— Подумали: дай поможем деду… Справа, слева… да все равно.
Первым опомнился хорек, лелеявший мечту стать капитаном:
— Только трое добавились, всего-то! Вперед!
Он тут же рухнул от удара Лапоплета, который напутствовал падающего хорька словами:
— Извини, парень, соврамши, во. Не совсем трое. Слушай! Еула-ли-а!
И его клич вызвал ответный раскат грома:
— Еула-ли-а!
На скалах возникла громадная фигура лорда Броктри с сияющим даже среди ночи мечом. Синие, визжа, посыпались в стороны, но уходить было некуда. Белки, землеройки, зайцы, выдры, кроты и ежи смели транновских воинов. Пленных они не брали. Жесткий опустился на песок, уставившись на лорда Броктри. Он не сразу обрел дар речи.
— Как будто передо мной молодой лорд Каменная Лапа. Но — больше. Намного больше! Кто этот барсук?
Подошел Резвый и уселся рядом с другом:
— Это великий лорд Броктри. Хорош, а? Ведь он один — целая армия, во.
— Резвый! Дорогой дружище! Откуда ты взялся? Это ты нашел Леволапа и Лапоплета, ты привел на помощь лорда Броктри? Расскажи!
— Позже, друг, все расскажу позже.
Народ знакомился друг с другом, потом лорд Броктри скомандовал:
— Лог-а-Лог Гренн, посмотрите, выжил ли кто из не чисти? Довольно крови. Если есть уцелевшие — приведите их ко мне. Юкка, пусть белки отнесут мертвых синих за линию прибоя. Море займется ими.
Белки Юкки немедленно занялись сдиранием с мертвых синих брони, обмундирования и оружия. Резвый опять не смог удержаться от замечания — разумеется, когда мимо проходила Юкка:
— Мародеры! Как стая птиц-падальщиков…
Юкка рванулась к нему, но между ними мгновенно выросла мощная фигура Груба.
— Ты, длинноухий обжора, кто тебе дал право так высказываться о моем племени?
— Что вижу, о том и говорю, а вижу кучку хвостатых обирателей трупов.
Брог подоспел на помощь Грубу, и две здоровенные выдры едва сдерживали мелких, но свирепых забияк.
— Ребята, ребята, довольно. Так мы сами превратимся в тех, против кого боремся.
— Послушайте моего морского брата. Он пытается вам дело втолковать. Мы должны быть друзьями, а не врагами.
Заяц и белка, сдерживаясь, расцепились и разошлись.
Рвущий Клык, Свирепый Глаз и еще около дюжины побитых синих, не убитых потому, что валялись без сознания, едва держались на ногах, стоя перед суровым лордом.
— Нытье прекратить, — приказал лорд. — Ничего гаже нет, чем скулящий трус. Ваши командиры все погибли или кто-нибудь выжил? Отвечайте!
— Вот, эти двое, Рвущий Клык и Свирепый Глаз.
Оба капитана с ненавистью уставились на предателя.
Лорд осмотрел обоих.
— Если жить желаете, слушайте. Сейчас вы со своими подчиненными похороните наших павших товарищей.
Здесь, в песке, в центре этого скального форта. Аккуратно и почтительно, мои звери проследят за вами.
Став на четвереньки, синие вырыли могилу. Брог, Жесткий и остатки их команды печально уложили своих убитых друзей. Когда яма заполнилась песком, синими снова занялся лорд.
— Герои, лежащие здесь, погибли, сражаясь с многочисленным врагом, не надеясь на победу. Но они не подвели товарищей, в памяти которых они живут теперь. Если бы не подоспела помощь и они были бы сейчас на вашем месте, они бы не стали трястись, как вы. И я тоже поступлю не так, как вы ожидаете. Я не убью вас. Ваши жалкие жизни остаются при вас. Но вы отнесете весточку вашему хозяину от меня, лорда Броктри из Брокхолла.
31
Поздним утром следующего дня Унгатт-Транн вышел через самое верхнее окошко горы и направился по извилистой дорожке к наблюдательному посту. Там находился Карангул с двумя часовыми. Он приветствовал повелителя:
— Ваше могущество!
Часовые проскользнули мимо Транна и попятились вниз по тропе, не переставая кланяться. Дикий кот озадаченно уставился им вослед:
— Куда это они?
Мрачный лис указал на север, чуть к западу:
— Ударная группа возвращается, ваше могущество.
На физиономии кота зародилась было улыбка, но тотчас погасла. Жалкие остатки отряда — четырнадцать воинов с трудом приближались по морской отмели. Унгатт безмолвно оставил Карангула и направился вниз. Лис последовал за вождем. Выйдя на берег, Карангул обернулся на гору. Фрагорль подглядывала из окна, явно стараясь, чтобы ее не было видно. Не хотела принимать участия в том, что сейчас произойдет. Мудро, решил Карангул, сдержал шаг и поотстал от Унгатт-Транна.
