Не надо быть выскочкой. Твои сезоны не сделали тебя сообразительнее молодых зайцев.
Голова спокойно повернулась обратно и уставилась на Юкку:
— Ничто не дается даром в этой жизни, поверь моим словам. Старый длинноухий должен заплатить за то, что узнает.
Юкка метнула вопрошающий взгляд в сторону зайца, который энергично кивнул. Теперь белка спросила от его имени:
— Длинноухий хочет знать, что ты требуешь в качестве платы?
— Ху-у-у-у-у-у! — послышался долгий медленный звук. Филин как будто размышлял. — Тяжелый сладкий хлеб, который вы носите с собой, нравится Ударе, хороший хлеб.
Резвый метнул свой мешок Юкке, которая поставила его перед филином. Удара посмотрел на мешок, закрыл и снова открыл глаза.
— Ууук-ууук-ууук! Еще. Одного мало.
Старый заяц оглядел белок, сидящих возле костра. Никто не спешил расстаться со своим мешком. Резвый поежился и развел лапами.
Юкка невозмутимо смотрела не него.
— Удара говорит, что одного мешка мало. Ты должен найти еще.
Руро швырнула свой мешок к уже стоящему перед филином. Молчание слишком затянулось. Наконец Удара соизволил снова его нарушить:
— Рук-ку-ду-у! Еще один!
— Ты слышал его, длинноухий? Еще один. Есть у тебя еще что-нибудь?
Резвый покачал головой. Удара слегка пихнул мешки.
— Хуу-туу! Тогда ты зря потратил время на дорогу, длинноухий!
Резвый решил, что вытерпел достаточно.
— Ну вот что я тебе скажу, мешок с перьями. Это тебе надо поучиться хорошим манерам. Не чудо, что тебя все избегают, старого жулика. Пыли с ног моих ты не дождешься после такого!
Белки замерли. Удара медленно обошел огонь, клюв его приблизился к глазу зайца.
— Кур-ру-хум! Два — это два, заяц. За два мешка я скажу лишь то, что стоит два мешка.
Бух!
Мешок Юкки упал к двум уже стоящим на земле.
— Вот и третий! Теперь ты должен сказать все, что знаешь, Удара! Все!
Подхватив мешки одним когтем, филин перекинул их через бесполезные крылья, выкрикнув на ходу:
— Будьте здесь на заре! Я все вам скажу! Куу-хум-хум!
Заяц тяжело сел к костру.
— Клоун в перьях!
Юкка присела перед ним, укоризненно покачивая головой.
— Сам ты клоун. Чего ты полез со своим мешком? Я бы выторговала у него то же всего за один. А ты, Руро, тоже зря отдала свой. Мне пришлось добавить мешок, когда ситуация стала совсем безнадежной. Если бы сделка сорвалась и ты взял мешок обратно, Удара убил бы тебя. Эта нелетающая бестия заслужила свое имя. А сей час замкните рты на замки, и спать!
Ощущая себя заслуженно обруганным дураком, заяц улегся. Но прежде чем закрыть глаза, он потрепал по плечу Руро:
— Спасибо, Руро. Я никогда не забуду, как ты пожертвовала своими запасами.
Руро, глядя в огонь костра, ответила:
— Юкка Праща права, оба мы дураки набитые. И напоминать об этом нам будет голодный желудок. Спокойной ночи, приятель!
Удара вернулся на рассвете, когда большинство белок, утомленных вчерашним маршем, еще спали. Юкка и Резвый спешно оживили костер и приготовили мятно-одуванчиковый чай с медом. Солнце начало щедро светить, когда Удара посчитал, что пора начать неспешное повествование.
— Хум-рум-рум! Есть тут один длинноухий, не с той горы, откуда ты пришел. Говорят, это заяц мартовский, лихой и бешеный. Я его не встречал, не знаю. Много ваших шло к нему в секретное местечко. Слышал я, что его зовут король Бахвал Большие Кости.
— Король? — не смог сдержаться Резвый.
Глаза Удары сверкнули.
— Я тебя просил вмешиваться? Если хочешь поораторствовать — пожалуйста, а я помолчу.
Юкка торопливо извинилась за зайца:
— Извини его. Он очень возбужден. Я позабочусь, что бы он не перебивал больше. Пожалуйста, продолжай. — Она предостерегающе посмотрела на старого зайца.
Удара шевельнул клювом:
— Ххууу-ххум! Один из длинноухих выронил свиток коры. Чтение-учение — занятие не для меня. Чихал я на чтение ученое! Вот и все, что я хотел сказать. И до полу дня чтобы вас здесь не было. Вот эти каракули, можешь развлекаться чтением.
Чуть приподняв левое крыло, что стоило ему видимых усилий, Удара выронил маленький мятый свиток — почти в костер. Резвый бросился вперед и подхватил затлевший кусочек коры. С независимым видом Удара Костолом, не умеющий летать филин, отправился наслаждаться одиночеством.
