся к груди гнома и почувствовал что-то выпуклое. На шее виднелась золотая цепочка, Ренкр потянул за нее и вытащил талисман. Цепочка оказалась перебитой, поэтому он смог взять вещицу в руки, чтобы получше рассмотреть в предрассветных сумерках. К цепочке крепился обычный кусок камня. Впрочем, так казалось только на первый взгляд. Камень был странного цвета, цвета живой крови, и переливался всеми ее возможными оттенками. Будто то, что держал в руке Ренкр, было лишь оболочкой, а под ней — и вправду кровь.— Эй, старина, я уже сложился, — наигранно-бодро крикнул Черный. — Правда, палатку нашу попортили — придется бросить.— Иду, — в тон ему ответил Ренкр и второпях сунул талисман в левый нагрудный карман куртки. Потом взял рукав с узором и подошел к бессмертному. — Дай-ка чехол моей секиры, — попросил парень. — Смотри, Черный, узоры-то похожи.И впрямь, на чехле Свиллиновой секиры и рукавах нападавших были одинаковые узоры.— Вот так-так, — протянул иномирянин. — В таком случае, братец, нам с тобой следует отсюда уйти — и как можно скорее. — Он задумался и добавил с большим нежеланием: — И не через кордон Брарт-О-Дейна, а прямиком через горы.— Объясни, — потребовал Ренкр.— Нет времени, — отмахнулся бессмертный, — Никаких погребальных костров, траурных маршей и надгробных речей — быстренько взяли вещички и смылись.Так они и сделали. СТРАННИК К полудню мы добрались до подножия гор и устроили небольшой привал. Последний раз мы ели вчера вечером, так что теперь оба энергично уничтожали тонкие полоски вяленого мяса и хрустели свежими плодами, сорванными по дороге. Когда насытились, Ренкр спросил-таки, что же заставило меня так торопливо уйти из лагеря. И что я должен был отвечать? Правду?..— Помнишь, я говорил тебе, что за убитого гнома мстит весь клан? Тогда я забыл упомянуть, что дэног никогда не отказывается от мести, ибо подобное отмщение считается священным.— Но мы же не убивали Свиллина.Это было сказано спокойно. Достаточно спокойно, чтобы мне стоило пересмотреть некоторые свои мысли и мнения насчет парня. Я пожал плечами:— Видимо, кто-то смог убедить гномов в обратном. В любом случае, они действуют по собственной инициативе (иначе бы на рубахах не было узоров), хотя, конечно, не исключено, что кто-то подтолкнул их к этому. Как бы то ни было, гномы постараются достать нас — так или иначе. Поэтому я и предпочел уйти в горы.— Но почему именно в горы? — Он спросил это так, словно речь шла о дурной погоде, а не касалась его жизни. — Насколько мне известно, здесь тоже живут гномы.— Живут. — Я выдавил из себя усмешку и уверен, смотрелась она до крайности жалко. — Но горные гномы и гномы долины презирают друг друга, как… хм… горяне и долинщики.Ренкр хмыкнул.— И они не пустят в горы наших преследователей, — добавил я.— А нас?— Мы постараемся не спрашивать у них разрешения. Потому что в противном случае /все повторится/ нам придется очень плохо. У гномов долины есть, как считают драконы, резец по Камню жизни, но у горных-то гномов ничего подобного нет, так что им поневоле приходится платить дань. Как ты думаешь, кого они предпочтут отдать драконам — нас или своих собратьев?Ренкр снова хмыкнул. Это начинало действовать на нервы.— Ладно, — проворчал я, сворачивая подстилку, на которой мы раскладывали еду, и поневоле отворачиваясь, — пора в путь. Вставай.Он ничего не сказал, только кивнул и глянул на меня — не так, чтобы подозрительно, но все же… Его глаза говорили: «С тобой что-то не так, и мы знаем об этом — оба. Так стоит ли молчать дальше, или, может, лучше признаться, в чем дело? Впрочем, решать тебе».И здесь он был полностью прав, вот только… Вот только, видит Создатель, я бы предпочел, чтобы такие решения принимал за меня кто-то другой.К вечеру мы успели подняться в горы достаточно высоко. Здесь еще было не слишком холодно, склоны оставались пологими, но все удовольствие портил постоянный сильный ветер, гудевший над головами, рвавший со спин дорожные мешки и, в общем, пакостивший чем только удавалось. Правда, когда небо начало потихоньку обретать серый оттенок, он немного успокоился, так что мы смогли вздохнуть спокойнее. В конце концов наступило время разбивать лагерь.Весь склон здесь порос изумрудными мхами и травами. Старые, искореженные веками валуны торчали там и сям, дополняя местный пейзаж. Признаться, выглядело все это чертовски привлекательно, но времени на созерцание красот природы не было. Темнело; следовало позаботиться о ночлеге. В скале справа я заприметил небольшую пещерку, очень даже неплохо расположенную. Ее вход снаружи заслонял огромный замшелый валун коричнево-зеленого цвета — оставалась только высокая узкая щель, через которую мы и проникли внутрь.