потом, повернувшись к безоблачному горизонту, Гея заиграла.
Полились изумительные звуки. Джоли и прежде слышала игру Геи, однако каждый раз она ее очаровывала все больше и сильнее. Она была первой женой Сатаны, а Гея стала второй; между ними никогда не возникало соперничества, но, если бы им и пришлось вступить в борьбу за его внимание, волшебная музыка Геи явилась бы решающим фактором. Каждая нота звучала просто великолепно, а тема потрясала совершенством.
И вот Гея запела. Тут же все вокруг засияло, словно жизнь пробудилась от одного только звука ее голоса. Далекие облака стали радужными, казалось, наступил рассвет, потом закат. Ни один земной голос не мог бы сравниться с голосом Геи; звучала песня инкарнации, Ллано.
Орлин и Вита были околдованы. Раньше они и не думали, что такое возможно. Гея представлялась им самой обычной женщиной, наделенной могущественным волшебством, не более того. Теперь же, благодаря способности Орлин, Джоли увидела, что Гею окружает мягкий свет. Более того, ее сияние наполнило весь мир.
Она замолчала на одно короткое мгновение; Чистилище будто замерло, затаив дыхание.
И вдруг они услышали ответное пение. Мужской голос без аккомпанемента, такой звонкий и чувственный, что мир словно превратился в сопровождающий его оркестр. Всего несколько нот, несколько слов, а потом тишина.
Гея снова запела, аккомпанируя себе на арфе. И окружающий пейзаж затрепетал, ответив на ее призыв. Она замолчала во второй раз.
Опять донесся голос мужчины, на сей раз он звучал ближе, сильнее. Сначала слушателям почудилось, что во всей Вселенной не может быть голоса, равного голосу Геи, но теперь стало ясно, что невидимый певец может посоревноваться с ней в мастерстве.
После секундной паузы Гея вступила в третий раз, и мужчина присоединился к ней. Родилась гармония такой поразительной красоты, что слушателям оставалось лишь погрузиться в нее, унестись вслед за звуками в заоблачные выси.
Вскоре они увидели певца. Он был молод и красив и шел, не переставая петь в великолепном дуэте с Геей. В непримечательных брюках, рубашке и туфлях; если бы он не пел, они и не посмотрели бы на него, посчитав самым обычным человеком.
Джоли, естественно, его знала, однако молчала, скрывая свои мысли от остальных. Пусть Вита и Орлин сами все поймут!
Мужчина подошел к Гее. Их дуэт достиг кульминации и неожиданно оборвался.
Равнина перед домом Геи совсем недавно была совершенно голой. Теперь же на ней появились цветущие деревья, откуда-то возник ручей с хрустальной водой, среди деревьев порхали певчие птицы.
Гея отложила в сторону арфу и поднялась на ноги. Из женщины средних лет она вдруг превратилась в девушку в нарядном летнем платье, облегавшем великолепную фигуру. Волосы украшал венок из ярких маргариток. Она сияла красотой.
А в следующее мгновение Гея обняла своего гостя и поцеловала его. Они явно любили друг друга и были отличной парой. Однако Орлин и Вита не смогли скрыть своего изумления.
— Я думала, она замужем за… — начала Орлин.
— Кто он такой, черт подери? — вскричала Вита.
Джоли решила, что пришла пора вмешаться.
— Девочки, познакомьтесь с Наташей, самым красивым мужчиной нашего царства, — сказала она, и парочка перестала обниматься.
— Наташа — это мужчина? — удивилась Вита.
Наташа отвернулся от Геи.
— Джоли, — проговорил он. — Иди ко мне.
Джоли немедленно выполнила его просьбу. И тоже обняла и страстно поцеловала, как несколько минут назад Гея.
— Господи помилуй! — воскликнула Вита.
Орлин была так потрясена, что ничего не смогла сказать.
— Наташа, — проговорила Джоли после поцелуя, — познакомься с девушкой, хозяйкой тела, в котором я сейчас нахожусь, ее зовут Вита. А это Орлин, дочь Геи. Я отдаю тело ей.
Орлин неожиданно сообразила, что по-прежнему обнимает Наташу, впрочем, не так крепко.
— Рад с тобой познакомиться, Орлин, — сказал он. — Ты дочь одной из двух женщин, которых я люблю.
— Но ведь Гея замужем! — возмутилась Орлин.
Наташа с улыбкой посмотрел на Гею:
— Правда? Я тоже женат. Почему Марсу позволено владеть двумя прекрасными женщинами, а мне нет?
