Там его и бросил. Найдут "копейку", подумают, что я со спутницами пересел в какую-то другую автомашину, водитель коей у меня в заложниках...
Тьфу! О чем это я? Почему "найдут"? Нашли! Давно, около сорока часов тому назад. И подумали именно так, как надо было мне. Полагаю, даже объяснили факт смены заложника - пьяного генерала таскать из тачки в тачку весьма затруднительно, согласитесь.
Бросив "жигуль", первый десяток километров я специально пробирался лесом, особенно не удаляясь от асфальта трассы. Через час примерно в небе над трассой уже барражировали вертолеты. И кто им только вылет разрешил в дождливую-то погоду, а? В гущу лесов я углубился, когда со стороны трассы то и дело стало доноситься улюлюканье сирен патрульных машин. Само собой, не все сорок часов шел по лесу. Я бы и рад, но и поля на пути встречались, которые не обойдешь, и хорошо еще, что водные преграды сумел форсировать отнюдь не вплавь. Меж тем большую часть пути меня окружали деревья. Везение не покидало хромого путника - вышеупомянутые поля и воды попадались на моем долгом пути в основном в темное время минувших суток, я шагал под звездами, один в поле воин, подо мной скрипели доски мостков, мне светила луна сквозь прорехи в тучах, и сам себе я более всего напоминал призрак заплутавшего на подступах к Москве бомжа.
Идентифицировать себя с призраком меня когда-то научил дед. Еще он научил, как черпать силы из бездонных резервуаров природы, как превращать лунный свет, ветер, влагу в энергию, необходимую для движения. Кабы мне сейчас было за двадцать, а не за сорок, я бы смог идти в прежнем темпе необычайно, неправдоподобно долго. Эх, если бы да кабы...
Обошел, прячась в лесу, пахотные угодья крестьян деревеньки Чернявки. Я снова у дороги, и дорога опять пуста. Оглядываюсь, вижу деревенского старичка у избушки на околице. Старичок кормит кур, дымит "Беломором", ко мне стоит вполоборота. А хоть бы и лицом ко мне стоял, все равно не заметить фигуру, промелькнувшую на дороге, ибо, пока я шел в обход поля, нахмурилось сонное вечернее небо, сгустились тени и сделалось душно. Быть грозе, и скоро.
Перебегаю дорогу, на той стороне малинник, разгребаю колючие кусты протезом, ныряю в гущу веток и веточек, они цепляются за пиджак, за штаны, гудит потревоженный шмель. Фу-у... Прорвался сквозь зеленое препятствие. Осталась последняя пара километров по прямой. Пора, пожалуй, зарядить протез.
"Зарядить протез" - бессмысленное сочетание слов для всякого, кто не видел мою правую искусственную кисть без натянутой на нее черной кожаной перчатки. Под перчаткой спрятано так называемое "оружие залпового огня", которое позволяет "одним махом семерых побивахом", то есть единым залпом уничтожить и сразу, нет, к сожалению, не семерых, а четверых, в лучшем случае. В смысле, мой спецпротез стреляет из четырех стволов-пальцев, ну а в старину, если верить рассказам оружейных дел мастера, смастерившего для меня огнестрельную руку, встречались монстры и о десяти, и о более стволах. Сравнительно недавно по меркам цивилизации изобретено автоматическое оружие, но ставшие привычными пулеметы и автоматы косят врагов поочередно, что не так эффективно, как поражение групповой цели одним-единственным залпом. Мой спецпротез весьма эффективен, однако имеет ряд существенных минусов. Во-первых, пальцы-стволы торчат врастопырку неестественным образом; во-вторых, разок стрельнешь, и можно выбрасывать маскировочную перчатку; в-третьих, на моей руке пусть и залповое, но однозарядное оружие. Так называемое "оружие последнего шанса".
Удалившись от дороги метров на пятнадцать, я остановился, зажал искусственную ладонь между коленями и "взвел курок" - дернул на себя до того прижатый к кожаной ладони фальшивый большой палец. Механизм, спрятанный под перчаткой, щелкнул, теперь достаточно нажать или ударить по пальцу-курку, и четыре пули полетят веером.
Зарядив протез, я двинулся дальше. Сзади за поясом давит в копчик "стечкин", по-прежнему в одном кармане пиджака запасные обоймы, в другом нож. В руке спецпалка, на культе спецпротез. "Макаров" Герасимова я с собой не потащил - и без него вооружен чрезмерно.
