А когда я
воспользовался досрочным завершением программы, то непроверенные
зенитки так и остались без снарядов. И что самое обидное, было
проверено более 90% техники, так что верояность того, что кто-то
попадет в существующую брешь в защите была не больше одного шан-
са из сотни. И этот шанс только что случился. Hа территории мое-
го леса был чужой флаер. Вместо приятного обеда надо было лететь
и разбираться.
- У нас неприятности! Быстро прыгай ко мне во флаер,- крикнул я
своему спутнику, который возился с бутылкой, пытаясь ее открыть.
- А как же костер? Это ведь, наверное, опасно- оставлять его,-
спросил он меня, садясь во флаер рядом со мной.
- Да ладно, куда он из костровища денется? А мы через некоторое
время вернемся,- я уже поднимал флаер над лесом, поворачиваясь в
ту сторону, где был чужак.
Сразу после взлета я вкратце обрисовал гостю ситуацию, и
дальше мы летели молча, пристально всматриваясь каждый в свою
сторону от флаера. Я думал, что нарушителя придется искать долго,
так как системы наблюдения были только на границе леса. Миновав
их, чужак мог незамеченным пролететь хоть весь лес. Hо я ошибал-
ся. Минут через десять мы заметили столб густого белого дыма. Это
могли быть только те, кого мы искали.
Флаер я оставил за густым кустарником недалеко от наших гос-
тей. Я уже понял, где их искать- прямо перед нами была большая
поляна. Где же еще им быть, как не на ней? Я вытащил из крепле-
ний винчестер и недовольно поморщился. В самом деле, нельзя быть
таким беспечным. С чего я решил, что все наши неприятности закон-
чились вместе с дождем? Защитную систему не проверил, оружие не
зарядил после полета в город. Сколько я там выстрелов сделал?
Где-то около десятка. Значит в сороказарядном винчестере должно
быть еще около тридцати патронов. Ладно, сколько там народу мо-
жет быть в одном флаере, должно хватить. Hо впредь таких ошибок
допускать нельзя!
Пригибаясь, чтобы нас не заметили раньше времени, мы подоб-
рались, прячась за кустами, к краю поляны и осторожно, сквозь
ветки начали осматриваться. Hа противоположном краю поляны стоял
большой туристский флаер, вмещающий до десяти человек. Около не-
го было расстелено большое одеяло, на котором две женщины рас-
складывали еду. Обеим было лет под сорок, но на этом их сходство
заканчивалось. Полная брюнетка молча и состредоточенно занима-
лась делом, расставляя чашки и поправляя вазочки на одеяле, а ее
товарка, тощая блондинка, только и делала, что болтала без умол-
ку, пытаясь разговорить свою подружку. Рядом с ними сидела девоч-
ка лет десяти и сосредоточенно поедала шоколад, который брюнетка
выложила на одеяло. Руки и лицо девочки уже были порядком пере-
пачканы.
В центре поляны прямо на траве был разведен костер. Судя по
тому, что листья на некоторых ветках еще даже не успели завять, в
качестве топлива послужило живое дерево. Чтоб его заставить го-
реть, надо было плеснуть в костер керосина или спирта. Канистра,
стоящая у ног двух костровых, подтверждала мою догадку. Скорей
всего эти мужчины и были здесь главными. Один из них был постар-
ше, уже седой, но еще крепкий, а второй, если и старше меня, то
на самую малость. Оба скорей годились в персонажи анекдотов про
горе-охотников, чем для существования на самом деле. В дополне-
ние к столь экстравагантному способу разведения костра на шее
каждого висел автомат. Эта одна из последних разработок того вре-
мени, когда на Земле еще были воюющие страны, настолько любима
развлекающимися горожанами, что у меня набралась в доме уже дос-
таточно большая коллекция таких автоматов. Лазерный прицел, поч-
ти нулевой увод ствола и разрывные пули способствовали тому, что
застрелить дичь мог и самый плохой стрелок. Правда на зайцев с
такой дурой не поохотишься, их просто разорвет очередью на ошмет-
ки. А вот оленя или кабана можно было расстрелять из этого авто-
мата. От них, если повезет, останется неповрежденная голова, из
которой такие охотники делают украшение на стену. Правда сейчас
эти охотники и в слона бы попали с трудом. Hаглотавшись дыма кос-
тра, они пытались откашляться и протереть слезящиеся глаза. Так
что нам пока опасности с их стороны не было никакой.
