– Или, может быть, Ариман успел заблокировать часть вашего мозга.
– Только часть? – переспросил я.
– Откуда вам могут быть известны истинные возможности вашего мозга? Время, которое мы потратили на вашу подготовку? Вы обладаете способностью независимо использовать полушария вашего головного мозга.
– Что?
– Какой рукой вы владеете лучше всего?
На сей раз он все-таки застал меня врасплох.
– Я одинаково свободно владею обеими руками, – признался я.
– Вы можете писать обеими руками, не так ли? Или играть на гитаре…
Я кивнул.
– Вот видите, – заметил он удовлетворенно. – Вы способны одновременно работать на компьютере правой рукой, а левой, если вам вздумается, заниматься живописью.
Последнее замечание рассмешило меня.
– Пожалуй, я мог бы выступать в цирке, демонстрируя свои необычайные способности.
Он снова улыбнулся:
– Вы способны на большее, Орион. На большее.
– Расскажите мне об Аримане, – потребовал я. – Какую опасность он представляет для человечества.
– Он – воплощение дьявола, – сказал Ормузд. При этих словах его золотые глаза сверкнули столь ярко, что было трудно усомниться в его искренности. – Его цель – уничтожить человечество. Он мечтает навеки очистить Землю от людей, если только мы позволим ему сделать это.
Как ни странно, но мой мозг воспринял объяснения Ормузда без малейшего сомнения. Как будто я заново воспринял те прописные истины, которые вдалбливали в меня с детства. Отдаленное эхо полузабытых историй отозвалось в моей памяти. Но сейчас эти истории стали для меня реальностью, а не просто легендами, которые взрослые рассказывают детям.
– Если я на самом деле явился сюда из будущего, отделенного от настоящего периодом в пятьдесят тысяч лет, – медленно произнес я, как будто снова и снова обдумывая эту мысль, – то значит, человечество все еще существует в то время. Из чего в свою очередь следует, что оно не было уничтожено в двадцатом столетии.
Ормузд раздраженно фыркнул.
– Выходит, вы ничего не поняли. Линейное мышление!
– Что означает это выражение?
Он наклонился вперед и, положив покрытые золотистым загаром руки на поверхность стола, терпеливо объяснил:
– Вы уже спасли человечество. Это уже некогда произошло на данном отрезке пространственно-временного вектора. Пятьдесят тысяч лет спустя человечество воздвигло вам памятник за ваш подвиг. Он находится в Старом Риме, недалеко от купола, закрывающего древний Ватикан.
Пришла и моя очередь улыбнуться.
– Тогда, если я уже спас человечество…
– Вы должны продолжать играть свою роль, – прервал он меня. – Вы должны найти Аримана и остановить его.
– Предположим, я откажусь?
– Вы не можете этого сделать! – взорвался он.
– Откуда вы знаете?
Сияние вокруг него начало пульсировать, словно от гнева.
– Как я уже сказал вам, это уже произошло. Вы нашли Аримана и спасли человечество. Все, что от вас требуется в настоящий момент, это сыграть ту же роль, которую в соответствии с нашими историческими данными вы и сыграли в свое время.
– Но если я все-таки откажусь?
– Это неразумно.
– Ну а если такое случится? – настаивал я.
Он засверкал как миллиард светлячков. Его лицо стало мрачным.
– Если вы не исполните своего предназначения, если вы не остановите Аримана, то нарушится сама структура времени и пространства. Она даст трещину, освободив при этом столько энергии, что уничтожит вселенную, которую мы знаем. Человечество будет уничтожено. Пространственно-временной вектор изменит свою ориентацию, возникнет иной континуум. Планета Земля попросту испарится. Существующая вселенная исчезнет, как будто ее никогда и не было.
Его объяснения показались мне достаточно убедительными.
– Ну а если я соглашусь сотрудничать с вами?
– Вы найдете Аримана. Вы спасете человечество от уничтожения. Существующий пространственно-временной континуум будет сохранен: вселенная продолжит свое развитие.
– Что произойдет после того, как я убью Аримана?
Он довольно долго колебался, прежде чем медленно произнес:
– Нет. Вы не сможете убить его. Вы остановите его и не дадите ему возможности добиться желаемого. Но… он убьет вас.