— Конечно, сюда набилось премного мусора, — Ренкр размышлял вслух, — но здесь все-таки будет лучше, чем на продуваемом ветрами открытом пространстве. Тем более что палатку пришлось оставить.На том и сошлись. Прихватив секиру Свиллина, я отправился за дровами. Свой топорик, предназначенный специально для этой цели, я /в панике/ по глупости забыл там же, в спешке, в сожженном лагере. Приостановившись у входа, я осмотрелся, чтобы запомнить дорогу, и пустился на поиски сухого деревца, желательно — побольше да помертвее. «Помертвее»— слово неожиданно прошелестело в памяти последним опавшим листком. По спине побежали мурашки.Места вокруг были не то чтобы очень уж знакомые, но таилось в них что-то такое /что заставляло постоянно оглядываться, хотя склизкий комочек ужаса от этого и не думал пропадать/, от чего хотелось бы избавиться. Какая-то неопределенность, затаенность. Скрытая опаска.Деревце вскоре отыскалось. Рубить секирой оказалось не в пример легче, чем топориком, так что управился я быстро. Сложил все это безобразие в одну большую кучу и присел на соседний валун — он давно мне приглянулся, круглый такой, удобный, на таких очень хорошо сидеть в закатный час и наблюдать, как отгоревшее солнце падает на черные ножи горных пиков. Вот и сел я, положил на колени секиру и решил немного передохнуть, прежде чем волочить всю эту кипу хворосту к пещере.Здесь-то на меня и свалились.Оставшись один, Ренкр обследовал окрестности и обнаружил в достатке съедобные растения. Вместе с небольшим количеством сухого хвороста он принес их в пещеру и, разведя маленький костерок, принялся готовить ужин. В пещере, как оказалось, была небольшая вытяжная шахта, образовавшаяся в результате каких-то горных процессов. Густой дым поднимался по ней и уходил в серые небеса.«И что это с ним происходит? — размышлял Ренкр о Черном, помешивая в котелке. — Едва лишь мы добрались до границы Брарт-О-Дейна, еще той, восточной, он словно бы переменился. Дерганый стал, нервный. Все твердил о каких-то старых врагах, оглядывался на каждом шагу, а теперь и вовсе изнервничался. Не понять мне его, не понять, но не это самое страшное. В конце концов, сложновато постичь сущность бессмертного создания. Плохо то, что я связан с ним, мне без него никак не добраться туда, а уж тем более не вернуться обратно. И резец — у него, так что, как ни крути, он мне нужен. И если Черный сойдет с ума здесь, в этой враждебной стране, когда на пятки наседают брарт-о-дейнцы, а впереди можно в любой момент нарваться на горных гномов, — если это произойдет — все пропало. Будь что будет, сегодня же поговорю с ним, как можно миролюбивее и спокойнее. Глядишь, что-то да решится».Ароматный запах уже вовсю дразнил разыгравшийся аппетит альва, когда у пещеры послышались шаги.— Ну наконец-то! — воскликнул парень. — Еще немного — и ты рисковал остаться без ужина.— Ошибаешься, — насмешливо ответил ему чей-то чужой голос. — Не остался бы.В пещеру вошел гном. С первого взгляда становилось понятно, что он отличается от обитателей Брарт-О-Дейна. У «гостя» была более светлая кожа, рукава рубахи не имели традиционных нашивок (или, по крайней мере, Ренкр их не заметил), а сам гном был чуть мельче, чем его сородичи из долины. Разглядеть лицо вошедшего юноша так и не смог — тот все время оставался в тени.— Что ты здесь делаешь? — повелительно спросил гном.Ренкр пожал плечами:— Ужин.«Меч не так уж далеко. Прыгнуть — и он в руках. А дальше — как будет угодно Создателю».— Зачем ты явился в горы? — В голосе гнома звенело раздражение. — Затем, чтобы соревноваться со мной в остроумии?Долинщик покачал головой:— За мной гнались гномы Брарт-О-Дейна, и я убежал сюда.Пришелец скупо кивнул:— Если так, пойдем-ка со мной. Я приглашаю тебя в гости в Гритон-Сдраул— настоящий город гномов, а не этот позор нашей расы — Котор-Молл.— Прости, но я не один, со мною друг, и я хочу его дождаться.Гном успокаивающе взмахнул рукой:— Мы встретили его по дороге, и мои друзья вызвались провести его в город.Ренкр покачал головой:— И все-таки я останусь здесь.— Ты пойдешь со мной, — угрожающе произнес пришелец, выхватывая из ножен кривой меч.Юноша уже подхватил свой клинок и застыл, ожидая дальнейших действий от опасного визитера. Стоило тому отойти чуть в сторону, открывая выход из пещеры, как Ренкр прыгнул вперед и, отбив выпад противника, оказался снаружи.