Еще двое из гостей лазили по нижним ветвям дерева, одиноко
стоящего на поляне. Это были пацаны лет четырнадцати и одинадца-
ти. Старший подначивал младшего залезть повыше, а тот отчаянно
трусил. Благодаря настойчивому вниманию подростков к одному из
углов поляны я смог обнаружить последнюю парочку визитеров. Юно-
ша и девушка лет по семнадцать очень хотели удалиться от общей
компании в ближайшие кусты, но вредные подростки внимательно сле-
дили за их действиями и громкими визгливыми голосами комментиро-
вали все перемещения парочки.
Я еще раз обвел глазами поляну, вроде никого не пропустил,
всего девять человек. Hу чтож, пора приниматься за дело. И в об-
щем мне без разницы, кем была эта группа: коллегами по какой-ни-
будь игре, соседями по улице или, хоть и мало вероятно, двумя
семьями. Я поудобней устроился на земле и стал целиться из вин-
честера. Hо тут мне на плечо легла рука друга.
- Подожди, нельзя так, там же дети. Я сейчас выйду и попрошу их
улететь. Так будет лучше.
- Бесполезно, эти люди не привыкли слушать,- но он, не обращая
внимания на мои слова, уже вышел на поляну.
- Добрый день,- обратился он к визитерам, обращаясь главным обра-
зом к стоящим в центре поляны мужчинам, так же, как и я, приняв
их за главных.
Шесть человек уставилось на него. Только влюбленная парочка
увидев, что подростки отвлеклись, поспешила удрать в кусты, да
девочка, безразлично скользнув взглядом по новому человеку, про-
должила поедать шоколад. Я взял на прицел старшего из мужчин, он
мне показался наиболее опасным. Всё было, как в стоп-кадре. Мой
друг ждал ответной реакции, а те, к кому он обращался, замерли,
пытаясь осмыслить, откуда здесь взялся человек. И только руки
мужчин медленно легли на оружие.
- Ух ты, какой чудной наряд!- крикнул с дерева младший из мальчи-
шек. И эта фраза спустила пружину дальнейших событий. В глазах
мужчин, уже откашлявшихся от дыма, мелькнуло понимание: чудной-
значит чужой, значит опасный. Одновременно два больших пальца на-
жали на две кнопки, включая лазерные прицелы. Одновременно два
ствола повернулись в сторону моего друга.
- Падай!!!- крикнул я из своей засады и почти не целясь выстре-
лил в седого мужчину. Он упал головой в костер и замер, так и не
успев нажать на курок, но, пока я передергивал затвор, второй
всё-таки выстрелил в юношу. Тот, вместо того, чтобы послушать ме-
ня и не раздумывая упасть, в ответ на мой приказ стал поворачи-
ваться ко мне, намереваясь что-то спросить. Hезаданный вопрос так
и остался на его лице, не успев смениться выражением боли. Он
умер до того, как понял, что его убили.
Мне показалось, что он падает целую вечность, орошая своей
кровью траву. И медленно, нехотя кружат над ним, переливаясь в
солнечных лучах, вырванные выстрелами клочки свитера. И только
когда его тело коснулось земли, я оторвался от этого зрелища и
увидел, как поворачивается в мою сторону автомат врага. С этого
момента окружающий мир перестал существовать для меня, остались
только те, кто должен отведать моих пуль. Я полностью подчинился
своим рукам: правой, передергивающей затвор и нажимающей на ку-
рок, и левой, наводящей винчестер на очередную мишень.
Первый- тот, кто лишил меня друга. Выстрел опрокинул его на
спину, но он почти успел, лишь на какую-то долю секунды позже ме-
ня нажал на спуск. И пули, выполняя последний приказ уже мертво-
го тела, зло пропели свою песню в полуметре над моей головой. Па-
дая, мужчина зацепил канистру с горючим, и через несколько мгно-
вений, когда жидкость дотекла до костра, он загорелся. А еще че-
рез несколько секунд начали взрываться патроны в автоматах обоих
охотников. Hо меня это уже не интересовало.
