...Тот, на кого падал выбор, становился Судьей и Аргусом.
Он преследовал Зло, побеждал его, судил и карал.
Иногда Аргус погибал, но Закон шел твердым и четким шагом по этим
безлюдным планетам. И мне тоже хотелось идти, гибнуть и торжествовать.
("Меня, бери меня", - подсказывал я Красному Ящику.) Ящик поставили. Шустов
снял шлем и вытер лоб. Лицо его было озабоченным.
- Слушай, Иван, - спросил Тим, - зачем эта штука? Что случилось? На
планете нас только двое.
Шустов помолчал.
- Ну и жара тут у вас, ребята, - сказал он. - Как вы еще не сварились?
Душно, сероводородом тянет. Ад! Я, собственно, везу сыворотку на Секаус. да
какой-то дурак убил здесь человека, вот и нагрузили. А он все тебе сам
скажет, Ящик-то. Такие дела, Тимофей.
И повернулся ко мне.
- Э! Я тебя узнал! Ты же Краснов. А, Тимофей, чудеса с этими
погибшими? То и дело их встречаешь живыми (а я и на самом деле был мертв,
но стал жив).
- Ребята! Положите руку на эту штуковину. Быстрее, быстрее, я спешу.
Если, конечно, согласны стать Аргусом, Судьей и так далее, и восстановить
справедливость.
Я шагнул вперед и положил дрожащую руку.
- Согласен.
И Тим шагнул, положил руку.
Красный Ящик спросил ровным голосом автомата:
- Георгий Краснов, вы согласны выполнять Закон, требовать выполнение
Закона, преследовать нарушившего Закон?
- Согласен! (Я ощутил нараставшую теплоту в крышке Ящика.)
- Георгий Краснов, я обязан предупредить об опасности - вы по
коэффициенту Лежова заплатите годами жизни за дни работы.
- Согласен.
- Вы знаете мифическое значение Аргуса? Недремлющего? Стоглазого?
- Да!
Автомат сказал: - Тогда вы Судья, вы - Звездный Аргус номер
двенадцать.
Я сказал: - Да, это я.
Он сказал: - Я передам вам Знание Аргусов.
И, хотя из ракетной шлюпки Ящик с трудом вынесли двое, я взял его на
руки.
Я отнес его в сторону, под куст коралловика, открыл и вынул регалии
Звездного Аргуса. Я надел его бронежилет и белый шлем, повесил Знак -
пятилучевую звезду. И тотчас капитан, козырнув мне, заторопился по трапу.
Люди его спешили, оглядываясь на меня. Их словно сдул ветер. Я и сам
ощутил его: потянуло холодом, прошумело в деревьях. Вот и друг Тим
отвернулся, а собаки прижались к нему. Ибо во мне уже была сила Закона и не
было в Космосе власти, равной моей.
Само небо открылось мне. Я все видел.
Сквозь густоту дневного воздуха я увидел созвездия, облака звезд.
Они горели грозно.
Я видел (еще не веря себе), что приближался, идя мимо, звездолет
"Персей". Сообразил - он будет нужен. Да, нужен. Я приказал. И ощутил, как
он, громадный, оборвал свой полет и пошел сюда.
Я знал (еще не веря себе) - он будет через пять дней, там рассчитывают
режим торможения.
Я сделал это, я могу... все. А что это "все"?..
Я могу останавливать ракеты, ломать злую волю и видеть человека
насквозь.
Я увидел тебя, Штохл. Ты принес Зло на планету. Поберегись!
...Голове моей было жарко в тяжелом шлеме. Бронежилет широковат. И к
лучшему - климат здесь тропический. Пистолет неудобно тяжел и велик. При
каждом шаге он ударял меня по бедру.
Проводив шлюпку, мы с Тимом ушли домой. Я до вечера возился с
привычными делами: проявление фото и ремонтом сетки. Но все вокруг меня
странно уменьшилось.
Двор... Я всегда находил его достаточным для вечерней прогулки -
теперь он стал тесен. И весь вечер я ходил, я топтался в нем по мере
ускорения своих мыслей. Стемнело... Выглянул Тимофей, пожал плечами, закрыл
дверь. Вышел Бэк, робко прополз и у мачты справил малую нужду. Высоко,
будто искры, летела стая фосфорических медуз. На сетку, булькая горлом,
ползли ночники. Но их крики стали тихими - звуки Люцифера были ничтожно
слабы в сравнении с гремевшими во мне Голосами. Я стал Аргусом, все прежние
люди, прежние Аргусы говорили со мной, передавая мне Знание.
С ними я пробежал историю Человека, вылезшего в виде ящерицы из Океана
и в мучительных трудах создавшего Общество, Закон, Науку и Ракету.
