Обшарили дом, сад и берег - с тем же успехом. А ведь спрятать кинжал убийце было почти так же трудно, как спрятаться самому.
- Спрятать кинжал, - повторил отец Браун, кивая. Он вдруг стал слушать с интересом.
- Так вот, - продолжал Финз, - я уже говорил, что этот Трейл все время поправлял то галстук, то булавку в галстуке... особенно булавку. Эта булавка напоминает его самого - щегольская и в то же время старомодная. В нее вставлен камешек - вы такие, наверное, видели - с цветными концентрическими кругами, похожий на глаз. Меня раздражало, что внимание Трейла так сконцентрировано на этом камне. Мне чудилось, что он циклоп, а камень - его глаз. Булавка была не только массивная, но и длинная, и мне вдруг пришло в голову: может быть, он так ей занят оттого, что она еще длинней, чем кажется? Может, она длиною с небольшой кинжал?
Отец Браун задумчиво кивнул.
- Других предположений насчет орудия убийства не было? - спросил он.
- Было еще одно, - ответил Финз. - Его выдвинул молодой Дрюс - не сын, а племянник. Глядя на Герберта и Гарри, никак не скажешь, что они могут дать толковый совет сыщику. Герберт и впрямь бравый драгун, украшение конной гвардии и завзятый лошадник, но младший, Гарри, одно время служил в индийской полиции и кое-что смыслит в этих вещах. Он ловко взялся за дело, пожалуй, даже слишком ловко, - пока полицейские выполняли всякие формальности, Гарри начал вести следствие на свой страх и риск. Впрочем, он в каком-то смысле сыщик, хоть и безработный, и вложил в свою затею не только любительский пыл. Вот с ним-то мы и поспорили насчет орудия убийства, и я узнал кое-что новое. Я упомянул, что собака лаяла на Трейла, а он возразил, если собака очень злится, она не лает, а рычит.
- Совершенно справедливо, - вставил священник.
- Младший Дрюс добавил, что он сам не раз слышал, как этот пес рычит на людей, к примеру - на Флойда, секретаря полковника. Я очень резко возразил, что это опровергает его собственные доводы - нельзя обвинить в одном и том же преступлении несколько человек, тем паче Флойда, безобидного, как школьник. К тому же он был все время на виду, над зеленой оградой, и его рыжая голова бросалась всем в глаза. "Да, - отвечал Гарри Дрюс, - здесь у меня не совсем сходятся концы с концами, но давайте на минутку прогуляемся в сад. Я хочу показать вам одну вещь, которую, по-моему, никто еще не видел".
Это было в самый день убийства, и в саду все оставалось без перемен стремянка по-прежнему стояла у изгороди, и, подойдя к ней вплотную, мой спутник наклонился и что-то вынул из густой травы. Оказалось, что это садовые ножницы; на одном из лезвий была кровь.
Отец Браун помолчал, потом спросил:
- А зачем приходил стряпчий?
- Он сказал нам, что за ним послал полковник, чтобы изменить завещание,- ответил Финз. - Кстати, о завещании: его ведь подписали не в тот день.
- Надо полагать, что так, - согласился отец Браун. - Чтобы оформить завещание, нужны два свидетеля.
- Совершенно верно. Стряпчий приезжал накануне, и завещание оформили, но на следующий день Трейла вызвали снова - старик усомнился в одном из свидетелей и хотел это обсудить.
- А кто были свидетели? - спросил отец Браун.
- В том-то и дело, - с жаром воскликнул Финз. - Его свидетелями были Флойд и Валантэн - вы помните, врач-иностранец, или уж не знаю, кто он там такой. И вдруг они поссорились. Флойд ведь постоянно суется в чужие дела. Он из тех любителей пороть горячку, которые, к сожалению, употребляют весь свой пыл лишь на то, чтобы кого-нибудь разоблачить; он из тех, кто никогда и никому не доверяет. Такие, как он, обладатели огненных шевелюр и огненных темпераментов, всегда или доверчивы без меры, или безмерно недоверчивы, а иногда и то и другое вместе. Он не только мастер на все руки, он даже учит мастеров. Он не только сам все знает, он всех предостерегает против всех.
Зная за ним эту слабость, не следовало бы придавать слишком большое значение его подозрениям, но в данном случае он, кажется, прав. Флойд утверждает, что Валантэн на самом деле никакой не Валантэн. Он говорит, что встречал его прежде и тогда его звали де Вийон. Значит, подпись его недействительна.
