Ц не понял бригаденфюрер.
Ц «Мифические артефакты». Не мистические.
Ц Извините… Пожалуйста, можете ее взять. Разумеется, это копия, оригинал
слишком ценен, чтобы я держал его в столе.
Юлиус взял протянутую папку, положил перед собой, раскрыл, развязав плет
еные шнурочки.
Почерк отца.
Росчерк точки над «i», более напоминающий галочку, округлые аккуратные «
о» и «а»… Интересно, почему он не печатал это на машинке? Или писал исключи
тельно для себя, не собираясь публиковать, не был уверен окончательно в с
воих домыслах?
Юлиус мельком пробежал несколько первых строчек.
Ц У вас будет достаточно времени, чтобы ознакомиться с текстом, Ц вежли
во сказал бригаденфюрер. Ц Капитан Фрисснер ввел вас в курс дела, не так
ли?
Ц В общих чертах, Ц заметил Фрисснер.
Ц Да, я знаю, что мы планируем повторить неудавшуюся экспедицию тридцат
ь пятого года, Ц кивнул Юлиус. Ц Я не представляю, какую ценность может и
меть эта экспедиция для военных.
Ц Очень большую. Дело в том, что ваш отец был убежден: Зеркало Иблиса суще
ствует на самом деле.
Юлиус поморгал, пытаясь понять, не шутит ли бригаденфюрер. Потом грустно
улыбнулся:
Ц Значит, отец так и не изменил своего мнения… Что ж, он всегда был очень у
прям. Зеркало Иблиса…
Ц Для вас это не новость?
Ц Нет, разумеется. Мы в свое время крупно поспорили из-за этого. Отец даже
крикнул в сердцах, что лучше бы отдал меня в священники или в ученики к лав
очнику. Обвинил меня в слепоте, недостойной настоящего археолога…
Ц То есть вы утверждаете, что данный артефакт не существует? Ц спросил
бригаденфюрер.
Ц Именно так.
Ц А если я предложу вам описание Зеркала Иблиса, сделанное вашим отцом?
Ц Но… Этого не может быть! Ц вскрикнул Юлиус. Поерзал в кресле и еще боле
е решительно сказал: Ц Нет, это… это бред, извините, господин бригаденфюр
ер… Этого не может быть. Когда он мог его видеть?
Ц Экспедиция 1938 года, господин Замке. Вы о ней не знали.
Ц Но в тридцать восьмом отец ездил в Палестину!
Ц Это вам он так сказал. Вам и друзьям. На самом деле он был в Триполитании
, вместе с известным вам Карлом Хайнцем Тилоном, и они двинулись по старом
у маршруту. С ними был проводник… Хотя зачем я вам все это пересказываю, пр
очтите рукопись. Там все описано более чем подробно. Местами очень путан
о, иногда вообще непонятно, но подробно Ваш отец, господин Замке, многое вы
нес в этой экспедиции. Он вернулся один…
Ц Тилон умер от лихорадки в Дамаске, Ц слабо возразил Юлиус.
Ц Да, со слов вашего отца. Но рукопись говорит, что он не вернулся с нагорь
я Тибести.
Ц Я не понимаю… Ц Юлиус был раздавлен. Отец переиграл его. Он даже не взя
л его в эту чертову экспедицию, оставив корпеть в университете над никче
мным трактатом по арабистике, глупой компиляцией, не несшей почти ничего
нового! Он не доверял ему!
Почему?
Может быть, я и в самом деле не археолог, не ученый?
Лавочник… Библиотекарь… Архивная крыса…
Ц Ваш отец, господин Замке, хотел иметь весомые доказательства своего о
ткрытия. Поэтому, я полагаю, он планировал завершить рукопись и только по
том все обнародовать. Вот почему он ничего не сказал вам, зная вашу жестку
ю позицию. Теперь у вас есть отличный шанс завершить дело отца и принести
рейху неоценимую пользу.
Юлиус бездумно вертел в пальцах шнурок от папки.
Ц Капитан сказал мне, что у вас был ряд предложений по составу экспедици
и, Ц продолжал фон Лоос. Ц К сожалению, мы вынуждены ограничиться тольк
о одним ученым Ц вами. Остальные члены экспедиции будут военными. Вы пон
имаете: если Зеркало Иблиса существует и представляет собой именно то, о
чем говорят легенды…
Ц Но… Вы сами верите в это, господин бригаденфюрер?
Ц Верю. Хочу верить. И вы поверите, господин Замке, потому что вы Ц ученый
. Да и в чем беда, если вы не найдете артефакт, или же найдете его совсем иным
? Давайте так: мы будем думать о хозяйственной части, вы Ц о научной. Рукоп
ись можете взять с собой, она ваша по праву, И еще. предвидя вопрос ваша сем
ья будет здесь завтра утром.