Не скажу, чтобы Знание Аргусов дало мне счастье. Наоборот, во мне
поселилось беспокойство. Вот в чем сила Аргусов: нас стало двенадцать,
опытных, решительных людей - во мне одном.
. ...Мы знакомились, мы говорили друг с другом.
Их голоса вошли в меня сначала как шорох, тень моих мыслей. "Я -
Аргус, - думал я. - Как странно".
- Еще, не стал, - шепчет один. - Не стал...
- Ты будешь им, - сказал второй.
- Ты Аргус... Аргус... Аргус, - заговорили они, вся их шепчущая толпа.
Голоса росли. Громом они прокатывались во мне, оглушая... Аргусы говорили
со мной.
Аргус-9 говорил, что я все, все узнаю о человеке, Аргус-7 предлагал
рассказать мне о мирах. Они твердили советы - разные.
"Если ты хочешь пользоваться пистолетом, двинь красную кнопку, что на
его рукояти"... Говорят о том, что, получив Силу Аргусов, ее надо
расходовать бережно, будучи сильным, надо беречь, а не ломать волю
человека.
Аргус-11 твердил мне об истине. Аргус-10 о нас самих: "Мы все друзья,
все судьи..." И кстати, напомнил о том, что Закон имеет исключение.
- Я Аргус-1, - говорил чуть хриплый голос. - Я был убит, тогда мы еще
не имели бронежилета. Тебе расскажут, друг, о его свойствах. Я же стану
говорить о Законе.
...В эти часы я прожил одиннадцать жизней, взял их опыт в себя. Я
постарел в тот вечер, побелели мои волосы. Но на один вопрос они не
ответили. Не пожелали.
Откуда брался страх, рождаемый мной? Я предельно добр.
Что это? Отзвук силы? Могущества? Излучение? Или еще одна сторона
доброты?
Наши огромные собаки, нападавшие и на моутов, боялись меня. А я так
люблю их. Вот! Вот они заскулили, пробуют выть, затягивая хором, глубокими,
плачущими голосами. Тим орет на них:
- Да успокойтесь вы!
И думает: "Я слышал, слышал об этой проклятой способности, но не
верил. Как изобретатели смогли увязать телепатию и гипноз с такими
новинками, как его жилет и каска?
В воздухе стыл голубой дождь сетки. Ночники ползали по ней. Разевая
рты, они бросали звуки в меня (своим криком ночники убивают пищу). Они
раздувались, они чуть не лопались от усилий. Мелькали языки, дрожали
мембраны. Свет и звал и убивал их. Умирая, они скатывались по сетке в ров.
Там их пожирали какие-то существа, хрустя и чавкая.
Белая плесень стала вползать по сетке. Она совала ложноножки во все
ячейки. Сейчас, сейчас она вольется внутрь.
Но щелкнул разряд (автореле!), и плесень упала вниз большой мучнистой
лепешкой.
Шла глубокая ночь, светилась равнина. Я ходил. Биостанция поставлена
на самом высоком здешнем холме. Я видел голубое свечение равнины, а в нем
холмы в виде темных вздутий. Они вливались в небо кронами деревьев.
Пустынные места... Выходит, они не были пустынными.
За четверть диаметра от нас, на западе, была колония, а в ней Зло. Там
жили люди, прилетевшие с планеты Виргус. Тайно от нас (почему?) колония
освоена три месяца назад.
Утром я пойду в колонию. Я раздавлю Зло, такова цель.
Мне нужна помощь в дороге, нужен Тимофей, собаки, "Алешка".
Согласится ли Тим?
Ничего, уговорю. Как он там? Лежит, закинув руки за голову. Вот думает
о моем превращении. Затем некоторое время размышлял о судьбе щенят Джесси -
их нужно отнять у матери и переводить на нормальный режим. Спасибо, Тим, за
такое соседство!..
Вот улыбнулся,в темноту - воображает себе лица коллег, когда он
вернется к ним через пять-десять лет с Люцифера.
Вот думает о Дарвине и Менделе.
- Я вас перепрыгну... обоих... - шепчет он. И снова я не верю себе:
скромняга Тим - и такое. Шепчу: - Спи, спи, милый Тим, завтра ты дашь мне
собак и поведешь машину. Сам.
А Люцифер?
Люцифер! Ты алмаз среди венка мертвых планет этого солнца. Ты обмазан
Первичной Слизью, тебе еще предстоит сделать из нее отточенно прекрасных
зверей, насекомых и рыб (это только их эскизы - моут и прочие). Но твою
судьбу могут исказить виргусяне.
...Штохл! Я вижу тебя, твой черный профиль. Ты словно вырезан из
бумаги - в тебе два измерения. И мне предстоит уточнить, насколько ты
глубок. Поберегись!
