отключить сигнал тревоги, перерезать телефонные провода и лишить остров связи с Оклендом, вывести из строя маленькую гребную шлюпку, чтобы исключить саму возможность погони.
Убедившись в том, что комендант и конвоиры ни о чем не подозревают, Люкнер собрал всех заговорщиков — числом одиннадцать человек — на причале для генеральной репетиции. Люкнер откладывал побег, поскольку погода была очень плохой, и в море не было парусных судов. А весь план Люкнера строился на том, чтобы, бежав на комендантской лодке, встретить в море и захватить какую-нибудь шхуну.
Пока Люкнер медлил, кто-то подбросил коменданту анонимную записку, советуя обыскать собственную лодку. Комендант вызвал к себе кадета Паульсена, потребовав у него ключи от замка якорь-цепи и от каюты.
Казалось, все рухнуло.
Но, к всеобщему удивлению заговорщиков, комендант, отобрав у Паульсена ключи, этим и ограничился, не став обыскивать лодку.
Наверное, видя, как Люкнер, из-за своего «ревматизма», уже фактически не встает с постели, комендант отверг саму возможность побега в подобном состоянии, надо еще помнить и о том, что австралийцы и новозеландцы, зная, что Люкнер некогда начал свою морскую карьеру в Австралии, в известной степени им гордились, считая невероятные похождения корсара Кайзера чуть ли не частью своего национального достояния. Кроме того, местонахождение основной части команды «Зееадлера» не было известно, и существовали опасения, что они могут появиться у острова, чтобы попытаться освободить своего командира. Поэтому водное пространство вокруг острова Мотуихи постоянно патрулировали вооруженные катера, и у коменданта не было никаких причин опасаться, что из лагеря кто-то сможет бежать, даже захватив его моторную лодку.
Тринадцатого декабря комендант со своей дочкой отправился покататься в море на своей лодке, предполагая вечером вернуться обратно. К моменту его возвращения Люкнер приказал всем находиться в полной готовности. Каждый из участвующих в побеге должен был самостоятельно выбраться из внутренней зоны лагеря, ворота которого закрывались в шесть часов вечера. Затем происходила вечерняя проверка, после которой никто не имел права покидать зону.
В половине шестого Люкнер получил сообщение, что «Жемчужина» возвращается к острову. В шесть часов лодка, как и было намечено, подошла к пристани. Комендант был в превосходном настроении, и вскоре уехал вместе с дочерью на пролетке, оставив лодку на попечение пленного инженер-механика Фрейнда.
К этому времени все заговорщики разными путями прибыли на причал. Дождавшись отъезда коменданта, Люкнер приказал всем занять места в лодке и запустил мотор. Было еще совсем светло, когда лодка на глазах у патрульных катеров пошла вдоль берега острова, направляясь в открытое море. Опасаясь стрельбы с катеров, Люкнер приказал всем лечь на дно лодки, но ничего не произошло. С катеров заметили лодку коменданта и, видимо, решили, что он сам снова решил прокатиться по морю.
Между тем, слух о побеге быстро распространился по лагерю. Вначале комендант не поверил. Люкнер слишком болен, чтобы бежать. Кроме того, на его лодке бензина всего на сутки. Но, все же, приказал привести Люкнера к нему, считая, что тот гуляет где-то по острову. Найти Люкнера, разумеется, не удалось. Тогда комендант приказал провести перекличку пленных, а сам отправился на пирс убедиться, где его лодка находится. Перекличка быстро выявила имена бежавших, а отсутствие лодки красноречиво свидетельствовало о способе побега.
Начался переполох. Пытаясь доложить о ЧП в Окленд, комендант обнаружил, что телефонная связь нарушена. Была выведена из строя и телеграфная станция. Комендант попытался связаться с Оклендом с помощью сигнального прожектора, но из этого ничего не получилось — Окленд на световые сигналы не реагировал. Время шло, и лишь в половине первого ночи в Окленде забеспокоились из-за отсутствия с острова обычного телефонного доклада. На остров был послан офицер, и только глубокой ночью известие о побеге распространилось по всем инстанциям. В море на поиск беглецов была направлена целая флотилия небольших пароходиков, вооруженных пулеметами, и патрульных катеров. К ним присоединились добровольцы на собственных катерах и яхтах. Все считали, что «Жемчужина» не сможет уйти далеко, из-за недостатка мореходности и нехватки горючего. Распространился даже слух, что лодка опрокинулась, и все беглецы погибли.