Орлин отодвинулась от него и пролепетала:
— Я не знаю, кто вы, но…
— Он пришел, чтобы проводить вас в Преисподнюю, — вмешалась Гея. — Думаю, ему известен тайный ход.
Только сейчас Орлин сообразила, что над ними, возможно, потешаются.
— Проклятая душа?
— Ты почти угадала, — ответил Наташа. — Идем со мной; надеюсь, нам удастся проникнуть незамеченными, если только мы не станем терять времени.
— Но…
— Иди с ним, — сказала Джоли.
— Почему она должна идти куда-то с этим красавчиком? — сердито спросила Вита. — Он обманывает жену; разве можно ему доверять?
— Он самый великий в мире лжец, — признала Джоли. — Но мы можем ему доверять.
Орлин сомневалась, зная, что не понимает чего-то совсем простого.
— Я пойду с тобой, Наташа. Но я хотела бы получить хоть какое-нибудь объяснение.
Наташа взял ее за локоть:
— Ты его обязательно получишь. Расскажи мне о себе; мне не терпится побольше узнать.
— Расскажи ему, — посоветовала Джоли.
Орлин удивилась, однако решила последовать ее совету.
— Я дочь Геи, она отдала меня, когда я была совсем маленькой, и я выросла с приемными родителями. Я вышла замуж за призрака…
Она вдруг замолчала, потому что они начали проваливаться сквозь землю. Мимо проносились то ли клубы облаков, то ли пара.
— Продолжай, — попросил Наташа.
— И родила для него ребенка. Мой сын умер, и я совершила самоубийство. А теперь я пытаюсь забрать своего малыша у Нокс, и нуждаюсь в помощи Сатаны.
— Нокс? Воплощение Ночи?
— Да. Мой сын у нее. Она велела мне получить у каждой инкарнации по одной вещи, и у Сатаны я должна попросить проклятие. Только когда я сумею собрать все, я смогу вылечить малыша от болезни души, и Нокс мне его отдаст.
Облако рассеялось; они стояли в каменном помещении, из которого вдаль уходит извивающийся коридор, освещенный дымными тусклыми факелами.
— Иди по коридору, — сказал Наташа. — Он приведет тебя в покои Сатаны. Я буду ждать тебя здесь, чтобы отвести назад, когда ты закончишь свои дела.
— Мне придется пройти одной по Аду? — в ужасе спросила Орлин.
— Это проход для привилегированных особ. Ни один демон не причинит тебе вреда, пока ты в нем находишься. Постарайся его не покидать. — Он отпустил ее локоть и подтолкнул вперед.
Орлин сделала шаг вперед, остановилась.
— Я не…
Но Наташа уже куда-то исчез.
— Не бойся, — заговорила Джоли. — Он сказал чистую правду: этим коридором пользуются только особо важные гости. Мы здесь в полной безопасности, хотя нам и придется пройти сквозь центральную часть Преисподней — только так можно добраться до Сатаны. Мы имеем полное право останавливаться и смотреть на то, что встретится нам по пути. Главное, никуда не сворачивать.
Орлин двинулась вперед. По сторонам коридора располагались окна, через которые виднелись самые разные помещения. В каждом что-то происходило, но понять, что именно, бросив мимолетный взгляд, не представлялось возможным.
Орлин остановилась возле одного окна и увидела мужчину, зажимавшего рукой рану на груди. По его пальцам текла кровь; не вызывало сомнений, что он испытывает невыносимые страдания.
— Он живой? — в ужасе спросила Орлин. — Я думала, здесь только проклятые души.
Человек за окном ее услышал.
— Я и есть проклятая душа, — задыхаясь, с трудом проговорил он. — Я испытываю бесконечную боль.
— За что же ты терпишь такую муку? — спросила Орлин, помимо воли охваченная любопытством.
— Я пытался догнать мотоцикл. — Казалось, несмотря на рану, несчастный вполне может говорить.
— Что?
— Я вел грузовик, а мотоциклист начал меня дразнить, и я, естественно, поддал газу. Я выиграл — но не смотрел, куда еду. И врезался в легковую машину. Меня на огромной скорости вынесло на встречную полосу. Я налетел на школьный автобус, погибло двадцать семь человек. И я сам. Пришел в себя… у ворот Ада. Это случилось двадцать лет назад, мне осталось еще около тысячи, чтобы отбыть наказание.
— Но твоя рана похожа на пулевую! — воскликнула Орлин. — Ты ведь погиб во время столкновения на шоссе?
Несчастный с трудом улыбнулся:
— Это не моя рана. И не пассажиров, погибших во время аварии. Я страдаю за собаку.
— Собаку?