Разумеется, он любезно взял на себя труд растолковать соответствующую статью закона стряпчему, и они зверски переругались.
Отец Браун засмеялся.
- Люди часто ссорятся, когда им нужно засвидетельствовать завещание.
Первый вывод, который тут можно сделать, что им самим ничего не причитается по этому завещанию. Ну, а что говорит Валантэн? Ваш всеведущий секретарь, несомненно, больше знает об его фамилии, чем он сам Но ведь даже у доктора могут быть кое-какие сведения о собственном имени.
Финз немного помедлил, прежде чем ответить.
- Доктор Валантэн странно отнесся к делу. Доктор вообще странный человек. Он довольно интересен внешне, но сразу чувствуется иностранец. Он молод, но у него борода, а лицо очень бледное, страшно бледное и страшно серьезное. Глаза у него страдальческие - то ли он близорукий и не носит очков, то ли у него голова болит от мыслей, но он вполне красив и всегда безупречно одет - в цилиндре, в темном смокинге с маленькой красной розеткой. Держится он холодно и высокомерно и, бывает, так на вас глянет, что не знаешь, куда деваться. Когда его обвинили в том, что он скрывается под чужим именем, он, как сфинкс, уставился на секретаря, а затем сказал, что, очевидно, американцам незачем менять имена, за неимением таковых. Тут рассердился и полковник и наговорил доктору резкостей думаю, он был бы сдержаннее, если бы Валантэн не собирался стать его зятем. Но вообще я не обратил бы внимания на эту перепалку, если бы не один разговор, который я случайно услышал на следующий день, незадолго до убийства. Мне неприятно его пересказывать, ведь я сознаюсь тем самым, что подслушивал. В день убийства, когда мы шли к воротам, направляясь на прогулку, я услышал голоса доктора Валантэна и мисс Дрюс. По-видимому, они ушли с террасы и стояли возле дома в тени за кустами цветов. Переговаривались они жарким шепотом, а иногда просто шипели - влюбленные ссорились. Таких вещей не пересказывают, но, на беду, мисс Дрюс повторила несколько раз слово "убийство". То ли она просила не убивать кого-то, то ли говорила, что убийством нельзя защитить свою честь.
Не так уж часто обращаются с такими просьбами к джентльмену, заглянувшему на чашку чая.
- Вы не заметили, - спросил священник, - очень ли сердился доктор после той перепалки с секретарем и полковником?
- Да вовсе нет, - живо отозвался Финз, - он и вполовину не был так сердит, как секретарь. Это секретарь разбушевался из-за подписей.
- Ну, а что вы скажете, - спросил отец Браун, - о самом завещании?
- Полковник был очень богатый человек, и от его воли многое зависело.
Трейл не стал нам сообщать, какие изменения внесены в завещание, но позже, а точнее - сегодня утром, я узнал, что большая часть денег, первоначально отписанных сыну, перешла к дочери. Я уже говорил вам, что разгульный образ жизни моего друга Дональда приводил в бешенство его отца.
- Мы все рассуждаем об убийстве, - задумчиво заметил отец Браун, - а упустили из виду мотив. При данных обстоятельствах скоропостижная смерть полковника выгоднее всего мисс Дрюс.
- Господи! Как вы хладнокровно говорите, - воскликнул Финз, взглянув на него с ужасом. - Неужели вы серьезно думаете, что она...
- Она выходит замуж за доктора? - спросил отец Браун.
- Кое-кто не одобряет этого, - последовал ответ. - Но доктора любят и ценят в округе, он искусный, преданный своему делу хирург.
- Настолько преданный, - сказал отец Браун, - что берет с собой хирургические инструменты, отправляясь в гости к даме. Ведь был же у него хоть ланцет, когда он осматривал тело, а до дому он, по-моему, добраться не успел.
Финз вскочил и удивленно уставился на него.
- То есть вы предполагаете, этим же самым ланцетом он...
Отец Браун покачал головой.
- Все наши предположения пока что - чистая фантазия, - сказал он. Тут не в том вопрос - кто или чем убил, а - как? Заподозрить можно многих, и даже орудий убийства хоть отбавляй - булавки, ножницы, ланцеты. А вот как убийца оказался в беседке? Как даже булавка оказалась там?
Говоря это, священник рассеянно разглядывал потолок, но при последних словах его взгляд оживился, словно он вдруг заметил на потолке какую-то необыкновенную муху.
- Ну, так как же все-таки, по-вашему? - спросил молодой человек. - Что вы посоветуете мне, у вас такой богатый опыт?