Мне следовало раньше догадаться об этом, еще в тот момент, когда он заговорил о памятнике. Я должен был стать погибшим героем. Так как когда-то уже стал им…
Неожиданно я почувствовал, что не могу всего этого вынести. Я вскочил со своего кресла и бросился на Ормузда. Моя рука прошла сквозь его мерцающее изображение.
– Дурак, – рявкнул он, прежде чем исчезнуть.
Я остался один в кабинете психиатра. Мне и раньше приходилось видеть голографические изображения, но ни одно из них не выглядело настолько реальным. Мои колени дрожали под грузом той ответственности, что Ормузд возложил на меня. Я почти упал в свое кресло, понимая, что судьба всего человечества зависит от моих действий. И единственное человеческое существо, которое я жаждал спасти, было уже мертво. Я не мог смириться с этой мыслью. Мой мозг отказывался принять ее.
Я обыскал кабинет в поисках голографического оборудования, с помощью которого ловкий трюкач воспроизводил собственное изображение. Я искал до утра, но так и не нашел ни лазера, ни другого оборудования подобного типа.
5
В течение многих дней я предпочитал просто не думать о событиях того вечера. Не просто было поверить столь фантастической истории, хотя в глубине души я не сомневался в ее правдивости. Я просто пытался оттянуть неизбежное.
Но одновременно где-то внутри росло и крепло намерение найти демона Тьмы, человека, убившего Арету. Моя совесть требовала уничтожить его. И совсем не ради предотвращения космической трагедии, о которой столь красноречиво поведал мне Ормузд. Я мечтал сомкнуть свои пальцы на горле Аримана во имя самого простого, очень человеческого понятия: справедливости. И из мести за утраченную любовь.
В конце концов, все те же воспоминания помогли мне напасть на его след. Я наконец сообразил, почему имена, использованные златокудрым мужчиной, показались мне знакомыми. Ормузд – бог Света и Истины; Ариман – бог Тьмы и Смерти. Оба они фигурировали в одной из древних религий Персидского царства, так называемого зороастризма, основанной одним древним греком или персом по имени Заратустра. Заратустра (Заратуштра (иран.); Зороастр (греч.); между X и 1-й пол. VI в. до н. э.) – пророк и реформатор древнеиранской религии, получившей название «зороастризм»; составил древнейшую часть «Авесты»
По-видимому, мой златокудрый приятель считал себя одной из ипостасей бога Света и Доброты. Возможно, он на самом деле путешествовал во времени, если только говорил мне правду. Был ли он на самом деле тем самым Ормуздом, который явился Зороастру много тысяч лет назад в Персии? Боролся ли он уже тогда со своим извечным соперником Ариманом? Впрочем, конечно боролся. Тогда и сейчас, в прошлом и будущем. Постепенно путь Времени становился все более ясным для меня.
Я много размышлял о событиях последних дней, смутно надеясь, что сама судьба или мой мозг даст мне ключ, указывающий, что я должен делать дальше. Собственно, так оно и произошло. В нужный момент память вернулась ко мне, и я понял, почему меня отправили в это время, почему я должен был работать именно в корпорации «Континентал Электронике» и заниматься тем делом, которому я посвятил последние несколько лет…
Я закрыл глаза и постарался припомнить удлиненное серьезное лицо Тома Демпси, имевшее удивительное сходство с мордой гончей собаки. Насколько я помнил, то событие произошло накануне Рождества прошлого года, во время праздничного приема в здании фирмы. Том слегка перебрал и поэтому был необычно откровенен.
– Солнечные лазеры, старина! Самые мощные, самые прекрасные лазеры в мире. Наиболее важное оборудование, которое производит наша фирма…
Итак, лазеры. Лазеры для термоядерного реактора. Лазеры, способные управлять рукотворным солнцем, создание которого в свою очередь могло на вечные времена решить для человечества вопрос об источнике энергии. Бог Света стал реальной фигурой в мире науки и технологии. Это была идеальная мишень для Темных Сил, решивших нанести упреждающий удар.
Мне потребовалась по крайней мере неделя, чтобы убедить руководство фирмы в необходимости разработки нового прогноза относительно нашего последнего проекта, которым занимался Демпси. «Континентал Электронике» производила лазеры для первого в мире КТР (контролируемого термоядерного реактора). В конце концов я оказался на борту реактивного самолета компании, державшего курс на Энн Эрбор, где находились термоядерный реактор и обеспечивавшая его силовая станция. Том Демпси сидел рядом со мной, любуясь тяжелыми зимними облаками, формировавшимися вдоль береговой линии озера Эри, находившегося примерно в тридцати тысячах футов ниже нас. Заметив мой взгляд, он радостно улыбнулся мне.