— Видишь ли, среди пассажиров в основном были дети. Зло еще не запятнало их души, хотя кое-какие некрасивые поступки они совершали. Они остались бы в Чистилище или еще где-нибудь до тех пор, пока не заслужили бы право отправиться в Рай. Но они умерли раньше времени. Возможно, при жизни им удалось бы искупить свои грехи, а потом за ними пришла бы смерть от естественных причин. Вот в чем моя вина.
— В том, что ты лишил их такой возможности? — догадалась Орлин.
— Именно. Я должен нести наказание за то, что они совершили, раз они преждевременно ушли из жизни и не успели сами исправить зло. Мне понадобится несколько веков, чтобы разобраться с грехами погибших тогда людей, но я даже рад, ведь в определенной степени я расплачиваюсь с ними за то, что у них отнял.
— Но каким образом собака…
— Один мальчишка играл с пистолетом и застрелил соседскую собаку. Чтобы никто ничего не узнал, он притащил труп на пустырь и закопал его там. Ему это сошло с рук, сосед решил, что собака убежала.
Орлин присмотрелась к нему повнимательнее.
— У тебя из раны течет кровь… Как долго продлится твоя мука? Собака умерла не сразу?
— Рана была не очень серьезной, — ответил мужчина. — Собака от нее не умерла.
— Не умерла! Но ведь мальчик ее похоронил!
— Да. Собака задохнулась под землей. Не могу сказать, что с нетерпением жду наступления этой части искупления греха.
Орлин была возмущена, несмотря на очевидную справедливость наказания.
— По крайней мере, все скоро кончится.
— Да, через несколько часов, — тяжело дыша, ответил он. — Но повторится снова и снова.
— Повторится?
— Я должен переживать весь ужас происшедшего еще и еще раз, пока полностью не раскаюсь в содеянном. Мальчишке понадобилась бы целая сотня раз!
— Но ты же не виноват в смерти той собаки! Разве ты можешь искренне раскаяться в том, чего не совершил?
— Согласен, тут возникает некоторое противоречие, — проговорил мужчина.
— Наверное, именно по этой причине мне так и не удалось сдвинуться дальше первого грешника.
— Первого? Первого из тех, кто пострадал во время катастрофы?
— Первого существенного греха первого из погибших, — пояснил страдалец.
— Сколько… сколько раз ты уже пережил смерть собаки?
— К нынешнему моменту? Не знаю. Я сбился со счета на десяти тысячах.
— Десять тысяч!
— Несколько лет назад, мне кажется. Впрочем, здесь, в голой камере, следить за временем совсем непросто. Ты первая посетительница, с которой мне довелось поговорить.
Орлин возмущал поступок мужчины. Она не могла симпатизировать тому, кто отнял у детей жизнь, поскольку знала, как страдает мать, теряя ребенка. Но то, что здесь происходило, поражало своей бессмысленностью. Этот человек никогда не сможет искупить чужие грехи, не говоря уже о своих собственных. Он совершенно зря страдает!
Тем временем мужчина начал синеть, дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он перешел на стадию, когда собака задыхалась.
— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила Орлин, чувствуя себя беспомощной и немного глупой, но доброе сердце тем не менее заставило ее задать этот вопрос.
Он приоткрыл один глаз:
— Не попросишь ли ты Сатану позволить мне перейти к следующей каре…
Тут его тело начало сотрясаться в судорогах, и Орлин быстро двинулась дальше, не в силах видеть страдания.
— Господь Всемогущий! — вскричала Вита. — Вот уж точно настоящий Ад!
— Типичный случай, — пояснила Джоли. — Здесь таких миллионы. Можем поговорить с другими, если хотите.
Однако Орлин шла вперед, упрямо отказываясь смотреть по сторонам. Она уже поняла, что такое Ад.
Коридор оказался очень длинным, и она не могла не слышать жалобные стоны и не видеть краем глаза муки тех, кто испытывал невыносимые, неестественные страдания. Да, никаких сомнений — она действительно в Аду.
Наконец Орлин добралась до конца и заметила дверь, на которой красовалась аккуратная надпись: «САТАНА». Она постучала.
— Входите, — раздался знакомый голос, и дверь мгновенно охватило пламя.
За дверью были уютные апартаменты с мягкими дивами и картинами на стенах, изображавшими зеленые луга.
Орлин вошла. Навстречу ей поднялся мужчина — точнее, демон в одежде из языков пламени, с нелепым лицом, рогами и хвостом.
— Ой, мамочки мои! — изумилась Вита.
Услышав ее, Орлин присмотрелась повнимательнее.
— Это же маска! — вскричала она. — И костюм!
