Было сырое туманное утро, каркали вороны, звенел трамвай за кладбищенско
й оградой. Карл глядел на скучные лица своих родителей и думал о том, что о
н последний из рода фон Майнхофф. Последний и единственный потомок велик
ого воинственного Зигфрида в этом пошлом, тупом бюргерском мире.

Глава 5

Эйлат, январь 1998 года

Сквозь плотные шторы пробивался солнечный свет, за стеной гудел пылесос
и негромко переговаривались горничные. Алиса открыла глаза. Без пятнадц
ати одиннадцать. Максимкина кровать была пуста. На тумбочке жалобно попи
скивала электронная игрушка, а из-под скомканного одеяла выглядывала уш
астая голова старой плюшевой обезьяны, с которой ребенок не расставался
с четырех лет.
Алиса встала, прошлепала босиком к стеклянной двери, выходившей во внутр
енний двор, отодвинула штору. День был теплый и солнечный. В бассейне плес
калось человек десять, и среди них она сразу заметила сына. Он пытался зак
инуть мяч в высокую баскетбольную корзину.
Ц Чуть медленней. Размах чуть медленней, Ц рядом с Максимкой плавал тем
новолосый мужчина.
Ц Покажите мне еще раз! Ц крикнул Максим по-английски и кинул мужчине м
яч.
Это был сосед, американец. «Ну ладно, пусть ребенок подтянет свой английс
кий», Ц спокойно подумала Алиса и, сладко потянувшись, отправилась в душ.

За ночь все страхи улетучились. Разумеется, никакого Майнхоффа во вчераш
ней забегаловке не было. Все хорошо. Все отлично. Надо забыть про вчерашни
й призрак в грязной закусочной. Он действительно призрак, выходец с того
света, существо из другой реальности, которой больше нет и быть не может в
ее жизни. Надо взять себя в руки и начать наконец отдыхать в свое удовольс
твие.
Она вышла из душа, надела узкие бледно-голубые джинсы и темно-синюю блузк
у из плотного шелка, расчесала прямые пепельно-русые волосы, доходившие
почти до пояса, быстро оглядела себя в огромном зеркале стенного шкафа и
осталась довольна. Как сказал мудрый Козьма Прутков, хочешь быть счастли
вым, будь им. Глупо тратить драгоценное время отдыха на призраков, на дурн
ые предчувствия и головную боль.
Ц Максимка, вылезай, будем завтракать, Ц негромко позвала она сына, под
ойдя к краю бассейна.
Он помахал рукой, нырнул, поднимая фонтан брызг, и через минуту его голова
показалась у бортика.
Ц Мам, Деннис, наш сосед, согласился взять меня с собой поплавать с аквал
ангом, Ц радостно сообщил он, вылезая из бассейна, Ц ты мне разрешаешь?

