Она уже знает, какое отношение имеют к ней Луна и Лахесис, и не забывай, что при жизни Орлин была любовницей Хроноса. Я думаю, она сумеет справиться и с этой новостью; она стала намного сильнее после всего пережитого после смерти.
— Лигее все известно; я рассказала ей, когда увидела вас. Она будет молчать до нашего возвращения, но, естественно, ей страшно интересно, как поведет себя Орлин, узнав, что у ее отца есть жена и любовница, ни одна из которых не была ее матерью.
— Ну, не сомневаюсь, что к этой стороне ваших отношений она отнесется спокойно. За последнее время Орлин получила не один урок, касающийся человеческой природы. Однако тут есть вопрос, который может представлять для нас определенную трудность.
— Она пришла попросить об одолжении? Тот факт, что она его дочь, не окажет на Марса никакого влияния. У него железная воля, если речь идет о компромиссах. Уж я-то знаю; именно благодаря своей воле он сумел спасти меня от уничтожения!
— Я слышала твою историю. Орлин и в самом деле пришла, чтобы попросить об одолжении, но уверена, что Марс назначит цену, как и другие инкарнации. Нет, меня беспокоит то, что мы узнали по дороге сюда. Видишь ли, нас посетила Нокс. По ее мнению, приближаются третья мировая война и конец света.
— Насколько мне известно, данная информация считается секретной, — проговорила Лила. — Марс пытается предотвратить войну, но тщетно: едва гасит один пожар, как тут же возникает другой. Например, заняв место воплощения Войны, Марс убрал главного политического деятеля Вавилона, чтобы прекратить раздоры между Персией и Вавилоном. Однако передышка оказалась временной; возникли разные фракции, война разгорелась с новой силой и теперь грозит перерасти в более серьезный конфликт, который охватит огромные территории. Легкого решения просто не существует!
— Все это связано с беспокоящей меня проблемой. Понимаешь, я наблюдала за смертным, который может стать кандидатом на роль инкарнации. Мы подумали, что, возможно, речь идет о замене Марса. Тогда становится понятным вмешательство Нокс именно сейчас… и то, что она предупредила нас о грозящей миру опасности.
— Подожди-ка! — запротестовала Лила. — Миму еще не пора менять на кого-то другого! — Она была так взволнована, что ее голубое одеяние начало растворяться в воздухе.
— Миму?
— Извини, я забылась; его домашнее имя. Я хотела сказать Марс или Арес. Он хорошо справляется с обязанностями инкарнации; нет никаких оснований сомневаться в его эффективности. — Платье Лилы полностью исчезло, явив глазам Джоли великолепное соблазнительное тело, какое могло принадлежать лишь дьяволице.
— Ни малейших, — быстро согласилась с ней Джоли. — И не этого мы добиваемся! Просто нас страшно удивило, что Нокс решила вмешаться ровно в тот момент, когда мы собрались встретиться с воплощением Войны. Почему она сама не поговорила с Марсом?
Лила немного успокоилась, и платье снова скрыло ее фигуру.
— Я знакома с Нокс уже давно. Она никогда ничего не делает без причины, но, как правило, эти причины неясны смертным — как, впрочем, и бессмертным. Полагаю, если ей станет известно, что Марс будет заменен, а его преемник должен узнать нечто очень важное, она начнет действовать… Однако звучит как-то уж слишком подозрительно. Вряд ли Нокс не понимает, что о ее предупреждении обязательно станет известно нынешнему воплощению Войны.
— Может быть, это как раз и входит в ее планы?! — вскричала Джоли. — Предупредить его!
Лила кивнула:
— Не сомневаюсь, что он серьезно отнесется к предупреждению. Думаю, что даже твой супруг не хочет войны.
— Конечно! Сатана желает править миром или, по крайней мере, одержать верх, но война уничтожит все его надежды, как и ваши. Может быть, не стоит передавать предупреждение Марсу до тех пор, пока не решится вопрос с просьбой Орлин.
— Да. Давай сохраним их отношения в тайне — на время.
— Я скажу Орлин, — улыбнувшись, пообещала Джоли. — Мы все обсудили?
— Похоже на то. А я поговорю с Лигеей.
Женщины проплыли сквозь пол вниз, сосредоточившись на Орлин и Лигее, которые сидели в саду, возможно, самом прекрасном в Чистилище, — повсюду росли чудесные цветы и стояли великолепные статуи. Джоли проникла в тело Виты и немедленно передала подругам свое сообщение.