Здесь его дожидалось еще семь гномов. Пятеро из них обнажили клинки, а двое целились в долинщика из арбалетов. Ренкр медленно опустил меч на землю и развел руками:— Ладно, ребята, я просто беспокоился, не буду ли для вас слишком большой обузой в качестве гостя. Но вижу, что настроены вы решительно, так почему бы мне и не посетить ваш город?Сзади в спину ему уткнулся холодящий кончик лезвия, и Ренкр — по наитию свыше — поднял руки. У него отобрали кинжал и связали так, чтобы пленник мог идти, но не более того.— А кстати, — спросил он, — вы все-таки встречались с моим товарищем?— Встретимся, — пробурчал где-то за спиной первый гном.— На случай, если встретитесь, я вам посоветую определенный способ общения с ним. — Ренкр хохотнул. — Бегите.— Ты, я погляжу, не в меру весел, — ответил ему первый гном, видимо главарь банды. — Кто ж твой дружок, а?— Здесь он был известен под именем Странника, Ищущего Смерть.— Соберите все вещички этого остряка, — отрывисто скомандовал главарь,— да так, чтобы и следа не осталось, что в пещеру кто-то заходил. А мы покамест поторопимся в город. Я знаю, о ком идет речь. Думаю, с нас хватит и этого острослова. Пока хватит. — Потом он ткнул альва в спину и прорычал: — Пошевеливайся, ты!Они стали подниматься в горы, но вшестером — два гнома остались в пещере уничтожать следы.В наступивших сумерках идти по дороге, в изобилии усеянной обломками горной породы, было сложновато. Ренкр постоянно спотыкался, и каждый раз шедший позади главарь кричал на него, а изредка — ударял в спину. К счастью, скоро перед ними распахнуло свою черную пасть ущелье, со временем превратившееся в узкий тоннель с высокими стенами и ровным полом, изгибающийся одуревшей льдистой змеей. Здесь было совсем уж темно, и гномам пришлось зажечь факелы. В тоннеле процессия двигалась значительно медленнее, потому что главарь шел впереди всех, внимательно глядя себе под ноги. Через некоторое время он резко остановился и предостерегающе вскинул руку. Затем приблизил факел к чему-то перед собой, и Ренкр увидел полупрозрачную нить, тянувшуюся поперек прохода на уровне груди. Присев, гном миновал ее и знаком приказал остальным следовать за собой. Когда настал черед альва, ему развязали руки, но находившиеся по обе стороны нити провожатые достали и нацелили арбалеты, чтобы при малейшем признаке непокорности разрядить их в пленника. Он, правда, и не собирался ничего предпринимать. «Пока» — как любит говорить их главарь. Переползая, Ренкр посмотрел вверх. Еле-еле поблескивая в пляшущем свете факелов, там, необычайно высоко, висела решетка, нижний конец которой был заострен, словно лезвие гигантского кинжала. Когда ему снова вязали руки, Ренкр оглядел сопровождающих и иронично покачал головой:— Ай-ай-ай, ребятки, играете-то в жестокие игры. Вы не думали, что будет, если…Его грубо толкнули в спину (в который уже раз за сегодняшний вечер-ночь?), и кто-то прорычал:— Заткнись и шевели лапами!Через некоторое время они снова оказались под открытым — широко распахнутым, влажно поблескивавшим звездами — небом, а ущелье продолжало все так же целеустремленно уползать вдаль.— Ребята, вы вспоминайте, вдруг где-нибудь еще ниточки натянуты, — сказал им Ренкр.Главарь, шедший впереди медленным шагом настороженного зверя, развернулся и кивнул двум гномам, что ступали рядом с пленником, по обе стороны. Гномы мигом подхватили альва под связанные руки. Главарь медленно приблизился к нему и достал из-за пояса широкий длиннолезвийный нож. Перехватив нож за чехол, он с коротким замахом ткнул рукоятью в губы Ренкру. Так же молча вернул оружие на место и, развернувшись, пошел дальше.Сплюнув выбитые зубы, юноша брел, размышляя, что же здесь не так. Он нарочно пытался задержать гномов, чтобы бессмертный успел их догнать. Черный давным-давно должен бы уже появиться, но его все не было. «Полно, да будет ли? — сказал самому себе Ренкр. — Признаться, я был для него скорее обузой, чем помощником. Наверное, он только вздохнул поспокойнее и жалеет лишь, что пропали все вещи. Придется выкручиваться самому — как уж получится. Дальше надеяться на бессмертного не стоит». Он поднял голову и обнаружил, что впереди ущелье заканчивается тупиком. Там топорщилась острыми вертикальными выростами каменная стена. Два самых больших поднимались выше прочих, и на их кончиках горели алые огоньки, будто это были стебельковые глаза какого-то гигантского членистоногого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44