Если бы считать, что Господствующее Божество вняло молитвам скромной безгрешной Кэрол, значит пришлось бы признать, что ради того, чтобы сделать её счастливой наследницей, Оно подстроило этот взрыв и погубило больше восьмидесяти человек насмерть, не считая множества изувеченных.
Но Оно-то знает, что Оно не подстраивало взрыва. Просто – предоставило людям действовать по их воле. Не вмешалось, не столкнуло в кювет машину с подрывниками – как Оно не вмешивается почти никогда. А на счастье или несчастье этой скучной кузины Кэрол Ему решительно наплевать. Хотя сама Кэрол теперь всю жизнь будет думать иначе.

* * *
Денис не пришел в школу, и Галочка не могла предъявить его новому интересному знакомцу. Но она сама отправилась после тренировки на хотя и деловое, но все-таки свидание.
Пустынцев приехал первым и уже ждал. Увидев, что она входит одна, он был разочарован. Подумал, девочка его дурачит, чтобы продлить знакомство. Но решил выслушать объяснения.
– Я не знаю, он, наверное, заболел. Вообще-то он пропускает очень редко. Но вообще-то у него есть телефон, можно позвонить.
– Нет проблем, давай позвоним, – согласился Пустынцев, не предлагая ей ни мороженого, ни даже сока.
Зато предложил карманный телефон.
– Набирай.
Галочка повертела складную трубку, не зная, как с ней обращаться.
Пустынцев понял её затруднение, улыбнулся, нажал нужную кнопку, и послышался нормальный телефонный гудок.
– Давай.
Такой телефон – деталь другой, завидной жизни. Вокруг уже у многих такие мобилы, а вот у Галочкиного отца нет. Не повезло папе в жизни, простому кандидату наук. Галочка никогда не выйдет за кандидата. Да даже и за доктора – не стоит в наше время.
Галочка набрала давно знакомый номер. Ответила мама Дениса. Галочка никогда её не видела, но заочно по телефону не любила: голос какой-то – с выпендрежем.
– А Дениса можно?
– Дениса? Его нет дома. Это кто говорит, Галя?
– Да.
– Он ещё в школе. А ты что – заболела?
Надо было решать мгновенно: сказать, что Дениса не было в школе – значит заложить.
– Я сегодня не могла из-за тренировки.
Она повертела трубку, и Пустынцев снова нажал за нее кнопку.
– Дома думают, что он в школе. Вот не знала, что он уроки мотает.
– Совсем интересно. А ты говорила, он такой домашний.
Может, он и ходит в это время в мафию – вместо школы? «Ходить в мафию» – такое занятие показалось Галочке весьма загадочным.
– Я у него узнаю.
– И скажешь потом мне. Позвонишь. Мне нужно с ним обязательно поговорить.
– Обязательно.
Пустынцев подумал, что девочка может исчезнуть – и потеряется единственный выход на этого юного киллера или провидцы.
– И свой телефон оставь, чтобы я напомнил, если что.
Галочка с готовностью вписала в подставленную книжку свой телефон.
– Ладно, полдела начато. Подвезти тебя?
Галочка торжествующе уселась в белый «Ауди». А Пустынцев узнал не только телефон, но и где она живет – на всякий случай.
– Ну и мне звони, когда узнаешь, – он записал номер мобильника.
Провожать её до квартиры и целоваться на лестнице, как возмечтала Галочка, Пустынцев не стал. Он улыбался, но на самом деле был почти взбешен: опять не исполнялся такой простой его заказ – доставить мальчишку!

* * *
Мысль о возможности раздвоения, о выходе из опостылевшего одиночества не покидала Его. Но – прежде всего рассудительность и осторожность! Колебания, которыми Оно изводило Себя, словно бы суммировали страхи и волнения старого холостяка и старой девы вместе взятых.
И понятно: ведь Оно совсем не имеет простого жизненного опыта, – забавный парадокс, учитывая Его всеведение! Ну разделится Оно – и что тогда? А если не понравится – уже ведь не вернуться обратно в безмятежное одиночество: то ли Он не согласится, то ли – Она.
Страшила необратимость. Мелкие планетяне постоянно совершают необратимые выборы – ну на то они и мелкие, на то и смертные: ну ошиблись, так все равно им предстоит исчезнуть через какой-то космический миг – правым и виноватым, счастливым и несчастным. А каково будет Ему в своей вечности? Когда непоправимая ошибка будет тяготить без надежды на возвращение в первобытное состояние?!
Кто не был смолоду смелым – после уже не расхрабрится.
Откуда же взяться смелости у Него – неопытного и вечно одинокого?!