— Итак, мы решили, что пока не стоит сообщать воплощению Войны о наших подозрениях на предмет его замены. Орлин должна объяснить ему, зачем она пришла, и узнать его решение. Мы не хотим, чтобы на Марса оказывали влияние какие-то дополнительные факторы.
— Правильно, — тихо ответила Орлин. — В конце концов, речь идет всего лишь о предположении.
Леди Лигея подала чай.
— Нам редко выпадает удовольствие принимать в гостях смертного человека, — заметила она. — Я была призраком, когда Марс спас меня из Преисподней; потом я вселилась в живое тело, чтобы остаться с ним, вместо того чтобы отправиться на Небеса.
— Это тело мне тоже не принадлежит, — сказала Орлин. — Я нахожусь в нем лишь до тех пор, пока не закончу поиски моего ребенка.
— Так у тебя был ребенок? — с интересом воскликнула Лигея.
Женщины тут же приступили к обсуждению проблемы детей и странного вмешательства Нокс в судьбу малыша Орлин.
Их разговор прервал топот копыт.
— А вот и Мима, — сказала Лила. — Я помогу ему снять доспехи и приведу сюда.
— Мима?
— Мы его так зовем. Зачем дома соблюдать формальности? Больше того. Ли иногда начинает его щекотать, а он хохочет так громко, что я просыпаюсь.
— Ли… Лила? Дьяволица?
— Его любовница, — ответила Лигея. — Она может принимать любое обличье. Иногда Мима дразнит ее, заставляя стать как две капли воды похожей на меня. Тогда Ли означает Лигея.
— И ты не возражаешь?
— А почему я должна возражать? Он принадлежит мне всегда, стоит только пожелать… и я могу спокойно спать ночью, стоит мне только пожелать — благодаря ей. Ты же знаешь, как устроены мужчины; они всегда хотят больше, чем тебе удобно. И тогда становится скучно. Лила бесконечно терпелива, к тому же обладает исключительным опытом.
— Конечно, опытом из глубины веков, — признала ее правоту Орлин, на которую произвела сильное впечатление терпимость Лигеи. Впрочем, Лигея ведь не просто женщина, она принцесса; видимо, в этом и заключается разница.
На дорожке появился мужчина — совсем не крупный, небольшого роста, очень молодой, с самой обычной внешностью. Он был одет в удобный халат; очевидно, дьяволица помогла ему, как и обещала, снять доспехи.
Орлин немедленно заметила, что мужчину окружает сияние. Джоли уже привыкла видеть людей глазами Орлин, когда та брала контроль над телом. Однако сияние Марса было необычным — интенсивный свет пульсировал, раньше такого Джоли встречать не приходилось. Понятно: дело в том, что Марс отец Орлин; если бы она не знала этого раньше, то непременно догадалась бы сейчас. Другие инкарнации не имели такого ореола.
Лигея поднялась, подошла к мужу и наградила мимолетным, но таким властным и уверенным поцелуем, что он показался всем очень даже к месту. И в самом деле, возникало ощущение, будто они вместе всего несколько недель, а не целых десять лет, так явно и откровенно Марс был ею увлечен. Однако при этом не вызывало сомнений, что именно он здесь господин.
— Это призрак в теле смертной, Орлин. — Лигея повернулась, оставаясь в его объятиях, и указала на Орлин. — А это воплощение Войны. — Она снова посмотрела на Марса. — Девушка пришла к тебе с просьбой.
Орлин робко приблизилась к Марсу. Он протянул руку, и она взяла ее.
Сияние усилилось, стало таким ярким, что на него было невозможно смотреть. Марс не сводил глаз с Орлин, а она — с него. Затем они обнялись.
— Дитя мое, я не узнал тебя в чужом теле! — вскричал он, прижимая ее к груди.
— Отец, я не хотела, чтобы ты знал… — начала Орлин.
Вот вам и секреты! Джоли догадалась, что способность инкарнации проникать в тело смертного в виде призрака и талант Орлин интерпретировать ауру соединились в тот момент, когда их руки соприкоснулись, и они все поняли, хотя ни разу не встречались.
— Мне никто не сказал, что ты умерла.
— Я забыла о том, что ты стал инкарнацией! Я забыла… — Тут Орлин замолчала. — Ой… они не должны тебя заменять!
Марс мгновенно понял, что она имела в виду.