Сатана пожал плечами. Хвост мгновенно отвалился, а пламенное одеяние сменил традиционный костюм цвета яркого огня. Он поднял руку, чтобы снять маску.
— Наташа! — удивленно воскликнула Орлин.
— Что означает «Ах, Сатана» note 4, написанное наоборот,
— подтвердил он. — Можешь называть меня Пэрри, так меня звали, когда я был смертным; или, если хочешь, «отец».
— Что за глупые шутки? — возмутилась Орлин, гнев сменил удивление.
— Выслушай его, — твердо сказала Джоли.
— Я Сатана. У меня множество разных обличий. Я ухаживал за Джоли, заслужил ее любовь, когда был Пэрри, и потерял ее, когда она умерла, а потом еще раз, когда меня соблазнила дьяволица Лила…
— Кто?
— Ты ее видела, теперь она любовница Марса. Она оставила меня ради него. В тот момент я был огорчен, но правда заключается в том, что я действительно мало уделял ей внимания, а теперь мне и вовсе не нужна никакая дьяволица. В облике Наташи я ухаживал за Орб и завоевал ее, не признавшись, кто я такой. Она все равно вышла за меня замуж, уже будучи Геей, хотя по определенным причинам мы не объявили об этом во всеуслышание. Так что моя прежняя любовница теперь спит с твоим отцом, а я твой отчим — муж Геи. Вот почему я попросил Джоли присмотреть за тобой, стать хранительницей и другом. Было бы негоже мне самому этим заниматься.
— Все правда, — заявила Джоли. — Я дружу с Геей, но к тебе меня послал Сатана.
— Я… падчерица Сатаны… — проговорила ошеломленная Орлин.
И все же она знала это на подсознательном уровне; запутанные родственные отношения начали проясняться лишь после ее смерти.
— И я люблю тебя так же, как Джоли, — продолжал он. — Как мы любили бы ребенка, которого нам не подарила судьба. Я не ожидаю и не требую от тебя ответного чувства; ни в каком другом смысле ты не принадлежишь моему царству. Но я сделаю для тебя все, что сделал бы настоящий отец. — Он, прищурившись, посмотрел на Орлин. — А почему ты не принимаешь свое истинное обличье?
Стоило ему произнести эти слова, как Орлин вдруг стала похожа на себя саму, такой, какой она была до смерти.
— Я… я пришла попросить об одолжении.
— Я так и понял. Проси.
— Мне нужно проклятие… чтобы спасти сына. Чтобы он боялся зла — сейчас у него такого страха нет.
Сатана покачал головой:
— Мое благословение ты могла бы легко получить, потому что оно ничего не стоит. Но проклятие… это не мелочь. Я не могу его дать тебе просто так; надо заслужить.
— Я попытаюсь. — Орлин уже знала, что инкарнации не раздают одолжения направо и налево!
— Видишь ли, дав тебе проклятие, я на самом деле сыграю на руку своему древнему противнику. Богу. Ведь душа, которая в противном случае стала бы принадлежать мне, отправится к Нему. Мне потребуется эквивалентная замена.
— Если… если я смогу спасти душу сына ценой своей души, я с радостью…
— Нет. Твоя душа слишком хороша для моего царства! Кроме того, ни Джоли, ни Орб мне этого не простят. Попроси чего-нибудь попроще, и я с удовольствием выполню твою просьбу.
Орлин колебалась несколько минут, а потом сказала:
— Есть кое-что… я знаю, меня не касается, но.»
— Позволь мне об этом судить! Говори!
— В одной из комнат, расположенных вдоль коридора, по которому я шла, терпит муки мужчина. Он… да, он заслуживает кары, но его страдания совершенно бессмысленны. Он оказался в замкнутом круге, пытаясь искупить чужой грех — ведь совершенно невозможно раскаяться в том, чего ты не совершал. Если бы он мог перейти к следующей каре…
— Ты имеешь в виду идиота, убившего двадцать семь человек и себя в катастрофе на шоссе?
— Да, его. Он не просит пощады, только…
— Согласен. Его страдания действительно бессмысленны. То же самое можно сказать о тысячах убийц, которые испытывают боль своих жертв. Но я не в силах что-нибудь изменить.