Вождь с недоумением рассматривал осмелившихся вернуться. Синяя краска сохранилась лишь на их головах. Лапы всех были связаны впереди. И идти они могли лишь строго гуськом, один за другим. Их шеи сдавливало весьма изобретательное устройство — попарно связанные четыре длинных копья. Идущие между копьями были запакованы, как горошины в стручке. Задыхаясь, они опустились на песок. Древки распухли от воды, из-за чего шеи пленников оказались словно в тисках.
Карангул отдал распоряжение, к скованным тотчас метнулись бойцы — разбили древки и разрезали веревки. Изможденные, промокшие вояки лежали на песке, хватая воздух широко раскрытыми ртами, растирая шеи и лапы.
Транн выхватил саблю у ближайшего бойца. Карангул, не поднимая глаз, услышал, как дикий кот точит саблю о камень. Затем вождь приподнял отточенным клинком голову Рвущего Клыка.
— Где трупы кородеров? Где полторы сотни солдат, которые были с тобой? Если ты расскажешь мне всю правду, я, возможно, избавлю тебя от медленной и мучительной казни. — Кот отступил на полшага, взмахнул саблей и… устремившийся к шее морской крысы клинок замер, чуть коснувшись шерсти на загривке. — Отвечай, ничтожный ошметок!
Рвущий Клык прошепелявил всего три слова, но они подействовали, как заклинание:
— Я видел барсука.
Брякнул о камень выпавший из лапы Транна клинок. Сам он осел рядом с Клыком, как будто вжатый в песок огромной лапой.
— Все — вон! Оставьте нас!
Карангул, солдаты, Свирепый Глаз с остатками разбитого отряда обратились в поспешное бегство, и на берегу остались двое. Хвост кота мягко обвился вокруг шеи Рвущего Клыка, и вот прищуренные глаза повелителя уже вплотную приблизились к крысьему носу.
— Я тебя оставлю в живых. У меня наверху полбочонка вина — получишь, если расскажешь мне все. Как он выглядел, что говорил, кто был с ним, какие звери… Все расскажешь.
Рвущий Клык скосил глаза к небу:
— Э-э… А я еще капитан? И мой братец Свирепый Глаз?
— Да, разумеется. Теперь рассказывай… пожалуйста.
Клык освободил шею от Траннова хвоста и прохрипел:
— А где эти полбочонка? Жажда мучит…
Этим вечером костры развели без всякой маскировки, не таясь, перед пещерой в дюнах. Фрукч сидела у входа в пещеру на кочке, рядом с сыном. Вокруг стоял и сидел звериный народ, наслаждаясь горячими, только с огня, орехово-сливовыми полосками мамаши Фрукч, которая с умилением наблюдала эту мирную сцену.
— Ну и ну, никогда бы не подумала, что на свете так много разных зверюшек!
Брогало обнял мать и поцеловал ее в лоб:
— Ты это уже говорила, мамуля. Ты что, всю ночь будешь удивляться? И еще ты забыла добавить «клянусь хвостом».
Фрукч вытерла глаза уголком передника, передала Дотти еще одну полоску и благодарно похлопала сына по лапе:
— Клянусь моим хвостом, Великие Соленые Сезоны ведают, где ты нашел столько разных зверюшек.
Брог улыбнулся своему новому другу Грубу:
— Сейчас она сменит тему. Вон, еще два ведра слез пожаловали.
Подошли Блинч и Унылла. Начался обмен носовыми платками, раздалось всхлипывание. Дотти облизала лапы и вопросительно покосилась на Брога:
— И что, они всегда так?…
— Только когда радуются.
В бок его зарылся локоть лорда Броктри.
— Ой! Что такое?
Барсук печально покачал головой:
— Скоро поймешь, друг мой, очень скоро.
Жесткий строго посмотрел на внуков:
— Прекратите драку, вы, оба. Что вы делаете с этим мешком?
— Просто достаем гармошку мисс Дотти, во.
— Убери лапы, я передам гармошку. Ты только послушай, дедуля, она так прелестно поет!
Дотти уже чарующе улыбалась, приглашая всех послушать песню роковой красавицы.
Блинч увлеченно грызла край носового платка и все пристальнее вглядывалась в Дотти. Уши старой поварихи напряглись, когда она распознала фамильные черты. Она резко вскинула лапу:
— Дилворти! Я сразу уловила семейное сходство. Эти добры молодцы называли тебя Дотти. Ты — дочь Дафны, Доротея!
Гармонь Дотти сдавленно пискнула и умолкла, сжатая в могучих объятиях вместе со своей хозяйкой.
— Тетушка Блинч!
