— Они убьют тебя. Кифы убьют тебя, если ты совершишь хоть малейшую ошибку. Ты слышишь? И где тогда окажется Шур Анифи и все вы? Ты думаешь, на этой проклятой станции поставлена на карту жизнь одних Тахар?Наступила напряженная тишина. Экипаж молча слушал. Лицо Тулли было бледным и сосредоточенным, хотя понял он немного.— Может быть… — раздался хриплый голос Герен. — Может быть, у махенов есть доктор? Капитан, может, Шур станет лучше, если ее полечит кто-ни-будь не из числа Риф Эхран. Не верю я им. И знаю, что думает об этом Шур.«Ради богов, что с нами произошло?» В глазах Пианфар потемнело, она видела только узкий туннель, освещенный по краям.«Нет, о боги, нет! Нам не нужна помощь этих черноштанных лизоблюдов».— Тирен! Свяжи меня с Джиком. — Пианфар повернулась к пульту и включила связь и запись. — Внимание, «Гордость» вызывает «Аджа Джин», внимание, внимание: говорит Пианфар Шанур. Соедините меня с капитаном… — И когда ответил голос махена: — Шевелись, Тирен, дай мне эти чертовы результаты медицинского осмотра. — Пианфар быстро перебирала кнопки пульта связи, следя сразу за двумя экранами. — Ад махенов, куда ты засунула файл?— Четвертый, капитан, четвертый монитор…— «Аджа Джин», внимание, мы хотим передать информацию на ваш компьютер… Да где же Джик, будь он неладен!— Я здесь, — раздался низкий голос.— Джик, прими от нас сообщение-запрос о немедленной медицинской помощи, тревога номер один! Махен, хейни, неважно кто, только нам немедленно нужен врач! Скорее, Джик, тревога номер один!— Передавай свое сообщение.Пианфар начала быстро нажимать клавиши.— Есть. Информация пошла.— Давай! — Пианфар отключила связь. — Тирен, занеси в файл наш сигнал об экстренной медицинской помощи. — Откинувшись на мягкую спинку кресла, она обвела взглядом свой экипаж. — Это был единственный способ заполучить врача. А теперь пусть Эхран покрутится со своей политикой и нашим экстренным сообщением.Вообще-то, такой поступок был далеко не безопасен. Кифов могла насторожить внезапная и бурная деятельность на станции.Пианфар посмотрела на Герен. Та стояла прижав уши, сверкая янтарными глазами с черными расширенными зрачками.— Итак, в дело вступил Джик, — сказала Пиан-фар. — И уж если он затащил на Кефк чернобрюч-ников, то привезти нам врача хейни для него раз плюнуть, а Эхран пусть делает что хочет, и я думаю, она постарается от души.Герен недобро усмехнулась сквозь сжатые губы. Остальные члены экипажа даже не улыбнулись; настороженный взгляд Кима, еще более настороженный — Тахар и растерянный и испуганный — Тулли. Положив руку на руку Хэрел, он вопросительно заглянул ей в глаза.— Мы хотим спасти Шур, — сказала ему Пиан-фар и встала. — Тахар, я помогу твоему экипажу без всяких условий. Я не Риф Эхран. Но если ты попробуешь обвести меня вокруг пальца или станешь мешать, я просто сверну тебе шею и отправлю твои останки кифам. И позволь сказать тебе вот что: мой экипаж не станет терпеть твой поганый язык. Мы уже одурели от бессонницы, и я не уверена, что смогу спасти тебя во второй раз. Ты меня поняла?Тахар, явно сдаваясь, прижала уши. По всей видимости, Пианфар говорила серьезно. И у Тахар не было никакого желания это проверять.— Нам лучше подготовиться к приходу врачей, — сказала Пианфар и бросила взгляд на Хэрел. — Ти-рен, займи свое место. Хилфи, Ким, отведите Тахар в каюту Тулли, пусть немного побудет там. — (Каюта Тулли была самым безопасным местом на корабле, кроме того, там была кровать.) — Шевелитесь. Герен, сходи проведай Шур.Экипаж разошелся выполнять приказания, остался один Тулли. Его взгляд был по-прежнему настороженным и испуганным. Шур. Это все, что он смог понять. Его первый друг после Хилфи. Подойдя к Тулли, Пианфар положила ему на плечо руку. Слегка выпустила когти. Казалось, у него сейчас начнетсяистерика, и Пианфар сжала его руку, чтобы он пришел в себя.