– Насколько я знаю, вы в первый раз проявили настоящий интерес к проекту термоядерного реактора. Раньше мне казалось, что вы абсолютно равнодушны к нашей работе.
– Вы убедили меня в ее важности, – ответил я, нисколько не кривя душой.
– Это чертовски важно, – объявил он, машинально поигрывая пряжкой предохранительного ремня. Том всегда был необыкновенно аккуратным и собранным человеком, но, усевшись на любимого конька, нередко вел себя как шестилетний мальчишка.
– Ваш реактор готов для первого испытания? – осведомился я.
Он с энтузиазмом несколько раз кивнул.
– Само собой, у нас, конечно, были трудности, но, слава Богу, сегодня все позади. Берем дейтерий, который получаем из обыкновенной воды, активизируем его с помощью наших лазеров и получаем энергию. Представляете? Мегаватты энергии из кувшина воды больше, чем из всех нефтяных скважин Ирана.
Разумеется, он, как всегда, преувеличивал, но в принципе был прав. Я невольно улыбнулся при упоминании об Иране, современном названии древней Персии.
Перелет прошел без происшествий. Автомобиль компании ожидал нас в аэропорту. Когда мы подъехали к зданию, где размещалась лаборатория, я был невольно поражен его более чем скромными размерами, хотя Демпси и раньше говорил мне, что КТР можно установить даже в подвале небольшого частного дома.
– …Отпадает необходимость в электрической или каких-либо других видах энергии, – продолжал Том. – Наберете на кухне воды, выделите из нее дейтерий и за пять минут получите столько энергии, что ее хватит вам на целый год…
Надо отдать ему должное, он действительно любил свою профессию. В ней заключался для него весь мир. И этот мир казался ему прекрасным.
В ту же секунду я увидел группу пикетчиков, маршировавших вдоль ограды из колючей проволоки, огораживающей территорию лаборатории. Большинство из них были студенты, хотя попадались и пожилые мужчины и даже женщины, своим внешним видом напоминавшие обычных домохозяек. Они несли плакаты, напечатанные типографским способом.
«МЫ НЕ ХОТИМ ИМЕТЬ ВОДОРОДНУЮ БОМБУ НА СВОЕМ ЗАДНЕМ ДВОРЕ!»
«ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ – ДА! МАШИНАМ – НЕТ!»
«ЗАПРЕТИТЬ ТЕРМОЯДЕРНЫЕ РЕАКТОРЫ!»
«РАДИАЦИЯ – ПРИЧИНА РАКА!»
Наш автомобиль остановился перед воротами лаборатории.
– Охрана не хочет открывать ворота, – угрюмо пояснил водитель компании. – Они опасаются, что демонстранты могут ворваться на территорию лаборатории.
Пикетчиков было всего несколько дюжин, но, когда они окружили наш автомобиль, нам показалось, что их гораздо больше. Нам в лицо полетели обвинения и проклятия.
– Убирайтесь туда, откуда пришли!
– Прекратите отравлять нас!
Затем все начали хором скандировать:
– Человечеству – да! Машинам – нет! Запретить термоядерные реакторы!
Войдя в раж, они принялись раскачивать наш автомобиль, продолжая осыпать нас бранными словами.
– Где же полиция? – спросил я у водителя.
Он усмехнулся и пожал плечами.
– Но они же ничего не понимают, – возмутился Демпси, оскорбленный в лучших чувствах. – Радиация от нашего термоядерного реактора никому не может нанести вреда. Ее просто не существует.
И прежде чем я успел остановить его, он распахнул дверцу автомобиля и мгновенно оказался посреди разъяренной толпы.
– Наш реактор совершенно безопасен, – попытался объяснить он демонстрантам. – Главный побочный продукт термоядерной реакции – обычный гелий. Вы можете без всякого риска дать его вашим ребятишкам, чтобы они наполняли им воздушные шарики.