— Мое время еще не пришло! — сказал он. — Ты ошиблась.
— А теперь у тебя есть жена и любовница, и ни одна из них не является моей матерью!
— Я буду всегда любить твою мать и тебя. Но мы с ней больше не предназначены друг для друга.
Он положил ей руки на плечи и притянул к себе.
— Это отдельная история, дочь моя. Не мы приняли такое решение. Я любил твою мать, однако должен был жениться на принцессе из другого королевства, а к тому времени когда я узнал о твоем существовании, слишком много всего произошло и я уже был инкарнацией. Я посчитал, что будет лучше предоставить ей жить и дальше так, как она жила. А потом Иона стала инкарнацией, и я за нее порадовался. Мне кажется, мы прекрасно понимаем друг друга.
— Разве я смогу попросить у тебя об одолжении теперь, когда мы знаем, кем ты мне являешься?
— Ах да, ребенок… мой внук. — Марс задумался. — Я не могу никому делать скидок. Тебе придется понять природу того, о чем ты просишь. Семя войны… Я покажу тебе, какие фрукты произрастают из этих семян.
— Сейчас? — удивленно спросила Орлин.
— Да, так будет лучше; ты же не хочешь провести здесь больше времени, чем необходимо, если, конечно, не намерена оставить тело смертной. — За короткий разговор с Орлин Марс сумел все про них узнать.
— Сейчас, — согласилась она.
Он взял ее за руку.
— А как же мы? — спросила Лигея.
— Пусть дьяволица примет мой облик и позаботится о тебе, — ответил он.
Обе женщины в притворной ярости схватили со стульев подушки и швырнули в Миму. Однако Меч Войны уже появился в руке Марса, и они с Орлин, скользнув сквозь стену Цитадели, покинули Чистилище и опустились в царство смертных.
— Куда мы направляемся? — спросила Орлин, в очередной раз поразившись легкости и скорости, с какой инкарнации передвигаются в пространстве. Танатосу служил бледный конь Морт, у Хроноса были Песочные Часы, Судьба прибегала к помощи нитей, а теперь Меч Войны выполнял одну из своих позитивных функций.
— На персидско-вавилонский фронт, — ответил Марс. — Когда я только стал инкарнацией, я разрешил разногласия с Судьбой, убрав правителя Вавилона, и между воюющими сторонами установился мир. Однако затишье оказалось временным — тут и там завязывались стычки из-за глубоких этнических противоречий и оставшихся после войны неоплаченных долгов. Если бы какая-нибудь из сторон одержала победу, другая оказалась бы полностью уничтоженной, и проблема была бы решена. Желая остановить кровопролитие, мы не стали ничего делать по поводу этих конфликтов, но они разгораются все сильнее и сильнее. Сегодня обе империи номинально заключили мир друг с другом, но постоянно возникают столкновения, а интересы соседних стран и их участие в военных действиях постоянно растет, так что вполне возможно серьезное противостояние нескольких государств. Мы, инкарнации, пришли к выводу, что необходимо предпринять решительные шаги, дабы предотвратить начало третьей мировой войны.
— Но разве ты, воплощение Войны, не в состоянии…
— Я делаю все, что в моих силах, и мне удалось выиграть время, но, учитывая халатное отношение одной из инкарнаций к своим обязанностям, я терплю одно поражение за другим. С моей точки зрения, до конца осталось лет пять, может быть, шесть — не больше. Вот почему действовать надо незамедлительно.
— Заменить… заменить инкарнацию? Если не тебя, тогда какую же?
— Я и так сказал слишком много, — проворчал Марс. — Мы прибыли на линию фронта.
Глазам Орлин предстала пустыня. Поля опалило пламя, урожай практически погиб, а почти все дома превратились в руины. Когда они остановились рядом с лачугой, построенной из кусков досок, кирпича, картонных коробок и обрывков брезента, Орлин заметила на горизонте облако дыма. Она знала — спрашивать, что горит, не нужно.
— Я войду в мужчину, — сказал Марс. — А ты — в женщину. Ты будешь понимать язык, и ее имя прозвучит для тебя как твое. Мы останемся в их телах до тех пор, пока инцидент не будет исчерпан — недолго. И тогда ты поймешь, с чем мы здесь столкнулись.
— Но…
— Все скоро прояснится. — Марс подошел к лачуге и проник внутрь сквозь стену.