Ц Нет. Я не знаю никакого Денниса, к тому же ты еще слишком маленький для а
кваланга. Ц Алиса закутала сына в огромное гостиничное полотенце.
Ц Ну, не с аквалангом, так с маской.
Ц Все равно не разрешаю, Ц покачала головой Алиса, Ц вода в море слишко
м холодная…
Ц Мам, ну ты что?! Я уже договорился. А с Деннисом ты познакомься, он такой к
лассный, он, кстати, приглашает нас на завтрак. Мам, ну пожалуйста! Я англий
ский подтяну. Ты же сама говорила, без разговорной практики нельзя выучи
ть язык.
Ц А зубы ты чистил, водолаз?
Ц Ты сейчас будешь изображать вредную мамашу? У тебя с утра острый воспи
тательный синдром? Ц буркнул ребенок, передернув плечами, скинул Алиси
ну руку.
Ц Не груби, пожалуйста. На твоем месте я была бы тише воды, ниже травы, если
бы так сильно хотела понырять, Ц заметила Алиса.
Ц Ты? Понырять?! Ха-ха, мамочка, не смеши меня!
Ты здесь еще в воду ни разу не вошла, даже в бассейне не искупалась! Ты трус
иха, к тому же у тебя приступ вредности!
Ц Вот я сейчас рассержусь, мы поссоримся, и никакого Денниса с акваланго
м тебе точно не видать. Так зубы чистил или нет?
Ц А как ты думаешь? Ц прищурился Максимка.
Ц Разумеется, нет. Ладно, давай быстренько в душ, почисть зубы, а там видно
будет.
Ц Мам, зачем в душ после бассейна?
Ц Хлорку смыть.
Завтрак можно было приготовить прямо в номере. В маленьком закутке имело
сь все необходимое Ц электрическая плита, набор кухонной посуды, микров
олновая печка с грилем.
Ц Тебе омлет или гренки с сыром? Ц спросила Алиса, заглянув в ванную.
Ц Мне яичницу с беконом.
Ц Где я возьму бекон? Здесь не едят свинину.
Ц У Денниса есть бекон, Ц Максимка выглянул из-за пластиковой шторки,
Ц я в отличие от тебя, мамочка, не такой дикий и легко схожусь с людьми.
Ц Слишком уж легко.
В стеклянную дверь постучали. На пороге стоял американец и смущенно улыб
ался.
Ц Наверное, я поступил опрометчиво, пообещав Максиму, что мы будем нырят
ь? Ц Он шагнул в номер, не дожидаясь приглашения. Ц Надо было сначала у ва
с спросить.
При ярком солнечном свете он выглядел моложе и привлекательней. Лицо не
казалось таким жестким. На нем были светлые холщовые брюки, бежевая руба
шка с короткими рукавами. Широкие плечи, темные короткие волосы, небольш
ие залысины над высоким лбом. Карие глаза смотрели на Алису с явным мужск
им интересом, даже с восхищением.
«Американская феминистка расценила бы такой откровенный взгляд как се
ксуальное домогательство, Ц усмехнулась про себя Алиса, Ц а за такую на
стырность могла бы подать в суд».
Ц Я понимаю, что веду себя слишком навязчиво, Ц произнес он, как бы прочи
тав ее мысли, Ц но мне ужасно неуютно здесь в одиночестве. В Детройте у
Меня есть племянник Стивен, ему десять, как вашему Максиму. Они очень похо
жи. Разумеется, это ничего не значит. Если вам неприятно мое общество, я уй
ду сию же минуту и больше ни разу вас не побеспокою.
«Ага, так я тебе и скажу: пошел вон, паршивый янки, мне неприятно твое общес
тво! А потом ребенок будет на меня дуться всю оставшуюся неделю. Я ведь не
могу часами играть с ним в мячик в бассейне и тем более нырять с акваланго
м. Максимка, вероятно, успел сообщить: мама не умеет плавать и не любит игр
ать в мяч».
Ц Деннис, где вы достали бекон? В этой стране не едят свинину, произнесла
она вслух с любезной улыбкой.
Ц Купил в английском магазине деликатесов в Тель-Авиве. Надеюсь, вы не в
егетарианка?
Ц Нет, я не вегетарианка. А почему вы приехали сюда отдыхать в одиночеств
е, если вам неуютно?
Ц Я приехал в Тель-Авив по делам фирмы. Я работаю социологом-аналитиком
в корпорации, которой принадлежит сеть американских гостиниц «Холидей-
инн» по всему миру. Я никогда раньше не был в Израиле, решил устроить себе
небольшой тайм-аут, поплавать в Красном море и заранее выторговал у свое
го начальства недельку отдыха.
Ц Американские гостиницы «Холидей-инн» здесь на каждом шагу, Ц замети
ла Алиса, Ц а вы поселились в этом отеле. Наверное, в «Холидей-инн» могли б
ы жить бесплатно.
Ц Меня тошнит от наших «иннов», Ц усмехнулся Деннис, Ц и потом, там нет
системы апартаментов, нет номеров с кухней. А я люблю готовить. В Детройте
я даже хлеб себе пеку сам. Между прочим, именно поэтому от меня ушла жена д
ва года назад. Она тоже обожала готовить, и мы дрались до крови за право ст
оять у плиты.
Из ванной вышел Максимка и, увидев Денниса, прямо засиял счастливой щеня
чьей улыбкой.
«Ладно, яичница с беконом на завтрак Ц это совсем неплохо, Ц подумала Ал
иса, Ц особенно в стране, где нет свинины и нельзя съесть ни кусочка ветч
ины, ни нормальной сочной сардельки».