Никто и не подумал вслушаться в его слова. Объяснения Тома потонули в хоре возмущенных голосов. Два юнца, достаточно здоровых, чтобы претендовать на место в университетской футбольной команде, прижали его к дверце автомобиля. Я поспешил к нему на помощь. Наш водитель последовал моему примеру, распахнув дверцу с такой силой, что, в свою очередь, навлек на свою голову град проклятий возбужденных демонстрантов. Кто-то из студентов попытался ударить меня кулаком в лицо. Я автоматически блокировал удар и отбросил озверевшего юнца от себя. Краем глаза я заметил, как одна из почтенных домохозяек с размаху опустила свой плакат на голову Демпси. Он покачнулся, и в тот же момент один из футболистов нанес ему удар в солнечное сплетение. Том сполз на землю лицом вниз. Шофер, попытавшийся вырвать плакат из рук женщины, был немедленно окружен несколькими студентами, которые принялись избивать его.
Необходимо преподнести урок этим ублюдкам!
Я обежал вокруг автомобиля и нырнул в толпу, разбрасывая во все стороны парней, оказавшихся у меня на дороге, пока не добрался до Демпси, продолжавшего лежать рядом с поверженным водителем. По пути я, в свою очередь, успел получить удар по голове, но прежде чем нападавший успел отдернуть руку, я перехватил его запястье и, подтянув к себе, швырнул в сторону набегавших на меня студентов.
Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Внезапно толпа подалась назад, и через несколько минут вокруг нас никого уже не было, кроме двух-трех парней, которым в драке повезло меньше других. Повсюду валялись плакаты демонстрантов, брошенные ими при поспешном отступлении.
Охрана лаборатории наконец решилась открыть ворота и поспешила нам на помощь. Вдали раздавался вой сирен полицейских машин, по обыкновению слишком поздно появившихся на месте происшествия.
Нас отвели в лазарет, где мы встретили шефа службы безопасности по имени Мэнгино, поспешившего принести нам свои извинения за проявленную медлительность. У него были узкие хитроватые глаза и кожа цвета сигарного табака.
– Ничего не могу понять, – оправдывался он. – До сих пор у нас не случалось никаких конфликтов с местными жителями. Вдруг сегодня откуда ни возьмись появилась эта банда сумасшедших и начала дефилировать со своими плакатами перед нашими воротами.
Я готов был ему поверить. Первая весточка от Аримана. Но я предпочел оставить свое мнение при себе.
– Наши люди, занимающиеся связями с общественностью, годами объясняли всем и каждому, – продолжал Мэнгино, – что этот реактор не имеет ничего общего со старыми моделями, работавшими на уране. Радиация не может проникнуть сквозь защитную оболочку. Эта штука абсолютно безопасна.
Демпси, сидевший на лабораторном столе, пока доктор и хорошенькая медсестра хлопотали над его головой, наконец подал голос:
– Черт его знает, как объясняться с этими людьми. Они просто не желают ничего слушать.
– Вы ошибаетесь, – поправил я его. – Они слушают, но не вас. Кто-то хорошо поработал над ними.
Глаза Мэнгино на мгновение расширились, затем он кивнул.
– Вы правы, – согласился он.
– Пора бы вам заняться поисками таинственного агитатора, – заметил я.
– И откуда он здесь взялся? – проворчал Мэнгино. – Кому это могло понадобиться? Возможно, арабам или людям из нефтяных компаний? Или действует какая-нибудь из дюжины групп чокнутых студентов.
Для меня это не имело существенного значения. Я был уверен в одном. Кем бы ни были демонстранты, за их спинами незримо присутствовала фигура Аримана.
6
Для меня не составило особого труда найти штаб-квартиру демонстрантов. Она принадлежала организации, именующей себя ВТВ, что представляло собой незамысловатую аббревиатуру популярного лозунга «Высокие технологии для всех».
Штаб ВТВ размещался в старом четырехэтажном особняке прямо напротив Университетского городка. Я припарковал арендованный мною автомобиль у главного входа в здание и в течение нескольких минут наблюдал за тем, что происходит вокруг.
Посмотреть было на что. Множество молодых людей сновали по улице, собираясь небольшими группами около магазинчиков, торговавших гамбургерами и пиццей. Когда-то на этой стороне улицы стояли респектабельные особняки преуспевающих горожан, выстроенные в величавом викторианском стиле, но по мере роста Университетского городка большинство из них переоборудовали в многоквартирные дома или офисы, а их нижние этажи превратили в небольшие магазинчики, отвечающие вкусам новых обитателей квартала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Только часть? – переспросил я.