— Но если вы Господин Ада…
— Я и в самом деле Господин Ада, но не имею никакого отношения к основополагающим определениям. Суть Добра и Зла может быть обозначена лишь Богом и Сатаной при личной встрече, однако вот уже несколько веков мы с Ним не виделись и не общались друг с другом. Я считаю, что определения давно пора усовершенствовать, даже если придется всего лишь убрать недосмотры вроде того, о котором ты говоришь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Полились изумительные звуки. Джоли и прежде слышала игру Геи, однако каждый раз она ее очаровывала все больше и сильнее. Она была первой женой Сатаны, а Гея стала второй; между ними никогда не возникало соперничества, но, если бы им и пришлось вступить в борьбу за его внимание, волшебная музыка Геи явилась бы решающим фактором. Каждая нота звучала просто великолепно, а тема потрясала совершенством.
И вот Гея запела. Тут же все вокруг засияло, словно жизнь пробудилась от одного только звука ее голоса. Далекие облака стали радужными, казалось, наступил рассвет, потом закат. Ни один земной голос не мог бы сравниться с голосом Геи; звучала песня инкарнации, Ллано.
Орлин и Вита были околдованы. Раньше они и не думали, что такое возможно. Гея представлялась им самой обычной женщиной, наделенной могущественным волшебством, не более того. Теперь же, благодаря способности Орлин, Джоли увидела, что Гею окружает мягкий свет. Более того, ее сияние наполнило весь мир.
Она замолчала на одно короткое мгновение; Чистилище будто замерло, затаив дыхание.
И вдруг они услышали ответное пение. Мужской голос без аккомпанемента, такой звонкий и чувственный, что мир словно превратился в сопровождающий его оркестр. Всего несколько нот, несколько слов, а потом тишина.
Гея снова запела, аккомпанируя себе на арфе. И окружающий пейзаж затрепетал, ответив на ее призыв. Она замолчала во второй раз.
Опять донесся голос мужчины, на сей раз он звучал ближе, сильнее. Сначала слушателям почудилось, что во всей Вселенной не может быть голоса, равного голосу Геи, но теперь стало ясно, что невидимый певец может посоревноваться с ней в мастерстве.
После секундной паузы Гея вступила в третий раз, и мужчина присоединился к ней. Родилась гармония такой поразительной красоты, что слушателям оставалось лишь погрузиться в нее, унестись вслед за звуками в заоблачные выси.
Вскоре они увидели певца. Он был молод и красив и шел, не переставая петь в великолепном дуэте с Геей. В непримечательных брюках, рубашке и туфлях; если бы он не пел, они и не посмотрели бы на него, посчитав самым обычным человеком.
Джоли, естественно, его знала, однако молчала, скрывая свои мысли от остальных. Пусть Вита и Орлин сами все поймут!
Мужчина подошел к Гее. Их дуэт достиг кульминации и неожиданно оборвался.
Равнина перед домом Геи совсем недавно была совершенно голой. Теперь же на ней появились цветущие деревья, откуда-то возник ручей с хрустальной водой, среди деревьев порхали певчие птицы.
Гея отложила в сторону арфу и поднялась на ноги. Из женщины средних лет она вдруг превратилась в девушку в нарядном летнем платье, облегавшем великолепную фигуру. Волосы украшал венок из ярких маргариток. Она сияла красотой.
А в следующее мгновение Гея обняла своего гостя и поцеловала его. Они явно любили друг друга и были отличной парой. Однако Орлин и Вита не смогли скрыть своего изумления.
— Я думала, она замужем за… — начала Орлин.
— Кто он такой, черт подери? — вскричала Вита.
Джоли решила, что пришла пора вмешаться.
— Девочки, познакомьтесь с Наташей, самым красивым мужчиной нашего царства, — сказала она, и парочка перестала обниматься.
— Наташа — это мужчина? — удивилась Вита.
Наташа отвернулся от Геи.
— Джоли, — проговорил он. — Иди ко мне.
Джоли немедленно выполнила его просьбу. И тоже обняла и страстно поцеловала, как несколько минут назад Гея.
— Господи помилуй! — воскликнула Вита.
Орлин была так потрясена, что ничего не смогла сказать.
— Наташа, — проговорила Джоли после поцелуя, — познакомься с девушкой, хозяйкой тела, в котором я сейчас нахожусь, ее зовут Вита. А это Орлин, дочь Геи. Я отдаю тело ей.
Орлин неожиданно сообразила, что по-прежнему обнимает Наташу, впрочем, не так крепко.
— Рад с тобой познакомиться, Орлин, — сказал он. — Ты дочь одной из двух женщин, которых я люблю.
— Но ведь Гея замужем! — возмутилась Орлин.
Наташа с улыбкой посмотрел на Гею:
— Правда? Я тоже женат. Почему Марсу позволено владеть двумя прекрасными женщинами, а мне нет?
Орлин отодвинулась от него и пролепетала:
— Я не знаю, кто вы, но…
— Он пришел, чтобы проводить вас в Преисподнюю, — вмешалась Гея. — Думаю, ему известен тайный ход.