А-а, ты держишь в руках сейсмограмму. Уже знаешь: садилась ракетная
шлюпка. Озабоченность морщит твой покатый лоб. Ты жалеешь, что не был готов
к такому быстрому повороту дела. Ты ждешь возможности удара.
Думаешь так: "Мне дорого время, нужно год, два, три повертеть шариком,
и тогда все убедятся в моей правоте и силе и примирятся со мной".
...Тимофей, славный мой человек. Ты не можешь уснуть?
Да? Так спи, спи... до утра. Позавтракав, ты предложишь мне и себя и
собак. А еще мы возьмем ракетное ружье, его понесет Ники. Решено!
Я прошел в дом. Храпел Тим. Глядели на меня и жались в теплую мягкую
кучу собаки, милые, добрые...

ВТОРОЙ ДЕНЬ АРГУСА
За десертом Тимофей огладил бороду и защемил ее в кулаке. Дернув вниз,
спросил: - Что намерено делать ваше величество? Сидеть здесь? Ты что, решил
пребывать в Аргусах вечно?
("Сейчас ты предложишь мне помощь".)
- Видишь ли, - сказал Тимофей, кося глазами. - Ты рад полученному
могуществу, оно есть, мне снились всю ночь твои распрекрасные очи. Но,
голубчик, за такое могущество дорого платят. Я слышал, этот жилет...
Короче, тебя невозможно убить. Это, конечно, ложь. А все-таки безопасно ли
долго носить на себе вещь таких странных свойств? Посему бери меня, собак,
карету. Ты хоть приблизительно знаешь, где эта треклятая колония?
- Я их вижу. Понимаешь, я вижу место, ландшафт, особенно его. Но не
координаты, конечно.
- А найдешь на карте?
- Запросто. Там характерная развилка реки и... плато с выходами синих
горных пород. По-моему, это плато Синее.
- У меня есть фотокарта, я даже разбил координатную сетку. Примерно,
конечно.
Тимофей стал открывать ящик за ящиком, разыскивал карту (у него всегда
беспорядок). Говорил в то же время: - На собак я надену суперы.
"...А сейчас ты мне расскажешь о Штохле и Глене. Они с твоей земли".
- Занятно, - говорил Тим, роясь в ящике. - Мелькнуло имя Штохл...
Звать Отто?
- Ага! Плюс Иванович... Чех, немец, русский - все намешано. Сутулый,
быстрый, подбородок и нос образуют профиль щипцов.
- Вспомнил! Встречал я его - эгоцентричная штучка! Но зачем ему делать
зло? Властолюбие? - рассуждал Тимофей. - Нет, стремление всегда настоять на
своем. Вот одна его фразочка: "Тысячу раз скажу, а продолблю в голове
дырочку".
Мозг его какой-то безводный - формулы, принципы, системы. Но вдруг
короткое замыкание - и загадка поведения. Он еще выступал со статьями о
колонизации планет. Глен... Это сторонник биологической колонизации... Вот
она, карта! Глен, хирург, селекционер, генетик, он будущая знаменитость,
мой враг и, наверное, гений.
Тимофей достал папку, развязал шнурки и бросил карту на стол поверх
посуды.
- Мы с Гленом враги. Я наблюдатель, я хочу на каждой планете все
сохранить неприкосновенным, он же тянется все переделать. Самоуверенный
тип, не люблю.
Карта была тимовская, неряшливая, самодельная. Но съемка вполне
прилична. Мы нашли и реку и плато.
- Километров тысчонок пятнадцать-двадцать, - говорил Тимофей, меряя
пальцами. - Вылетаем в девять? Да? Тогда поспешим, туман поднимается.
Когда все решилось, я почувствовал новый голод. Я стал брать и доедать
все со стола: бутерброды, паштет, сахар. Тимофей озабоченно глядел на меня:
- Повысился обмен. Хорошо бы тебя проверить калориметрически, -
бормотал он. - Надо с собой взять еды побольше. Найдем мы еду у колонистов?
- Конечно. Но Штохл, знаешь ли, что-то там мудрит с автоматами.
- Ври больше! - выкрикнул Тим. - Будто видишь.
А я видел.
Жуя, увидел плоскогорье, дым, обрывки пламени. Из дымного что-то косо
взлетело вверх. Оно пронеслось по небу и исчезло. А вот и смеющийся Штохл.
Он какой-то острый.
Пронзительны его нос и длинный подбородок. Он смугл, Отто Иванович.
Губы тонкие, вобраны внутрь их краешки. И все - нос, подбородок и глаза -
имеют въедливую, шильную остроту. Вот он махнул рукой и задумался, заложив
ладони под мышку. А то - широкое - бешено несется к нам, обжигая макушки
деревьев. И я понял, он ударил по нас первый. Я догадался - то, птица на
узких крыльях, что летало над нами недели две назад, был его робот -
соглядатай.