– Откуда вам могут быть известны истинные возможности вашего мозга? Время, которое мы потратили на вашу подготовку? Вы обладаете способностью независимо использовать полушария вашего головного мозга.
– Что?
– Какой рукой вы владеете лучше всего?
На сей раз он все-таки застал меня врасплох.
– Я одинаково свободно владею обеими руками, – признался я.
– Вы можете писать обеими руками, не так ли? Или играть на гитаре…
Я кивнул.
– Вот видите, – заметил он удовлетворенно. – Вы способны одновременно работать на компьютере правой рукой, а левой, если вам вздумается, заниматься живописью.
Последнее замечание рассмешило меня.
– Пожалуй, я мог бы выступать в цирке, демонстрируя свои необычайные способности.
Он снова улыбнулся:
– Вы способны на большее, Орион. На большее.
– Расскажите мне об Аримане, – потребовал я. – Какую опасность он представляет для человечества.
– Он – воплощение дьявола, – сказал Ормузд. При этих словах его золотые глаза сверкнули столь ярко, что было трудно усомниться в его искренности. – Его цель – уничтожить человечество. Он мечтает навеки очистить Землю от людей, если только мы позволим ему сделать это.
Как ни странно, но мой мозг воспринял объяснения Ормузда без малейшего сомнения. Как будто я заново воспринял те прописные истины, которые вдалбливали в меня с детства. Отдаленное эхо полузабытых историй отозвалось в моей памяти. Но сейчас эти истории стали для меня реальностью, а не просто легендами, которые взрослые рассказывают детям.
– Если я на самом деле явился сюда из будущего, отделенного от настоящего периодом в пятьдесят тысяч лет, – медленно произнес я, как будто снова и снова обдумывая эту мысль, – то значит, человечество все еще существует в то время. Из чего в свою очередь следует, что оно не было уничтожено в двадцатом столетии.
Ормузд раздраженно фыркнул.
– Выходит, вы ничего не поняли. Линейное мышление!
– Что означает это выражение?
Он наклонился вперед и, положив покрытые золотистым загаром руки на поверхность стола, терпеливо объяснил:
– Вы уже спасли человечество. Это уже некогда произошло на данном отрезке пространственно-временного вектора. Пятьдесят тысяч лет спустя человечество воздвигло вам памятник за ваш подвиг. Он находится в Старом Риме, недалеко от купола, закрывающего древний Ватикан.
Пришла и моя очередь улыбнуться.
– Тогда, если я уже спас человечество…
– Вы должны продолжать играть свою роль, – прервал он меня. – Вы должны найти Аримана и остановить его.
– Предположим, я откажусь?
– Вы не можете этого сделать! – взорвался он.
– Откуда вы знаете?
Сияние вокруг него начало пульсировать, словно от гнева.
– Как я уже сказал вам, это уже произошло. Вы нашли Аримана и спасли человечество. Все, что от вас требуется в настоящий момент, это сыграть ту же роль, которую в соответствии с нашими историческими данными вы и сыграли в свое время.
– Но если я все-таки откажусь?
– Это неразумно.
– Ну а если такое случится? – настаивал я.
Он засверкал как миллиард светлячков. Его лицо стало мрачным.
– Если вы не исполните своего предназначения, если вы не остановите Аримана, то нарушится сама структура времени и пространства. Она даст трещину, освободив при этом столько энергии, что уничтожит вселенную, которую мы знаем. Человечество будет уничтожено. Пространственно-временной вектор изменит свою ориентацию, возникнет иной континуум. Планета Земля попросту испарится. Существующая вселенная исчезнет, как будто ее никогда и не было.
Его объяснения показались мне достаточно убедительными.
– Ну а если я соглашусь сотрудничать с вами?
– Вы найдете Аримана. Вы спасете человечество от уничтожения. Существующий пространственно-временной континуум будет сохранен: вселенная продолжит свое развитие.
– Что произойдет после того, как я убью Аримана?
Он довольно долго колебался, прежде чем медленно произнес:
– Нет. Вы не сможете убить его. Вы остановите его и не дадите ему возможности добиться желаемого. Но… он убьет вас.