Между тем, Люкнер привел лодку коменданта в отдаленную, укрытую от посторонних глаз бухту в заливе Хаураки. Залив был очень обширным, и ориентироваться в нем без компаса было трудно. Только ночью удалось более-менее определиться по свету прожекторов, шаривших по поверхности залива с оклендских фортов. К утру беглецы перебрались в хорошо укрытую бухту островка Ред-Меркури и стали там на якорь, простояв весь день, чтобы дать остынуть охотничьему пылу преследователей. Близко мимо острова прошел пароходик, но ничего не заметил. Простояв два дня в бухте, Люкнер снова вывел лодку в открытое море, надеясь захватить там какой-нибудь парусник.
Не успела лодка покинуть свое убежище, как около островка появился военный пароход «Леди Роберте», который высадил на берег десант, тщательно обыскавший весь Ред-Меркури. Отходя от острова, пароход задел винтами грунт и был вынужден вернуться в Окленд.
Люкнер, ничего не найдя в море, вернулся обратно в бухту, справедливо полагая, что ее уже обыскивать не будут.
На третьи сутки после побега с комендантской лодки заметили в море две шхуны. Люкнер принял решение захватить обе. Но, когда отважный авантюрист пошел на сближение с парусниками, поднялся свежий ветер, и одной шхуне удалось уйти. Это имело позднее роковые последствия. Подойдя на полном ходу к борту второй шхуны, Люкнер и его кадеты взяли судно на абордаж. С немецким флагом и оружием — настоящим и бутафорским — в руках, беглецы поднялись на борт шхуны с криками:
— Судно захвачено кораблем германского флота!
Команда шхуны была парализована внезапностью и ужасом.
Все, что мог произнести капитан, когда вооруженный самодельным тесаком Люкнер поднялся на мостик, это была просьба не убивать их. Люкнер быстро его успокоил, пообещав никого не трогать, если команда шхуны будет вести себя тихо и не вздумает сопротивляться.
На шхуне оказался русский кок. Он выбежал на палубу с криком:
—Я рус-рус, мир с Германией!
Перегрузив свои пожитки на захваченную шхуну и взяв комендантскую «Жемчужину» на буксир, Люкнер вступил в командование своей очередной добычей. Шхуна, название которой было «Моа», оказалась прекрасным судном, но очень плоскодонным, с осадкой меньше метра и с большой парусностью.
Люкнер повел свой приз к островам Кермадека, предполагая воспользоваться там провизией, заготовленной для потерпевших кораблекрушение. Дувший весь день свежий ветер к ночи перешел в шторм. Капитан захваченной шхуны был в большой тревоге. Его судно не имело киля и не было приспособлено находиться в открытом море во время шторма. Но Люкнера и его людей на берегу ждали гораздо большие опасности, чем в море, и он приказал пленному капитану продолжать держаться на курсе.
Капитан всю ночь пробыл на мостике. Время от времени матросы лили в море масло, чтобы ослабить силу волн. Буря же тем временем свирепела, волны с треском разбивались о корму, судно швыряло вверх и вниз. Пришлось убрать еще часть парусов и сбросить за борт груз леса, принайтовленного на верхней палубе. «Жемчужину» коменданта сорвало с буксира и разбило волнами. Кроме того, оказалось, что на «Моа» практически нет запасов воды и пищи. Люкнеру пришлось поделиться собственными припасами. Шторм, который бушевал тридцать шесть часов, очень нарушил планы корсара.
Двадцать первого декабря вдали показался остров Кертис. Над островом поднимались большие столбы дыма, которые встревожили Люкнера, но оказалось, что это не дым, а пар, испускаемый кипящими гейзерами. Остров, представлявший собой кратер вулкана, был полностью покрыт остывшей лавой и не имел никакой растительности. Теплая вода вблизи острова кишела акулами, сотни которых окружили «Моа». Была спущена шлюпка, на которой лейтенант Кирхгейс с четырьмя кадетами отправился к острову, сопровождаемый целой процессией акул. Эта жуткая картина заставила вздрогнуть от страха самого Люкнера.