* * *
Нищий, который умеет смеяться, привел Дениса с Его первозванными поклонницами в свою трущобу. Вполне подходящая декорация для начала новой жизни. Сын Божий не может явиться миру во дворце.
Темный квартирный коридор встретил кислой вонью – словно пахло сразу очень много потных носков.
– Сюда.
Длинная узкая комната упиралась окном в близкую стену, поэтому жилище слабо рисовалось в полутьме даже днем. Перед грязным окном виднелся стол с неубранными объедками, ещё кровать – незастеленная, само собой. Всё. Нет, ещё разгляделся единственный стул.
– Вот! – гордо представил радушный нищий. – Можно хоть десять душ навалить. Что ценно – не казенный подвал, а свой кров. Заперся – и дома. И не трожь неприкосновенное жилище! У меня и в паспорте прописка – любой мент поглядит да отстанет. Вот: гражданин Орест Пантелеймонович Онисимов – через «О», а не «А». Анисимовых много, а Онисимова – поискать.
Дома нищий снял живописный потертый треух и обнаружил сплошную лысину на голосе. Таким яйцеголовым полагается сидеть в Академии Наук, а на на паперти. Онисимов и сам знал, что лысым подают плохо, а потому даже летом, выходя на работу, всегда чем-то камуфлировал свой внушительный череп. Но теперь, когда он залучил кандидата в святые, была надежда, что можно будет сменить род занятий и больше не маскировать свой интеллектуальный лоб.
Денис, преисполненный сознания Своей миссии, уверенно уселся на единственный стул.
– Бог – везде Бог, – сообщил Он веско, словно уверенный, что каждое его слово отныне обречено на сохранение и многократное толкование. – И во дворце, и в бедной хижине.
Обе Его первозванные спутницы закивали.
– Бедных Бог любит, – резко засмеялся нищий. – А богатым и так хорошо.
Он с удовлетворением смотрел на мальчишку: новоявленный пророк принадлежал ему. Теперь раскрутить хорошую рекламу – и образуется очень выгодное предприятие. Товарищество на вере.
Из-под кровати вышла черная кошка.
– Вот, – сказал Онисимов, – ещё Чернушка живет у меня.
Кошку ему сосватала Глаша из подвала. Онисимову понравилось, что кошка – совершенно черная. Нигде в церковных канонах не написано, что черные кошки – плохи, но народные предания связывают их с ведьмами, и приютив черную кошку, Онисимов выказал тайное неодобрение официальной религии, при которой он вынужден кормиться.
Оглядев присутствовавших огромными глазами, которые сверкнули зеленым, истинно мистическим блеском, кошка вспрыгнула сперва на колени Денису, а потом, перепрыгнула на плечи, повиснув вокруг шеи воротником.
Денис был польщен. Даже кошка признала, что Он – самый главный здесь. Наверное, почувствовала особенную силу, исходящую от Него.
– Понравился ты Чернушке.
– Пусть она называется Маврой, – изрек Денис.
Как начитанный мальчик, он сразу вспомнил пушкинский «Домик в Коломне».
– Пусть будет Маврой! – повторил-приказал Он. – А тебя как зовут? Орест, ты сказал?
– Орест Пантелеймонович, – гордо повторил нищий свое необычное имя.
– Орест… Я тебя буду Оркестром звать, – приговорил Денис.
Он ощущал шеей атласную Мавру, и черная кошка казалась в особенности черной по контрасту с золотыми волосами гостя.
Едва войдя в чужой дом, Денис уже почувствовал себя главным и распоряжался совершенно свободно.
– Смешно – Оркестр, – угодливо подхватил хозяин дома.
– И тебя Бог любит, хоть ты и бедный, – вернулся Денис к основной теме. – Принял меня – теперь Бог тебя не оставит. То есть, Супруги Небесные. Тебе – воздастся.
– Воздастся, воздастся, – закивали первозванные спутницы.
Онисимов тоже не сомневался, что за его гостеприимство ему многократно воздастся. Он сам и организует воздаяние.
– Перекусить чего? – суетился хозяин, ничуть не смущаясь окружающего убожества. – Пост пошёл. Картошки с селедкой? Кому пост, а кому – на небо мост, – засмеялся нищий. – Пост – тоже дело выгодное.
– Давай, что Бог пошлет, – милостиво кивнул Денис. – Супруги.
Кроме вареной картошки с маслом хозяин выставил и бутылку. Бутылочное стекло было столь же мутным, как и оконное.
– В ней, матушке, скоромы нет, – предвкушая удовольствие щербато улыбнулся Онисимов. Зуб ему выбили однажды в споре за место у ворот храма. – Лекарство для души.
– Спятил ты: сивуху подливать Светлому Отроку! – всплеснулась первозванная Нина.
– Воды принесите, – приказал Денис.
Первозванные Нина с Наташей, толкаясь, побежали за водой.
Денис торжественно разлил воду по вымытым поспешно стаканам.
– Вам, сестры, сладкое вино. Тебе, гостеприимец, горькое вино. Мне – святая вода из ключа афонского.
Пригубив, первозванные Нина с Наташей закивали:
– Вино! Чудо! Вино! В Кане Галилейской! Чудо! Вино!
Онисимов сначала потряс зачем-то стакан, попробовал – в его стакане плескалась обыкновенная вода. Но взглянув ещё раз на богомолок, возводящих очи горе, он эффектно упал на колени, блеснув лысиной:
– Чудотворец! Милостивец! Теперь зальемся бесплатной родимой!
Денис с наслаждением пил чистейшую воду.
– Так же и Христос преобразил воду в вино. Потому что Аз есмь второй Сын Божий.
– Второе пришествие! – и первозванная Нина рухнула в счастливом беспамятстве.
– Дожили до второго! – рухнула и Наталья.
– Второе пришествие, – повторил и Онисимов.
Гость-то его – высоко берет. Впрочем, Сынов Божиих сейчас много гуляет по Руси, да и по всему миру, так что меньшие ставки уже и не котируются, Ещё предстоит конкуренция среди прочих Вторых Пришественников. Но все равно – дело почти верное, если правильно взяться. А эти кликуши хорошо поддержат коммерцию. Искренне, что самое ценное. Никакая искусная игра не заменит неподдельную искренность.
– Чудо – оно чудо и есть, – заявил он веско. – А мы все свидетельствуем.
– Свидетельствуем! – подхватили Нина с Натальей.