— Читай вслух. Хочется послушать, что пишут длинноухие.
Надменное высказывание Юкки взорвало зайца:
— Моментик, хвост пушистый. Ха! А тебе не понравилось, что я тебя так назвал, во! Почему? Разве обидно? Нет, как и длинноухий. Но мне надоело! Я буду звать тебя Юккой, ты зови меня Резвым.
Юкка сделала вид, что ей все равно.
— Если желаешь…
— Смело можешь биться об заклад, что желаю.
— Тогда успокойся и читай, длинннн… Резвоногий.
Проснулись и белки Юкки. Они подтянулись к костру, чтобы послушать, что собирается прочесть вслух старый заяц.
От зари два румба на север,
Камень, тень и вода.
За водою, которой нету,
Двое суток иди туда.
Трижды у Щучьего брода
Дернуть за шпур изволь,
Жди, и горного рода
Выйдет к тебе король.
Резвый хлопнул лапой по пергаменту:
— Тьфу ты! Подумай только: заяц провозглашает себя королем и заманивает к себе нашу молодежь! Кем он себя вообразил, ну?
Юкка улыбнулась его возмущению:
— Без сомнения, он вообразил себя королем. Можешь расшифровать этот стишок-загадку, заяц?
Резвый фыркнул:
— Конечно, могу… белка. Мы, ребята из Саламандастрона, все время едим салат. Очень полезно для мозгов, знаешь ли… — Он вызывающе посмотрел на Юкку и продолжил: — Так, посмотрим. Ну, камень, тень и вода — это место, где камни и тень и можно напиться. Это, конечно, здесь. М-м-м, направление… два румба на север от зари… Это потруднее, а?
Вмешалась Руро:
— Заря на востоке, где восходит солнце, а два румба на север означает северо-восток.
Заяц фыркнул:
— Конечно, я понял, просто проверял вас… Но как насчет завтрака? Я сегодня только чаю выпил, так далеко не уйдешь, во как…
Руро протянула ему два зеленых яблока.
— Ты забыл, что у нас нет больше запасов? Ни у тебя, ни у меня, ни у Юкки. Теперь надо вскарабкаться вверх по Скалистому Лесу, там посмотрим.
Утомительный подъем занял немалую часть утра. Усевшись в тени дерева на вершине, они услышали мрачный голос: невдалеке находилось одно из потайных местечек отдыха Удары.
— Ку-ху-хууу! Утро проходит, а вы все еще на моей земле. Скоро полдень!
Резвый как раз пытался влезть на корявую рябину, но, услышав голос «друга», свалился и ободрал ногу.
— Ясно, ясно! — заорал в ответ обозленный заяц.
Руро помогла ему подняться, легко вспрыгнула на ветки.
— Там, — указала она на северо-восток, — высохшее русло, уходящее вдаль.
Резвый вскочил, чувствуя себя много лучше.
— Во-во, как в стишке, вода, которой нету. Хорошо разгадывается, да, Юкка?
Юкка, которая уже вела белок в том направлении, спокойно ответила:
— Сообразили уже, о резвый ногою.
Руро пристроилась в конце колонны. Заяц шел рядом, бормоча:
— «Резвый ногою», тоже… имя правильно не может выговорить… А если бы я ее назвал Юккой пращевою?
Хорошая идея — запустить ее из пращи, во!
Голод — штука не слишком приятная. Особенно после длительного марш-броска. Они шли гуськом по длинному извилистому высохшему руслу. Заяц плелся в хвосте, отфыркиваясь и кашляя в туче пыли, поднятой идущими впереди. Мучил не только голод — отчаянно хотелось пить. Два маленьких кислых яблока, которые ему дала Руро, он проглотил сразу же. Заяц сорвал на ходу горсть травы, но, засунув ее в рот, сразу же вскрикнул и выплюнул, с отвращением глядя на полосатое длинное черно-желтое тело, с жужжанием взвившееся из комка.
— Проклятые осы, в рот лезут! Сдохну тут с голоду и от жажды!
Уже поздно вечером Юкка остановила группу. Резвый рухнул рядом с Руро, жадным взглядом оглядывая остальных белок, которые открыли свои мешки и откусывали медовый хлеб с фруктами, запивая водой из фляжек. В отчаянии он взмолился:
— Ох, ребята, как бы кто поделился ужином, а?
Как будто не слыша, белки продолжали поглощать пищу. Тогда заяц взялся за дело иначе.
— Вот такая жизнь в походе… вместе шагаем, вместе поем… весело живем… Брось кусочек старому приятелю, парень, и запить глоток…
Тот, к кому обращался Резвый, аккуратно спрятал лепешку и с ненавистью во взгляде повернулся к зайцу:
— Если б не ты, мы бы уютненько сидели в своем сосновом лесочке, вместо того чтобы тут глотать пыль. А все из-за того, что ты наговорил всякой всячины атаманше. Воткни кляп в глотку и будь им сыт.