Только сейчас Орлин сообразила, что над ними, возможно, потешаются.
— Проклятая душа?
— Ты почти угадала, — ответил Наташа. — Идем со мной; надеюсь, нам удастся проникнуть незамеченными, если только мы не станем терять времени.
— Но…
— Иди с ним, — сказала Джоли.
— Почему она должна идти куда-то с этим красавчиком? — сердито спросила Вита. — Он обманывает жену; разве можно ему доверять?
— Он самый великий в мире лжец, — признала Джоли. — Но мы можем ему доверять.
Орлин сомневалась, зная, что не понимает чего-то совсем простого.
— Я пойду с тобой, Наташа. Но я хотела бы получить хоть какое-нибудь объяснение.
Наташа взял ее за локоть:
— Ты его обязательно получишь. Расскажи мне о себе; мне не терпится побольше узнать.
— Расскажи ему, — посоветовала Джоли.
Орлин удивилась, однако решила последовать ее совету.
— Я дочь Геи, она отдала меня, когда я была совсем маленькой, и я выросла с приемными родителями. Я вышла замуж за призрака…
Она вдруг замолчала, потому что они начали проваливаться сквозь землю. Мимо проносились то ли клубы облаков, то ли пара.
— Продолжай, — попросил Наташа.
— И родила для него ребенка. Мой сын умер, и я совершила самоубийство. А теперь я пытаюсь забрать своего малыша у Нокс, и нуждаюсь в помощи Сатаны.
— Нокс? Воплощение Ночи?
— Да. Мой сын у нее. Она велела мне получить у каждой инкарнации по одной вещи, и у Сатаны я должна попросить проклятие. Только когда я сумею собрать все, я смогу вылечить малыша от болезни души, и Нокс мне его отдаст.
Облако рассеялось; они стояли в каменном помещении, из которого вдаль уходит извивающийся коридор, освещенный дымными тусклыми факелами.
— Иди по коридору, — сказал Наташа. — Он приведет тебя в покои Сатаны. Я буду ждать тебя здесь, чтобы отвести назад, когда ты закончишь свои дела.
— Мне придется пройти одной по Аду? — в ужасе спросила Орлин.
— Это проход для привилегированных особ. Ни один демон не причинит тебе вреда, пока ты в нем находишься. Постарайся его не покидать. — Он отпустил ее локоть и подтолкнул вперед.
Орлин сделала шаг вперед, остановилась.
— Я не…
Но Наташа уже куда-то исчез.
— Не бойся, — заговорила Джоли. — Он сказал чистую правду: этим коридором пользуются только особо важные гости. Мы здесь в полной безопасности, хотя нам и придется пройти сквозь центральную часть Преисподней — только так можно добраться до Сатаны. Мы имеем полное право останавливаться и смотреть на то, что встретится нам по пути. Главное, никуда не сворачивать.
Орлин двинулась вперед. По сторонам коридора располагались окна, через которые виднелись самые разные помещения. В каждом что-то происходило, но понять, что именно, бросив мимолетный взгляд, не представлялось возможным.
Орлин остановилась возле одного окна и увидела мужчину, зажимавшего рукой рану на груди. По его пальцам текла кровь; не вызывало сомнений, что он испытывает невыносимые страдания.
— Он живой? — в ужасе спросила Орлин. — Я думала, здесь только проклятые души.
Человек за окном ее услышал.
— Я и есть проклятая душа, — задыхаясь, с трудом проговорил он. — Я испытываю бесконечную боль.
— За что же ты терпишь такую муку? — спросила Орлин, помимо воли охваченная любопытством.
— Я пытался догнать мотоцикл. — Казалось, несмотря на рану, несчастный вполне может говорить.
— Что?
— Я вел грузовик, а мотоциклист начал меня дразнить, и я, естественно, поддал газу. Я выиграл — но не смотрел, куда еду. И врезался в легковую машину. Меня на огромной скорости вынесло на встречную полосу. Я налетел на школьный автобус, погибло двадцать семь человек. И я сам. Пришел в себя… у ворот Ада. Это случилось двадцать лет назад, мне осталось еще около тысячи, чтобы отбыть наказание.
— Но твоя рана похожа на пулевую! — воскликнула Орлин. — Ты ведь погиб во время столкновения на шоссе?
Несчастный с трудом улыбнулся:
— Это не моя рана. И не пассажиров, погибших во время аварии. Я страдаю за собаку.
— Собаку?