Бригаденфюрер поднялся, давая понять, что беседа завершена. Встали и Юли
ус с капитаном, попрощались.
У дверей фон Лоос окликнул их.
Юлиус обернулся.
Ц Извините, Ц улыбнулся бригаденфюрер. Ц Совсем забыл.
Он вышел из-за стола, приблизился и подал Юлиусу замшевый черный очешник.
5
И склоняй свои крылья перед т
ем, кто следует за тобой из верующих.
Коран Поэты 215 (215)
СОРОК ЛЕТ НАЗАД
Они сидят на коленях.
Их много.
Их двадцать.
Два десятка мальчиков, отобранных специально. Их лица старательно маски
руют любопытство, их лица не выражают ничего, кроме внимания. Хотя хочетс
я… Много чего хочется. Например, инжира. Или погнаться за проворной ящери
цей. Или… Много всяких «или» крутится в головах.
Но глаза выражают только внимание. Они тут далеко не первый год. Фактичес
ки они не помнят ничего, кроме этого помещения, учителей…
Им вбивают в головы священные тексты. Их учат мудрости Аллаха. Их обучают
подчинению и благочестию.
Перед ними сменяются учителя, наставники. Люди, которых наивное детское
сознание превращает в пророков. Пророков жестоких и не прощающих ошибок.
Поэтому мальчики старательно маскируют чувства, их глаза выражают толь
ко внимание.
Часы текут… Мимо… Время делает свое дело… Время всегда идет вперед вмест
е с мальчиками.
Их два десятка.
Мальчишеские головы смотрят перед собой, на учителя. Одна неотличима от
другой. Для учителя они все сейчас на одно лицо. Как стадо баранов.
«В сущности, они и есть стадо баранов, Ц подумал учитель, в молчании обду
мывая крамольную мысль. Ц В этом цель их жизни. Которая вот-вот подойдет
к концу…»
Он встает. Мальчики вытянулись.
Ц Последний день вашего ученичества настал. Сегодня оборвется та дорог
а, по которой вы шли все это время. И я счастлив, что мне перед смертью удаст
ся лицезреть тот свет, к которому я вел вас через тьму. Я увижу избранников
. Самых достойных, самых подготовленных из вас. Ц Учитель внимательно вг
лядывается в удивленные лица мальчиков, словно стараясь что-то угадать.
Затем низко кланяется им. Ц Я хочу попросить у вас прощения заранее. Пото
м не будет времени. Простите меня, мальчики.
Он выпрямился и, уже не глядя на расширившиеся до предела детские глаза, п
роизнес Слово.
В тот же миг пятеро из двадцати дико закричали. Их тела как будто сломалис
ь в позвоночнике, ноги засучили от невероятной боли, руки словно крылья п
ытались унести несчастное тело… Пятеро упали на землю, разбрасывая пену
в разные стороны.
Трудно снова обретать плоть. Трудно и больно.
Ц Приветствую вас, Хранители. Примите запретную жертву. Ц Учитель зажм
урился. Он был добрым человеком… Он не хотел видеть того, что будет дальше.
В дверях показались другие учителя с ятаганами в руках.
Кровь… Крики… Стоны…
Минуты текут мимо… Время идет вперед. Но теперь уже в одиночестве.
Пятерым избранным, как только они оправились, учителя надели каждому на
палец по перстню и удалились из помещения, где Хранители вновь, после дол
гих веков, посмотрели друг другу в глаза.
Таких глаз не бывает у мальчиков в возрасте десяти лет.
В соседней комнате учителя упали на свои ножи, ибо совершили недостойное
не по доброй воле, но по велению долга. Их дорога также подошла к концу.
Ц Мы снова вернулись… Ц наконец сказал один из пяти, тот, которого потом
назовут Ибрахимом, и на его лице шрамов будет больше, нежели морщин.
Ц Да, Ц ответил другой. Черный как ночь Саммад, хотя это не нуждалось в по
дтверждении. Ц До дня суда…
Остальные промолчали.
6
Мы испытываем вас кое-чем из с
траха, голода и одиночества.
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 150(149)
Что было потом?
То же, что и всегда.
Их было пятеро. Хранителей, избранных, проклятых, святых, демонов… с какой
стороны посмотреть.
Хотя скорее всего ни одно из этих слов не подходило к ним.
Кто-то сказал, что в начале было слово. Вранье. Слова появились значительн
о позднее…
Уже не осталось существ, которые бы помнили ту голую, беспощадную правду
без шелухи слов, без уютного покрова условных определений. Уже некому вс
помнить то, как все выглядело. Без слов. Как можно было посмотреть и увидет
ь суть.