* * *
Господствующее Божество, конечно же, в такие фокусы не вмешивается никогда. Да и несолидно Ему было бы размениваться: мелкие чудеса люди всегда творят сами. По вере воздается им: если верят, что в стакане вино – опьянеют от чистой воды; если верят последнему знахарю – излечатся от половины болезней. Воображение оказывается ярче, чем прямые ощущения.
Подлинное чудо Оно сотворило, когда преобразовало Хаос в Космос. Это не то, что претворять воду в вино! Но интересно то, что Оно Само не знает, как Ему это удалось. Механизм неизвестен. Земной фокусник, доставая кролика из пустой шляпы, отлично знает, как он это делает, а Оно сказало Слово – и выяснилось, что дальше всё сделалось само собой. До сих пор Господствующее Божество не задумывалось на эту тему – получилось – и хорошо, но теперь отсутствие механизма начало Его беспокоить. Сохранило ли Его Слово прежнее всемогущество?! Может ли, например, Оно новым Своим Словом вернуть Хаос на место?!
И невозможно было провести предварительное испытание, не в пример земным физикам, которые поставили множество опытов прежде чем взорвать атомную бомбу например. Правда, земные физики и рисковали больше: если бы, например, цепная реакция пошла бы дальше и дальше, разнеся в пыль всю планету, виновные физики погибли бы вместе со всеми, а Оно, уничтожив Космос, осталось бы целым и невредимым – ну просто прекратилась бы большая вселенская игра и пришлось бы начинать сначала. Если бы получилось во второй раз.
Вот именно: если бы получилось. Когда нет механизма, нет и уверенности, что новое Слово сработает так же победоносно, как прежнее.
Хорошо было прежде, пока Оно не задумалось. Спокойно. А завелся самоанализ – и прощай безмятежный покой.