— Видишь ли, среди пассажиров в основном были дети. Зло еще не запятнало их души, хотя кое-какие некрасивые поступки они совершали. Они остались бы в Чистилище или еще где-нибудь до тех пор, пока не заслужили бы право отправиться в Рай. Но они умерли раньше времени. Возможно, при жизни им удалось бы искупить свои грехи, а потом за ними пришла бы смерть от естественных причин. Вот в чем моя вина.
— В том, что ты лишил их такой возможности? — догадалась Орлин.
— Именно. Я должен нести наказание за то, что они совершили, раз они преждевременно ушли из жизни и не успели сами исправить зло. Мне понадобится несколько веков, чтобы разобраться с грехами погибших тогда людей, но я даже рад, ведь в определенной степени я расплачиваюсь с ними за то, что у них отнял.
— Но каким образом собака…
— Один мальчишка играл с пистолетом и застрелил соседскую собаку. Чтобы никто ничего не узнал, он притащил труп на пустырь и закопал его там. Ему это сошло с рук, сосед решил, что собака убежала.
Орлин присмотрелась к нему повнимательнее.
— У тебя из раны течет кровь… Как долго продлится твоя мука? Собака умерла не сразу?
— Рана была не очень серьезной, — ответил мужчина. — Собака от нее не умерла.
— Не умерла! Но ведь мальчик ее похоронил!
— Да. Собака задохнулась под землей. Не могу сказать, что с нетерпением жду наступления этой части искупления греха.
Орлин была возмущена, несмотря на очевидную справедливость наказания.
— По крайней мере, все скоро кончится.
— Да, через несколько часов, — тяжело дыша, ответил он. — Но повторится снова и снова.
— Повторится?
— Я должен переживать весь ужас происшедшего еще и еще раз, пока полностью не раскаюсь в содеянном. Мальчишке понадобилась бы целая сотня раз!
— Но ты же не виноват в смерти той собаки! Разве ты можешь искренне раскаяться в том, чего не совершил?
— Согласен, тут возникает некоторое противоречие, — проговорил мужчина.
— Наверное, именно по этой причине мне так и не удалось сдвинуться дальше первого грешника.
— Первого? Первого из тех, кто пострадал во время катастрофы?
— Первого существенного греха первого из погибших, — пояснил страдалец.
— Сколько… сколько раз ты уже пережил смерть собаки?
— К нынешнему моменту? Не знаю. Я сбился со счета на десяти тысячах.
— Десять тысяч!
— Несколько лет назад, мне кажется. Впрочем, здесь, в голой камере, следить за временем совсем непросто. Ты первая посетительница, с которой мне довелось поговорить.
Орлин возмущал поступок мужчины. Она не могла симпатизировать тому, кто отнял у детей жизнь, поскольку знала, как страдает мать, теряя ребенка. Но то, что здесь происходило, поражало своей бессмысленностью. Этот человек никогда не сможет искупить чужие грехи, не говоря уже о своих собственных. Он совершенно зря страдает!
Тем временем мужчина начал синеть, дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он перешел на стадию, когда собака задыхалась.
— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила Орлин, чувствуя себя беспомощной и немного глупой, но доброе сердце тем не менее заставило ее задать этот вопрос.
Он приоткрыл один глаз:
— Не попросишь ли ты Сатану позволить мне перейти к следующей каре…
Тут его тело начало сотрясаться в судорогах, и Орлин быстро двинулась дальше, не в силах видеть страдания.
— Господь Всемогущий! — вскричала Вита. — Вот уж точно настоящий Ад!
— Типичный случай, — пояснила Джоли. — Здесь таких миллионы. Можем поговорить с другими, если хотите.
Однако Орлин шла вперед, упрямо отказываясь смотреть по сторонам. Она уже поняла, что такое Ад.
Коридор оказался очень длинным, и она не могла не слышать жалобные стоны и не видеть краем глаза муки тех, кто испытывал невыносимые, неестественные страдания. Да, никаких сомнений — она действительно в Аду.
Наконец Орлин добралась до конца и заметила дверь, на которой красовалась аккуратная надпись: «САТАНА». Она постучала.
— Входите, — раздался знакомый голос, и дверь мгновенно охватило пламя.
За дверью были уютные апартаменты с мягкими дивами и картинами на стенах, изображавшими зеленые луга.
Орлин вошла. Навстречу ей поднялся мужчина — точнее, демон в одежде из языков пламени, с нелепым лицом, рогами и хвостом.
— Ой, мамочки мои! — изумилась Вита.
Услышав ее, Орлин присмотрелась повнимательнее.
— Это же маска! — вскричала она. — И костюм!