На острове моряки обнаружили сбитый жестью сарай, в котором хранилось много ящиков с продовольствием и бутылок с пресной водой. Часть этих запасов была перегружена в шлюпку и отправлена на шхуну. Тяжело загруженная шлюпка в течение целого часа выгребала к шхуне, получила в конце концов течь и в полузатонувшем состоянии подошла к борту «Моа». Стаи акул окружили ее, с нетерпением ожидая добычи.
В доставленных ящиках оказалось много мяса, масла, сала. В других были одеяла, одежда, сапоги, медикаменты и даже целый запасной парус. Люкнер планировал высадить на этот остров и экипаж захваченной шхуны, но, учитывая сильные серные испарения на Кертисе, передумал и решил высадить пленных на следующем острове Маклей.
Пока Люкнер обсуждал эти вопросы с Кирхгейсом, сигнальщики обнаружили, что к северу, за островом Маклей, показался дым. Люкнер тут же приказал сниматься с якоря, поднять все паруса, и шхуна стала уходить в западном направлении. Вскоре на горизонте обозначился пароход, в котором Люкнер опознал кабелеукладчик «Ирис», используемый новозеландцами в качестве вспомогательного крейсера. Приблизившись, «Ирис» поднял английский флаг и какой-то сигнал, который Люкнер был не в состоянии прочитать, так как не имел свода.
Шхуна продолжала уходить со скоростью десять узлов. На пароходе внезапно сверкнула вспышка, раздался пронзительный свист, и снаряд упал в воду у самого борта шхуны.
Люкнер оценил безнадежность своего положения в борьбе с противником, имеющим орудия. Самоубийцей он не был. Со вздохом взглянув в последний раз на поднятый на мачте шхуны германский военно-морской флаг, Люкнер приказал спустить его и поднять белый флаг.
На пароходе отчаянного корсара встретили какие-то конвоиры в штатском, державшие на перевес винтовки с примкнутыми штыками. Несмотря на то, что Люкнер был в форме, его подвергли унизительному обыску. Он даже не протестовал, зная, что это бесполезное занятие. Пароход доставил беглецов обратно в Окленд. На мачте «Моа» поверх немецкого флага подняли английский. О «морской победе в битве у Кермадекских островов» с восторгом писали все местные газеты. Новозеландцы буйно радовались, что им удалось одержать собственную морскую победу.
В Окленде всех беглецов доставили в городскую тюрьму Моунт Эден, где рассадили по отдельным камерам. Там они просидели около трех недель, а затем были отправлены по различным лагерям. Люкнера и Кирхгейса поместили в форт Жерве на острове Ривьера вблизи Литтлтауна. Это было самое глухое место в Новой Зеландии. Забор, колючая проволока и вышки с часовыми отделяли пленных от крепостного дворика и остального мира. Из окна своей камеры Люкнер видел море и проходящие мимо острова суда, что создавало для него дополнительные мучения. Душа отчаянного пирата страстно тянулась в море из четырех стен тесной тюремной камеры.
Отсидев четыре месяца в одиночках, Люкнер и Кирхгейс были возвращены в свой старый лагерь на острове Мотуихи, откуда они совершили побег. Там уже был новый комендант, которому запрещалось иметь катер или моторную лодку. На остров два раза в неделю теперь приходил пароход «Леди Роберте», вооруженный пушкой и укомплектованный военной командой для срыва любой попытки его захвата. Внутренний распорядок лагеря военнопленных был ужесточен, вокруг бараков натянуты ряды колючей проволоки, поставлены прожекторы на вышках. Здесь капитан-лейтенанту Феликсу Люкнеру пришлось пробыть до конца Первой мировой войны.
* * *
Основной экипаж «Зееадлера», оставленный Люкнером на острове Мопелия под командованием лейтенанта Клинга, тоже не сидел без дела.
Узнав из перехвата радиосообщений, что Люкнер попал в плен, моряки забеспокоились, что их местопребывание станет известным противнику, и решили покинуть остров. Все энергично принялись за постройку шлюпки. Но едва ли им удалось бы соорудить судно, на котором в открытое море могли бы уйти пятьдесят восемь человек. Однажды в водах острова появился французский парусник, капитан которого, увидев не рифе останки «Зееадлера», — справедливо решил, что на острове находятся потерпевшие кораблекрушение моряки.