— Эй, — окликнула его Пианфар, — все в порядке, да?— Тахар, — сказал Тулли. — Киф. Кефк. Что делать, Пианфар? Что делать?«Что вы задумали? Какую игру ведете? Я верил вам. Что происходит, Пианфар?»— Капитан, — доложила Тирен, — делегация от Джика направляется к нам. Думаю, они будут здесь минуты через три. «Махиджиру» спрашивает: «Помощь нужна?».— Нужна. — Оставив Тулли, Пианфар подошла к Тирен.— Кифы запрашивают, — сказала Тирен. — Это «Харукк».Так, начали проявляться недостатки открытого выхода в эфир.— Отвечай: «Нужна экстренная медицинская помощь. На борту раненый».Тирен передала.— У нас уже сообщение… Да, мы понимаем. Не могли бы вы попробовать еще раз?Пришло еще одно сообщение, которое приняла Хэрел.— …Хорошо. Мы вас видим. Сейчас откроем. Капитан, пришли врачи.— Скажи Хилфи, пусть встретит. Тулли, иди помоги Герен. Иди к Шур. Делай, что тебе велит Герен.Тулли вышел, не говоря ни слова. Он выполнял любые приказания. «Верный, — подумала Пианфар. Да, он был им предан. — Друг».Но он мог быть таким же чужим и опасным, как махендосет, когда дело касалось его шкуры.
На нижней палубе началась беготня и суматоха, когда суровые махены, сверкая оружием, прошли коридор и подошли к лифту.А на верхней палубе хмурый врач Эхран уже работала вместе с высоким черным махеном по имениКсота, тогда как все свободные от вахты члены экипажа Шанур с мрачным видом стояли вдоль стен каюты Шур: два самца, при виде одного из которых у Эхран могла бы встать дыбом шерсть, Герен Анифи и Хилфи Шанур, то и дело поглаживающая курок пистолета. Они были вооружены, а открытую шлюзовую камеру охраняла гвардия махенов, и не только от кифов.Пианфар стояла в дверях, надев наушники и слушая, что ей передала Тирен.Врачи что-то сердито обсуждали, пользуясь своими медицинскими терминами.— Все чертовски плохо, — сказала хейни, и Герен, сжав челюсти и засунув руки за пояс, придвинулась ближе.— Что плохо?— Капитан, — в который раз обратилась к Пиан-фар врач, — я прошу вас очистить каюту.— Все в порядке, — ответила ей Пианфар. — Здесь только друзья. Я уверена, Шур они не мешают.— Уберите отсюда вот этих… — Взгляд в сторону самцов с «Гордости».— Зачем? — сказала Пианфар. — Или ваш коллега вам тоже мешает? (Это был самец махендосет.)Врач хейни бросила на нее холодный взгляд, потом отвернулась и взялась за инструменты. Конечно, махен ей мешал, но что делать, приходилось терпеть.— Будьте паинькой и делайте свое дело как следует, — сказала Герен.Докторша замерла со склянкой в руке.— Одна ошибка — и вашей карьере конец, — добавила Хилфи, держа палец на курке пистолета.— Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления младших по званию!— Будьте паинькой, — пробормотала Шур, с трудом приподнимаясь на подушках и оглядывая капельницу, которую прилаживала докторша. — Махе, хаости. «Пожалуйста, проверьте, что она туда налила».— Шишти, — согласился махе.Врач хейни бросила на него пристальный взгляд, а потом передала одну за одной все бутылки и склянки.— Они запечатаны, — сказала хейни, показывая на горлышки бутылок. — С такой раной ей нельзя было покидать Кейшти. И, боги, ей нельзя было сидеть…— Вы собираетесь нас учить? — глухо пророкотал Ким. — Я сам вас поучу некоторым законам. Они касаются преступной халатности, непрофессионализма и прав родственников.— Уберите его отсюда.— Ага, — сказала Пианфар и, повернувшись, вышла.— Капитан, — раздался голос из переговорного устройства. — Врач, который осмотрел Сккукука, сказал, что с ним в общем все в порядке. Мы его просто неправильно кормили, они хотят прислать для него еду.— Живую?— Они говорят… ну, в общем, эти штуки совершенно беззвучные и быстро размножаются.Пианфар поморщилась. Дернула шкурой на спине.— Насекомые, что ли? Что он ест? Минутное молчание.— Я спрошу.Пианфар завернула за угол и заглянула в каюту. Спустился лифт и привез еще одну группу махендосет. Увидев их угрюмые лица, Пианфар машинально положила руку на курок пистолета.