* * *

Город Беэр-Шева, столица южной пустыни Негев, вовсе не похож на оазис. Уны
лая пустыня, нагромождение бесформенных глыб известняка и песчаника, и п
осередине Ц город, до сих пор напоминающий военное поселение на оккупир
ованной арабской территории, хотя арабов отсюда изгнали еще в 1948 году.
Светло-серые, прямоугольники домов, солдаты, полицейские, темнолицые бе
дуины, закутанные в экзотическое грязное тряпье с головы до пят, пропыле
нные военные грузовики и джипы на улицах.
Рядом с городом база ВВС, а чуть дальше израильский Научный центр ядерны
х исследований, мрачное строение, окруженное колючей проволокой, сторож
евыми вышками и мертвой зоной пустыни.
В пятницу пятого января к трем часам дня в городе Беэр-Шева все бегали и с
уетились. Владельцы маленьких кафе убирали с улиц столы и стулья, терли щ
етками со специальной пеной плиты тротуара, опускали жалюзи. В продоволь
ственных лавках, которые еще оставались открытыми, шла спешная, немного
нервозная торговля. Жители закупали еду на ближайшие сутки.
К четырем часам город вымирал. Начинался иудейский шабат. До субботнего
вечера, до первой звезды, все будет закрыто. Работать в это время Ц велики
й грех. Далеко не все жители города были правоверными иудеями. В Беэр-Шеве
жили люди из семидесяти стран, переселенцы из Румынии, Польши, Марокко, Ар
гентины, бывшего Советского Союза, и много другого пестрого разноязычно
го народу. Но древний обычай соблюдался аккуратно.
На окраине города, в трехэтажном здании, огороженном высоким забором с к
олючей проволокой, царила такая же суета, как и везде в Беэр-Шеве. Сотрудн
ики снимали специальные прорезиненные костюмы, стягивали защитные мас
ки, громко переговаривались через стенки душевых кабинок.
Покидая это здание, все сотрудники, даже охранники, переодевались, мылис
ь, обрабатывали руки и лицо специальным дезинфицирующим раствором. Лабо
ратория занималась биологическим оружием нового поколения и всевозмож
ными ядами, которые действуют либо мгновенно, либо медленно, проникают в
человеческий организм при соприкосновении с небольшим участком кожи, н
е оставляют следов даже при тщательном химическом анализе.
В отличие от базы ВВС и Центра ядерных исследований, которые обозначены
во всех туристических путеводителях, эта лаборатория была строго засек
речена.
Все виды биологического оружия нового поколения, которым здесь занимал
ись, были запрещены Женевской конвенцией. Специальная комиссия ООН еще п
ять лет назад, рассмотрев материалы исследований, объявила, что такие ра
зработки представляют опасность для биосферы Земли и в дальнейшем могу
т привести к непредсказуемым последствиям, к генетическим мутациям, рез
кому росту иммунных и онкологических заболеваний.
Неприметное серое здание на окраине Беэр-Шевы скромно именовалось Сани
тарно-эпидемиологической станцией.
К половине четвертого все шкафы с химикатами, стеклянные резервуары с об
разцами смертоносных бацилл, вирусов и прочей гадости, барокамеры с подо
пытными мышами и кроликами были закрыты, заперты, запечатаны специальны
ми печатями. Стальные бронированные двери захлопнулись.
Руководитель лаборатории Натан Бренер, невысокий, полноватый, с непропо
рционально крупной головой, которая казалась еще больше из-за пышной се
дой шевелюры, сидел в своем кабинете, пил чай и никуда не спешил. Вопреки с
вященной традиции он собирался сегодня еще поработать. Есть вещи, ради к
оторых можно нарушить шабат. Штаммы живой культуры, полученные в результ
ате скрещения сибирской язвы с североамериканским бластомикозом, разм
ножаются даже в шабат. Именно сегодня, по всем расчетам, подопытный кроли
к Карл, зараженный супервирусом, а затем получивший несколько инъекций с
пециального антибиотика, должен был либо выздороветь, либо издохнуть.
Особенность исследований Бренера состояла в том, что он создавал не толь
ко смертоносные бактерии и яды, но пытался сразу разработать антибиотик
и и противоядия к ним. Если, к примеру, при использовании биологического о
ружия случайно заразится кто-то, кроме противника, должен быть шанс спас
ти, вылечить. Точно так же и с ядами. Чем проще и быстрее проникает он в орга
низм жертвы, тем опасней для того, кто его использует.
Натан Бренер взглянул на часы. Старые верные механические часы фирмы «По
лет». Им двадцать лет. Он купил их в ГУМе, когда уезжал из России. Сейчас они
показывали четыре. Начало шабата. В крошечном окошке на циферблате кален
дарик. Оказывается, сегодня пятое января. Ровно двадцать лет, как он уехал
из России. Может, стоит отпраздновать эту дату в компании подопытного кр
олика Карла? Да, если уж праздновать, то именно в такой печальной компании