Орлин последовала за ним. Очевидно, он сделал так, что его возможности на время перешли к ней. Она была призраком, вселившимся в живого человека, и теперь должна-была проникнуть в другое тело, не покидая первого.
Оказавшись внутри, Марс повернулся к ней:
— Помни, тебе никто не может причинить боли, хотя ты и почувствуешь все, что будет чувствовать эта женщина. А теперь войди в нее. — Он показал на пожилую женщину, которая что-то готовила в горшке на едва тлеющем огне.
— Здорово, я снова стану призраком! — обрадовалась Вита.
Орлин проникла в женщину. Казалось, физическое тело Виты лишилось своей субстанции, действительно перешло в разряд призраков.
На мгновение возникла неразбериха, пока они сливались с чужим телом и сознанием. Затем все снова встало на свои места. Женщина готовила кусочек мяса, который ей удалось найти во время последней вылазки, — часть животного, разорванного взрывом бомбы. Она надеялась, что, если варить достаточно долго, его можно будет есть. В конце концов, ничего другого нет.
Орлин огляделась по сторонам. Лачуга оказалась на удивление удобной — учитывая материалы, из которых ее построили: щели надежно заделаны бумагой, куски пенопласта служили подушками для самодельных стульев. Впрочем, ни книг, ни электричества тут не было — самый настоящий крестьянский дом.
— Орлин.
Она подскочила на месте от удивления. Кто позвал ее по имени? И тут вспомнились слова Марса — она будет слышать имя женщины, как свое собственное.
Орлин оглянулась и увидела старика, лежавшего на кусках пенопласта. Именно в него-то и вселился Марс.
— Что такое, отец? — спросила она; точнее, спросила женщина, в теле которой она находилась. Язык показался ей родным, хотя Орлин и понимала, что это не так.
— Наружу.
Так. Она сообразила, прочитав мысли женщины, что ему понадобилось выйти на улицу, чтобы справить нужду; сам старик подняться не мог. Женщина положила ложку, которой мешала еду, и подошла к старику. Чуть наклонилась, чтобы он ухватился за ее плечо, и помогла ему подняться. У него были совсем слабые ноги, да и все тело пугало своей худобой; старик явно страдал от недоедания.
Нет, не только. Ей удалось выяснить, что он стал жертвой газовой атаки. По чистой случайности оказался довольно далеко от эпицентра, и ему удалось убежать, в то время как остальные падали и умирали. Он выжил, но его легкие пострадали, а тело совсем ослабло. И вот он цепляется за жизнь, хотя постепенно проигрывает сражение.
Она тащила его за собой наружу, в сторону канавы, куда сбрасывали всевозможные отходы. Там установили коробку, которая обеспечивала им некоторое удобство, да и скрывала от посторонних глаз — хотя и не очень эффективно. Но все равно так лучше, чем ничего. Женщина оставила старика, а сама вернулась к стряпне. Так она показывала, что по-прежнему уважает отца: давала ему возможность побыть в одиночестве. Какое унижение он испытывал, оказавшись в плачевном положении! У когда-то крепкого хозяина своего поля теперь вообще не осталось никаких собственных тайн — даже такой мелочи, как физиологические потребности.
Женщина подумала о горе, которое причинила им бесконечная война. Когда-то и она была гордой красавицей, имела четырех сыновей, двоих дочерей и мужа, предпринявшего хадж. А потом началась война — и так и не заканчивается, год за годом отнимает у них все больше и больше. Сначала налоги лишили накоплений — пусть и не очень значительных. Затем мужа призвали на войну с неверными, она осталась с детьми и отцом убирать урожай. Им удавалось справляться — до тех пор, пока на деревню не напал враг. Они успели забаррикадировать дом и спрятать детей, но солдаты ворвались и изнасиловали ее. После чего избили отца, разгромили дом и нашли детей. Забрали мальчиков, а девочек изнасиловали, хотя обеим еще не исполнилось и десяти. В первый раз в жизни женщина порадовалась, что рядом нет мужа, потому что его, вне всякого сомнения, стали бы пытать, а потом убили бы.
— Орлин!