Мне следовало раньше догадаться об этом, еще в тот момент, когда он заговорил о памятнике. Я должен был стать погибшим героем. Так как когда-то уже стал им…
Неожиданно я почувствовал, что не могу всего этого вынести. Я вскочил со своего кресла и бросился на Ормузда. Моя рука прошла сквозь его мерцающее изображение.
– Дурак, – рявкнул он, прежде чем исчезнуть.
Я остался один в кабинете психиатра. Мне и раньше приходилось видеть голографические изображения, но ни одно из них не выглядело настолько реальным. Мои колени дрожали под грузом той ответственности, что Ормузд возложил на меня. Я почти упал в свое кресло, понимая, что судьба всего человечества зависит от моих действий. И единственное человеческое существо, которое я жаждал спасти, было уже мертво. Я не мог смириться с этой мыслью. Мой мозг отказывался принять ее.
Я обыскал кабинет в поисках голографического оборудования, с помощью которого ловкий трюкач воспроизводил собственное изображение. Я искал до утра, но так и не нашел ни лазера, ни другого оборудования подобного типа.
5
В течение многих дней я предпочитал просто не думать о событиях того вечера. Не просто было поверить столь фантастической истории, хотя в глубине души я не сомневался в ее правдивости. Я просто пытался оттянуть неизбежное.
Но одновременно где-то внутри росло и крепло намерение найти демона Тьмы, человека, убившего Арету. Моя совесть требовала уничтожить его. И совсем не ради предотвращения космической трагедии, о которой столь красноречиво поведал мне Ормузд. Я мечтал сомкнуть свои пальцы на горле Аримана во имя самого простого, очень человеческого понятия: справедливости. И из мести за утраченную любовь.
В конце концов, все те же воспоминания помогли мне напасть на его след. Я наконец сообразил, почему имена, использованные златокудрым мужчиной, показались мне знакомыми. Ормузд – бог Света и Истины; Ариман – бог Тьмы и Смерти. Оба они фигурировали в одной из древних религий Персидского царства, так называемого зороастризма, основанной одним древним греком или персом по имени Заратустра. Заратустра (Заратуштра (иран.); Зороастр (греч.); между X и 1-й пол. VI в. до н. э.) – пророк и реформатор древнеиранской религии, получившей название «зороастризм»; составил древнейшую часть «Авесты»
По-видимому, мой златокудрый приятель считал себя одной из ипостасей бога Света и Доброты. Возможно, он на самом деле путешествовал во времени, если только говорил мне правду. Был ли он на самом деле тем самым Ормуздом, который явился Зороастру много тысяч лет назад в Персии? Боролся ли он уже тогда со своим извечным соперником Ариманом? Впрочем, конечно боролся. Тогда и сейчас, в прошлом и будущем. Постепенно путь Времени становился все более ясным для меня.
Я много размышлял о событиях последних дней, смутно надеясь, что сама судьба или мой мозг даст мне ключ, указывающий, что я должен делать дальше. Собственно, так оно и произошло. В нужный момент память вернулась ко мне, и я понял, почему меня отправили в это время, почему я должен был работать именно в корпорации «Континентал Электронике» и заниматься тем делом, которому я посвятил последние несколько лет…
Я закрыл глаза и постарался припомнить удлиненное серьезное лицо Тома Демпси, имевшее удивительное сходство с мордой гончей собаки. Насколько я помнил, то событие произошло накануне Рождества прошлого года, во время праздничного приема в здании фирмы. Том слегка перебрал и поэтому был необычно откровенен.
– Солнечные лазеры, старина! Самые мощные, самые прекрасные лазеры в мире. Наиболее важное оборудование, которое производит наша фирма…
Итак, лазеры. Лазеры для термоядерного реактора. Лазеры, способные управлять рукотворным солнцем, создание которого в свою очередь могло на вечные времена решить для человечества вопрос об источнике энергии. Бог Света стал реальной фигурой в мире науки и технологии. Это была идеальная мишень для Темных Сил, решивших нанести упреждающий удар.
Мне потребовалась по крайней мере неделя, чтобы убедить руководство фирмы в необходимости разработки нового прогноза относительно нашего последнего проекта, которым занимался Демпси. «Континентал Электронике» производила лазеры для первого в мире КТР (контролируемого термоядерного реактора). В конце концов я оказался на борту реактивного самолета компании, державшего курс на Энн Эрбор, где находились термоядерный реактор и обеспечивавшая его силовая станция. Том Демпси сидел рядом со мной, любуясь тяжелыми зимними облаками, формировавшимися вдоль береговой линии озера Эри, находившегося примерно в тридцати тысячах футов ниже нас. Заметив мой взгляд, он радостно улыбнулся мне.