Ангелы, демоны, избранные, проклятые… с какой стороны посмотреть… Шелуха
слов, ложных или правдивых Ц хотя не бывает правдивых слов и правды в сло
вах, Ц надежно укрывает смысл, который заключается в том, что смотреть уж
е некому. И судить тоже. Они остались одни. Пятеро ангелов в одиночестве Вс
еленной.
И никого больше. Может быть, до поры?..
Сначала это было непонятно, потом страшно, а затем как-то примелькалось, о
бросло уютными и мягкими словами… И они приняли, просто приняли для себя,
не для остальных, что их только пятеро. Других больше нет. Никого нет. Толь
ко люди и эти пятеро.
Избранные, проклятые, ангелы, демоны… Правды в словах нет.
7
Они пожирают в свои животы то
лько огонь.
Коран. Корова. 169(174)
«Губернатор, тупой макаронник!» Ц зло подумал Людвиг, рассматривая прос
ыпающийся город с крыши новой городской комендатуры, помещавшейся в зда
нии, которое располагалось на горке и занимало стратегически более выго
дное положение, нежели прежняя запыленная контора. Ц Вылитый дуче. Така
я же сытая морда. Только гораздо более глупая».
Ягер презрительно дернул верхней губой, короткие, почти как у фюрера, уси
ки забавно встопорщились. Впрочем, то, что это забавно, Ягер узнал только в
чера ночью. В местном борделе. Разумеется, шлюха, которая ему это поведала
, никаких денег не получила. С нее достаточно и того, что офицер с идеально
й родословной снизошел до такой замарашки, как она.
Людвиг задумчиво провел ладонью по свежевыбритому подбородку. Замараш
ка была, впрочем, не так уж и плоха. По крайней мере, стонала она вполне нату
рально. Может быть, он и зайдет туда снова, может быть, снова к ней же… Пусть
только заживет ее разбитая морда Ц будет впредь знать, как распускать с
вой язык.
Ягером снова овладело раздражение. Если бы не этот осел итальяшка-губер
натор, он бы наведался в тот бордель сегодня же. А теперь ему, человеку, вып
олняющему в Триполи особую миссию, придется ковыряться в бумажках, разби
рать какие-то дела и вообще заниматься черт знает чем.
Ягер числился в администрации генерал-губернатора Триполи на правах ко
ординатора по делам военнопленных. Должность эта была настолько искусс
твенной, насколько вообще могла быть. Подобные вакансии существовали в р
азличных административных системах, прикрытые сложными словесными фор
тификациями. Консультанты, советники, атташе, представители и тому подоб
ные звери бюрократических джунглей.
К сожалению, генерал-губернатор Триполи довольно негативно воспринял и
дею немецкого специалиста в собственном управленческом аппарате. И в об
щем-то не зря Ц генералу было что прятать. Поскольку проявить свою нелюб
овь явно губернатор не мог, он избрал иной, действенный и совершенно лега
льный метод борьбы. Из губернаторской канцелярии приходили кипы бумаг, д
ел, требующих рассмотрения, заявок и просто ошибочно присланных папок. В
основном вздор, отписки, крысиная работа. Однако именно это-то и раздража
ло Ягера. Бесило. До дрожи. Он был специалист, а не канцелярская крыса.
Город медленно просыпался. Солнце окрашивало крыши в розовый цвет. Жарки
м дыханием коснулось лица. Людвиг поморщился, одернул щегольски сидящий
на нем офицерский мундир и спустился вниз. Уже на лестнице его догнал пер
вый крик муэдзина.
«Ненавижу, Ц пронеслось в голове у Ягера. Ц Все ненавижу! Особенно этих
…»
Легко ощутимая, кислотно-жгучая ненависть знакомо всплеснула за лобной
костью. Опасно напряглись мышцы, болью отозвались возбужденные нервы. Лю
двиг ухватился за перила, привалился к стене, пережидая приступ, боясь уп
асть на этой источенной веками лестнице.
Африканская жара давила на него. Каждый день, каждый час он ощущал на себе
удушающие объятия этого чужого солнца. Даже в комнате с закрытыми ставня
ми, даже в подвале, даже ночью… Солнце всегда пряталось где-то сзади, за шт
орами, за дверями, за ставнями. Пряталось, давило, душило! Сжимая скользкие
от пота, горячие руки на горле у штурмбаннфюрера1 Ягера, выполняющего осо
бую миссию в этом ненавидимом им Триполи.
(1 Штурмбаннфюрер Ц звание в СС, соответствующее армейскому званию майо
ра.)