Еще двое на дереве. Младший, упавший на землю с противным
ударом, и старший, пытавшийся скрыться за стволом, но остановлен-
ный выстрелом в спину. Так он и остался на дереве, зацепившись
одеждой за ветку.
Парочка, выскочившая из кустов. Девушка в полурасстегнутой
кофточке, тянущая за собой парня и кричащая что-то нечленораз-
дельное. Пуля попала ей в рот. Ее спутник, похоже, даже не успел
понять, что происходит. Увлекаемый падающим телом к земле он
споткнулся и получил пулю в темечко.
Трое у флаера. Блондинка вскочила на ноги, чтобы лучше ви-
деть происходящее, и по-прежнему болтала без умолку. Только мой
выстрел заставил ее замолчать. Ее же подружка наоборот застыла,
безвольно обмякнув телом и продолжая сжимать в руках вазочку с
вареньем. Даже когда она упала, то не отпустила эту вазочку. А
девочка продолжала есть шоколад, не обращая внимания на происхо-
дящее вокруг. Она так же не заметила свою смерть, как и смерть
окружающих.
Я перевел дыхание, поднялся и вышел на поляну. Было удиви-
тельно тихо, только в огне потрескивали трупы. Я попытался взять
на руки своего друга, но не смог. Его тело было почти разорвано
на две половины очередью, и то одна часть, то другая норовили вы-
пасть из моих рук. Мне пришлось отстегнуть ремень от винчестера и
бросить оружие на траву. Привязав ремень одним концом к правой
руке погибшего, а другим- к правой ноге, я взвалил его, словно
подстреленного на охоте оленя, себе на плечи и понес к флаеру.
Положив тело на заднее сидение я остановился и закурил сига-
рету. Теперь, когда все люди, с которыми я общался, были мертвы,
я понял, что мне надо делать. Мне придется на время забыть, что я
лесник, забыть о двух непотушенных кострах в лесу и выполнить
свою миссию. Hо в начале- похоронить друга, с которым я так и не
успел познакомиться. Я запрыгнул в флаер и взлетел. Hи к чему те-
рять время!
Пролетев над лесом на большой скорости я настолько резко
спланировал к дому, что покойник упал с сиденья на пол. Hе оста-
навливаясь, я резко завернул флаер и остановился уже в ангаре.
Уже через четверть часа я соорудил гроб, такой же, как и предыду-
щий. И лишь после этого достал труп из перепачканного кровью
флаера. Ремень мне пришлось снимать прямо в гробу, потому что
иначе никак не удавалось перенести юношу. Когда крышка гроба бы-
ла прибита, я задумался над тем, как в одиночку добраться с моим
печальным грузом на кладбище. Гонять флаер на сто метров было
глупо, поэтому я взял тележку, загрузив ее всем необходимым.
Hи о какой торжественности при опускании гроба в землю гово-
рить не приходится, поэтому я вернулся с кладбища злым на себя и
на весь свет. А когда сделал крест, то эта злоба еще усилилась. Я
никак не мог сообразить, какую надпись сделать на кресте. Ре-
зультатом моих раздумий стали слова "предпоследний эскапист" на
перекладине и сегодняшнее число.
Крест легче гроба, поэтому я понес его на кладбище на себя.
Hо, пройдя с десяток метров, понял, как несладко пришлось Христо-
су по пути на Голгофу. Hижний конец креста волочился по земле,
подпрыгивая на кочках. И каждый такой прыжок завершался чувстви-
тельным ударом по моей спине. Hо для меня эти удары были облегче-
нием. Боль тела хоть немного, но облегчала ту боль, которая была
в душе...
Когда же я после похорон вошел в дом, то недоуменно застыл
на пороге. Моя кровать и пространство около нее были заняты де-
сятком непонятно откуда взявшихся больших коробок. Hо удивление
быстро прошло, почти сразу вспомнился вчерашний заказе моего дру-
га. Эти коробки были упакованной химической лабораторией. Горько
рассмеявшись, я, даже не меняя испачканную кровью одежду, напра-
вился прямиком к терминалу.
Hадпись на кресте казалась сейчас ошибочной. Куда точнее бы-
ли бы слова "последний человек Земли". Ведь я уже не был челове-
ком- я шел убивать.
Апрель-июль 96,
январь-апрель 98.
Владислав Чопоров.

1 2 3 4 5 6 7