– Насколько я знаю, вы в первый раз проявили настоящий интерес к проекту термоядерного реактора. Раньше мне казалось, что вы абсолютно равнодушны к нашей работе.
– Вы убедили меня в ее важности, – ответил я, нисколько не кривя душой.
– Это чертовски важно, – объявил он, машинально поигрывая пряжкой предохранительного ремня. Том всегда был необыкновенно аккуратным и собранным человеком, но, усевшись на любимого конька, нередко вел себя как шестилетний мальчишка.
– Ваш реактор готов для первого испытания? – осведомился я.
Он с энтузиазмом несколько раз кивнул.
– Само собой, у нас, конечно, были трудности, но, слава Богу, сегодня все позади. Берем дейтерий, который получаем из обыкновенной воды, активизируем его с помощью наших лазеров и получаем энергию. Представляете? Мегаватты энергии из кувшина воды больше, чем из всех нефтяных скважин Ирана.
Разумеется, он, как всегда, преувеличивал, но в принципе был прав. Я невольно улыбнулся при упоминании об Иране, современном названии древней Персии.
Перелет прошел без происшествий. Автомобиль компании ожидал нас в аэропорту. Когда мы подъехали к зданию, где размещалась лаборатория, я был невольно поражен его более чем скромными размерами, хотя Демпси и раньше говорил мне, что КТР можно установить даже в подвале небольшого частного дома.
– …Отпадает необходимость в электрической или каких-либо других видах энергии, – продолжал Том. – Наберете на кухне воды, выделите из нее дейтерий и за пять минут получите столько энергии, что ее хватит вам на целый год…
Надо отдать ему должное, он действительно любил свою профессию. В ней заключался для него весь мир. И этот мир казался ему прекрасным.
В ту же секунду я увидел группу пикетчиков, маршировавших вдоль ограды из колючей проволоки, огораживающей территорию лаборатории. Большинство из них были студенты, хотя попадались и пожилые мужчины и даже женщины, своим внешним видом напоминавшие обычных домохозяек. Они несли плакаты, напечатанные типографским способом.
«МЫ НЕ ХОТИМ ИМЕТЬ ВОДОРОДНУЮ БОМБУ НА СВОЕМ ЗАДНЕМ ДВОРЕ!»
«ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ – ДА! МАШИНАМ – НЕТ!»
«ЗАПРЕТИТЬ ТЕРМОЯДЕРНЫЕ РЕАКТОРЫ!»
«РАДИАЦИЯ – ПРИЧИНА РАКА!»
Наш автомобиль остановился перед воротами лаборатории.
– Охрана не хочет открывать ворота, – угрюмо пояснил водитель компании. – Они опасаются, что демонстранты могут ворваться на территорию лаборатории.
Пикетчиков было всего несколько дюжин, но, когда они окружили наш автомобиль, нам показалось, что их гораздо больше. Нам в лицо полетели обвинения и проклятия.
– Убирайтесь туда, откуда пришли!
– Прекратите отравлять нас!
Затем все начали хором скандировать:
– Человечеству – да! Машинам – нет! Запретить термоядерные реакторы!
Войдя в раж, они принялись раскачивать наш автомобиль, продолжая осыпать нас бранными словами.
– Где же полиция? – спросил я у водителя.
Он усмехнулся и пожал плечами.
– Но они же ничего не понимают, – возмутился Демпси, оскорбленный в лучших чувствах. – Радиация от нашего термоядерного реактора никому не может нанести вреда. Ее просто не существует.
И прежде чем я успел остановить его, он распахнул дверцу автомобиля и мгновенно оказался посреди разъяренной толпы.
– Наш реактор совершенно безопасен, – попытался объяснить он демонстрантам. – Главный побочный продукт термоядерной реакции – обычный гелий. Вы можете без всякого риска дать его вашим ребятишкам, чтобы они наполняли им воздушные шарики.