Дыхание со свистом вырывалось из перехваченного судорогой горла. «Как ж
е я их всех ненавижу…»
И почудилось, вспыхнуло на внутренней поверхности глаз… Кровавый снег. Р
аскаленный пулемет. Люди, валящиеся на снег. Бесшумно…
Ягер расстегнул верхнюю пуговичку на кителе и судорожно вдохнул пыльны
й воздух. Приступ бешенства прошел, и теперь в теле чувствовалась особен
ная расслабленность, приятная после сумасшедшего напряжения. Как тогда,
зимой…
Он распрямил спину, слегка помассировал сведенные мышцы рук. Минуту наза
д казалось, что именно этими руками он сжимает чье-то горло. Какого-нибуд
ь араба или лучше Ц еврея. Или губернатора-макаронника… Прошло. Сейчас н
астала минута покоя. Минута расслабленности.
Снизу донесся обеспокоенный голос секретаря:
Ц Господин майор… Господин майор…
«Боится… Ц удовлетворенно подумал Людвиг. Ц Тоже мне, пруссак. Две зубо
тычины, и гонору как не бывало».
Ц Господин майор?.. Ц Голос секретаря выражал высшую степень обеспокое
нности. Он и в самом деле боялся за Людвига. Случись что с бешеным координа
тором, с кого будут спрашивать?
Ц Да! Ц рявкнул Людвиг. Ц Я уже иду. Что там у вас?!
Он стремительным шагом преодолел последние ступеньки, на ходу застегив
ая китель.
Ц Разве это не может обождать?!
Ц Осмелюсь доложить… Никак нет… Дела… Они… Вы приказали… Ц Секретарь
начал мямлить, чуть-чуть наклонившись вперед. Он был выше Ягера и всяческ
и стремился этот факт скрыть, сутулился, наклонялся. Людвиг это знал, что н
е добавляло плюсов секретарю.
Ц Как вы стоите?! Мокрица! Немедленно встаньте как положено! Смирно!
Секретарь заткнулся и вытянулся в струнку. Теперь весь его богатырский р
ост был полностью на виду, и это доставляло ему тяжелейшие мучения.
Ягер удовлетворенно сел за стол. Небрежно махнул рукой в сторону открыто
го окна. Встающее солнце забросило свое щупальце внутрь. Плотные шторы б
ыли мгновенно закрыты, хлопнули ставни.
Ц Что там у тебя? Ц спросил Людвиг, небрежно отодвигая в сторону пустой
графин с двумя стаканами, покрывшимися белесым налетом. Надо бы выбросит
ь, но руки не доходят.
Секретарь метнулся к столу. Услужливо подсунул какие-то бумажки на подп
ись.
Ягер бегло просмотрел каждую. Мелькнули знакомые имена, даты, цифры. Но де
тально вникать не хотелось. Он царапнул бумагу своей подписью и нетерпел
иво оттолкнул документы в руки секретаря.
Ц Что еще?
Ц В акватории порта совершил посадку гидроплан с пассажирами на борту.
В их числе…
Ц Какой сегодня день? Ц Ягер вскочил.
Ц Среда… Ц не задумываясь отрапортовал секретарь.
Людвиг на мгновение обмяк, покачал опущенной головой.
Его губы искривила усмешка, от которой у некоторых допрашиваемых стыла к
ровь в жилах.
Ц Что ж ты молчал, животное?! Я же тебя расстреляю, если… Ц Людвиг говорил
медленно и нежно, как с той проституткой. Он выдержал паузу, а затем заорал
: Ц Машину мне! Быстро!
Штурмбаннфюрер СС Людвиг Ягер всегда считал себя неплохим актером.
8
«И склоняй крылья свои перед
тем, кто следует за тобой из верующих И иди с ними»
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 72(70)
Человек сидит на коврике. В тени. На голове белоснежная чалма. Одежда слов
но бы из чистого хлопка. Возможно, так оно и есть, этот человек наверняка м
ожет позволить себе такое. Он весь наполнен ветром, воздухом… Но не тем ве
тром, что дует из пустыни в полдень, грязным, желтовато-серым ветром, тяже
лым и смертоносным. Нет. Белые одеяния этого человека наполнены легким, ч
истым воздухом, который веет над ручьем в оазисе. Прохладным… И дыхание э
того ветра ощущают все вокруг. Как глоток воды, как свежесть листвы…
И поэтому слушать его собрались все, кто только мог.
Человек сидит на коврике. Посреди большого людского круга. Ветер разноси
т его слова далеко…
Ц … Те, кто приобрел зло и кого окружил грех, то они обитатели огня, они в н
ем вечно пребывают. А те, которые уверовали и творили благое, те обитатели
рая, они в нем вечно пребывают…
1 2 3 4 5 6
Ц «Мифические артефакты». Не мистические.