Но тут, внезапно разглядев знакомые черты, она вихрем бросилась в самую кучу махенов.— Золотозубый! — вскрикнула Пианфар.— А, Пианфар…Это был высокий махендосет, одетый, как и его спутники, во все черное, без единого золотого украшения. Только когда он широко улыбнулся, блеснуло золото. Он был значительно выше своих товарищей, обвешанных поясами с патронами и автоматическими винтовками. Но улыбка махена тут же пропала.— Говорят, с Шур все хорошо, а?— Нет, не все, и это из-за тебя, ублюдок с рваными ушами! — Она убрала наушник и посмотрела в темное встревоженное лицо махена. — На Уртуре мне повредили хвост, на Кейшти стреляли в мой экипаж…— Я знаю.— Да, черт тебя возьми, знаешь. Банни Айхар и «Успех» все разболтали, если остались живы. — Вспомнив об открытой двери и враче Эхран, она схватила Золотозубого за мускулистую руку и потащила за собой в свою каюту. — Останьтесь здесь! — приказала она его вооруженной охране и втащила старого знакомого внутрь.Захлопнув дверь прямо перед их носом, она повернулась к махену. Здесь они могли говорить спокойно — помещение имело звукоизоляцию.— Так, значит, больше никакой торговли. Никакого притворства. Это и есть твое настоящее лицо, капитан-охотник? Оставил нам сообщение на Уртуре, направил к Джику и ничего не сказал. Тебе игрушки, ты, безухий ублюдок, а страдаем мы. Вспомни причал Кейшти. Только посмей засмеяться, и я сверну тебе твою чертову шею. Где ты был?Золотозубый прижал маленькие ушки. Теперь он не ухмылялся, как обычно.— Хочешь все по порядку? — Его хриплый и спокойный голос звучал как-то непривычно. — Во-первых, Джик дурак, Пианфар, дурак, потому что связался с кифами.По спине Пианфар пробежал холодок.— Но ведь он твой друг, черт бы его взял! Ты прислал его за мной на Кейшти. Разве нет?— Я прислал. Он друг. И круглый дурак. А может, и я дурак. — Поискав глазами место, где можно сесть, Золотозубый плюхнулся на смятую постель и, опершись на руку, посмотрел на Пианфар: — У нас проблемы, Пианфар. Этот дурак Джик говорил с тка. Кненны схватили этого тка. Сейчас на Тавао направляется множество кораблей с людьми. На нас идутлюди, назревает война с кненнами и стишо, на нас вот-вот нападут кифы — Джик прекрасно знает этого Сиккуккута. Он сказал: да сгинет Актимакт. И Сик-куккут. Джик сказал, что этот киф простой про-вин-циал, затеявший какую-то свару у себя на родине. Я думаю, Джик ошибся. Очень ошибся. Этот киф далеко не так прост. Держу пари, хаккикт хочет заключить союз с махендосет и с тобой — будь осторожна, Пианфар, очень осторожна. Сиккуккут — опасный киф.— Не думаю.— Глупо. А Джик еще глупее.— А ты-то что здесь делаешь? Золотозубый передернул ушами:— Возможно, хочу доставить кифам неприятности. Я то здесь, то там. Я следил за кифами до самой Центральной. У них что-то происходит. — Сверкнул золотой зуб. — Нужно, чтобы и Актимакт не расслаблялся, верно? Этому кифу очень хочется заполучить мое сердце, он уже три раза пытался до него добраться.— А что теперь будет делать Сиккуккут, когда ты здесь? Ответь.— Он ничего не имеет против меня. Я принес ему много сфик. Вы тоже, хейни. И Джик. И «Бдительность». Мы дали этому кифу столько сфик, что теперь он может проглотить все Соглашение.Да, в этом был смысл. В этом был дьявольский смысл.— Так зачем ты прилетел? Махен сощурил темные глаза:— Может, у меня просто не было выбора. Может быть, теперь всем заправляет Джик.У Пианфар сжалось сердце.— Ты лжешь, Исмеханан-мин. Ты всегда мне лгал.Молчание.— Может быть, одному симпатичному махе нужно познакомиться поближе с этим кифом, а?— Ты что, собираешься его убить?
