- Зато... замечательные внешние данные, - как то странно возразила
фрау Маргарет.
- Причем тут внешние данные? И какие такие у него внешние данные?
Рожа рябая, лысый.
- С лица не воду пить, - быстро парирует фрау Маргарет.
- Ну, видит Бог, это единственный довод. Этот Монтахью такого пошиба
молодец, что его не то что за алмазами - за бутылкой послать нельзя.
- Что ж, тогда я предлагаю кандидатуру Джона Глебба.
- Стой, черт подрал! Джон Глебб? Разве он из Шотландии? Что-то не
помню такого, сто залпов ему в задницу!
- Очевидно, бандит с большой дороги, - двигая желваками, желчно
сказал Виторган, - никакой он не шотландец, а американец. И даже не
американец, а немец. Точнее грузин.
Фрау Маргарет фон Моргенштерн гневно сверкает глазами. Виторган
продолжает что-то раздраженно бубнить, а камера телеоператора неожиданно
переносится на чердак палаццо лорда Хроня, где на полу, приложив ухо к
щели, лежит Лысый Монтахью. Поскольку зритель с ним не знаком, на экране
так и написано: Лысый Монтахью Мак-Кормик.
Щель в потолке столовой, и, соответственно, полу чердака, - мала, и
Монтахью плохо слышно и почти ничего не видно. Он достал нож и начал
расширять щель яростными ударами. С потолка отвалился пласт штукатурки и
упал прямо в тарелку лорда Хроня.
В соответствии с лучшими традициями комедийного жанра весь суп
жульен брызнул в лицо и без того постоянно взбешенного Мак-Дункеля.
Мак-Дункель сидит совершенно неподвижно, плотно сжав зубы и закрыв
глаза. Что с ним сейчас происходит? Я знаю.
Ну, ладно. Лорд Хронь рукой вытащил из тарелки кусок штукатурки и
положил на скатерть. Подумав, взял его и бросил на пол.
- Как там бишь, алконавта твоего? - обратился он к дочери.
- Кулакин, батюшка, Джакоб Кулакин!
Фрау Маргарет, высморкавшись, встала и вышла из столовой, взяв у
полуголого негра факел.
Под жуткую музыку идет по лестнице - навстречу ей блестят желтые
зубы, нож и лысина Монтахью.
- Тебе там не холодно на чердаке? - заботливо спросила фрау Марга-
рет, ежась от ветра, дующего вниз по черной, сырой лестнице.
- Ах ты... - забывшись, в полный голос закричал Лысый Монтахью и она
торопливо прижала руку к ощерившейся пасти.
Он стал что-то торопливо шептать ей, выразительно сжимая кулаки; она
слушала его, клацая зубами и покачивая челюстями, как акула.
Через некоторое время фрау Моргенштерн стала прислушиваться к
чему-то внизу и затем, приподняв подол, сбежала по лестнице, громко стуча
каблуками.
Внезапно сверху послышались другие шаги, и перед Монтахью предстал
пожилой - лет сорока восьми - мужчина среднего роста, неброско, но со
вкусом одетый в темно-синий камзол с длинными манжетами, высокие морские
сапоги с опущенными изящьными отворотами, черно-серый плащ, гармонирующий
с камзолом. Приглушенной белизны парик венчал чело незнакомца (треуголь-
ную шляпу он держал в руке). Незнакомый джентельмен имел несколько
грузное, но умное лицо, проницательные грустные глаза, но скорбно сжатый
рот.
Лысый Монтахью выхватил из широкого накладного кармана револьвер и в
упор выстрелил - незнакомый джентельмен, не проронив ни звука, замертво
упал и покатился по лестнице, так и не успев сделаться персонажем
телефильма.
Да, сэр, да! таковы жестокие законы реализма - в каком-нибудь
поверхностном авантюрном повествовании с героем ничего, ничегошеньки
смертельного до самого конца не случиться. А я вынужден расстаться с
этим, может быть самым любимым и тщательно продуманным персонажем сразу
(хотя бы все дальше пошло через пень-колоду).
Да, правильно сказано: телефильм - это прямое отражение окружающей
нас действительности в высокохудожественных образах.
Нет, даже: телефильм - это прямое отражение окружающей нас
действительности в высокохудожественных образах.
И даже гораздо круче.
. . . . . . . . . . .
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
"Вера в Индии языческая. Индусы верят в
солнце, месяц, звезды, в коров, в болванов
и во всякую гадину."
( Российского унтер-офицера Ефремова,
ныне коллежского ассесора, странство-
вания и приключения.)