Ц Извините… Пожалуйста, можете ее взять. Разумеется, это копия, оригинал
слишком ценен, чтобы я держал его в столе.
Юлиус взял протянутую папку, положил перед собой, раскрыл, развязав плет
еные шнурочки.
Почерк отца.
Росчерк точки над «i», более напоминающий галочку, округлые аккуратные «
о» и «а»… Интересно, почему он не печатал это на машинке? Или писал исключи
тельно для себя, не собираясь публиковать, не был уверен окончательно в с
воих домыслах?
Юлиус мельком пробежал несколько первых строчек.
Ц У вас будет достаточно времени, чтобы ознакомиться с текстом, Ц вежли
во сказал бригаденфюрер. Ц Капитан Фрисснер ввел вас в курс дела, не так
ли?
Ц В общих чертах, Ц заметил Фрисснер.
Ц Да, я знаю, что мы планируем повторить неудавшуюся экспедицию тридцат
ь пятого года, Ц кивнул Юлиус. Ц Я не представляю, какую ценность может и
меть эта экспедиция для военных.
Ц Очень большую. Дело в том, что ваш отец был убежден: Зеркало Иблиса суще
ствует на самом деле.
Юлиус поморгал, пытаясь понять, не шутит ли бригаденфюрер. Потом грустно
улыбнулся:
Ц Значит, отец так и не изменил своего мнения… Что ж, он всегда был очень у
прям. Зеркало Иблиса…
Ц Для вас это не новость?
Ц Нет, разумеется. Мы в свое время крупно поспорили из-за этого. Отец даже
крикнул в сердцах, что лучше бы отдал меня в священники или в ученики к лав
очнику. Обвинил меня в слепоте, недостойной настоящего археолога…
Ц То есть вы утверждаете, что данный артефакт не существует? Ц спросил
бригаденфюрер.
Ц Именно так.
Ц А если я предложу вам описание Зеркала Иблиса, сделанное вашим отцом?
Ц Но… Этого не может быть! Ц вскрикнул Юлиус. Поерзал в кресле и еще боле
е решительно сказал: Ц Нет, это… это бред, извините, господин бригаденфюр
ер… Этого не может быть. Когда он мог его видеть?
Ц Экспедиция 1938 года, господин Замке. Вы о ней не знали.
Ц Но в тридцать восьмом отец ездил в Палестину!
Ц Это вам он так сказал. Вам и друзьям. На самом деле он был в Триполитании
, вместе с известным вам Карлом Хайнцем Тилоном, и они двинулись по старом
у маршруту. С ними был проводник… Хотя зачем я вам все это пересказываю, пр
очтите рукопись. Там все описано более чем подробно. Местами очень путан
о, иногда вообще непонятно, но подробно Ваш отец, господин Замке, многое вы
нес в этой экспедиции. Он вернулся один…
Ц Тилон умер от лихорадки в Дамаске, Ц слабо возразил Юлиус.
Ц Да, со слов вашего отца. Но рукопись говорит, что он не вернулся с нагорь
я Тибести.
Ц Я не понимаю… Ц Юлиус был раздавлен. Отец переиграл его. Он даже не взя
л его в эту чертову экспедицию, оставив корпеть в университете над никче
мным трактатом по арабистике, глупой компиляцией, не несшей почти ничего
нового! Он не доверял ему!
Почему?
Может быть, я и в самом деле не археолог, не ученый?
Лавочник… Библиотекарь… Архивная крыса…
Ц Ваш отец, господин Замке, хотел иметь весомые доказательства своего о
ткрытия. Поэтому, я полагаю, он планировал завершить рукопись и только по
том все обнародовать. Вот почему он ничего не сказал вам, зная вашу жестку
ю позицию. Теперь у вас есть отличный шанс завершить дело отца и принести
рейху неоценимую пользу.
Юлиус бездумно вертел в пальцах шнурок от папки.
Ц Капитан сказал мне, что у вас был ряд предложений по составу экспедици
и, Ц продолжал фон Лоос. Ц К сожалению, мы вынуждены ограничиться тольк
о одним ученым Ц вами. Остальные члены экспедиции будут военными. Вы пон
имаете: если Зеркало Иблиса существует и представляет собой именно то, о
чем говорят легенды…
Ц Но… Вы сами верите в это, господин бригаденфюрер?
Ц Верю. Хочу верить. И вы поверите, господин Замке, потому что вы Ц ученый
. Да и в чем беда, если вы не найдете артефакт, или же найдете его совсем иным
? Давайте так: мы будем думать о хозяйственной части, вы Ц о научной. Рукоп
ись можете взять с собой, она ваша по праву, И еще. предвидя вопрос ваша сем
ья будет здесь завтра утром.