Увидев подходивший парусник, корсары Кайзера сразу составили план его захвата. К паруснику быстро была направлена шлюпка с четырьмя гребцами, а шесть вооруженных до зубов матросов, одетых в форму, спрятались под банками шлюпки.
Капитан парусника, увидев приближающуюся шлюпку, поднял французский флаг, демонстрируя потерпевшим кораблекрушение, что пришел дружеский корабль. Капитан даже прокричал в рупор на шлюпку, чтобы гребцы не выбивались из сил — он сам подойдет к ним.
Потерпевшим кораблекрушение был даже спущен с парусника парадный трап, по которому шесть вооруженных немецких матросов взбежали на борт, направив на своих спасителей винтовки и пистолеты. Раздался общий крик ужаса: «Немцы!»
Предполагать в этих широтах наличие вооруженных немецких моряков было все равно, что «планировать охоту на страусов в ледяных горах Аляски».
— Да, капитан, — вздохнул лейтенант Клинг. — Мы немцы, и с этим ничего не поделаешь. Мы вас давно поджидаем. На острове находятся наши товарищи и двадцать семь американских пленных.
Капитан был в отчаянии. Он решил спасти десант «бошей», высадившихся на французский остров, и теперь должен поплатиться за свою доброту вверенным ему судном.
Французов высадили на остров, французский парусник, который назывался «Лютеция», переименовали в «Фортуну», и принявший командование лейтенант Клинг приказал поднимать паруса. Выяснилось, что это было прежде немецкое судно, захваченное французами в ходе войны. Теперь оно использовалось для доставки различных грузов на острова французской Полинезии. В трюмах парусника имелось много одежды, потребительских товаров и продовольствия.
Пятого сентября 1917 года «Фортуна» покинула остров и ушла в океан.
Четвертого октября «Фортуна» стала на якорь у Устричных островов. Необходимо было произвести мелкий ремонт и принять питьевую воду. При съемке с якоря, судно наскочило на подводную скалу, не обозначенную на карте, и получило повреждения, которые привели его в полную негодность. Представитель английского правительства и туземцы оказали немецким морякам самый радушный прием. Они пробыли на острове четыре месяца.
В начале 1918 года на остров пришло чилийское судно, которое приняло на борт команду «Зееадлера» и доставило их в Чили, где они были интернированы до конца войны.
ЭПИЛОГ
После заключения перемирия в ноябре 1918 года, Люкнера, видимо, для острастки, продержали в плену еще четыре месяца, и бывший командир «Зееадлера» вернулся в Германию только в июле 1919 года. Люкнера, о котором уже ходили на родине многочисленные легенды, встретили как национального героя. За время своего девятимесячного рейда с декабря 1916 по август 1917 года Люкнер захватил и уничтожил шестнадцать судов противника (три парохода и тринадцать парусников) общим водоизмещением 30099 тонн. Люкнер по праву считается последним корсаром, вышедшим в век брони и пара в боевой рейд под парусами, что придало всей истории его действия в океане повышенную романтичность.
Некоторое время Люкнер прослужил во флоте Веймарской республики, командуя парусным тендером «Ниобе», а тридцать первого мая 1922 года ушел в отставку в чине капитана третьего ранга.
Но душа старого корсара продолжала рваться в море. Уйдя в отставку, Люкнер приобрел большую четырехмачтовую шхуну «Фатерлянд», на которой бороздил океаны до 1935 года. По слухам, Люкнер побывал и на острове Мопелия, где им были якобы зарыты несметные сокровища, добытые на захваченных судах.
В 1935 году шхуна «Фатерлянд» сгорела. Однако Люкнер, привыкший к ударам судьбы, не пал духом. Он снова купил небольшую двухмачтовую шхуну и продолжал плавать на ней вплоть до начала Второй мировой войны. В августе 1939 года, когда приказом Гитлера морские офицеры-ветераны Первой мировой войны были произведены в следующий чин, Люкнера среди них не было. Говорят, что он находился в море, вернувшись в Гамбург после начала военных действий через кольцо английской блокады.