Отец готов вернуться в дом… Она снова положила ложку и вышла наружу. Помогла ему добраться до подстилки. Старик лег, тяжело дыша. Ей не нравилась мысль, которая тем не менее постоянно приходила: сколько еще он протянет? Он попал под газовую атаку, когда ушел на поиски пропитания, и сначала не понял, что случилось. Считал, что на него снизошло благословение, потому что ему удалось избежать смерти, однако кашель не прекращался, и все чаще и чаще на губах старика стала появляться кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Лигее все известно; я рассказала ей, когда увидела вас. Она будет молчать до нашего возвращения, но, естественно, ей страшно интересно, как поведет себя Орлин, узнав, что у ее отца есть жена и любовница, ни одна из которых не была ее матерью.
— Ну, не сомневаюсь, что к этой стороне ваших отношений она отнесется спокойно. За последнее время Орлин получила не один урок, касающийся человеческой природы. Однако тут есть вопрос, который может представлять для нас определенную трудность.
— Она пришла попросить об одолжении? Тот факт, что она его дочь, не окажет на Марса никакого влияния. У него железная воля, если речь идет о компромиссах. Уж я-то знаю; именно благодаря своей воле он сумел спасти меня от уничтожения!
— Я слышала твою историю. Орлин и в самом деле пришла, чтобы попросить об одолжении, но уверена, что Марс назначит цену, как и другие инкарнации. Нет, меня беспокоит то, что мы узнали по дороге сюда. Видишь ли, нас посетила Нокс. По ее мнению, приближаются третья мировая война и конец света.
— Насколько мне известно, данная информация считается секретной, — проговорила Лила. — Марс пытается предотвратить войну, но тщетно: едва гасит один пожар, как тут же возникает другой. Например, заняв место воплощения Войны, Марс убрал главного политического деятеля Вавилона, чтобы прекратить раздоры между Персией и Вавилоном. Однако передышка оказалась временной; возникли разные фракции, война разгорелась с новой силой и теперь грозит перерасти в более серьезный конфликт, который охватит огромные территории. Легкого решения просто не существует!
— Все это связано с беспокоящей меня проблемой. Понимаешь, я наблюдала за смертным, который может стать кандидатом на роль инкарнации. Мы подумали, что, возможно, речь идет о замене Марса. Тогда становится понятным вмешательство Нокс именно сейчас… и то, что она предупредила нас о грозящей миру опасности.
— Подожди-ка! — запротестовала Лила. — Миму еще не пора менять на кого-то другого! — Она была так взволнована, что ее голубое одеяние начало растворяться в воздухе.
— Миму?
— Извини, я забылась; его домашнее имя. Я хотела сказать Марс или Арес. Он хорошо справляется с обязанностями инкарнации; нет никаких оснований сомневаться в его эффективности. — Платье Лилы полностью исчезло, явив глазам Джоли великолепное соблазнительное тело, какое могло принадлежать лишь дьяволице.
— Ни малейших, — быстро согласилась с ней Джоли. — И не этого мы добиваемся! Просто нас страшно удивило, что Нокс решила вмешаться ровно в тот момент, когда мы собрались встретиться с воплощением Войны. Почему она сама не поговорила с Марсом?
Лила немного успокоилась, и платье снова скрыло ее фигуру.
— Я знакома с Нокс уже давно. Она никогда ничего не делает без причины, но, как правило, эти причины неясны смертным — как, впрочем, и бессмертным. Полагаю, если ей станет известно, что Марс будет заменен, а его преемник должен узнать нечто очень важное, она начнет действовать… Однако звучит как-то уж слишком подозрительно. Вряд ли Нокс не понимает, что о ее предупреждении обязательно станет известно нынешнему воплощению Войны.
— Может быть, это как раз и входит в ее планы?! — вскричала Джоли. — Предупредить его!
Лила кивнула:
— Не сомневаюсь, что он серьезно отнесется к предупреждению. Думаю, что даже твой супруг не хочет войны.
— Конечно! Сатана желает править миром или, по крайней мере, одержать верх, но война уничтожит все его надежды, как и ваши. Может быть, не стоит передавать предупреждение Марсу до тех пор, пока не решится вопрос с просьбой Орлин.
— Да. Давай сохраним их отношения в тайне — на время.
— Я скажу Орлин, — улыбнувшись, пообещала Джоли. — Мы все обсудили?
— Похоже на то. А я поговорю с Лигеей.
Женщины проплыли сквозь пол вниз, сосредоточившись на Орлин и Лигее, которые сидели в саду, возможно, самом прекрасном в Чистилище, — повсюду росли чудесные цветы и стояли великолепные статуи. Джоли проникла в тело Виты и немедленно передала подругам свое сообщение.