Никто и не подумал вслушаться в его слова. Объяснения Тома потонули в хоре возмущенных голосов. Два юнца, достаточно здоровых, чтобы претендовать на место в университетской футбольной команде, прижали его к дверце автомобиля. Я поспешил к нему на помощь. Наш водитель последовал моему примеру, распахнув дверцу с такой силой, что, в свою очередь, навлек на свою голову град проклятий возбужденных демонстрантов. Кто-то из студентов попытался ударить меня кулаком в лицо. Я автоматически блокировал удар и отбросил озверевшего юнца от себя. Краем глаза я заметил, как одна из почтенных домохозяек с размаху опустила свой плакат на голову Демпси. Он покачнулся, и в тот же момент один из футболистов нанес ему удар в солнечное сплетение. Том сполз на землю лицом вниз. Шофер, попытавшийся вырвать плакат из рук женщины, был немедленно окружен несколькими студентами, которые принялись избивать его.
Необходимо преподнести урок этим ублюдкам!
Я обежал вокруг автомобиля и нырнул в толпу, разбрасывая во все стороны парней, оказавшихся у меня на дороге, пока не добрался до Демпси, продолжавшего лежать рядом с поверженным водителем. По пути я, в свою очередь, успел получить удар по голове, но прежде чем нападавший успел отдернуть руку, я перехватил его запястье и, подтянув к себе, швырнул в сторону набегавших на меня студентов.
Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Внезапно толпа подалась назад, и через несколько минут вокруг нас никого уже не было, кроме двух-трех парней, которым в драке повезло меньше других. Повсюду валялись плакаты демонстрантов, брошенные ими при поспешном отступлении.
Охрана лаборатории наконец решилась открыть ворота и поспешила нам на помощь. Вдали раздавался вой сирен полицейских машин, по обыкновению слишком поздно появившихся на месте происшествия.
Нас отвели в лазарет, где мы встретили шефа службы безопасности по имени Мэнгино, поспешившего принести нам свои извинения за проявленную медлительность. У него были узкие хитроватые глаза и кожа цвета сигарного табака.
– Ничего не могу понять, – оправдывался он. – До сих пор у нас не случалось никаких конфликтов с местными жителями. Вдруг сегодня откуда ни возьмись появилась эта банда сумасшедших и начала дефилировать со своими плакатами перед нашими воротами.
Я готов был ему поверить. Первая весточка от Аримана. Но я предпочел оставить свое мнение при себе.
– Наши люди, занимающиеся связями с общественностью, годами объясняли всем и каждому, – продолжал Мэнгино, – что этот реактор не имеет ничего общего со старыми моделями, работавшими на уране. Радиация не может проникнуть сквозь защитную оболочку. Эта штука абсолютно безопасна.
Демпси, сидевший на лабораторном столе, пока доктор и хорошенькая медсестра хлопотали над его головой, наконец подал голос:
– Черт его знает, как объясняться с этими людьми. Они просто не желают ничего слушать.
– Вы ошибаетесь, – поправил я его. – Они слушают, но не вас. Кто-то хорошо поработал над ними.
Глаза Мэнгино на мгновение расширились, затем он кивнул.
– Вы правы, – согласился он.
– Пора бы вам заняться поисками таинственного агитатора, – заметил я.
– И откуда он здесь взялся? – проворчал Мэнгино. – Кому это могло понадобиться? Возможно, арабам или людям из нефтяных компаний? Или действует какая-нибудь из дюжины групп чокнутых студентов.
Для меня это не имело существенного значения. Я был уверен в одном. Кем бы ни были демонстранты, за их спинами незримо присутствовала фигура Аримана.
6
Для меня не составило особого труда найти штаб-квартиру демонстрантов. Она принадлежала организации, именующей себя ВТВ, что представляло собой незамысловатую аббревиатуру популярного лозунга «Высокие технологии для всех».
Штаб ВТВ размещался в старом четырехэтажном особняке прямо напротив Университетского городка. Я припарковал арендованный мною автомобиль у главного входа в здание и в течение нескольких минут наблюдал за тем, что происходит вокруг.
Посмотреть было на что. Множество молодых людей сновали по улице, собираясь небольшими группами около магазинчиков, торговавших гамбургерами и пиццей. Когда-то на этой стороне улицы стояли респектабельные особняки преуспевающих горожан, выстроенные в величавом викторианском стиле, но по мере роста Университетского городка большинство из них переоборудовали в многоквартирные дома или офисы, а их нижние этажи превратили в небольшие магазинчики, отвечающие вкусам новых обитателей квартала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37