В годы войны старый моряк жил в окрестностях Эрфурта. Весной 1945 года американские войска подошли к городу, и командовавший ими генерал Аллен предъявил начальнику местного гарнизона, фанатичному полковнику СС, ультиматум о сдаче, пригрозив в противном случае стереть город с лица земли ударами с воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Убедившись в том, что комендант и конвоиры ни о чем не подозревают, Люкнер собрал всех заговорщиков — числом одиннадцать человек — на причале для генеральной репетиции. Люкнер откладывал побег, поскольку погода была очень плохой, и в море не было парусных судов. А весь план Люкнера строился на том, чтобы, бежав на комендантской лодке, встретить в море и захватить какую-нибудь шхуну.
Пока Люкнер медлил, кто-то подбросил коменданту анонимную записку, советуя обыскать собственную лодку. Комендант вызвал к себе кадета Паульсена, потребовав у него ключи от замка якорь-цепи и от каюты.
Казалось, все рухнуло.
Но, к всеобщему удивлению заговорщиков, комендант, отобрав у Паульсена ключи, этим и ограничился, не став обыскивать лодку.
Наверное, видя, как Люкнер, из-за своего «ревматизма», уже фактически не встает с постели, комендант отверг саму возможность побега в подобном состоянии, надо еще помнить и о том, что австралийцы и новозеландцы, зная, что Люкнер некогда начал свою морскую карьеру в Австралии, в известной степени им гордились, считая невероятные похождения корсара Кайзера чуть ли не частью своего национального достояния. Кроме того, местонахождение основной части команды «Зееадлера» не было известно, и существовали опасения, что они могут появиться у острова, чтобы попытаться освободить своего командира. Поэтому водное пространство вокруг острова Мотуихи постоянно патрулировали вооруженные катера, и у коменданта не было никаких причин опасаться, что из лагеря кто-то сможет бежать, даже захватив его моторную лодку.
Тринадцатого декабря комендант со своей дочкой отправился покататься в море на своей лодке, предполагая вечером вернуться обратно. К моменту его возвращения Люкнер приказал всем находиться в полной готовности. Каждый из участвующих в побеге должен был самостоятельно выбраться из внутренней зоны лагеря, ворота которого закрывались в шесть часов вечера. Затем происходила вечерняя проверка, после которой никто не имел права покидать зону.
В половине шестого Люкнер получил сообщение, что «Жемчужина» возвращается к острову. В шесть часов лодка, как и было намечено, подошла к пристани. Комендант был в превосходном настроении, и вскоре уехал вместе с дочерью на пролетке, оставив лодку на попечение пленного инженер-механика Фрейнда.
К этому времени все заговорщики разными путями прибыли на причал. Дождавшись отъезда коменданта, Люкнер приказал всем занять места в лодке и запустил мотор. Было еще совсем светло, когда лодка на глазах у патрульных катеров пошла вдоль берега острова, направляясь в открытое море. Опасаясь стрельбы с катеров, Люкнер приказал всем лечь на дно лодки, но ничего не произошло. С катеров заметили лодку коменданта и, видимо, решили, что он сам снова решил прокатиться по морю.
Между тем, слух о побеге быстро распространился по лагерю. Вначале комендант не поверил. Люкнер слишком болен, чтобы бежать. Кроме того, на его лодке бензина всего на сутки. Но, все же, приказал привести Люкнера к нему, считая, что тот гуляет где-то по острову. Найти Люкнера, разумеется, не удалось. Тогда комендант приказал провести перекличку пленных, а сам отправился на пирс убедиться, где его лодка находится. Перекличка быстро выявила имена бежавших, а отсутствие лодки красноречиво свидетельствовало о способе побега.
Начался переполох. Пытаясь доложить о ЧП в Окленд, комендант обнаружил, что телефонная связь нарушена. Была выведена из строя и телеграфная станция. Комендант попытался связаться с Оклендом с помощью сигнального прожектора, но из этого ничего не получилось — Окленд на световые сигналы не реагировал. Время шло, и лишь в половине первого ночи в Окленде забеспокоились из-за отсутствия с острова обычного телефонного доклада. На остров был послан офицер, и только глубокой ночью известие о побеге распространилось по всем инстанциям. В море на поиск беглецов была направлена целая флотилия небольших пароходиков, вооруженных пулеметами, и патрульных катеров. К ним присоединились добровольцы на собственных катерах и яхтах. Все считали, что «Жемчужина» не сможет уйти далеко, из-за недостатка мореходности и нехватки горючего. Распространился даже слух, что лодка опрокинулась, и все беглецы погибли.