Сатана пожал плечами. Хвост мгновенно отвалился, а пламенное одеяние сменил традиционный костюм цвета яркого огня. Он поднял руку, чтобы снять маску.
— Наташа! — удивленно воскликнула Орлин.
— Что означает «Ах, Сатана» note 4, написанное наоборот,
— подтвердил он. — Можешь называть меня Пэрри, так меня звали, когда я был смертным; или, если хочешь, «отец».
— Что за глупые шутки? — возмутилась Орлин, гнев сменил удивление.
— Выслушай его, — твердо сказала Джоли.
— Я Сатана. У меня множество разных обличий. Я ухаживал за Джоли, заслужил ее любовь, когда был Пэрри, и потерял ее, когда она умерла, а потом еще раз, когда меня соблазнила дьяволица Лила…
— Кто?
— Ты ее видела, теперь она любовница Марса. Она оставила меня ради него. В тот момент я был огорчен, но правда заключается в том, что я действительно мало уделял ей внимания, а теперь мне и вовсе не нужна никакая дьяволица. В облике Наташи я ухаживал за Орб и завоевал ее, не признавшись, кто я такой. Она все равно вышла за меня замуж, уже будучи Геей, хотя по определенным причинам мы не объявили об этом во всеуслышание. Так что моя прежняя любовница теперь спит с твоим отцом, а я твой отчим — муж Геи. Вот почему я попросил Джоли присмотреть за тобой, стать хранительницей и другом. Было бы негоже мне самому этим заниматься.
— Все правда, — заявила Джоли. — Я дружу с Геей, но к тебе меня послал Сатана.
— Я… падчерица Сатаны… — проговорила ошеломленная Орлин.
И все же она знала это на подсознательном уровне; запутанные родственные отношения начали проясняться лишь после ее смерти.
— И я люблю тебя так же, как Джоли, — продолжал он. — Как мы любили бы ребенка, которого нам не подарила судьба. Я не ожидаю и не требую от тебя ответного чувства; ни в каком другом смысле ты не принадлежишь моему царству. Но я сделаю для тебя все, что сделал бы настоящий отец. — Он, прищурившись, посмотрел на Орлин. — А почему ты не принимаешь свое истинное обличье?
Стоило ему произнести эти слова, как Орлин вдруг стала похожа на себя саму, такой, какой она была до смерти.
— Я… я пришла попросить об одолжении.
— Я так и понял. Проси.
— Мне нужно проклятие… чтобы спасти сына. Чтобы он боялся зла — сейчас у него такого страха нет.
Сатана покачал головой:
— Мое благословение ты могла бы легко получить, потому что оно ничего не стоит. Но проклятие… это не мелочь. Я не могу его дать тебе просто так; надо заслужить.
— Я попытаюсь. — Орлин уже знала, что инкарнации не раздают одолжения направо и налево!
— Видишь ли, дав тебе проклятие, я на самом деле сыграю на руку своему древнему противнику. Богу. Ведь душа, которая в противном случае стала бы принадлежать мне, отправится к Нему. Мне потребуется эквивалентная замена.
— Если… если я смогу спасти душу сына ценой своей души, я с радостью…
— Нет. Твоя душа слишком хороша для моего царства! Кроме того, ни Джоли, ни Орб мне этого не простят. Попроси чего-нибудь попроще, и я с удовольствием выполню твою просьбу.
Орлин колебалась несколько минут, а потом сказала:
— Есть кое-что… я знаю, меня не касается, но.»
— Позволь мне об этом судить! Говори!
— В одной из комнат, расположенных вдоль коридора, по которому я шла, терпит муки мужчина. Он… да, он заслуживает кары, но его страдания совершенно бессмысленны. Он оказался в замкнутом круге, пытаясь искупить чужой грех — ведь совершенно невозможно раскаяться в том, чего ты не совершал. Если бы он мог перейти к следующей каре…
— Ты имеешь в виду идиота, убившего двадцать семь человек и себя в катастрофе на шоссе?
— Да, его. Он не просит пощады, только…
— Согласен. Его страдания действительно бессмысленны. То же самое можно сказать о тысячах убийц, которые испытывают боль своих жертв. Но я не в силах что-нибудь изменить.
— Но если вы Господин Ада…
— Я и в самом деле Господин Ада, но не имею никакого отношения к основополагающим определениям. Суть Добра и Зла может быть обозначена лишь Богом и Сатаной при личной встрече, однако вот уже несколько веков мы с Ним не виделись и не общались друг с другом. Я считаю, что определения давно пора усовершенствовать, даже если придется всего лишь убрать недосмотры вроде того, о котором ты говоришь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41