— Конечно, малышка моя! Как я не узнала сразу твой голос! Последний раз я тебя видела, такую малюсенькую, пушистую, орущую во всю глотку, чтобы поскорее дали тебе поесть.
Потрясенная Дотти тоже ударилась в слезы. Брог подвел их обеих обратно к своей мамочке и Унылле, которые присоединились с громкими растроганными причитаниями и восклицаниями. Чтобы не мешать бурной встрече и заодно поберечь свои уши, еж Драко потащил Груба и Гренн обратно в пещеру.
А там царило приподнятое настроение. В центре внимания был лорд Броктри. От него исходила сила и уверенность. Каждый старался пройти поближе, чтобы как бы ненароком прикоснуться к нему, полюбоваться его громадным мечом и сонным Кеглюном, свернувшимся вокруг рукояти. Здесь, в пещере, прятались от врага зайцы и выдры — но теперь никто не прятался, все чувствовали себя уверенно под защитой громадного барсука. Ухопарус выразила общее настроение одной фразой:
— Наконец-то у нас снова есть вождь, настоящий лорд барсук.
Подошла и кокетливо повернулась Блинч.
— Моя племянница Дотти принесла мне подарок от сестры, эту шаль. Семейная реликвия! Хороша, правда?
Шаль была потрепана, кое-где продрана и неумело заштопана. Но Блинч была в восторге, и никто не хотел портить ей настроение.
— О, очень мила… И оригинальна.
— Да, да! Интересна эта светло-коричневая отделка по краю…
Светло-коричневая отделка от прикосновения лапы Уныллы тотчас отвалилась. Это оказалась налипшая на край грязь. Блинч, ничего не заметив, продолжала вертеться перед публикой.
— Прелестно, правда? И запах духов очень интересный… Что-то напоминает, но не пойму, что именно.
— Х-м, не светлый ли сидр?
Дотти наступила Грубу на ногу и уставилась ему в глаза:
— Ничего подобного. Это особые бабушкины духи.
У меня было еще письмо, но, вот беда, затерялось.
Леволап и Лапоплет подхватили Дотти и потащили прочь:
— Мисс Дотти, быстрей, нужна помощь с провизией!
— Там у них еще целая пещера продовольствия!
Танцы были в самом разгаре. Зайцы прыгали, стараясь во время прыжка шесть раз качнуть ушами. Все завидовали Бахвалу, которому удавалось сделать аж восемь взмахов! Танцорам приходилось остерегаться иголок крутящихся ежей. Выдры отталкивались хвостами и кувыркались, перепрыгивая через пламя костра. Дико прыгали белки, отплевываясь от взметающегося песка. Вокруг всех образовали пестрый хоровод землеройки Гуосим, а в самом центре Гурт степенно и размеренно топал и подпрыгивал с мамашей Фрукч, изящно приседавшей и оттопыривавшей передник.
Старый Брамвил сидел рядом с Броктри.
— Я во все мои сезоны такого пляса не видал, во.
А близнецы-то, близнецы — не отстают от вашей красотки Дотти. Все время с ней танцуют.
Броктри усмехнулся:
— Вряд ли она захочет от них отдохнуть, наша «роковая красавица». Скажи мне, Брамвил, каков был мой отец, лорд Каменная Лапа? Ведь ты у него служил.
Брамвил вытер глаза большим платком в горошек и высморкался:
— Лорд Каменная Лапа был самый мудрый и пони мающий зверь, какого я когда-либо видел. Он был моим повелителем и другом.
Броктри видел, что он расстроил старика своим вопросом. Но он должен был его задать.
— Видишь ли, я не мог узнать его хорошо. Барсуки оставляют свой дом, еще когда их дети совсем малы. Два взрослых барсука не могут жить вместе. Не надо рассказывать мне каждую мелочь, скажи только, как он умер.
Брамвил ответил без колебаний, не отводя глаз от огня:
— Он погиб храбро, храбрее, чем можно даже вообразить. Он пожертвовал жизнью, чтобы дать нам уйти от синих убийц.
Броктри обнял старого зайца за трясущиеся плечи:
— Не расстраивайся, старик. Теперь я знаю, мой отец умер как настоящий лорд барсук, полный Гнева Крови, захватив с собой врагов.
Слезы Брамвила зашипели на крайних угольках костра, когда он закивал головой.
— Именно так, именно так!
Броктри поднялся и стоял в беспокойно мечущихся отблесках пламени. Брамвил поднял на него глаза. Лорд барсук выглядел как каменное изваяние. Казалось, он стоял так вечно.
Наконец он взвалил на плечо свой меч.
— Не плачь, добрый друг. Каменная Лапа не хотел бы наших слез. Он бы потребовал возмездия и торжества справедливости. Теперь я здесь. Пришел черед Унгатт-Транна и его нечисти страдать. И я позабочусь об этом. — Сказав это, он зашагал к утесам.