Резвый мрачно опустил взгляд и увидел ползущего по ноге муравья. Он уже собирался отведать, каково это резвое насекомое на вкус, но на ум пришла другая идея. Ерзая на хвосте, он приблизился к Юкке. Она удивленно уставилась на зайца, который подмигнул, улыбнулся и зашептал:
— А есть-то хочется, дружище! И тебе тоже! Глянь только на этого, противного, толстомордого, как лягушка на сковородке. А что если ты прикажешь двум-трем из них отдать тебе половину провизии? Кто посмеет отказать Юкке Праще? А мы поделим добычу пополам, во, половину мне за умную идею, другую половину тебе, как главному. Хи-хи-хи. Здорово придумал, да?
Взгляд Юкки, казалось, мог расколоть скалу.
Заяц отъехал на своем хвосте обратно. Он был обречен еще на голодную ночь. Закрыв глаза, он крикнул:
— Спокойной ночи, жлобы твердокожие! Чтоб вам не дал спать мой завывающий с голоду желудок, во! Чтоб вам приснилось, как я загибаюсь!
Утро не принесло зайцу облегчения. Он запричитал сразу же, как проснулся:
— О-о-о-о! Лапы свело! Глаза не видят!
Бумс!
Юкка врезала ему по уху и, бросив на землю, зажала пасть обеими лапами.
— Дурень, — зашипела она. — Чего орешь на всю округу? Ты что, не слышал, что Беддл сказал? Сидеть тихо и не высовываться, враг совсем рядом. Еще пикнешь, и я сама тебя придушу!
Она подняла голову над береговой кромкой. Руро и Груд присоединились к ней.
— Что-то там шевелится, видишь, Руро?
— Ну, вижу, да… Трава высокая и колышется против ветра.
— Сколько, интересно, их там…
Юный Груд раскрыл было рот, но Юкка подтолкнула его:
— Тихо! И все вы, потише! Не накликайте неприятностей, может, они пройдут мимо и нас не заметят.
Потирая живот, Резвый осторожно высунул голову, заметил движение травы и заорал во все горло:
— Эй, друзья, где вы там, покажитесь!
Тут же над травой поднялись колючие головы двух ежей, которые, больше не скрываясь, направились к вы-. сохшему руслу.
Юкка прищурилась на зайца:
— Как ты понял, что это ежи?
Резвый вежливо повел ушами:
— Я ведь, видите ли, из Саламандастрона, во как. Мы можем чуять живность на каком-то расстоянии. Эй, ребята, с кем имеем честь?
Два крепких самца неуклюже скатились в русло.
— Здравствуйте. Я — Травун, тут вот мой брат Камышун. Вы малыша тут не заметили?
Заяц осторожно, чтобы не уколоться, пожал ежиные лапы.
— Да нет, пока не встречали. Опишите поподробнее на всякий случай, будем поглядывать, посматривать.
Говорил Травун, брат его только кивал да поддакивал.
— Кеглюн ему имечко. Мы его у лис отбили в прошлом сезоне. Отца-матери не знает, так, Камышун?
— Да, да!
— А уж у-умный! Говорит все по-ученому, по-ученому, а уж на-аглый… Так, Камышун?
— Да, да!
— Нас зовет злыми дядьками, раз мы его рано в кровать, рано вставать, мыться-чесаться, так, Камышун?
— Да, да!
— В общем, смылся от нас тихонечко… Мы его уже два дня ищем. Так, Камышун?
— Да, да!
— Так если вы, добрые звери, найдете его случайно, оставьте с ежами, каких встретите… Это лучше всего будет, так, Камышун?
— Да, да!
Они полезли обратно вверх по склону высохшего русла.
Юкка бросила на зайца недовольный взгляд:
— Хотела бы я, чтобы ты был таким же разговорчивым, как Камышун.
День прошел без событий, жаркий, пыльный, утомительный. Резвый был убежден, что конец его близок, голодная смерть поджидает за ближайшим поворотом. Юкка и Руро более стойко выдерживали муки голода. Они никого ни о чем не просили и ничего не брали у товарищей. К вечеру высохшее русло почти сровнялось с берегами, на ночь отряд расположился на открытом торфянике. Белки уселись у костра, разведенного под прикрытием валуна. Резвый лежал в сторонке от остальных и некоторое время молчал. Наконец его прорвало, и тут началось его обычное нытье:
— Ох, горе мое горькое! Тяжкая моя доля, печальная жизнь, во как, тоскливая смерть. Помру здесь, на травке, и никто не склонится над моими побелевшими костями.
Угаснет Резвый, словно свечечка восковая! Ай!
Камень врезался в землю рядом с его головой. Юкка стояла над ним с заряженной пращой и решительно глядела ему прямо в глаза.
— Всем надоело твое нытье, длинноухий. Если не за молчишь, я тебя успокою навсегда вот этим камнем.
Резвый повернулся на бок и закрыл глаза.