Бригаденфюрер поднялся, давая понять, что беседа завершена. Встали и Юли
ус с капитаном, попрощались.
У дверей фон Лоос окликнул их.
Юлиус обернулся.
Ц Извините, Ц улыбнулся бригаденфюрер. Ц Совсем забыл.
Он вышел из-за стола, приблизился и подал Юлиусу замшевый черный очешник.
5
И склоняй свои крылья перед т
ем, кто следует за тобой из верующих.
Коран Поэты 215 (215)
СОРОК ЛЕТ НАЗАД
Они сидят на коленях.
Их много.
Их двадцать.
Два десятка мальчиков, отобранных специально. Их лица старательно маски
руют любопытство, их лица не выражают ничего, кроме внимания. Хотя хочетс
я… Много чего хочется. Например, инжира. Или погнаться за проворной ящери
цей. Или… Много всяких «или» крутится в головах.
Но глаза выражают только внимание. Они тут далеко не первый год. Фактичес
ки они не помнят ничего, кроме этого помещения, учителей…
Им вбивают в головы священные тексты. Их учат мудрости Аллаха. Их обучают
подчинению и благочестию.
Перед ними сменяются учителя, наставники. Люди, которых наивное детское
сознание превращает в пророков. Пророков жестоких и не прощающих ошибок.
Поэтому мальчики старательно маскируют чувства, их глаза выражают толь
ко внимание.
Часы текут… Мимо… Время делает свое дело… Время всегда идет вперед вмест
е с мальчиками.
Их два десятка.
Мальчишеские головы смотрят перед собой, на учителя. Одна неотличима от
другой. Для учителя они все сейчас на одно лицо. Как стадо баранов.
«В сущности, они и есть стадо баранов, Ц подумал учитель, в молчании обду
мывая крамольную мысль. Ц В этом цель их жизни. Которая вот-вот подойдет
к концу…»
Он встает. Мальчики вытянулись.
Ц Последний день вашего ученичества настал. Сегодня оборвется та дорог
а, по которой вы шли все это время. И я счастлив, что мне перед смертью удаст
ся лицезреть тот свет, к которому я вел вас через тьму. Я увижу избранников
. Самых достойных, самых подготовленных из вас. Ц Учитель внимательно вг
лядывается в удивленные лица мальчиков, словно стараясь что-то угадать.
Затем низко кланяется им. Ц Я хочу попросить у вас прощения заранее. Пото
м не будет времени. Простите меня, мальчики.
Он выпрямился и, уже не глядя на расширившиеся до предела детские глаза, п
роизнес Слово.
В тот же миг пятеро из двадцати дико закричали. Их тела как будто сломалис
ь в позвоночнике, ноги засучили от невероятной боли, руки словно крылья п
ытались унести несчастное тело… Пятеро упали на землю, разбрасывая пену
в разные стороны.
Трудно снова обретать плоть. Трудно и больно.
Ц Приветствую вас, Хранители. Примите запретную жертву. Ц Учитель зажм
урился. Он был добрым человеком… Он не хотел видеть того, что будет дальше.
В дверях показались другие учителя с ятаганами в руках.
Кровь… Крики… Стоны…
Минуты текут мимо… Время идет вперед. Но теперь уже в одиночестве.
Пятерым избранным, как только они оправились, учителя надели каждому на
палец по перстню и удалились из помещения, где Хранители вновь, после дол
гих веков, посмотрели друг другу в глаза.
Таких глаз не бывает у мальчиков в возрасте десяти лет.
В соседней комнате учителя упали на свои ножи, ибо совершили недостойное
не по доброй воле, но по велению долга. Их дорога также подошла к концу.
Ц Мы снова вернулись… Ц наконец сказал один из пяти, тот, которого потом
назовут Ибрахимом, и на его лице шрамов будет больше, нежели морщин.
Ц Да, Ц ответил другой. Черный как ночь Саммад, хотя это не нуждалось в по
дтверждении. Ц До дня суда…
Остальные промолчали.
6
Мы испытываем вас кое-чем из с
траха, голода и одиночества.
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 150(149)
Что было потом?
То же, что и всегда.
Их было пятеро. Хранителей, избранных, проклятых, святых, демонов… с какой
стороны посмотреть.
Хотя скорее всего ни одно из этих слов не подходило к ним.
Кто-то сказал, что в начале было слово. Вранье. Слова появились значительн
о позднее…
Уже не осталось существ, которые бы помнили ту голую, беспощадную правду
без шелухи слов, без уютного покрова условных определений. Уже некому вс
помнить то, как все выглядело. Без слов. Как можно было посмотреть и увидет
ь суть.