Унгатт-Транну не спалось. Он брел по верхним проходам Саламандастрона и вышел в малую камеру на северной стороне, в которой он держал свое оружие. Глаза его остановились на длинном трезубце, стоявшем у стены. Он взял трезубец в лапы. Медные зубцы тускло мерцали в свете факела. Он провел лапой по древку, пока не ухватился за обмотанную шнуром середину. Сжав оружие, он подошел к окну и остановился, глядя в сторону удаленных утесов.
— Броктри из Брокхолла, так? Вот как тебя зовут…
Я знаю, ты где-то там, лорд барсук. Я — Унгатт-Транн, сотрясающий землю, заставляющий падать с неба звезды.
Эта гора принадлежит мне по праву завоевателя. Что ж, иди сюда, я жду тебя.
Он погрозил утесам своим трезубцем.
Броктри стоял на краю береговой скалы, ночной бриз ерошил шерсть, но глаза его от ветра не мигали. Он смотрел на темный силуэт на юге, на гору, вздымавшуюся на западном выступе побережья. Вытянув меч к Саламандастрону, он произнес:
— Я знаю твою морду, дикий кот. Скоро ты меня увидишь. Еула-ли-а!
32
Утреннее солнце осветило пляж. Увидев, что происходит на берегу, Дерви дал команду спешно возвращаться в лагерь. Вожди племен и кланов, командиры отрядов завтракали в пещере с барсуком. После завтрака предстоял военный совет. Тут ворвались возбужденные и запыхавшиеся Дерви и Коыула:
— Скорее! Синемордые маршируют по берегу!
Броктри отодвинул свою миску.
— Где?
— Примерно в трети расстояния между нами и горой. Есть на что взглянуть, да, Конула?
Обычно озорная выдра выглядела мрачной и подавленной:
— Песка под ними не видно, просто жуть!
В пещеру вошел Руланго. Лог-а-Лог Гренн подалась назад при виде страшной птицы.
— Откуда это чудовище?
Брог подошел к цапле и погладил ее по шее.
— Извините, что не предупредил. Это Руланго, наши глаза и уши. Где ты был, приятель?
Брог разгладил песчаную площадку, и Руланго нарисовал несколько рыбин. Брог кивнул:
— Ага, рыбачил. Конечно, должен же ты есть, как и все мы. Ну, что делается на берегу, мы уже знаем, можешь нам не сообщать.
Но цапля продолжала тыкать клювом в песок, покрывая его множеством точек.
— Видите все эти точки? Каждая точка — один синий, — пояснил Брог.
Руланго прочертил в песке ряд параллельных полосок.
— Он говорит, что каждая черта — еще столько же синих. Места для точек в пещере не хватило бы.
Броктри взял свой меч:
— Пошли посмотрим. Оружие не забудьте.
Барсук взял с собой лишь нескольких, среди них и Дотти с близнецами. Под прикрытием дюн, сохраняя молчание, они проследовали к югу от лагеря. Когда Дерви решил, что пора свернуть, они пошли к западу, по направлению к берегу. Дотти протолкалась вперед, к Броктри и Грубу, наблюдавшим за войском Транна из высокой травы на макушке песчаного холма.
— Фу-ты ну-ты, ну и уймища же их!
Синие Орды маршировали по пляжу колоннами по десять рядов, в каждом ряду по двадцать крыс. Каждый отряд был вооружен своим видом оружия: одни топорщились пиками, другие дротиками, третьи несли луки. Были там пращники, меченосцы, были даже вооруженные просто дубинками. Груб принялся было подсчитывать их на песке, но оставил это занятие:
— Считай, не считай — они проглотят нас живьем, не разжевывая.
Бахвал и Резвый лежали рядом в траве и тоже обменивались впечатлениями:
— Надо же, не думал, что столько этой нечисти вообще живет на земле.
— Да, бросаться на них — верное самоубийство.
Барсук не реагировал на эти замечания. Его глаза тщательно осматривали ряды синих:
— Не вижу главного. Унгатт-Транна здесь нет.
Дотти указала на фигуру в группе офицеров у линии прибоя.
— А как насчет этого парня? Вроде смахивает на начальника.
Лорд барсук посмотрел на указанного зайчихой офицера.
— Во всяком случае, это не дикий кот. Похож на лиса.
Кто-нибудь его знает?
Дерви прищурился и прикрыл глаза от солнца лапой:
— Это Карангул, шеф-капитан. Командующий флотом Унгатт-Транна.
Бахвал рванулся, бешено сверкая глазами:
— Вот как! Подождите здесь! Я должен убить гада, который истребил всю мою семью.
Броктри и Груб вжали трепыхающегося горного зайца в песок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27