— И вправду, ночь наступила, спать пора, уж нету силы, во…
На заре заяц, от голода не в состоянии больше спать, вскочил с ревом:
— Ага! Я вижу его знак, ребята! Вон он! Во, во!!!
13
Тишину в пещере Саламандастрона нарушало только сопение лорда барсука и его зайцев. Не зная, день сейчас или ночь, они решили немного вздремнуть.
— Куда они подевались, клык и когти!
Медунка Жесткий проснулся от звуков в пещере. Разговаривали две синие крысы, Красный Лоб и Зеленка, которых отослали за провизией. Нагруженные пищей и питьем, они искали капитана Свинча. Из подслушанного стало ясно, что они заблудились.
— А я откуда знаю? Я думал, они оставят нам какой-нибудь знак или будут сидеть и ждать на том же месте.
— Может, тогда нам сидеть и ждать их?
— Шутишь! Капитан Свинч с нас живых шкуру снимет!
Голоса удалились по коридору, и Жесткий последовал за ними, бесшумно, как тень. Впереди мелькал свет факела крыс Заяц надеялся, что они задержатся, чтобы отдохнуть, но крысы все шли и шли по коридорам и камерам, туннелям и залам. Наконец терпение Жесткого было вознаграждено. Зеленка подошел к плоскому скальному выступу и опустился на него.
— Безнадега. Заблудились мы, вот что. И они, судя по всему, тоже. Ничего не видно и не слышно.
Красный Лоб сел рядом с товарищем.
— Ты прав, Зеленый. Эти фляги с элем такие тяжеленные, просто лапы отнимаются. Давай махнемся, ты понесешь эль, а я еду.
Зеленка фыркнул:
— У тебя, должно быть, память отшибло. Ты ведь думал, что фляги легче, потому за них сразу и схватился.
— Сюда, выше, идиоты, сюда! — донесся до них голос. Крысы вскочили, испугавшись, что их застанут сидящими. Красный Лоб напряженно уставился в темноту.
— Вроде бы оттуда, а?
— А кто его разберет, как звук здесь отдается.
— И что ж нам делать?
— Дай мне факел, я схожу посмотрю. А ты посиди здесь.
— Не-е-е, хитрый какой! Хочешь оставить меня одного в темноте!
— Ну, иди ты. Я останусь. Не побоюсь. Двигай!
Зеленка осторожно, высоко держа факел, зашагал, не громко восклицая:
— Капитан Свинч, маг Гроддил, это вы?
В ответ послышалось грубое:
— А кто же еще, пустомеля! Мы здесь!
Зеленка рванул за поворот, освещая путь факелом.
— А мы вас везде ищем, ищем…
Речь крысы прервал мощный удар. Зеленка рухнул как подкошенный. Жесткий подхватил факел, прежде чем тот успел упасть.
Красный Лоб заметил, как свет в коридоре заколыхался.
— Что там, приятель? Нашел?
Довольно похожий на Зеленкин голос поторопил его:
— Давай поторопись! Мы идем.
Красный Лоб захватил эль и пищу и, волоча свою ношу, засеменил на свет, боясь снова потеряться.
— Иду, иду, погодите.
Когда он появился из-за поворота, Жесткий ударил. К сожалению, он не рассчитал, что Красный Лоб пригнулся под тяжестью ноши. Кулак скользнул по лбу крысы.
Красный Лоб уронил поклажу. Он был здоровым, крепким бойцом. Нисколько не испугавшись, он тряхнул головой и схватился за кинжал.
— Ха! Только-то старый кролик! Ну, дедуля, напугал ты меня!
Старый заяц не собирался спорить с вооруженной крысой. Красный Лоб взмахнул кинжалом, и тут же молниеносный удар сокрушил ему челюсть. Со сдавленным воплем крыса рухнула.
Лорд Каменная Лапа и зайцы с энтузиазмом встретили провизию, хотя барсук и покачал головой:
— Тебя могли убить. Почему ты меня не разбудил?
Жесткий оторвался от фруктовой ватрушки:
— Вам надо было поспать, сэр. И те двое мерзавцев тоже пусть отоспятся. Драться они совсем не умеют.
Блинч подмигнула ему:
— Узнаю старину Жесткого. Мигом уложил красавчиков.
Унгатт-Транн обосновался в горе. Вид из комнаты лорда Каменной Лапы ему нравился. Растянувшись на кровати, он угощался лучшим элем барсука и жевал сыр с луковым пирогом. По знаку Унгатт-Транна страж распахнул дверь. В помещение проскользнула Гранд-Фрагорль и остановилась в сторонке. Капитан Фрол ввел капитана Свинча, Гроддила, Красного Лба и Зеленку. Оставив сыр, пирог и эль, дикий кот поднялся с кровати. Он медленно обошел кругом четырех преступников, поводя полосатым хвостом и глядя на их трясущиеся лапы.
— Кажется мне, что новости не слишком хороши. Говори, Гроддил.