, ибо радости от этого юбилея Бренер не испытывал.
Покряхтывая по-стариковски, Натан Ефимович поднялся, вышел из кабинета.
В небольшом холле у журнального столика, развалившись в мягких креслах,
двое охранников лениво хрустели картофельными чипсами, потягивали кол
у из пластиковых бутылок. Автоматы «узи» валялись тут же, на столике, и на
них сыпались жирные крошки от чипсов.
Бренер кивнул охранникам, прошел по коридору, сунул магнитную карточку в
щель массивной металлической двери. За дверью находился просторный бок
с для подопытных животных, за которыми необходимо было вести круглосуто
чное наблюдение. В стеклянной барокамере лежал, не двигаясь, подопытный
кролик Карл. Белая шерстка местами облезла, обнаженные участки кожи были
покрыты страшными гнойными волдырями.
Ц Ну что, братец кролик, плохо дело? Ц произнес Бренер по-русски.
Зверек не шевелился, но дышал. Длинные уши едва заметно вздрагивали. Ната
н Ефимович достал из стеклянного шкафа защитную маску, подошел к барокам
ере. В круглые отверстия были впаяны огромные резиновые перчатки, гермет
ичные безопасные норы для человеческих рук. Бренер достал из кармана хал
ата упаковку с одноразовыми хирургическими перчатками, и только так, чер
ез двойной слой резины, прикоснулся пальцем к голове умирающего зверька
, осторожно погладил за ухом. Кролик вздрогнул, чуть приподнял облезлую м
ордочку и уставился на профессора.
Ц А что, Карлуша, может, поживем еще? Ц задумчиво спросил Бренер.
Бледно-розовые ноздри зверька трепетали, нервно подергивались. Значит,
антибиотик действовал. Возможно, он просто продлевал мучительную агони
ю. Но исследования надо продолжать именно в этом направлении, постепенно
расширяя зыбкую границу между жизнью и смертью.
Натан Ефимович выдвинул ящик кормушки, ловко извлек кусочек морковки и п
однес его к самому носу зверька. Ноздри затрепетали еще быстрей. Кролик о
ткрыл рот и ухватил оранжевый кружок.
Ц Отлично, Карлуша, Ц улыбнулся профессор, Ц если ты такой молодец, дав
ай вместе праздновать круглую дату. В Москве-то сейчас мороз, снег. Говоря
т, это теперь совсем другой город. Может, смотаться мне туда на недельку, а,
Карлуша?
Кролик старательно жевал морковку и глядел на профессора живыми красны
ми глазками. Натан Ефимович поднес к его мордочке маленький лоток со све
жей водой.
Ц Выпей, братец, за мой глупый юбилей. Ты спросишь, почему глупый? Сам не зн
аю. Я мечтал о собственной лаборатории Ц вот она. Я хотел путешествовать
по всему миру, видел во сне Лондон, мысленно гулял по Парижу Ц таки теперь
все это я поимел наяву. И что? Тоскую по Мещанским улицам, по бандитской Ма
люшенке, по Трифоновке тоскую, старый идиот, по перекурам и партсобрания
м, по буфету в нашем паршивом НИИ. Девяносто рублей зарплата, мать твою. Мл
адшему научному сотруднику больше не полагалось. А старшего не давали, м
ешала пятая графа. В партию вступил, а все равно не давали. Диссертацию два
жды завернули… Коммуналка на Трифоновке, вонючий подъезд, в котором вечн
о кто-то пил, а потом блевал у батареи, индийский чай со слоном и финский се
рвелат в заказах на Седьмое ноября….Ну спрашивается, что я там забыл? Двад
цать лет успокоиться не могу, потому и не еду туда в качестве богатого ино
странца. Боюсь. Ну скажи, чего мне неймется? Отличный дом, денег Ц завалис
ь, сын Сережка закончил Кембридж, процветает, фирму свою открыл в Тель-Ави
ве. Внуков двое, чудесные детки, умные, с хорошей хваткой. Только по-русски
не говорят. По-английски и по-французски болтают, засранцы малолетние, а
по-русски Ц ни слова. Зачем им? Они здесь родились. Иврит их родной язык. Та
к-то, братец кролик.
Натан Ефимович тяжело вздохнул, потрепал зверька за ухом, вытащил руки и
з резиновых нор, стянул перчатки, снял маску. К боксу примыкала небольшая
комната отдыха. Журнальный столик, пара кресел. Бренер тщательно вымыл р
уки, облил кисти дезинфицирующим раствором, достал из кармана белого хал
ата серебряную плоскую фляжку, уселся в кресло, хлебнул коньяку прямо из
горлышка, закурил и тихонько фальшивым, скрипучим тенорком стал напеват
ь себе под нос:
После дождичка небеса просторны,
Голубей вода, зеленее медь…
Он забывал слова любимого романса Булата Окуджавы, врал мелодию, злился
на самого себя за сентиментальность, за глупую тоску, которая ему, шестид
есятилетнему профессору с мировым именем, вовсе не к лицу.
Ц Пустыня… Ц бормотал он, прихлебывая коньяк, перебивая самого себя, чу
жая страна… совсем чужая…
Город Беэр-Шева к пяти был похож на пустыню. Улицы вымерли. В управлении п
олиции, которое находилось неподалеку от здания секретной лаборатории,
дежурные слонялись по коридорам, смотрели телевизор, курили, пили безалк
огольное пиво.
1 2 3 4 5 6 7 8