"До них наконец дошло, что путешествие их
опаснее, чем они воображали, и даже если
они преодолеют все трудности, в конце пути
их ждет дракон."
Д.Р.Толкин
"- Что это, Бэрримор?
- Это дабб, с-с-сэр..."
Б.Б.Гребенщиков
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Это дабб, с-с-сэр...
"Ровным ветром дышит океан.
А за ним диковинные страны.
И никто не видел этих стран..."
А.Макаревич
"Я, как вы успели заметить, люблю, чтобы
страницы моих книг были до отказа запол-
нены событиями, и за ваши деньги выдаю их
вам не скупясь."
У.Теккерей
. . . . . . . . . . .
Тут ударил страшный мороз. Газеты с вполне идиотским энтузиазмом
информировали что "Январь разгулялся!" " Вот так морозец!" - радостно
сообщал синоптик, - давно Европейская часть СССР не видала такого
морозца!"
Видимо, воодушевление обьяснялось тем, что надеялись на рекорд - на
самую холодную зиму за столько-то лет. И рекорды местами случались."Самая
низкая температура, абсолютный минимум для данныйх мест зафиксированн
сегодня в Курске, Орле, Воронеже",- говорил по всем трем программам
синоптик, надменный от сознания значительности своей профессии.
Люди ошалели от холода, особенно выигрышного от того, что транспорт
наполовину встал и до работы нужно было добираться часами. Чтобы
население не грелось от электрических печей и нагревателей, злектричество
в нерабочие часы отключали - пять минут свет и на пол-часа , на час
отключат.
Валера Марус, как и весь рабочий люд, восстанавливал свою рабочую
силу во тьме и холоде, не жрамши, пробавляясь пяитиминуиными телепередачь
и недодержанной от холода брагой.
Он лежал на раскладушке, одетый как на улице, только без ботинок,
накрывшись одеялом. Одеяло уже было сплошь покрыто розовыми пятнами от
браги, которую Валера делал из томатной пасты, - трудно пить из
трехлитровой банки ледяную жидкость лежа, дрожа от холода, при свете
новогодней свечки.
Иногда в комнате вспыхивал свет, всхрапывал холодильник, и, как
внезапный взрыв хорошей, настоящей жизни, оживали звуки и образы
чудо- машины телевизора:
...проезжая мимо домиков, Джакоб Кулакин тихонько приподнял
занавеску и выглянул из кэба. Мрамалад стоял у калитки, подпирая забор.
Это было знаком того, что пока все обстоит благополучно.
( титр на экране: "Мрамалад арап, друг степей и пустынь." )
Джакоб осторожно приотворил дверцу, выскочил из кэба и опрометью
перебежал улицу, не обращая внимания на свист бича и гневный крик
кэбмена. Сбив с ног опешившего прохожего, Кулакин перемахнул через забор.
Мрамалад внимательно оглядел улицу, подождал, пока чертыхающийся
прохожий отправится восвояси, и вошел через калитку во двор.
Джакоб стоял в саду и смотрел в щель забора.
- Никого? - задыхаясь спросил он у Мрамалада.
Арап, друг степей и пустынь, могучей рукой поскреб затылок.
- Да кому ж там быть, сэр? Нет никого.
- Молчи, дурак! - громким шепотом вскрикнул Джакоб и испуганно впил-
ся глазами в щель.
. . . . . . . . . . .
Но тут свет гаснет, телевизор издает стон и последнюю брызгу света.
Спокойно стоит холодильник, который, впрочем, по такой погоде можно было
и не включать. Из достижений цивилизации, с такими жертвами рожденной и
поддерживаемой, Валере остается только первобытный и странный на вкус
напиток.
И так каждый вечер из кромешной, холодной мглы выныривал сияющий
полнокровной жизнью кусок.
. . . . . . . . . . .
- Бедняга! Морской воздух окончательно погубит его... - тихо сказал
Джакоб леди Елизабет.
Славная девушка полными слез глазами посмотрела на заходящегося в
лютом, нестерпимом кашле Питера Счахла. Он кашлял в тонкий батистовый
платок, смотрел в него, расправлял и дрожащей рукой махал оставшимся на
берегу.
Те голосили и заламывали руки.
- Он умрет на чужбине... его зароют где-нибудь под пальмой... -
продолжал Джакоб замогильным голосом.
- Боже! Как ты умеешь быть жесток! - прокричала леди Елизабет и
стремглав сбежала со шкафута.