- Боюсь, я мало чем могу помочь, - сказал отец Браун, вздохнув. Трудно о чем-либо судить, не побывав на месте преступления, да и людей я не видел. Пока вы только можете возвратиться туда и продолжить расследование.
Сейчас, как я понимаю, это в какой-то мере взял на себя ваш друг из индийской полиции. Я бы вам посоветовал поскорее выяснить, каковы его успехи. Посмотрите, что там делает ваш сыщик-любитель. Может быть, уже есть новости.
Когда гости - двуногий и четвероногий - удалились, отец Браун взял карандаш и, вернувшись к прерванному занятию, стал составлять план проповеди об энциклике "Rerum novarum" "О новых делах" (лат.). Тема была обширна, и план пришлось несколько раз перекраивать, вот почему за тем же занятием он сидел и двумя днями позже, когда в комнату снова вбежала большая черная собака и стала возбужденно и радостно прыгать на него. Вошедший вслед за нею хозяин был также возбужден, но его возбуждение выражалось вовсе не в такой приятной форме, голубые глаза его, казалось, готовы были выскочить из орбит, лицо было взволнованным и даже немного побледнело.
- Вы мне велели, - начал он без предисловия, - выяснить, что делает Гарри Дрюс. Знаете, что он сделал?
Священник промолчал, и гость запальчиво продолжил:
- Я скажу вам, что он сделал. Он покончил с собой.
Губы отца Брауна лишь слегка зашевелились, и то, что он пробормотал, не имело никакого отношения ни к нашей истории, ни даже к нашему миру.
- Вы иногда просто пугаете меня, - сказал Финз. - Вы неужели вы этого ожидали?
- Считал возможным, - ответил отец Браун. - Я именно поэтому и просил вас выяснить, чем он занят. Я надеялся, что время еще есть.
- Тело обнаружил я, - чуть хрипловато начал Финз. - Никогда не видел более жуткого зрелища. Выйдя в сад, я сразу почувствовал - там случилось еще что-то, кроме убийства. Так же, как прежде, колыхалась сплошная масса цветов, подступая синими клиньями к черному проему входа в старенькую серую беседку, но мне казалось, что это бесы пляшут перед входом в преисподнюю. Я поглядел вокруг; все как будто было на месте, но мне стало мерещиться, что как-то изменились самые очертания небосвода. И вдруг я понял, в чем дело. Я привык к тому, что за оградой на фоне моря видна Скала Судьбы. Ее не было.
Отец Браун поднял голову и слушал очень внимательно.
- Это было все равно, как если бы снялась с места гора или луна упала с неба, а ведь я всегда, конечно, знал, что эту каменную глыбу очень легко свалить. Что-то будто обожгло меня, я пробежал по дорожке и прорвался напролом через живую изгородь, как сквозь паутину. Кстати, изгородь и вправду оказалась жиденькой, она лишь выглядела плотной, поскольку до сих пор никто сквозь нее не ломился. У моря я увидел каменную глыбу, свалившуюся с пьедестала, бедняга Гарри Дрюс лежал под ней, как обломок разбитого судна.
Одной рукой он обхватывал камень, словно бы стаскивая его на себя; а рядом на буром песке большими расползающимися буквами он нацарапал: "Скала Судьбы да падет на безумца".
- Все это случилось из-за завещания, - заговорил отец Браун. - Сын попал в немилость, и племянник решил сыграть ва-банк, особенно - после того, как дядя пригласил его к себе в один день со стряпчим и очень ласково принял. Это был его последний шанс, из полиции его выгнали, он проигрался дотла в Монте-Карло. Когда же он узнал, что убил родного дядю понапрасну, он убил и себя.
- Да погодите вы! - крикнул растерянный Финз. - Я за вами никак не поспею.
- Кстати о завещании, - невозмутимо продолжал отец Браун, - пока я не забыл или мы с вами не перешли к более важным темам. Мне кажется, эта история с доктором объясняется просто. Я даже припоминаю, что слышал где-то обе фамилии. Этот ваш доктор - французский аристократ, маркиз де Вийон. Но при этом он ярый республиканец и, отказавшись от титула, стал носить давно забытое родовое имя. Гражданин Рикетти имя взятое французским политическим деятелем графом Мирабо после отмены во Франции в 1890 г дворянских титулов на десять дней сбил с толку всю Европу.
- Что это значит? - изумленно спросил молодой человек.