Ангелы, демоны, избранные, проклятые… с какой стороны посмотреть… Шелуха
слов, ложных или правдивых Ц хотя не бывает правдивых слов и правды в сло
вах, Ц надежно укрывает смысл, который заключается в том, что смотреть уж
е некому. И судить тоже. Они остались одни. Пятеро ангелов в одиночестве Вс
еленной.
И никого больше. Может быть, до поры?..
Сначала это было непонятно, потом страшно, а затем как-то примелькалось, о
бросло уютными и мягкими словами… И они приняли, просто приняли для себя,
не для остальных, что их только пятеро. Других больше нет. Никого нет. Толь
ко люди и эти пятеро.
Избранные, проклятые, ангелы, демоны… Правды в словах нет.
7
Они пожирают в свои животы то
лько огонь.
Коран. Корова. 169(174)
«Губернатор, тупой макаронник!» Ц зло подумал Людвиг, рассматривая прос
ыпающийся город с крыши новой городской комендатуры, помещавшейся в зда
нии, которое располагалось на горке и занимало стратегически более выго
дное положение, нежели прежняя запыленная контора. Ц Вылитый дуче. Така
я же сытая морда. Только гораздо более глупая».
Ягер презрительно дернул верхней губой, короткие, почти как у фюрера, уси
ки забавно встопорщились. Впрочем, то, что это забавно, Ягер узнал только в
чера ночью. В местном борделе. Разумеется, шлюха, которая ему это поведала
, никаких денег не получила. С нее достаточно и того, что офицер с идеально
й родословной снизошел до такой замарашки, как она.
Людвиг задумчиво провел ладонью по свежевыбритому подбородку. Замараш
ка была, впрочем, не так уж и плоха. По крайней мере, стонала она вполне нату
рально. Может быть, он и зайдет туда снова, может быть, снова к ней же… Пусть
только заживет ее разбитая морда Ц будет впредь знать, как распускать с
вой язык.
Ягером снова овладело раздражение. Если бы не этот осел итальяшка-губер
натор, он бы наведался в тот бордель сегодня же. А теперь ему, человеку, вып
олняющему в Триполи особую миссию, придется ковыряться в бумажках, разби
рать какие-то дела и вообще заниматься черт знает чем.
Ягер числился в администрации генерал-губернатора Триполи на правах ко
ординатора по делам военнопленных. Должность эта была настолько искусс
твенной, насколько вообще могла быть. Подобные вакансии существовали в р
азличных административных системах, прикрытые сложными словесными фор
тификациями. Консультанты, советники, атташе, представители и тому подоб
ные звери бюрократических джунглей.
К сожалению, генерал-губернатор Триполи довольно негативно воспринял и
дею немецкого специалиста в собственном управленческом аппарате. И в об
щем-то не зря Ц генералу было что прятать. Поскольку проявить свою нелюб
овь явно губернатор не мог, он избрал иной, действенный и совершенно лега
льный метод борьбы. Из губернаторской канцелярии приходили кипы бумаг, д
ел, требующих рассмотрения, заявок и просто ошибочно присланных папок. В
основном вздор, отписки, крысиная работа. Однако именно это-то и раздража
ло Ягера. Бесило. До дрожи. Он был специалист, а не канцелярская крыса.
Город медленно просыпался. Солнце окрашивало крыши в розовый цвет. Жарки
м дыханием коснулось лица. Людвиг поморщился, одернул щегольски сидящий
на нем офицерский мундир и спустился вниз. Уже на лестнице его догнал пер
вый крик муэдзина.
«Ненавижу, Ц пронеслось в голове у Ягера. Ц Все ненавижу! Особенно этих
…»
Легко ощутимая, кислотно-жгучая ненависть знакомо всплеснула за лобной
костью. Опасно напряглись мышцы, болью отозвались возбужденные нервы. Лю
двиг ухватился за перила, привалился к стене, пережидая приступ, боясь уп
асть на этой источенной веками лестнице.
Африканская жара давила на него. Каждый день, каждый час он ощущал на себе
удушающие объятия этого чужого солнца. Даже в комнате с закрытыми ставня
ми, даже в подвале, даже ночью… Солнце всегда пряталось где-то сзади, за шт
орами, за дверями, за ставнями. Пряталось, давило, душило! Сжимая скользкие
от пота, горячие руки на горле у штурмбаннфюрера1 Ягера, выполняющего осо
бую миссию в этом ненавидимом им Триполи.
(1 Штурмбаннфюрер Ц звание в СС, соответствующее армейскому званию майо
ра.)