Стараясь сдержать дрожь в голосе и говорить спокойно и ровно, маг начал доклад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Голова спокойно повернулась обратно и уставилась на Юкку:
— Ничто не дается даром в этой жизни, поверь моим словам. Старый длинноухий должен заплатить за то, что узнает.
Юкка метнула вопрошающий взгляд в сторону зайца, который энергично кивнул. Теперь белка спросила от его имени:
— Длинноухий хочет знать, что ты требуешь в качестве платы?
— Ху-у-у-у-у-у! — послышался долгий медленный звук. Филин как будто размышлял. — Тяжелый сладкий хлеб, который вы носите с собой, нравится Ударе, хороший хлеб.
Резвый метнул свой мешок Юкке, которая поставила его перед филином. Удара посмотрел на мешок, закрыл и снова открыл глаза.
— Ууук-ууук-ууук! Еще. Одного мало.
Старый заяц оглядел белок, сидящих возле костра. Никто не спешил расстаться со своим мешком. Резвый поежился и развел лапами.
Юкка невозмутимо смотрела не него.
— Удара говорит, что одного мешка мало. Ты должен найти еще.
Руро швырнула свой мешок к уже стоящему перед филином. Молчание слишком затянулось. Наконец Удара соизволил снова его нарушить:
— Рук-ку-ду-у! Еще один!
— Ты слышал его, длинноухий? Еще один. Есть у тебя еще что-нибудь?
Резвый покачал головой. Удара слегка пихнул мешки.
— Хуу-туу! Тогда ты зря потратил время на дорогу, длинноухий!
Резвый решил, что вытерпел достаточно.
— Ну вот что я тебе скажу, мешок с перьями. Это тебе надо поучиться хорошим манерам. Не чудо, что тебя все избегают, старого жулика. Пыли с ног моих ты не дождешься после такого!
Белки замерли. Удара медленно обошел огонь, клюв его приблизился к глазу зайца.
— Кур-ру-хум! Два — это два, заяц. За два мешка я скажу лишь то, что стоит два мешка.
Бух!
Мешок Юкки упал к двум уже стоящим на земле.
— Вот и третий! Теперь ты должен сказать все, что знаешь, Удара! Все!
Подхватив мешки одним когтем, филин перекинул их через бесполезные крылья, выкрикнув на ходу:
— Будьте здесь на заре! Я все вам скажу! Куу-хум-хум!
Заяц тяжело сел к костру.
— Клоун в перьях!
Юкка присела перед ним, укоризненно покачивая головой.
— Сам ты клоун. Чего ты полез со своим мешком? Я бы выторговала у него то же всего за один. А ты, Руро, тоже зря отдала свой. Мне пришлось добавить мешок, когда ситуация стала совсем безнадежной. Если бы сделка сорвалась и ты взял мешок обратно, Удара убил бы тебя. Эта нелетающая бестия заслужила свое имя. А сей час замкните рты на замки, и спать!
Ощущая себя заслуженно обруганным дураком, заяц улегся. Но прежде чем закрыть глаза, он потрепал по плечу Руро:
— Спасибо, Руро. Я никогда не забуду, как ты пожертвовала своими запасами.
Руро, глядя в огонь костра, ответила:
— Юкка Праща права, оба мы дураки набитые. И напоминать об этом нам будет голодный желудок. Спокойной ночи, приятель!
Удара вернулся на рассвете, когда большинство белок, утомленных вчерашним маршем, еще спали. Юкка и Резвый спешно оживили костер и приготовили мятно-одуванчиковый чай с медом. Солнце начало щедро светить, когда Удара посчитал, что пора начать неспешное повествование.
— Хум-рум-рум! Есть тут один длинноухий, не с той горы, откуда ты пришел. Говорят, это заяц мартовский, лихой и бешеный. Я его не встречал, не знаю. Много ваших шло к нему в секретное местечко. Слышал я, что его зовут король Бахвал Большие Кости.
— Король? — не смог сдержаться Резвый.
Глаза Удары сверкнули.
— Я тебя просил вмешиваться? Если хочешь поораторствовать — пожалуйста, а я помолчу.
Юкка торопливо извинилась за зайца:
— Извини его. Он очень возбужден. Я позабочусь, что бы он не перебивал больше. Пожалуйста, продолжай. — Она предостерегающе посмотрела на старого зайца.
Удара шевельнул клювом:
— Ххууу-ххум! Один из длинноухих выронил свиток коры. Чтение-учение — занятие не для меня. Чихал я на чтение ученое! Вот и все, что я хотел сказать. И до полу дня чтобы вас здесь не было. Вот эти каракули, можешь развлекаться чтением.
Чуть приподняв левое крыло, что стоило ему видимых усилий, Удара выронил маленький мятый свиток — почти в костер. Резвый бросился вперед и подхватил затлевший кусочек коры. С независимым видом Удара Костолом, не умеющий летать филин, отправился наслаждаться одиночеством.
— Читай вслух. Хочется послушать, что пишут длинноухие.