Между тем, Люкнер привел лодку коменданта в отдаленную, укрытую от посторонних глаз бухту в заливе Хаураки. Залив был очень обширным, и ориентироваться в нем без компаса было трудно. Только ночью удалось более-менее определиться по свету прожекторов, шаривших по поверхности залива с оклендских фортов. К утру беглецы перебрались в хорошо укрытую бухту островка Ред-Меркури и стали там на якорь, простояв весь день, чтобы дать остынуть охотничьему пылу преследователей. Близко мимо острова прошел пароходик, но ничего не заметил. Простояв два дня в бухте, Люкнер снова вывел лодку в открытое море, надеясь захватить там какой-нибудь парусник.
Не успела лодка покинуть свое убежище, как около островка появился военный пароход «Леди Роберте», который высадил на берег десант, тщательно обыскавший весь Ред-Меркури. Отходя от острова, пароход задел винтами грунт и был вынужден вернуться в Окленд.
Люкнер, ничего не найдя в море, вернулся обратно в бухту, справедливо полагая, что ее уже обыскивать не будут.
На третьи сутки после побега с комендантской лодки заметили в море две шхуны. Люкнер принял решение захватить обе. Но, когда отважный авантюрист пошел на сближение с парусниками, поднялся свежий ветер, и одной шхуне удалось уйти. Это имело позднее роковые последствия. Подойдя на полном ходу к борту второй шхуны, Люкнер и его кадеты взяли судно на абордаж. С немецким флагом и оружием — настоящим и бутафорским — в руках, беглецы поднялись на борт шхуны с криками:
— Судно захвачено кораблем германского флота!
Команда шхуны была парализована внезапностью и ужасом.
Все, что мог произнести капитан, когда вооруженный самодельным тесаком Люкнер поднялся на мостик, это была просьба не убивать их. Люкнер быстро его успокоил, пообещав никого не трогать, если команда шхуны будет вести себя тихо и не вздумает сопротивляться.
На шхуне оказался русский кок. Он выбежал на палубу с криком:
—Я рус-рус, мир с Германией!
Перегрузив свои пожитки на захваченную шхуну и взяв комендантскую «Жемчужину» на буксир, Люкнер вступил в командование своей очередной добычей. Шхуна, название которой было «Моа», оказалась прекрасным судном, но очень плоскодонным, с осадкой меньше метра и с большой парусностью.
Люкнер повел свой приз к островам Кермадека, предполагая воспользоваться там провизией, заготовленной для потерпевших кораблекрушение. Дувший весь день свежий ветер к ночи перешел в шторм. Капитан захваченной шхуны был в большой тревоге. Его судно не имело киля и не было приспособлено находиться в открытом море во время шторма. Но Люкнера и его людей на берегу ждали гораздо большие опасности, чем в море, и он приказал пленному капитану продолжать держаться на курсе.
Капитан всю ночь пробыл на мостике. Время от времени матросы лили в море масло, чтобы ослабить силу волн. Буря же тем временем свирепела, волны с треском разбивались о корму, судно швыряло вверх и вниз. Пришлось убрать еще часть парусов и сбросить за борт груз леса, принайтовленного на верхней палубе. «Жемчужину» коменданта сорвало с буксира и разбило волнами. Кроме того, оказалось, что на «Моа» практически нет запасов воды и пищи. Люкнеру пришлось поделиться собственными припасами. Шторм, который бушевал тридцать шесть часов, очень нарушил планы корсара.
Двадцать первого декабря вдали показался остров Кертис. Над островом поднимались большие столбы дыма, которые встревожили Люкнера, но оказалось, что это не дым, а пар, испускаемый кипящими гейзерами. Остров, представлявший собой кратер вулкана, был полностью покрыт остывшей лавой и не имел никакой растительности. Теплая вода вблизи острова кишела акулами, сотни которых окружили «Моа». Была спущена шлюпка, на которой лейтенант Кирхгейс с четырьмя кадетами отправился к острову, сопровождаемый целой процессией акул. Эта жуткая картина заставила вздрогнуть от страха самого Люкнера.