- Так, ничего, - сказал священник. - В девяти случаях из десяти люди скрываются под чужим именем из жульнических побуждений, здесь же соображения - самые высокие. В том-то и соль шутки доктора по поводу американцев, не имеющих имен - то есть титулов. В Англии маркиза Хартингтона никто не называет мистером Хартингтоном, но во Франции маркиз де Вийон сплошь и рядом именуется мсье де Вийоном. Вот ему и пришлось заодно изменить и фамилию. А что до разговора влюбленных об убийстве, я думаю, и в том случае повинен французский этикет. Доктор собирался вызвать Флойда на дуэль, а девушка его отговаривала.
- Вот оно что! - встрепенувшись, протянул Финз. - Ну, тогда я понял, на что она намекала.
- О чем вы это? - с улыбкой спросил священник.
- Видите ли, - отозвался молодой человек, - это случилось прямо перед тем, как я нашел тело бедного Гарри, но я так переволновался, что все забыл.
Разве станешь помнить об идиллической картинке после того, как столкнулся с трагедией? Когда я шел к дому полковника, я встретил его дочь с доктором Валантэном. Она, конечно, была в трауре, а доктор всегда носит черное, будто собрался на похороны; но вид у них был не такой уж похоронный. Мне еще не приходилось встречать пары, столь радостной и веселой и в то же время сдержанной. Они остановились поздороваться со мной, и мисс Дрюс сказала, что они поженились и живут в маленьком домике на окраине городка, где доктор продолжает практиковать. Я удивился, так как знал, что по завещанию отца дочери досталось все состояние. Я деликатно намекнул на это, сказав, что шел в усадьбу, где надеялся ее встретить. Но она засмеялась и ответила "Мы от всего отказались. Муж не любит наследниц". Оказывается, они и в самом деле настояли, чтобы наследство отдали Дональду, надеюсь, встряска пойдет ему на пользу и он наконец образумится. Он ведь, в общем-то, не так уж плох, просто очень молод, да и отец вел себя с ним довольно неумно. Я все это вспоминаю потому, что именно тогда мисс Дрюс обронила одну фразу, которую я в то время не понял; но сейчас я убежден, что ваша догадка правильна. Внезапно вспыхнув, она сказала с благородной надменностью бескорыстия: "Надеюсь, теперь этот рыжий дурак перестанет беспокоиться о завещании. Мой муж ради своих принципов отказался от герба и короны времен крестоносцев. Неужели он станет из-за такого наследства убивать старика?" Потом она снова рассмеялась и сказала: "Муж отправляет на тот свет одних лишь пациентов. Он даже не послал своих друзей к Флойду". Теперь мне ясно, что она имела в виду секундантов.
- Мне это тоже в какой-то степени ясно, - сказал отец Браун. - Но, если быть точным, что означают ее слова о завещании? Почему оно беспокоит секретаря?
Финз улыбнулся.
- Жаль, что вы с ним незнакомы, отец Браун Истинное удовольствие смотреть, как он берется "встряхнуть кого-нибудь как следует"! Дом полковника он встряхнул довольно основательно. Страсти на похоронах разгорелись, как на скачках. Флойд и без повода готов наломать дров, а тут и впрямь была причина. Я вам уже рассказывал, как он учил садовника ухаживать за садом и просвещал законника по части законов. Стоит ли говорить, что он и хирурга принялся наставлять по части хирургии, а так как хирургом оказался Валантэн, наставник обвинил его и в более тяжких грехах, чем неумелость. В его рыжей башке засела мысль, что убийца - именно доктор, и когда прибыли полицейские, Флойд держался весьма покровительственно. Стоит ли говорить, что он вообразил себя величайшим из всех сыщиков-любителей? Шерлок Холмс со всем своим интеллектуальным превосходством и высокомерием не подавлял так Скотланд-Ярд, как секретарь полковника Дрюса третировал полицейских, расследующих убийство полковника. Видели бы вы его! Он расхаживал с надменным, рассеянным видом, гордо встряхивал рыжей гривой и раздражительно и резко отвечал на вопросы. Вот эти-то его фокусы и взбесили так сильно мисс Дрюс. У него, конечно, была своя теория - одна из тех, которыми кишат романы, но Флойду только в книге и место, он был бы там куда забавнее и куда безвреднее.
- Что же это за теория? - спросил отец Браун.
- О, теория первосортная, - хмуро ответил Финз. - Она вызвала бы сенсацию, если бы продержалась еще хоть десять минут. Флойд сказал, что полковник был жив, когда его нашли в беседке, и доктор заколол его ланцетом, разрезая одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22