Надменное высказывание Юкки взорвало зайца:
— Моментик, хвост пушистый. Ха! А тебе не понравилось, что я тебя так назвал, во! Почему? Разве обидно? Нет, как и длинноухий. Но мне надоело! Я буду звать тебя Юккой, ты зови меня Резвым.
Юкка сделала вид, что ей все равно.
— Если желаешь…
— Смело можешь биться об заклад, что желаю.
— Тогда успокойся и читай, длинннн… Резвоногий.
Проснулись и белки Юкки. Они подтянулись к костру, чтобы послушать, что собирается прочесть вслух старый заяц.
От зари два румба на север,
Камень, тень и вода.
За водою, которой нету,
Двое суток иди туда.
Трижды у Щучьего брода
Дернуть за шпур изволь,
Жди, и горного рода
Выйдет к тебе король.
Резвый хлопнул лапой по пергаменту:
— Тьфу ты! Подумай только: заяц провозглашает себя королем и заманивает к себе нашу молодежь! Кем он себя вообразил, ну?
Юкка улыбнулась его возмущению:
— Без сомнения, он вообразил себя королем. Можешь расшифровать этот стишок-загадку, заяц?
Резвый фыркнул:
— Конечно, могу… белка. Мы, ребята из Саламандастрона, все время едим салат. Очень полезно для мозгов, знаешь ли… — Он вызывающе посмотрел на Юкку и продолжил: — Так, посмотрим. Ну, камень, тень и вода — это место, где камни и тень и можно напиться. Это, конечно, здесь. М-м-м, направление… два румба на север от зари… Это потруднее, а?
Вмешалась Руро:
— Заря на востоке, где восходит солнце, а два румба на север означает северо-восток.
Заяц фыркнул:
— Конечно, я понял, просто проверял вас… Но как насчет завтрака? Я сегодня только чаю выпил, так далеко не уйдешь, во как…
Руро протянула ему два зеленых яблока.
— Ты забыл, что у нас нет больше запасов? Ни у тебя, ни у меня, ни у Юкки. Теперь надо вскарабкаться вверх по Скалистому Лесу, там посмотрим.
Утомительный подъем занял немалую часть утра. Усевшись в тени дерева на вершине, они услышали мрачный голос: невдалеке находилось одно из потайных местечек отдыха Удары.
— Ку-ху-хууу! Утро проходит, а вы все еще на моей земле. Скоро полдень!
Резвый как раз пытался влезть на корявую рябину, но, услышав голос «друга», свалился и ободрал ногу.
— Ясно, ясно! — заорал в ответ обозленный заяц.
Руро помогла ему подняться, легко вспрыгнула на ветки.
— Там, — указала она на северо-восток, — высохшее русло, уходящее вдаль.
Резвый вскочил, чувствуя себя много лучше.
— Во-во, как в стишке, вода, которой нету. Хорошо разгадывается, да, Юкка?
Юкка, которая уже вела белок в том направлении, спокойно ответила:
— Сообразили уже, о резвый ногою.
Руро пристроилась в конце колонны. Заяц шел рядом, бормоча:
— «Резвый ногою», тоже… имя правильно не может выговорить… А если бы я ее назвал Юккой пращевою?
Хорошая идея — запустить ее из пращи, во!
Голод — штука не слишком приятная. Особенно после длительного марш-броска. Они шли гуськом по длинному извилистому высохшему руслу. Заяц плелся в хвосте, отфыркиваясь и кашляя в туче пыли, поднятой идущими впереди. Мучил не только голод — отчаянно хотелось пить. Два маленьких кислых яблока, которые ему дала Руро, он проглотил сразу же. Заяц сорвал на ходу горсть травы, но, засунув ее в рот, сразу же вскрикнул и выплюнул, с отвращением глядя на полосатое длинное черно-желтое тело, с жужжанием взвившееся из комка.
— Проклятые осы, в рот лезут! Сдохну тут с голоду и от жажды!
Уже поздно вечером Юкка остановила группу. Резвый рухнул рядом с Руро, жадным взглядом оглядывая остальных белок, которые открыли свои мешки и откусывали медовый хлеб с фруктами, запивая водой из фляжек. В отчаянии он взмолился:
— Ох, ребята, как бы кто поделился ужином, а?
Как будто не слыша, белки продолжали поглощать пищу. Тогда заяц взялся за дело иначе.
— Вот такая жизнь в походе… вместе шагаем, вместе поем… весело живем… Брось кусочек старому приятелю, парень, и запить глоток…
Тот, к кому обращался Резвый, аккуратно спрятал лепешку и с ненавистью во взгляде повернулся к зайцу:
— Если б не ты, мы бы уютненько сидели в своем сосновом лесочке, вместо того чтобы тут глотать пыль. А все из-за того, что ты наговорил всякой всячины атаманше. Воткни кляп в глотку и будь им сыт.