— Итак, мы решили, что пока не стоит сообщать воплощению Войны о наших подозрениях на предмет его замены. Орлин должна объяснить ему, зачем она пришла, и узнать его решение. Мы не хотим, чтобы на Марса оказывали влияние какие-то дополнительные факторы.
— Правильно, — тихо ответила Орлин. — В конце концов, речь идет всего лишь о предположении.
Леди Лигея подала чай.
— Нам редко выпадает удовольствие принимать в гостях смертного человека, — заметила она. — Я была призраком, когда Марс спас меня из Преисподней; потом я вселилась в живое тело, чтобы остаться с ним, вместо того чтобы отправиться на Небеса.
— Это тело мне тоже не принадлежит, — сказала Орлин. — Я нахожусь в нем лишь до тех пор, пока не закончу поиски моего ребенка.
— Так у тебя был ребенок? — с интересом воскликнула Лигея.
Женщины тут же приступили к обсуждению проблемы детей и странного вмешательства Нокс в судьбу малыша Орлин.
Их разговор прервал топот копыт.
— А вот и Мима, — сказала Лила. — Я помогу ему снять доспехи и приведу сюда.
— Мима?
— Мы его так зовем. Зачем дома соблюдать формальности? Больше того. Ли иногда начинает его щекотать, а он хохочет так громко, что я просыпаюсь.
— Ли… Лила? Дьяволица?
— Его любовница, — ответила Лигея. — Она может принимать любое обличье. Иногда Мима дразнит ее, заставляя стать как две капли воды похожей на меня. Тогда Ли означает Лигея.
— И ты не возражаешь?
— А почему я должна возражать? Он принадлежит мне всегда, стоит только пожелать… и я могу спокойно спать ночью, стоит мне только пожелать — благодаря ей. Ты же знаешь, как устроены мужчины; они всегда хотят больше, чем тебе удобно. И тогда становится скучно. Лила бесконечно терпелива, к тому же обладает исключительным опытом.
— Конечно, опытом из глубины веков, — признала ее правоту Орлин, на которую произвела сильное впечатление терпимость Лигеи. Впрочем, Лигея ведь не просто женщина, она принцесса; видимо, в этом и заключается разница.
На дорожке появился мужчина — совсем не крупный, небольшого роста, очень молодой, с самой обычной внешностью. Он был одет в удобный халат; очевидно, дьяволица помогла ему, как и обещала, снять доспехи.
Орлин немедленно заметила, что мужчину окружает сияние. Джоли уже привыкла видеть людей глазами Орлин, когда та брала контроль над телом. Однако сияние Марса было необычным — интенсивный свет пульсировал, раньше такого Джоли встречать не приходилось. Понятно: дело в том, что Марс отец Орлин; если бы она не знала этого раньше, то непременно догадалась бы сейчас. Другие инкарнации не имели такого ореола.
Лигея поднялась, подошла к мужу и наградила мимолетным, но таким властным и уверенным поцелуем, что он показался всем очень даже к месту. И в самом деле, возникало ощущение, будто они вместе всего несколько недель, а не целых десять лет, так явно и откровенно Марс был ею увлечен. Однако при этом не вызывало сомнений, что именно он здесь господин.
— Это призрак в теле смертной, Орлин. — Лигея повернулась, оставаясь в его объятиях, и указала на Орлин. — А это воплощение Войны. — Она снова посмотрела на Марса. — Девушка пришла к тебе с просьбой.
Орлин робко приблизилась к Марсу. Он протянул руку, и она взяла ее.
Сияние усилилось, стало таким ярким, что на него было невозможно смотреть. Марс не сводил глаз с Орлин, а она — с него. Затем они обнялись.
— Дитя мое, я не узнал тебя в чужом теле! — вскричал он, прижимая ее к груди.
— Отец, я не хотела, чтобы ты знал… — начала Орлин.
Вот вам и секреты! Джоли догадалась, что способность инкарнации проникать в тело смертного в виде призрака и талант Орлин интерпретировать ауру соединились в тот момент, когда их руки соприкоснулись, и они все поняли, хотя ни разу не встречались.
— Мне никто не сказал, что ты умерла.
— Я забыла о том, что ты стал инкарнацией! Я забыла… — Тут Орлин замолчала. — Ой… они не должны тебя заменять!
Марс мгновенно понял, что она имела в виду.
— Мое время еще не пришло! — сказал он. — Ты ошиблась.
— А теперь у тебя есть жена и любовница, и ни одна из них не является моей матерью!