Дыхание со свистом вырывалось из перехваченного судорогой горла. «Как ж
е я их всех ненавижу…»
И почудилось, вспыхнуло на внутренней поверхности глаз… Кровавый снег. Р
аскаленный пулемет. Люди, валящиеся на снег. Бесшумно…
Ягер расстегнул верхнюю пуговичку на кителе и судорожно вдохнул пыльны
й воздух. Приступ бешенства прошел, и теперь в теле чувствовалась особен
ная расслабленность, приятная после сумасшедшего напряжения. Как тогда,
зимой…
Он распрямил спину, слегка помассировал сведенные мышцы рук. Минуту наза
д казалось, что именно этими руками он сжимает чье-то горло. Какого-нибуд
ь араба или лучше Ц еврея. Или губернатора-макаронника… Прошло. Сейчас н
астала минута покоя. Минута расслабленности.
Снизу донесся обеспокоенный голос секретаря:
Ц Господин майор… Господин майор…
«Боится… Ц удовлетворенно подумал Людвиг. Ц Тоже мне, пруссак. Две зубо
тычины, и гонору как не бывало».
Ц Господин майор?.. Ц Голос секретаря выражал высшую степень обеспокое
нности. Он и в самом деле боялся за Людвига. Случись что с бешеным координа
тором, с кого будут спрашивать?
Ц Да! Ц рявкнул Людвиг. Ц Я уже иду. Что там у вас?!
Он стремительным шагом преодолел последние ступеньки, на ходу застегив
ая китель.
Ц Разве это не может обождать?!
Ц Осмелюсь доложить… Никак нет… Дела… Они… Вы приказали… Ц Секретарь
начал мямлить, чуть-чуть наклонившись вперед. Он был выше Ягера и всяческ
и стремился этот факт скрыть, сутулился, наклонялся. Людвиг это знал, что н
е добавляло плюсов секретарю.
Ц Как вы стоите?! Мокрица! Немедленно встаньте как положено! Смирно!
Секретарь заткнулся и вытянулся в струнку. Теперь весь его богатырский р
ост был полностью на виду, и это доставляло ему тяжелейшие мучения.
Ягер удовлетворенно сел за стол. Небрежно махнул рукой в сторону открыто
го окна. Встающее солнце забросило свое щупальце внутрь. Плотные шторы б
ыли мгновенно закрыты, хлопнули ставни.
Ц Что там у тебя? Ц спросил Людвиг, небрежно отодвигая в сторону пустой
графин с двумя стаканами, покрывшимися белесым налетом. Надо бы выбросит
ь, но руки не доходят.
Секретарь метнулся к столу. Услужливо подсунул какие-то бумажки на подп
ись.
Ягер бегло просмотрел каждую. Мелькнули знакомые имена, даты, цифры. Но де
тально вникать не хотелось. Он царапнул бумагу своей подписью и нетерпел
иво оттолкнул документы в руки секретаря.
Ц Что еще?
Ц В акватории порта совершил посадку гидроплан с пассажирами на борту.
В их числе…
Ц Какой сегодня день? Ц Ягер вскочил.
Ц Среда… Ц не задумываясь отрапортовал секретарь.
Людвиг на мгновение обмяк, покачал опущенной головой.
Его губы искривила усмешка, от которой у некоторых допрашиваемых стыла к
ровь в жилах.
Ц Что ж ты молчал, животное?! Я же тебя расстреляю, если… Ц Людвиг говорил
медленно и нежно, как с той проституткой. Он выдержал паузу, а затем заорал
: Ц Машину мне! Быстро!
Штурмбаннфюрер СС Людвиг Ягер всегда считал себя неплохим актером.
8
«И склоняй крылья свои перед
тем, кто следует за тобой из верующих И иди с ними»
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 72(70)
Человек сидит на коврике. В тени. На голове белоснежная чалма. Одежда слов
но бы из чистого хлопка. Возможно, так оно и есть, этот человек наверняка м
ожет позволить себе такое. Он весь наполнен ветром, воздухом… Но не тем ве
тром, что дует из пустыни в полдень, грязным, желтовато-серым ветром, тяже
лым и смертоносным. Нет. Белые одеяния этого человека наполнены легким, ч
истым воздухом, который веет над ручьем в оазисе. Прохладным… И дыхание э
того ветра ощущают все вокруг. Как глоток воды, как свежесть листвы…
И поэтому слушать его собрались все, кто только мог.
Человек сидит на коврике. Посреди большого людского круга. Ветер разноси
т его слова далеко…
Ц … Те, кто приобрел зло и кого окружил грех, то они обитатели огня, они в н
ем вечно пребывают. А те, которые уверовали и творили благое, те обитатели
рая, они в нем вечно пребывают…
1 2 3 4 5 6