Резвый мрачно опустил взгляд и увидел ползущего по ноге муравья. Он уже собирался отведать, каково это резвое насекомое на вкус, но на ум пришла другая идея. Ерзая на хвосте, он приблизился к Юкке. Она удивленно уставилась на зайца, который подмигнул, улыбнулся и зашептал:
— А есть-то хочется, дружище! И тебе тоже! Глянь только на этого, противного, толстомордого, как лягушка на сковородке. А что если ты прикажешь двум-трем из них отдать тебе половину провизии? Кто посмеет отказать Юкке Праще? А мы поделим добычу пополам, во, половину мне за умную идею, другую половину тебе, как главному. Хи-хи-хи. Здорово придумал, да?
Взгляд Юкки, казалось, мог расколоть скалу.
Заяц отъехал на своем хвосте обратно. Он был обречен еще на голодную ночь. Закрыв глаза, он крикнул:
— Спокойной ночи, жлобы твердокожие! Чтоб вам не дал спать мой завывающий с голоду желудок, во! Чтоб вам приснилось, как я загибаюсь!
Утро не принесло зайцу облегчения. Он запричитал сразу же, как проснулся:
— О-о-о-о! Лапы свело! Глаза не видят!
Бумс!
Юкка врезала ему по уху и, бросив на землю, зажала пасть обеими лапами.
— Дурень, — зашипела она. — Чего орешь на всю округу? Ты что, не слышал, что Беддл сказал? Сидеть тихо и не высовываться, враг совсем рядом. Еще пикнешь, и я сама тебя придушу!
Она подняла голову над береговой кромкой. Руро и Груд присоединились к ней.
— Что-то там шевелится, видишь, Руро?
— Ну, вижу, да… Трава высокая и колышется против ветра.
— Сколько, интересно, их там…
Юный Груд раскрыл было рот, но Юкка подтолкнула его:
— Тихо! И все вы, потише! Не накликайте неприятностей, может, они пройдут мимо и нас не заметят.
Потирая живот, Резвый осторожно высунул голову, заметил движение травы и заорал во все горло:
— Эй, друзья, где вы там, покажитесь!
Тут же над травой поднялись колючие головы двух ежей, которые, больше не скрываясь, направились к вы-. сохшему руслу.
Юкка прищурилась на зайца:
— Как ты понял, что это ежи?
Резвый вежливо повел ушами:
— Я ведь, видите ли, из Саламандастрона, во как. Мы можем чуять живность на каком-то расстоянии. Эй, ребята, с кем имеем честь?
Два крепких самца неуклюже скатились в русло.
— Здравствуйте. Я — Травун, тут вот мой брат Камышун. Вы малыша тут не заметили?
Заяц осторожно, чтобы не уколоться, пожал ежиные лапы.
— Да нет, пока не встречали. Опишите поподробнее на всякий случай, будем поглядывать, посматривать.
Говорил Травун, брат его только кивал да поддакивал.
— Кеглюн ему имечко. Мы его у лис отбили в прошлом сезоне. Отца-матери не знает, так, Камышун?
— Да, да!
— А уж у-умный! Говорит все по-ученому, по-ученому, а уж на-аглый… Так, Камышун?
— Да, да!
— Нас зовет злыми дядьками, раз мы его рано в кровать, рано вставать, мыться-чесаться, так, Камышун?
— Да, да!
— В общем, смылся от нас тихонечко… Мы его уже два дня ищем. Так, Камышун?
— Да, да!
— Так если вы, добрые звери, найдете его случайно, оставьте с ежами, каких встретите… Это лучше всего будет, так, Камышун?
— Да, да!
Они полезли обратно вверх по склону высохшего русла.
Юкка бросила на зайца недовольный взгляд:
— Хотела бы я, чтобы ты был таким же разговорчивым, как Камышун.
День прошел без событий, жаркий, пыльный, утомительный. Резвый был убежден, что конец его близок, голодная смерть поджидает за ближайшим поворотом. Юкка и Руро более стойко выдерживали муки голода. Они никого ни о чем не просили и ничего не брали у товарищей. К вечеру высохшее русло почти сровнялось с берегами, на ночь отряд расположился на открытом торфянике. Белки уселись у костра, разведенного под прикрытием валуна. Резвый лежал в сторонке от остальных и некоторое время молчал. Наконец его прорвало, и тут началось его обычное нытье:
— Ох, горе мое горькое! Тяжкая моя доля, печальная жизнь, во как, тоскливая смерть. Помру здесь, на травке, и никто не склонится над моими побелевшими костями.
Угаснет Резвый, словно свечечка восковая! Ай!
Камень врезался в землю рядом с его головой. Юкка стояла над ним с заряженной пращой и решительно глядела ему прямо в глаза.
— Всем надоело твое нытье, длинноухий. Если не за молчишь, я тебя успокою навсегда вот этим камнем.
Резвый повернулся на бок и закрыл глаза.