— Я буду всегда любить твою мать и тебя. Но мы с ней больше не предназначены друг для друга.
Он положил ей руки на плечи и притянул к себе.
— Это отдельная история, дочь моя. Не мы приняли такое решение. Я любил твою мать, однако должен был жениться на принцессе из другого королевства, а к тому времени когда я узнал о твоем существовании, слишком много всего произошло и я уже был инкарнацией. Я посчитал, что будет лучше предоставить ей жить и дальше так, как она жила. А потом Иона стала инкарнацией, и я за нее порадовался. Мне кажется, мы прекрасно понимаем друг друга.
— Разве я смогу попросить у тебя об одолжении теперь, когда мы знаем, кем ты мне являешься?
— Ах да, ребенок… мой внук. — Марс задумался. — Я не могу никому делать скидок. Тебе придется понять природу того, о чем ты просишь. Семя войны… Я покажу тебе, какие фрукты произрастают из этих семян.
— Сейчас? — удивленно спросила Орлин.
— Да, так будет лучше; ты же не хочешь провести здесь больше времени, чем необходимо, если, конечно, не намерена оставить тело смертной. — За короткий разговор с Орлин Марс сумел все про них узнать.
— Сейчас, — согласилась она.
Он взял ее за руку.
— А как же мы? — спросила Лигея.
— Пусть дьяволица примет мой облик и позаботится о тебе, — ответил он.
Обе женщины в притворной ярости схватили со стульев подушки и швырнули в Миму. Однако Меч Войны уже появился в руке Марса, и они с Орлин, скользнув сквозь стену Цитадели, покинули Чистилище и опустились в царство смертных.
— Куда мы направляемся? — спросила Орлин, в очередной раз поразившись легкости и скорости, с какой инкарнации передвигаются в пространстве. Танатосу служил бледный конь Морт, у Хроноса были Песочные Часы, Судьба прибегала к помощи нитей, а теперь Меч Войны выполнял одну из своих позитивных функций.
— На персидско-вавилонский фронт, — ответил Марс. — Когда я только стал инкарнацией, я разрешил разногласия с Судьбой, убрав правителя Вавилона, и между воюющими сторонами установился мир. Однако затишье оказалось временным — тут и там завязывались стычки из-за глубоких этнических противоречий и оставшихся после войны неоплаченных долгов. Если бы какая-нибудь из сторон одержала победу, другая оказалась бы полностью уничтоженной, и проблема была бы решена. Желая остановить кровопролитие, мы не стали ничего делать по поводу этих конфликтов, но они разгораются все сильнее и сильнее. Сегодня обе империи номинально заключили мир друг с другом, но постоянно возникают столкновения, а интересы соседних стран и их участие в военных действиях постоянно растет, так что вполне возможно серьезное противостояние нескольких государств. Мы, инкарнации, пришли к выводу, что необходимо предпринять решительные шаги, дабы предотвратить начало третьей мировой войны.
— Но разве ты, воплощение Войны, не в состоянии…
— Я делаю все, что в моих силах, и мне удалось выиграть время, но, учитывая халатное отношение одной из инкарнаций к своим обязанностям, я терплю одно поражение за другим. С моей точки зрения, до конца осталось лет пять, может быть, шесть — не больше. Вот почему действовать надо незамедлительно.
— Заменить… заменить инкарнацию? Если не тебя, тогда какую же?
— Я и так сказал слишком много, — проворчал Марс. — Мы прибыли на линию фронта.
Глазам Орлин предстала пустыня. Поля опалило пламя, урожай практически погиб, а почти все дома превратились в руины. Когда они остановились рядом с лачугой, построенной из кусков досок, кирпича, картонных коробок и обрывков брезента, Орлин заметила на горизонте облако дыма. Она знала — спрашивать, что горит, не нужно.
— Я войду в мужчину, — сказал Марс. — А ты — в женщину. Ты будешь понимать язык, и ее имя прозвучит для тебя как твое. Мы останемся в их телах до тех пор, пока инцидент не будет исчерпан — недолго. И тогда ты поймешь, с чем мы здесь столкнулись.
— Но…
— Все скоро прояснится. — Марс подошел к лачуге и проник внутрь сквозь стену.
Орлин последовала за ним. Очевидно, он сделал так, что его возможности на время перешли к ней. Она была призраком, вселившимся в живого человека, и теперь должна-была проникнуть в другое тело, не покидая первого.