Я много думал на тему привета от Корейца с указанием его, Юлика, обратного адреса, который озвучил Денис Гусаров. Сегодня я уверен, что это нехитрый ход на случай, ежели я решусь удрать, не силки на Бультерьера, нет. За Корейцем остался должок, и адресный приветик не что иное, как заявление о готовности рассчитаться с долгами. Также я уверен, что сегодня, нет, еще вчера Денис, конечно же, вспомнил, как передавал приветы и называл нынешнюю точку дислокации своего обожаемого бывшего командира. Вспомнил и промолчал, Ильичу стучать не побежал. А то еще, чего доброго, точнее, ха, недоброго, генерал Ильич зацепится за любопытную информацию и, избави бог, пошлет к Корейцу вооруженных людей, и они все грядки с тыквами потопчут. Вряд ли Гусаров всерьез крутил в мозгах вариант, при котором я с женой и дочкой побегу к Юлику. Ну а ежели прокручивал Ден таковой вариантик, так пришел, не иначе, к выводу: дескать, в случае чего. Великий Мастер Юлик, ха, и сам, без посторонней помощи лишнего спецназа легко разберется с лукавым беглецом и с его веселой семейкой. Короче, засады у деревни Черниговки быть в принципе не должно, однако принципы - категория переменчивая, и, надеясь на лучшее, всегда следует готовиться к худшему.
Нарвусь на засаду - я обязан уйти, прорваться, вырваться. Любой ценой! Нет у меня ни капли желания убивать служивых, но сложатся обстоятельства нежелательным образом, и придется. Не хочется об этом думать, но я допускаю, что Клара с Машенькой попадись в сети облавы еще на пути в Черниговку. Если же в Черниговке засада, тогда они так или иначе попались, они...
Хрустнула ветка за спиной или показалось?! Мысли, все до одной, моментально улетучились. Я представил себя со стороны, со спины, откуда донеслось подозрительное "хрусть". Сутулый мужчина, свалявшиеся от пота волосы, грязный пиджак, грязнющие штаны, раскисшие, потерявшие форму полуботинки. Мужчина хромает на левую ногу, и сильно. Идет, опираясь на трость, огибая деревья, явно придерживаясь определенного курса. В такт ходьбе помахивает правой рукой, заканчивающейся черной перчаткой с неестественным образом растопыренными всеми пятью пальцами. Так я выгляжу, ежели получится подробно разглядеть меня в сгущающемся сумраке. А сумрак все гуще, тучи все ниже, и недостаток кислорода, предгрозовая духота ощущаются все отчетливее. Безветрие. Деревья замерли, как зрители в кинотеатре во время демонстрации захватывающего кино, готовые вздрогнуть от ожидаемого громового удара, гадая, в кого ударит испепеляющая молния...
Опять! Опять хрустнуло сзади, на сей раз чуть правее и гораздо ближе... Я еще больше расслабил плечи, еще больше ссутулился и стал помахивать правой, калечной рукой, почти касаясь тела большим пальцем-курком. Сколько осталось до деревни Черниговки? Меньше километра. Вот только что перешагнул тропинку. Чем ближе населенный пункт, тем чаще попадаются тропинки в окружающих его лесах - это аксиома, известная любому босоногому деревенскому мальчишке. Вон еще тропинка в траве, еще...
Снова с тихим, едва уловимым хрустом сломалась веточка сзади - справа. Оглянуться? Развернуться на звук, выдающий чужие шаги, всем телом, припав на колени, упирая палец-курок в бедро, замахиваясь палкой?.. Нет! Лучше я исчезну под аккомпанемент первого удара грома. Сверкнет молния, и я, сутулый инвалид, сожмусь в комочек, колобком закачусь за ближайший ствол, лягу пластом в траве, прицелюсь четырьмя стволами. Раз уж крадущийся за мной до сих пор не напал, подожду светозвуковых природных эффектов, благо вот-вот, с минуты на минуту, с секунды на секунду, сверкнет и грянет, и тогда...
Он напал! Черт! Тысяча чертей! Я забыл! Забыл, что мне давно не двадцать и даже не тридцать пять! Забыл, что пора учиться не доверять стопроцентно органам чувств, потихоньку утрачивающим былую остроту и объективность! Тем паче когда остальные органы изнасилованы не по годам изнурительным переходом. Мне казалось, человек за спиной еще далеко, еще как минимум в пяти-шести шагах, а он подкрался совсем близко и напал.
Напал он неожиданно грамотно - оттолкнулся от ждущей ливня земли бесшумно и прыгнул, пронеся ногу по сложной траектории. Его обутая в нечто, напоминающее индейский мокасин, стопа зацепила мой правый локоть, и лишь тогда я понял, что подвергаюсь атаке. Попытался отреагировать, но ни черта путного из конвульсивной первой попытки не вышло. Зацепившая локоть стопа дернула руку, палец-курок ударился о мои ребра, и грянул залп в никуда, а спецпротез превратился в бесполезный, разряженный оружейный механизм.