Mатросы еще быстрее завертели кабестаны, и клюзы с чавканьем втянули
якоря.
Провожающие махали руками и выкрикивали благие пожелания.
- Сэр, - обратился Кулакин к стоявшему рядом Мак-Дункелю, - отчего я
не вижу на полубе лорд Хроня? Не знаете ли Вы, где он?
- А? Чтоб я был проклят!- В кормовой рубке, тысяча чертей!
- Но что он там делает?
- Ах ты... черт! Пятьсот залпов тебе в задницу! Что можно делать в
кормовой рубке? Его там кормят!
Шхуна медленно отвалила от причала.
. . . . . . . . . . .
Джакоб вышел на палубу, сжимая в потном кулаке бумажку с
координатами острова
Свежий ветер дунул ему в лицо: синее море, надутые бугры парусов,
нежаркое солнце, просвечивающее сквозь них.
Леди Елизабет, улыбаясь, подошла к Джакобу. Свежий морской воздух
был ей явно на пользу: глаза светились, рожа масляна.
Матросы весело перебрасывались солеными словечками, напрерывно
брасопили реи и уваливались на румб-другой.
- Вот лихие ребята! - вскричала леди Елизабет, хлопая матросам в
ладоши, - настоящие морские волы!
- Да, - гордо сказал Джакоб, - молодцы один к одному, как стадо ба-
ранов!
Kулакин обвел сияющим взглядом безбрежную гладь океана с торчащими
там-сям буревесиниками, глотнул полной грудью крепкого морского воздуха.
Его душу обуревала жажда приключений. И точно: вот они, на его жопу.
. . . . . . . . . . .
Сражение становилось все ожесточеннее и ожесточеннее. Глухой гул
канонады изредка нарушался перезвоном корабельных склянок.
Бриг подошел на милю(+), походил там, затем подошел на пять
кабельтовых(++), развернулся в мертвый курсовой угол и дал залп бранд-
скугелями из всех боковых канонад; казалось, все кончено, но нет, пронес-
ло.
. . . . . . . . . . .
Вдруг на палубу упала чугунная бомба, начиненная порохом. Она шипела
и бешено вращалась. Все бросились врссыпную, кроме друга степей и пустынь
Мрамалада, который спокойно положил бомбу на одну ладонь и другой при-
хлопнул.
Бомба брякнула и сломалась.
Дружный вздох облегчения вырвался из всех грудей.
. . . . . . . . . . .
Джакоб с отчаяньем взглянул на барометр, барометр показывал двадцать
восемь целых и восемьдесят две сотых.
- Отдай снасти и трави! - бешенно закричал Кулакин, - больше ждать
нельзя! Где лорд Хронь, наконец. Опять в кормовой рубке?
С шлюпбалок на полубаке осторожно спустили шлюпку, но она вошла
носом в волну и, растеряв все банки и полбанки, утонула.
Мокрые как мыши матросы работали молча.
С траверза набежала волна, перевалила через фальшборт и Кулакина с
силой хлопнуло о шкафут. Джакоб сжал зубы и, перепрыгивая через обломки
такелажа, побежал в кормовую рубку.
. . . . . . . . . . .
_________________________________________
(+) миля(морская) - десять кабельтовых. 1609 мемтров
(++) кабельтов - десятая часть мили.
- Ваше здоровье! - прервал Джакоба лорд Хронь, поднимая стакан.
- Его заменили, поймите наконец! Заменили!
- У нас незаменимых нет, - ответствовал лорд Храм Хронь, отправляя в
рот плавленный сырок.
- Лорд, у нас считанные минуты!
Лорд Хронь не стал особенно напрягать свой ум.
- Все сказал? - мрачно спросил он.
Кулакин утер пот со лба, отчаявшись что-нибудь обьяснить.
- Ну, а теперь я скажу,- продолжал лорд в медленно разбуженном
гневе, - хочешь выпить - вот тебе стакан, а нет - так вот тебе Бог, а вот
порог! Могу я, наконец, хоть раз в жизни выпить спокойно!
В ярости он так сильно плюнул, что, попав в стакан, разбил его. На
палубе послышался угрожающий рык.
Кулакин, заламывая руки, выскочил и задрал голову: на фоне дымного
неба ослепительно пылали трюмсели. От них занялись стаксели и крюйсели.
Джакоб, раскрыв рот, следил за пожаром, но тут его трахнуло по башке
крюйс-стеньгой, он ссыпался с лестницы на полуют и больше уже ничего не
помнил и ни о чем не волновался.
. . . . . . . . . . .