— А? Хорошая идея, хейни.— Ты думаешь, это не пытались сделать сами кифы?— Кифы не пытались. Кифы хотят жить, Пиан-фар. А вот мы, махендосет, все немного сумасшедшие, а? Я говорю правду, Пианфар. Если ты обо всем расскажешь кифу, я умру медленной смертью. Ты и сама это понимаешь, а?— О боги, не хочу даже слышать об этом! Не делай из меня заговорщика!— Старый друг.— Друг! — Она быстро подошла к комоду, выдвинула один из ящиков и достала оттуда маленькую коробочку. Золотозубый приподнялся на постели. Пианфар подбросила коробочку в воздух и ловко ее поймала.— Что это?— Дорогой подарок. От Стле-стлес-стлена, твоего драгоценного друга с Центральной. Того стишо, которому ты просил доверять. Записка. На, прочти. Она короткая.Открыв коробочку, он вынул записку, развернул и в ярости прижал уши.— Ублюдок!— Этот джитист чуть меня с ног не свалил. Не знаю, что с ним случилось. «Не доверяйте Золотозу-бому». Этот совет дорого обошелся твоему правительству. А ублюдок стишо, несомненно, устраивал сделки с Риф Эхран, кифами и тка. И со мной. И с тобой. И с каждой бездомной дочерью Соглашения, которая что-то вынюхивала для себя. Этот гад оказался настоящим сокровищем! И твой начальник станции на Кейшти. И этот чертов Стле-стлес-стлен. Черт бы тебя взял, ты заставил меня метаться по зоне действия Соглашения целых сорок световых лет!Золотозубый встал и бросил ей коробочку. Пиан-фар поймала ее и положила обратно в ящик, заперев на ключ.— У тебя есть причины расстраиваться, Пианфар. Но ты очень умна. Ты сама не понимаешь, насколько ты умна. Ты лучший капитан Ануурна. Я полностьютебе доверяю. Ты такой же отличный пилот, как и я. А может, даже лучше, а?— О нет. Хватит. Хватит с меня твоих комплиментов. О боги, мой экипаж превратился в зверинец!Техником на сканере у меня работает человек, еще у меня есть киф, у которого при себе нет никаких документов и которого собираются кормить какими-то живыми насекомыми…— Хочешь еще махе? Дам тебе отличного парня. Могу двух или трех.— На мой корабль? Отличного парня, который будет докладывать о каждом моем шаге? Нет, спасибо.Мне вполне хватает досье на «Бдительности». Взять на борт еще и махена — это уже слишком, друг.— Возьми. Он тебе пригодится. Будет выполнять все твои приказы. Клянусь. Я дам тебе пятерых.— Нет. Ни за что! Сама справлюсь.— У нас впереди много проблем. Актимакт идет на Центральную.— О боги… — Да, это было вполне вероятно. Внезапно ей все стало ясно. — Он хочет продаться Стле-стлес-стлену.— Верно.— Хейни оказываются союзниками их врага! — Кроме тебя и, возможно, Тахар, дружище.Пианфар потеряла дар речи. Она стояла и смотрела на Золотозубого, не в силах вымолвить ни слова. Перед глазами была только чернота. Она кашлянула и почувствовала спазм в желудке, — Ты, — выговорила она наконец, — ты… — Ты не дура, Пианфар. У тебя есть мозги. Ты, я, Джик — не важно, что мы думаем, важно, что мы делаем. Актимакт перехитрил хейни и стишо, обвел их вокруг пальца. Где оружие хейни, а? У вас всего два-три хорошо вооруженных корабля. У стишо их вооб-ще нет. Знаешь, Пианфар, это как в пословице «Кого-ток увяз — всей птичке пропасть». Не нужно связываться с кифами, если у тебя нет хорошего оружия.Пианфар молча смотрела на махе, как будто видела его впервые. Так серьезно он еще никогда с нейне говорил. «Я убью кифа», — сказал Золотозубый. Честные сделки и двойная игра. Это он умел. Нанести Сиккуккуту удар, когда, казалось бы, дела пошли на лад, и снова ввергнуть его в хаос.Снова потерянные жизни и корабли. Снова годы страха и опасности. И снова кненны, везде сующие черные лапы, потихоньку плетущие свои непонятные интриги на окраинах Соглашения, и люди, пытающиеся проникнуть в его зону.Махендосет. Он борется за жизнь махенов. В опасности весь его мир.А кто будет бороться за хейни?Только не Актимакт.Пианфар глубоко вздохнула и скрестила на груди руки.— Ну что ж. Я выслушала тебя, махе. Но и ты запомни: тот тка, которого перехватили кненны, был не единственным сбежавшим отсюда существом. С Мкейк-са удрал корабль стишо и на всех парусах помчался на Центральную.