Оказавшись внутри, Марс повернулся к ней:
— Помни, тебе никто не может причинить боли, хотя ты и почувствуешь все, что будет чувствовать эта женщина. А теперь войди в нее. — Он показал на пожилую женщину, которая что-то готовила в горшке на едва тлеющем огне.
— Здорово, я снова стану призраком! — обрадовалась Вита.
Орлин проникла в женщину. Казалось, физическое тело Виты лишилось своей субстанции, действительно перешло в разряд призраков.
На мгновение возникла неразбериха, пока они сливались с чужим телом и сознанием. Затем все снова встало на свои места. Женщина готовила кусочек мяса, который ей удалось найти во время последней вылазки, — часть животного, разорванного взрывом бомбы. Она надеялась, что, если варить достаточно долго, его можно будет есть. В конце концов, ничего другого нет.
Орлин огляделась по сторонам. Лачуга оказалась на удивление удобной — учитывая материалы, из которых ее построили: щели надежно заделаны бумагой, куски пенопласта служили подушками для самодельных стульев. Впрочем, ни книг, ни электричества тут не было — самый настоящий крестьянский дом.
— Орлин.
Она подскочила на месте от удивления. Кто позвал ее по имени? И тут вспомнились слова Марса — она будет слышать имя женщины, как свое собственное.
Орлин оглянулась и увидела старика, лежавшего на кусках пенопласта. Именно в него-то и вселился Марс.
— Что такое, отец? — спросила она; точнее, спросила женщина, в теле которой она находилась. Язык показался ей родным, хотя Орлин и понимала, что это не так.
— Наружу.
Так. Она сообразила, прочитав мысли женщины, что ему понадобилось выйти на улицу, чтобы справить нужду; сам старик подняться не мог. Женщина положила ложку, которой мешала еду, и подошла к старику. Чуть наклонилась, чтобы он ухватился за ее плечо, и помогла ему подняться. У него были совсем слабые ноги, да и все тело пугало своей худобой; старик явно страдал от недоедания.
Нет, не только. Ей удалось выяснить, что он стал жертвой газовой атаки. По чистой случайности оказался довольно далеко от эпицентра, и ему удалось убежать, в то время как остальные падали и умирали. Он выжил, но его легкие пострадали, а тело совсем ослабло. И вот он цепляется за жизнь, хотя постепенно проигрывает сражение.
Она тащила его за собой наружу, в сторону канавы, куда сбрасывали всевозможные отходы. Там установили коробку, которая обеспечивала им некоторое удобство, да и скрывала от посторонних глаз — хотя и не очень эффективно. Но все равно так лучше, чем ничего. Женщина оставила старика, а сама вернулась к стряпне. Так она показывала, что по-прежнему уважает отца: давала ему возможность побыть в одиночестве. Какое унижение он испытывал, оказавшись в плачевном положении! У когда-то крепкого хозяина своего поля теперь вообще не осталось никаких собственных тайн — даже такой мелочи, как физиологические потребности.
Женщина подумала о горе, которое причинила им бесконечная война. Когда-то и она была гордой красавицей, имела четырех сыновей, двоих дочерей и мужа, предпринявшего хадж. А потом началась война — и так и не заканчивается, год за годом отнимает у них все больше и больше. Сначала налоги лишили накоплений — пусть и не очень значительных. Затем мужа призвали на войну с неверными, она осталась с детьми и отцом убирать урожай. Им удавалось справляться — до тех пор, пока на деревню не напал враг. Они успели забаррикадировать дом и спрятать детей, но солдаты ворвались и изнасиловали ее. После чего избили отца, разгромили дом и нашли детей. Забрали мальчиков, а девочек изнасиловали, хотя обеим еще не исполнилось и десяти. В первый раз в жизни женщина порадовалась, что рядом нет мужа, потому что его, вне всякого сомнения, стали бы пытать, а потом убили бы.
— Орлин!
Отец готов вернуться в дом… Она снова положила ложку и вышла наружу. Помогла ему добраться до подстилки. Старик лег, тяжело дыша. Ей не нравилась мысль, которая тем не менее постоянно приходила: сколько еще он протянет? Он попал под газовую атаку, когда ушел на поиски пропитания, и сначала не понял, что случилось. Считал, что на него снизошло благословение, потому что ему удалось избежать смерти, однако кашель не прекращался, и все чаще и чаще на губах старика стала появляться кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41