На острове моряки обнаружили сбитый жестью сарай, в котором хранилось много ящиков с продовольствием и бутылок с пресной водой. Часть этих запасов была перегружена в шлюпку и отправлена на шхуну. Тяжело загруженная шлюпка в течение целого часа выгребала к шхуне, получила в конце концов течь и в полузатонувшем состоянии подошла к борту «Моа». Стаи акул окружили ее, с нетерпением ожидая добычи.
В доставленных ящиках оказалось много мяса, масла, сала. В других были одеяла, одежда, сапоги, медикаменты и даже целый запасной парус. Люкнер планировал высадить на этот остров и экипаж захваченной шхуны, но, учитывая сильные серные испарения на Кертисе, передумал и решил высадить пленных на следующем острове Маклей.
Пока Люкнер обсуждал эти вопросы с Кирхгейсом, сигнальщики обнаружили, что к северу, за островом Маклей, показался дым. Люкнер тут же приказал сниматься с якоря, поднять все паруса, и шхуна стала уходить в западном направлении. Вскоре на горизонте обозначился пароход, в котором Люкнер опознал кабелеукладчик «Ирис», используемый новозеландцами в качестве вспомогательного крейсера. Приблизившись, «Ирис» поднял английский флаг и какой-то сигнал, который Люкнер был не в состоянии прочитать, так как не имел свода.
Шхуна продолжала уходить со скоростью десять узлов. На пароходе внезапно сверкнула вспышка, раздался пронзительный свист, и снаряд упал в воду у самого борта шхуны.
Люкнер оценил безнадежность своего положения в борьбе с противником, имеющим орудия. Самоубийцей он не был. Со вздохом взглянув в последний раз на поднятый на мачте шхуны германский военно-морской флаг, Люкнер приказал спустить его и поднять белый флаг.
На пароходе отчаянного корсара встретили какие-то конвоиры в штатском, державшие на перевес винтовки с примкнутыми штыками. Несмотря на то, что Люкнер был в форме, его подвергли унизительному обыску. Он даже не протестовал, зная, что это бесполезное занятие. Пароход доставил беглецов обратно в Окленд. На мачте «Моа» поверх немецкого флага подняли английский. О «морской победе в битве у Кермадекских островов» с восторгом писали все местные газеты. Новозеландцы буйно радовались, что им удалось одержать собственную морскую победу.
В Окленде всех беглецов доставили в городскую тюрьму Моунт Эден, где рассадили по отдельным камерам. Там они просидели около трех недель, а затем были отправлены по различным лагерям. Люкнера и Кирхгейса поместили в форт Жерве на острове Ривьера вблизи Литтлтауна. Это было самое глухое место в Новой Зеландии. Забор, колючая проволока и вышки с часовыми отделяли пленных от крепостного дворика и остального мира. Из окна своей камеры Люкнер видел море и проходящие мимо острова суда, что создавало для него дополнительные мучения. Душа отчаянного пирата страстно тянулась в море из четырех стен тесной тюремной камеры.
Отсидев четыре месяца в одиночках, Люкнер и Кирхгейс были возвращены в свой старый лагерь на острове Мотуихи, откуда они совершили побег. Там уже был новый комендант, которому запрещалось иметь катер или моторную лодку. На остров два раза в неделю теперь приходил пароход «Леди Роберте», вооруженный пушкой и укомплектованный военной командой для срыва любой попытки его захвата. Внутренний распорядок лагеря военнопленных был ужесточен, вокруг бараков натянуты ряды колючей проволоки, поставлены прожекторы на вышках. Здесь капитан-лейтенанту Феликсу Люкнеру пришлось пробыть до конца Первой мировой войны.
* * *
Основной экипаж «Зееадлера», оставленный Люкнером на острове Мопелия под командованием лейтенанта Клинга, тоже не сидел без дела.
Узнав из перехвата радиосообщений, что Люкнер попал в плен, моряки забеспокоились, что их местопребывание станет известным противнику, и решили покинуть остров. Все энергично принялись за постройку шлюпки. Но едва ли им удалось бы соорудить судно, на котором в открытое море могли бы уйти пятьдесят восемь человек. Однажды в водах острова появился французский парусник, капитан которого, увидев не рифе останки «Зееадлера», — справедливо решил, что на острове находятся потерпевшие кораблекрушение моряки.