— Ах, нет. Не на Центральную. Он сошел с вектора Тавао. — Блеснули позолоченные зубы. — Может, решил сократить путь, а? До Льен?— Прямо к кораблям людей?— Странный поступок со стороны ксенофоба стишо, а?— Эти чертовы стишо чувствуют себя уютно только с тка, дружище.— А может, мы. ошибаемся.— О боги, боги, люди начинают заражать своим безумием и нас — ты вступил в игру с кненнами, ты, безухий ублюдок!— Нелегкое это дело, верно.Пианфар посмотрела в его темные глаза и снова почувствовала сомнение.— Опять загадки? Куда идут люди, Эна? Сюда? На Центральную?Обычной веселости Золотозубого как не бывало. Он посмотрел на нее долгим и серьезным взглядом.— Может, мы заключим сделку с кненнами. Установим равновесие. У тебя есть пленка, которую я тебе дал на Центральной, ты говоришь, что Банни Айхар об этом знает. Там есть запись кненнов. Хей-ни, мы надеемся, что эта пленка попадет на Маинг Тол. Ты передашь туда послание от кненнов.— О боги.— Тулли — он его передаст. Он знает. А я знаю, что ты опекаешь этого человека. У него есть бумага, где говорится, что он член экипажа «Гордости». Ты станешь бороться за него, если не хочешь бороться за меня.— Ты ублюдок. Ты сын…— Подожди. — Подняв одну руку, он полез другой в сумку на поясе.— Что это?— Это от Джика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
На нижней палубе началась беготня и суматоха, когда суровые махены, сверкая оружием, прошли коридор и подошли к лифту.А на верхней палубе хмурый врач Эхран уже работала вместе с высоким черным махеном по имениКсота, тогда как все свободные от вахты члены экипажа Шанур с мрачным видом стояли вдоль стен каюты Шур: два самца, при виде одного из которых у Эхран могла бы встать дыбом шерсть, Герен Анифи и Хилфи Шанур, то и дело поглаживающая курок пистолета. Они были вооружены, а открытую шлюзовую камеру охраняла гвардия махенов, и не только от кифов.Пианфар стояла в дверях, надев наушники и слушая, что ей передала Тирен.Врачи что-то сердито обсуждали, пользуясь своими медицинскими терминами.— Все чертовски плохо, — сказала хейни, и Герен, сжав челюсти и засунув руки за пояс, придвинулась ближе.— Что плохо?— Капитан, — в который раз обратилась к Пиан-фар врач, — я прошу вас очистить каюту.— Все в порядке, — ответила ей Пианфар. — Здесь только друзья. Я уверена, Шур они не мешают.— Уберите отсюда вот этих… — Взгляд в сторону самцов с «Гордости».— Зачем? — сказала Пианфар. — Или ваш коллега вам тоже мешает? (Это был самец махендосет.)Врач хейни бросила на нее холодный взгляд, потом отвернулась и взялась за инструменты. Конечно, махен ей мешал, но что делать, приходилось терпеть.— Будьте паинькой и делайте свое дело как следует, — сказала Герен.Докторша замерла со склянкой в руке.— Одна ошибка — и вашей карьере конец, — добавила Хилфи, держа палец на курке пистолета.— Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления младших по званию!— Будьте паинькой, — пробормотала Шур, с трудом приподнимаясь на подушках и оглядывая капельницу, которую прилаживала докторша. — Махе, хаости. «Пожалуйста, проверьте, что она туда налила».— Шишти, — согласился махе.Врач хейни бросила на него пристальный взгляд, а потом передала одну за одной все бутылки и склянки.— Они запечатаны, — сказала хейни, показывая на горлышки бутылок. — С такой раной ей нельзя было покидать Кейшти. И, боги, ей нельзя было сидеть…— Вы собираетесь нас учить? — глухо пророкотал Ким. — Я сам вас поучу некоторым законам. Они касаются преступной халатности, непрофессионализма и прав родственников.— Уберите его отсюда.— Ага, — сказала Пианфар и, повернувшись, вышла.— Капитан, — раздался голос из переговорного устройства. — Врач, который осмотрел Сккукука, сказал, что с ним в общем все в порядке. Мы его просто неправильно кормили, они хотят прислать для него еду.— Живую?— Они говорят… ну, в общем, эти штуки совершенно беззвучные и быстро размножаются.