ЧИСЛО 21-Е ВОСЬМОГО МЕСЯЦА
(Дневник Т. Мохова)
Странные, напряженные дни. Хочу описать их, чтобы не ушли, не были
забыты. Во-первых, колония виргусян: отчего я не был предупрежден? Или было
оговорено в Совете, что они объявятся сами?
Или помешала авария рации? Тогда ясно - сообщение Всесовета было, но
оно не принято нами. Его не повторяли, надеясь на колонистов.
Засим проблема личности Аргуса. Я предпочел бы провести этот опыт на
себе, сейчас же располагаю лишь косвенными данными и ненадежными
ощущениями.
Я сразу, в первую же секунду, ощутил перемену в моем друге. Меня
заинтересовал феномен неожиданного усиления его личности, но под рукой не
было тестов, я не мог установить коэффициенты интеллекта Георгия "до" и
"после".
Но "после" Обряда его лоб стал шире и выпуклей, что физически
невозможно. Значит, он расплывался в моих глазах.
ВиДИМО, действовало излучение на мозг, глаза. Изменился лицевой угол
(тоже невозможное дело), а глаза приобрели маниакальный блеск. Ходил
Георгий быстро, не сгибая ноги в кол„нном суставе. Движения его были
рассчитанные, машинные.
Казалось, Георгия толкало нечто сидящее внутри его.
Что еще? Он стал выше, но это понятно, рост увеличил повысившийся
тонус скелетной мускулатуры. Сжимая (по моeЙ просьбе), он сплющил пружинный
эспандер. Артериальное давление повышено.
Он действительно Звездный Аргус, то есть сверхчеловек.
Мне тяжело рядом с ним, я словно отравленный. Отчего-то Жжет голову и
тошнит. И слабость в ногах. Он добрый, честный, открытый, но я испытываю
страх.
В нашу жизнь Аргус принес суету и великое напряжение.
Утром, после завтрака, он вдруг закричал, что всем нужно лечь на пол.
Сам же схватил ракетное ружье (одной рукой!) и выбежал во двор. За ним с
лаем и ревом вынеслись собаки - всей кучей - а щенята Джесси заскулили в
своем ящике.
Я вышел за ним.
Георгий крикнул, чтобы я сдвинул сетку. Быстро! Сейчас!
В один момент!
Я включил мотор, и небо открылось нам, голубое и чистое, даже медуз не
было. И все крики, и суета Георгия показались мне такой ерундой. Но
вдруг... Широкая тень пронеслась над домом, и все задрожало от рева
двигателей! Упали комья огня, Л- боп-боп-боп - вслед этому широкому
унеслись три маленьких ракетных снаряда. Их пустил Георгий. Они ушли за
крылатым роботом, и за деревьями раздалось еще одно "боп", да такое
сильное, что упала радиомачта, чуть не убив меня.
- Робота пустил! - крикнул Георгий. - Догадался!
Отдав ружье Ники, он щурился на небо и, почесывая шлем, цитировал:
- "Параграф третий. Тот, кто направляет автомат на человека,
заслуживает наказания первой степени", - сказал он. - А точно наведено, у
него хорошая карта.
- Мерзавец! - сказал я.
- Пойду глядеть на дело рук своих, - сказал Георгий.
Он вышел и, ничего не боясь, пошел лесом. Как бы взлетая, он прыгал
через кусты. Я восхитился: какова реакция! Сбил эту чертову штуку, выпустив
три снаряда с расчетом. А если бы та попала в дом? Мне стало жутко. Я не
боялся моутов и заграBOB, бациллы Люцифера не пугали меня. Но если
прилетает робот и поднимает твой дом в небеса, в этом есть какая-то
скверная жуть.
Мне стало жаль дом той жалостью, что я порою испытываю к щенятам,
Георгию, себе, когда устану и скисну.
Так дело не пойдет. Георгий прав, надо спешить. Я пошел налаживать
"Алешку". Все было в норме - антиграв под напряжением, горючее в баках. Я
нажал пуск - скарп приподнялся до уровня моей груди и повис раскачиваясь. Я
погладил его: люблю эту штуку! Мой "Алешка" - это добрая рабочая скотина с
каютой, плитой и холодильником. Есть там и коекакой инструментарий:
микроскоп, пресс, фотокамеры.
Я опустил "Алешку", выбросил пару дохлых ночников, тряпкой вытер руль.
Похлопал по подушкам сидений - хорошо!
И занялся двором - мешали ворвавшиеся во двор сотни вирусов, летучие,
фиолетовые, надоедливые.
Они стрекотали, наскакивали, жала их сверкали как иглы.
Я поставил мачту, мотором натянул сетку, и вовремя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9