Матросы, как стадо баранов, с безразличным видом ждали, когда можно
будет отвязывать шлюпку, в которой уже сидел Мрамалад, всклокоченный Мак-
Дункель и двигающий желваками Виторган. Они молча, напряженно ждали конца
переговоров. Шлюпку здорово мотало и било о борт шхуны.
- Однако вы авантюристка, фрау Маргарет! - горько сказал Джакоб.
- Станешь тут авантюристкой.
Джакоб в бессильном гневе оглянулся вокруг, хотя перебинтованная
голова сильно стесняла движения - кроме прижавшейся к нему леди Елизабет,
его окружали сплошь жестокие, непроницаемые лица.
- А ну вас всех в задницу, гады! Сволочи! - вскрикнул Джакоб Кулакин
с великой обидой.
- А ты нас не сволочи! - хмуро отозвался Лысый Монтахью.
- Гады, гады вы все!
Mонтахью посопел, не зная что сказать, и, махнув рукой, поковылял на
шкафут.
- Бог терпел и нам велел! - неожиданно брякнул лорд Хронь, покачива-
ясь.
- Вы отменно любезны, мой дивный гений! - с несвойственной ему
иронией сказал Джакоб и резко повернувшись, стал спускаться в шлюпку.
- Чахоточного не забудь! - крикнул с шкафута Лысый Монтахью,
указывая на барахтающегося в ледяной воде Питера Счахла - никто до сих
пор не обратил внимания, что при абордаже он свалился в воду и барахтался
там уже час. Бедняга был так плох, что казалось, его не стоит и
вытаскивать - гуманнее тюкнуть легонько веслышком по голове.
Но жалостливый и верный друг степей и пустынь Мрамалад могучей рукой
поднял беднягу за шиворот, как следует встряхнул и усадил на скамейку.
Жестоко кашляющий Питер, дрожа, достал из кармана платок и уткнулся в
него.
- Садись, Джакоб... - тихо, сочувственно сказал Виторган спустивше-
муся Кулакину.
- Кому Джакоб, а кому мистер Кулакин! - скрипя зубами, не в силах
победить раздражение, вскричал Джакоб с такой силой, что Мак-Дункель
испуганно вздрогнул.
Mатросы вверху осклабились в дурацких ухмылках.
- И это говоришь мне ты! Ты, товарищ по несчастью!
- Тамбовский волк тебе товарищ! - заорал Кулакин и, сплюнув, стал
грозить кулаком работающим на палубе матросам.
. . . . . . . . . . .
Mрамалад прыгнул в воду и втянул шлюпку на берег.
Они осторожно вышли на сушу и оглянулись. Мрачные скалы громоздились
над их головами. Леди Елизабет сжала губы, чтобы не расплакаться, и при-
жалась к Джакобу. Питер Счахл, на котором еще не вполне просохла одежда,
изо всех сил кашлянул и зашарил зашарил по карманам.
Мак-Дункель свирепо оглядел его и сказал:
- Ну, черт меня совсем подери! Чтоб черт...
В этот момент от нависшей над ними скалы отделилась верхушка
(вероятно, от кашля бедняги Питера), бесшумно брякнулась на песок,
прокатилась по Мак-Дункелю и с плеском остановилась в море.
Доктор бросился на помощь, подбежал к мокрому месту, оставшемуся от
бедняги (в данном случае Мак-Дункеля), осмотрел его и был вынужден при-
знать, что медицина в данном случае бессильна.
Все застыли на месте от неожиданности.
- Боже! - прошептала леди Елизабет, - не зря он был так раздражите-
лен в последнее время. Бедный, бедный Мак-Дункель, чуял свою гибель!
Виторган снял шапку и молча задвигал желваками.
. . . . . . . . . . .
Негры со счастливыми лицами стучали в тамтамы и непрерывно плясали.
Бандиты, выжидая, стояли за кучами скорлупы и семечек, громоздящими-
ся вокруг убогой деревни.
Выждав, бандиты с зловещими криками бросились на веселившихся черно-
кожих. Те, охваченные ужасом, повалились наземь и уткнулись лицами в ко-
журу и скорлупу.
В несколько минут операция по захвату негров была закончена - их
грубо поднимали с земли и по одному заталкивали в загон для скота.
Только там несчастные чернокожие начинали понимать, что их постигла
беда. Но, увы, было слишком поздно.
- В путь! - вскричал Лысый Монтахью, шелкая бичем, - Не будь я Лысый
Монтахью, если через неделю мы не выйдем к устью реки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9