— И вправду, ночь наступила, спать пора, уж нету силы, во…
На заре заяц, от голода не в состоянии больше спать, вскочил с ревом:
— Ага! Я вижу его знак, ребята! Вон он! Во, во!!!
13
Тишину в пещере Саламандастрона нарушало только сопение лорда барсука и его зайцев. Не зная, день сейчас или ночь, они решили немного вздремнуть.
— Куда они подевались, клык и когти!
Медунка Жесткий проснулся от звуков в пещере. Разговаривали две синие крысы, Красный Лоб и Зеленка, которых отослали за провизией. Нагруженные пищей и питьем, они искали капитана Свинча. Из подслушанного стало ясно, что они заблудились.
— А я откуда знаю? Я думал, они оставят нам какой-нибудь знак или будут сидеть и ждать на том же месте.
— Может, тогда нам сидеть и ждать их?
— Шутишь! Капитан Свинч с нас живых шкуру снимет!
Голоса удалились по коридору, и Жесткий последовал за ними, бесшумно, как тень. Впереди мелькал свет факела крыс Заяц надеялся, что они задержатся, чтобы отдохнуть, но крысы все шли и шли по коридорам и камерам, туннелям и залам. Наконец терпение Жесткого было вознаграждено. Зеленка подошел к плоскому скальному выступу и опустился на него.
— Безнадега. Заблудились мы, вот что. И они, судя по всему, тоже. Ничего не видно и не слышно.
Красный Лоб сел рядом с товарищем.
— Ты прав, Зеленый. Эти фляги с элем такие тяжеленные, просто лапы отнимаются. Давай махнемся, ты понесешь эль, а я еду.
Зеленка фыркнул:
— У тебя, должно быть, память отшибло. Ты ведь думал, что фляги легче, потому за них сразу и схватился.
— Сюда, выше, идиоты, сюда! — донесся до них голос. Крысы вскочили, испугавшись, что их застанут сидящими. Красный Лоб напряженно уставился в темноту.
— Вроде бы оттуда, а?
— А кто его разберет, как звук здесь отдается.
— И что ж нам делать?
— Дай мне факел, я схожу посмотрю. А ты посиди здесь.
— Не-е-е, хитрый какой! Хочешь оставить меня одного в темноте!
— Ну, иди ты. Я останусь. Не побоюсь. Двигай!
Зеленка осторожно, высоко держа факел, зашагал, не громко восклицая:
— Капитан Свинч, маг Гроддил, это вы?
В ответ послышалось грубое:
— А кто же еще, пустомеля! Мы здесь!
Зеленка рванул за поворот, освещая путь факелом.
— А мы вас везде ищем, ищем…
Речь крысы прервал мощный удар. Зеленка рухнул как подкошенный. Жесткий подхватил факел, прежде чем тот успел упасть.
Красный Лоб заметил, как свет в коридоре заколыхался.
— Что там, приятель? Нашел?
Довольно похожий на Зеленкин голос поторопил его:
— Давай поторопись! Мы идем.
Красный Лоб захватил эль и пищу и, волоча свою ношу, засеменил на свет, боясь снова потеряться.
— Иду, иду, погодите.
Когда он появился из-за поворота, Жесткий ударил. К сожалению, он не рассчитал, что Красный Лоб пригнулся под тяжестью ноши. Кулак скользнул по лбу крысы.
Красный Лоб уронил поклажу. Он был здоровым, крепким бойцом. Нисколько не испугавшись, он тряхнул головой и схватился за кинжал.
— Ха! Только-то старый кролик! Ну, дедуля, напугал ты меня!
Старый заяц не собирался спорить с вооруженной крысой. Красный Лоб взмахнул кинжалом, и тут же молниеносный удар сокрушил ему челюсть. Со сдавленным воплем крыса рухнула.
Лорд Каменная Лапа и зайцы с энтузиазмом встретили провизию, хотя барсук и покачал головой:
— Тебя могли убить. Почему ты меня не разбудил?
Жесткий оторвался от фруктовой ватрушки:
— Вам надо было поспать, сэр. И те двое мерзавцев тоже пусть отоспятся. Драться они совсем не умеют.
Блинч подмигнула ему:
— Узнаю старину Жесткого. Мигом уложил красавчиков.
Унгатт-Транн обосновался в горе. Вид из комнаты лорда Каменной Лапы ему нравился. Растянувшись на кровати, он угощался лучшим элем барсука и жевал сыр с луковым пирогом. По знаку Унгатт-Транна страж распахнул дверь. В помещение проскользнула Гранд-Фрагорль и остановилась в сторонке. Капитан Фрол ввел капитана Свинча, Гроддила, Красного Лба и Зеленку. Оставив сыр, пирог и эль, дикий кот поднялся с кровати. Он медленно обошел кругом четырех преступников, поводя полосатым хвостом и глядя на их трясущиеся лапы.
— Кажется мне, что новости не слишком хороши. Говори, Гроддил.
Стараясь сдержать дрожь в голосе и говорить спокойно и ровно, маг начал доклад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27