В небе громыхнуло, как будто в ответ на залп четырех стреляющих пальцев. Прямо над нами такой грохот, аж в ушах звенит. Вспыхнула ослепительно белая молния, словно фотовспышка. Грохот и вспышка сопровождали мой кувырок вперед и в сторону к ближайшему березовому стволу.
Я закатился за толстый ствол, вскочил на ноги, появился с другой стороны березы с тростью на изготовку, готовый прятаться за деревом или атаковать, в зависимости от обстоятельств.
Противник не "лип" ко мне, не преследовал. Приземлившись после прыжка, он замер в нарочито стандартной боевой стойке - вес тела на опорной ноге, свободная нога чуть выставлена вперед, руки с открытыми ладонями перед грудью. В руках ничего, а значит, нет смысла прятаться за деревом. Атаковать с ходу или дать ему таковую возможность? Подожду, мне есть, куда спешить, но контратаковать всегда проще и безопаснее.
Едва утихли дебютные громовые раскаты, вновь грянуло в поднебесье, и новая белая вспышка помогла разглядеть повнимательнее противника, оценить.
Молодой, судя по фигуре, противник. Еще гибок, словно юноша, при этом уже силен, как настоящий мужчина. Одет в экзотические мокасины и типовой армейский камуфляж, специально подобранный не по размеру, не по росту. Комбинезон великоват молодому бойцу, висит складками, морщит, в результате чего контуры тела расплывчаты, смазаны. Все правильно, все по науке - в мешковатых одеждах легче оставаться незамеченным крадущемуся по лесу. На голове зеленая шерстяная шапочка-маска с дырками для глаз и рта. На уровне лба резинка, за нее запихана сзади, на затылке, веточка с листиками, опять же для пущей маскировки. Стоика, как я уже отмечал, чересчур обычная для бойца, обученного выполнять невероятно сложные кренделя ногами в воздухе. Обманчиво простую позицию занял молодой человек, голову мне морочит - кто умеет прыгать так же, как он, тот предпочитает иные стойки.
Нас разделяют три примерно метра. Я сместился, вышел из-за ствола и застыл с занесенной над головой тростью. И он окаменел, тоже ждет, тоже, видать, предпочитает контрдействия. Мы похожи на два изваяния, молча играем в гляделки, а тяжелые дождевые капли тем временем вовсю забарабанили по листьям. Прошли минуты, и дробь капель сделалась чаще. Еще минута, и дождь хлынул как из ведра. Мы же все стоим, изображая статуи, не мигая, не шелохнувшись, едва дыша. Скульптуры под дождем.
Неужели он всерьез собирается взять меня голыми руками? Пижонит? Слишком уверен в себе или чересчур глуп? Почему он один? Почему без оружия? И кто он в конце концов такой, этот странный боец?
Гром! Кажется, что небо треснуло, что молния пробила новую брешь, дождь - стена воды. Одежда прилипла к телу, заливает глаза.
А у него раскосые глаза, я заметил, когда сверкнуло, рассмотрел азиатский разрез глаз в обрамлении мокрой, шерстяной вязки маскировочной шапочки. Или я ошибаюсь, и он просто прищурился от ярко-белой вспышки молнии? А быть может, все совсем-совсем просто, и этот, очевидно, незнакомый мне боец не кто иной, как...
Он прыгнул. Точнее - крутанул сальто впереди и вбок. Резко разогнул опорную ногу, надломился в пояснице, скособочился и живым калачиком полетел в левую от меня сторону.
Я держу трость в левой поднятой руке, я стою подле толстой березы, и дерево опять же слева от меня. Он прыгнул так, чтобы дерево помешало мне достать его махом спецтрости. Молодец, соображает. Однако соображалка у него работает слишком прямолинейно, хоть и прыгнул, ха, вбок. Кого-то другого его тактический ход, быть может, и смутил бы, но не меня.
Итак, между нами толстенная береза, она не позволяет мне орудовать тростью как следует. Орудую как не следует.
Делаю шаг в обход ствола дерева, плечо замахнувшейся, вооруженной тростью руки трется о березовую кору, кончик спецтросточки цепляется за сучок, и оппонент спешит воспользоваться благоприятным моментом.
Боец в мягкой обуви буквально взлетает, подошва мокасина летит, метясь в мою замахнувшуюся руку с тросточкой, конкретно - в согнутый, поднятый локоть. Как раз этого, весьма логичного, кстати, атакующего действия я от него и ожидал.