* * *
Когда Денис не вернулся к вечеру, родители его заволновались.
– Это всё ты! – сразу нашла виновника Людмила Васильевна. – Мальчик раскрыл душу, а ты его оттолкнул.
– Но если мальчик несет дикую ересь, не могу же я поддакивать, – рассудительно возразил Игнатий Игнатьевич.
– Можно было поговорить спокойнее, обсудить. И больше любить. Нехристь – он нехристь и есть. Тебе не понять, что такое любовь.
Людмила Васильевна уверена, что уж она-то знает, что такое любовь – в высшем смысле, разумеется, а не в порнографическом.
– Объявлять себя Сыном Божиим – тоже не по-христиански.
Смирения не чувствуется. Да Сын Божий уже был, то есть был, есть, и будет – вакансия занята.
Свысока прозвучало «вакансия» – слово из прежней жизни, когда молодой Игнат относился ко всякой поповщине с обычной интеллигентской иронией. И Людмила Васильевна очень это почувствовала:
– Нехристь был, нехристем и остался. Занято, вишь! А Второе Пришествие?! Может и наступило прямо здесь у нас – Второе Пришествие. Вот уж истинно: нет пророка в своем доме!
– С пророками лучше бы подождать. Сейчас таких пророков развелось – как киллеров и дилеров: Виссарион, Дэви, Мун, Мормон… Действительно – свободный рынок.
– Сравнил! Сравнил родного сына, чистую душу с каким-то дешевыми шарлатанами!
– Почему – с дешевыми? С очень даже дорогими: вон они сколько загребают!
Как всегда, Людмила Васильевна не находила доводов против пошлой логики мужа. И слабые синапсы не могли задержать импульсы ярости:
– О ком ты говоришь?! О нашем сыночке или об этих богохульниках?! Пре-кра-ти-ии!
Ещё одно большое истерическое событие.
Денис действительно не вернулся домой – вот в чём правда. Надо было думать, где его искать. Но обсуждать с женой практический вопрос сейчас бесполезно: она не может выйти из монолога словно из лабиринта, в который сама же и зашла.
Пойти в храм, расспросить отца Леонтия? Со своими вещими снами и откровениями Денис мог пойти к отцу духовному. Хотя в прошлый раз отец Леонтий отнесся к таким откровениям скептически. Так что легко мог и не пойти. А куда он пошёл вместо храма? Город большой, много вертепов, много разнообразных сект. Или, не мудрствуя, звонить в милицию?
Но звонить в милицию категорически не хотелось. Там сразу спросят: «А какие у вас отношения в семье? Почему сын захотел уйти из дома?» Деликатности не дождешься. Да и не объяснишь. В милиции поймут, если дома вечная пьянь или, наоборот, сын стал наркоманом. Но не вещие же сны дежурному пересказывать.

* * *
Суетное свойство всех этих планетян – подвижность. Господствующее Божество пребывает в неподвижности, потому что Оно обнимает собой всю Вселенную, двинуться Ему просто некуда. И потому никогда Оно не узнает, что это значит – двигаться. Существа ползают по Нему, словно мелкие насекомые по сонному слону, а Оно покоится в Себе Самом – подобное воде в наполненной до краев ванне. Только ванная эта – без берегов.
Подвижность свойственна существам в смысле не только физиологическом – такая подвижность планетянам необходима, Оно Само так их и устроило. Но удивительна беспрестанная охота к перемене мест. Живут они, кормятся в одном месте – но им этого мало, им охота сбегать посмотреть, как живут и кормятся в других местах их сородичи. Всякий туризм – замаскированная зависть: проверить хочется, а не кормят ли по-соседству гораздо лучше?! Такие чувства Оно не одобряет. Господствующее Божество, Слава Ему Самому, двинуться никуда просто не может. Но что важнее – не хочет! Страшно было бы и подумать, если бы Ему нужно было бы куда-нибудь двинуться.
Если бы существовали, например, параллельные вселенные, куда нужно было бы периодически заглядывать с инспекциями – Оно бы их просто сократило, чтобы не рассеивалось внимание! Так удобно, что весь мир заключен в Нем и никуда не надо двигаться: вечное знание, вечное наблюдение соединились с вечным покоем. И если даже решится Оно когда-нибудь разделиться – помещаться Вдвоем Им придётся в одной и той же общей бесконечности – других нет и не нужно!

* * *
Клава услышала про большой взрыв на рынке во Владике, и сразу подумала почему-то, что там был Муса. Что-то в нем чувствовалось накануне – напряженное. И кругом – казалось, все всё знают, но не говорят с нею об этом. Между собой – наверное, обсуждают: стали ещё больше гомонить на своем диком наречии.
В пределах селения она ходила свободно, все знали ее, многие при встрече улыбались и приветствовали:
– Русский доктор – хорошо.
Дома ей никогда не говорили столько хороших слов. И помыслить она не могла – назваться доктором. А здесь и не называлась: доверчивые чеченцы сами возвели её из медбратьев – в доктора.
Столько про них говорят, а самое подходящее слово, которое находила Клава: доверчивые. Как дети.
И Муса такой. А потом пошёл и взорвал. Непонятно. А когда хозяин дома начинает рассказывать, скольких его родных сожгли заживо в сорок четвертом году, чтобы не возиться, не везти далеко в Казахстан, скольких расстреляли, а сколько умерло по дороге – становилось понятно, зачем взрывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37