Увидев подходивший парусник, корсары Кайзера сразу составили план его захвата. К паруснику быстро была направлена шлюпка с четырьмя гребцами, а шесть вооруженных до зубов матросов, одетых в форму, спрятались под банками шлюпки.
Капитан парусника, увидев приближающуюся шлюпку, поднял французский флаг, демонстрируя потерпевшим кораблекрушение, что пришел дружеский корабль. Капитан даже прокричал в рупор на шлюпку, чтобы гребцы не выбивались из сил — он сам подойдет к ним.
Потерпевшим кораблекрушение был даже спущен с парусника парадный трап, по которому шесть вооруженных немецких матросов взбежали на борт, направив на своих спасителей винтовки и пистолеты. Раздался общий крик ужаса: «Немцы!»
Предполагать в этих широтах наличие вооруженных немецких моряков было все равно, что «планировать охоту на страусов в ледяных горах Аляски».
— Да, капитан, — вздохнул лейтенант Клинг. — Мы немцы, и с этим ничего не поделаешь. Мы вас давно поджидаем. На острове находятся наши товарищи и двадцать семь американских пленных.
Капитан был в отчаянии. Он решил спасти десант «бошей», высадившихся на французский остров, и теперь должен поплатиться за свою доброту вверенным ему судном.
Французов высадили на остров, французский парусник, который назывался «Лютеция», переименовали в «Фортуну», и принявший командование лейтенант Клинг приказал поднимать паруса. Выяснилось, что это было прежде немецкое судно, захваченное французами в ходе войны. Теперь оно использовалось для доставки различных грузов на острова французской Полинезии. В трюмах парусника имелось много одежды, потребительских товаров и продовольствия.
Пятого сентября 1917 года «Фортуна» покинула остров и ушла в океан.
Четвертого октября «Фортуна» стала на якорь у Устричных островов. Необходимо было произвести мелкий ремонт и принять питьевую воду. При съемке с якоря, судно наскочило на подводную скалу, не обозначенную на карте, и получило повреждения, которые привели его в полную негодность. Представитель английского правительства и туземцы оказали немецким морякам самый радушный прием. Они пробыли на острове четыре месяца.
В начале 1918 года на остров пришло чилийское судно, которое приняло на борт команду «Зееадлера» и доставило их в Чили, где они были интернированы до конца войны.
ЭПИЛОГ
После заключения перемирия в ноябре 1918 года, Люкнера, видимо, для острастки, продержали в плену еще четыре месяца, и бывший командир «Зееадлера» вернулся в Германию только в июле 1919 года. Люкнера, о котором уже ходили на родине многочисленные легенды, встретили как национального героя. За время своего девятимесячного рейда с декабря 1916 по август 1917 года Люкнер захватил и уничтожил шестнадцать судов противника (три парохода и тринадцать парусников) общим водоизмещением 30099 тонн. Люкнер по праву считается последним корсаром, вышедшим в век брони и пара в боевой рейд под парусами, что придало всей истории его действия в океане повышенную романтичность.
Некоторое время Люкнер прослужил во флоте Веймарской республики, командуя парусным тендером «Ниобе», а тридцать первого мая 1922 года ушел в отставку в чине капитана третьего ранга.
Но душа старого корсара продолжала рваться в море. Уйдя в отставку, Люкнер приобрел большую четырехмачтовую шхуну «Фатерлянд», на которой бороздил океаны до 1935 года. По слухам, Люкнер побывал и на острове Мопелия, где им были якобы зарыты несметные сокровища, добытые на захваченных судах.
В 1935 году шхуна «Фатерлянд» сгорела. Однако Люкнер, привыкший к ударам судьбы, не пал духом. Он снова купил небольшую двухмачтовую шхуну и продолжал плавать на ней вплоть до начала Второй мировой войны. В августе 1939 года, когда приказом Гитлера морские офицеры-ветераны Первой мировой войны были произведены в следующий чин, Люкнера среди них не было. Говорят, что он находился в море, вернувшись в Гамбург после начала военных действий через кольцо английской блокады.
В годы войны старый моряк жил в окрестностях Эрфурта. Весной 1945 года американские войска подошли к городу, и командовавший ими генерал Аллен предъявил начальнику местного гарнизона, фанатичному полковнику СС, ультиматум о сдаче, пригрозив в противном случае стереть город с лица земли ударами с воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52