Атакую атакующую конечность. Превращаю мишень в орудие возмездия. Бью острым локтем в летящую навстречу плоскую подошву мокасина. Вкладываю в удар весь свой вес, посылаю в атакующий локоть сгусток энергии из точки дан-тянь. Хвала Будде, пока стоял, изображая из себя статую, успел, образно выражаясь, подзарядить биоаккумуляторы.
Весь вкладываюсь в удар. У оппонента, наверное, создается иллюзия, будто врезал пяткой изо всех сил по бетонной стенке, да еще попал в торчащий из бетона огрызок арматуры. Кость и сухожилия бойца не выдерживают. Кость не сломана, но трещинка ему обеспечена, и вывих в суставах гарантирован. Боец, хотя нет, он больше не боец. И все же, падая на спину, он, молодчина, пытается достать меня другой ногой. Но это уже несерьезно. Отмахиваюсь лениво протезом.
Он упал на спину, попытался было разорвать дистанцию, перекатиться через голову. Фиг тебе, а не кувырок! Опускаю трость, работаю ею не как саблей, а на манер рапиры. Кончик трости упирается в ямку под кадыком оппонента. Стоит слегка надавить, и кирдык кузнечику. Вздыхаю устало:
- Фу-у, заколебал ты меня, кузнечик. Скажи спасибо дядюшке Семену - в последний момент перед твоим сальто-мортале я сообразил, с какой ты грядки овощ. Ноге больно?
- Терпимо, - мужественно ответил косоглазый, пошевелил головой осторожно, типа, намекая робко, чтобы я убрал тросточку. Я сделал вид, что не понимаю его намеков.
- Папашка велел, поди, меня встретить чин-чином, а ты, оболтус, решил силушки свои да технику проверить? Да, дурачок? - Немного, совсем немного усиливаю давление тростью на его шею. Пускай почувствует себя насекомым под иголкой натуралиста, ему полезно.
- Отец вам говорил обо мне?
- Когда? Мы с ним беседовали лишь однажды, и, полагаю, нас "писали" и на видео, и на аудио. Сам же твой папашка, полагаю, распорядился фиксировать ту нашу беседу.
- Как вы догадались, кто я?
- По глазам. Они у тебя косые. Не думаю, что в деревне Черниговке все жители сплошь корейской национальности. Слушай, раз ты решил со мной поиграть, значит, все в порядке, мои женщины нормально добрались и можно позволить себе расслабиться?
- Да. Ваши добрались благополучно. Отец... - он сглотнул судорожно, простите меня... Отец говорил - вы последний из НАСТОЯЩИХ. Я дерзнул проверить себя. От всей души, МАСТЕР, благодарю за урок. Прошу извинить мою дерзость.
- А если бы я тебя убил, дурачок?
- Я был готов и к этому. Но... - он запнулся, - но я хочу, чтобы вы поняли, я бы не стал вас травмировать, если бы...
- Да кабы! - грубо оборвал я. - Нахал! Думал небось, что калека хромоногий черт знает сколько времени в пути, типа, поваляю дяденьку и принесу потом глубочайшие извинения, так? А я, по твоему мнению, чего? Должен впасть в умиление от твоей филигранной техники, вспомнить себя в юности и пустить скупую ностальгическую слезу? Слушай-ка, щенок, а ну как я сейчас расстегну ширинку и помочусь на твои раскосые глаза, а?
- Самураи учили: убивай, но не унижай.
- Словечко "самурай" в переводе значит "служащий знатного господина". Я же служу госпоже Ночи, ежели выражаться высокопарно. Я призрак из прошлого, где, кстати, гуманисты-самураи вовсю пытали и унижали пойманных ниндзя, потому что они, ниндзя... Потому, что МЫ всегда презирали самурайские условности... А если бы я тебя убил, как бы потом объяснялся с твоим папашкой?.. - Я убрал трость от его горла. - Хватайся за тросточку и вставай, оболтус. Тебе сколько лет-то?
- Двадцать, - он ухватил трость, подтянулся, сдерживая стон, поджал пострадавшую ногу.
- Возьми себе трость, недоросль, - поможет скакать на одной ножке. Мда, ну мы и парочка! Дуэт хромых, блин. Далеко нам хромать-то, чадо?
- Близко.
- Поковыляли, чадушко. Кто тебя тренировал, отец?
- Отец вечно занят. Дед учил до двенадцати лет. Мне исполнилось двенадцать, когда дед умер, дальше я сам тренировался.
- Оно и видно! Физику тебе дед поставил, а мозги вправить не успел. Маску-то сними, Фантомас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31