Пианфар поморщилась. Дернула шкурой на спине.— Насекомые, что ли? Что он ест? Минутное молчание.— Я спрошу.Пианфар завернула за угол и заглянула в каюту. Спустился лифт и привез еще одну группу махендосет. Увидев их угрюмые лица, Пианфар машинально положила руку на курок пистолета.Но тут, внезапно разглядев знакомые черты, она вихрем бросилась в самую кучу махенов.— Золотозубый! — вскрикнула Пианфар.— А, Пианфар…Это был высокий махендосет, одетый, как и его спутники, во все черное, без единого золотого украшения. Только когда он широко улыбнулся, блеснуло золото. Он был значительно выше своих товарищей, обвешанных поясами с патронами и автоматическими винтовками. Но улыбка махена тут же пропала.— Говорят, с Шур все хорошо, а?— Нет, не все, и это из-за тебя, ублюдок с рваными ушами! — Она убрала наушник и посмотрела в темное встревоженное лицо махена. — На Уртуре мне повредили хвост, на Кейшти стреляли в мой экипаж…— Я знаю.— Да, черт тебя возьми, знаешь. Банни Айхар и «Успех» все разболтали, если остались живы. — Вспомнив об открытой двери и враче Эхран, она схватила Золотозубого за мускулистую руку и потащила за собой в свою каюту. — Останьтесь здесь! — приказала она его вооруженной охране и втащила старого знакомого внутрь.Захлопнув дверь прямо перед их носом, она повернулась к махену. Здесь они могли говорить спокойно — помещение имело звукоизоляцию.— Так, значит, больше никакой торговли. Никакого притворства. Это и есть твое настоящее лицо, капитан-охотник? Оставил нам сообщение на Уртуре, направил к Джику и ничего не сказал. Тебе игрушки, ты, безухий ублюдок, а страдаем мы. Вспомни причал Кейшти. Только посмей засмеяться, и я сверну тебе твою чертову шею. Где ты был?Золотозубый прижал маленькие ушки. Теперь он не ухмылялся, как обычно.— Хочешь все по порядку? — Его хриплый и спокойный голос звучал как-то непривычно. — Во-первых, Джик дурак, Пианфар, дурак, потому что связался с кифами.По спине Пианфар пробежал холодок.— Но ведь он твой друг, черт бы его взял! Ты прислал его за мной на Кейшти. Разве нет?— Я прислал. Он друг. И круглый дурак. А может, и я дурак. — Поискав глазами место, где можно сесть, Золотозубый плюхнулся на смятую постель и, опершись на руку, посмотрел на Пианфар: — У нас проблемы, Пианфар. Этот дурак Джик говорил с тка. Кненны схватили этого тка. Сейчас на Тавао направляется множество кораблей с людьми. На нас идутлюди, назревает война с кненнами и стишо, на нас вот-вот нападут кифы — Джик прекрасно знает этого Сиккуккута. Он сказал: да сгинет Актимакт. И Сик-куккут. Джик сказал, что этот киф простой про-вин-циал, затеявший какую-то свару у себя на родине. Я думаю, Джик ошибся. Очень ошибся. Этот киф далеко не так прост. Держу пари, хаккикт хочет заключить союз с махендосет и с тобой — будь осторожна, Пианфар, очень осторожна. Сиккуккут — опасный киф.— Не думаю.— Глупо. А Джик еще глупее.— А ты-то что здесь делаешь? Золотозубый передернул ушами:— Возможно, хочу доставить кифам неприятности. Я то здесь, то там. Я следил за кифами до самой Центральной. У них что-то происходит. — Сверкнул золотой зуб. — Нужно, чтобы и Актимакт не расслаблялся, верно? Этому кифу очень хочется заполучить мое сердце, он уже три раза пытался до него добраться.— А что теперь будет делать Сиккуккут, когда ты здесь? Ответь.— Он ничего не имеет против меня. Я принес ему много сфик. Вы тоже, хейни. И Джик. И «Бдительность». Мы дали этому кифу столько сфик, что теперь он может проглотить все Соглашение.Да, в этом был смысл. В этом был дьявольский смысл.— Так зачем ты прилетел? Махен сощурил темные глаза:— Может, у меня просто не было выбора. Может быть, теперь всем заправляет Джик.У Пианфар сжалось сердце.— Ты лжешь, Исмеханан-мин. Ты всегда мне лгал.Молчание.— Может быть, одному симпатичному махе нужно познакомиться поближе с этим кифом, а?— Ты что, собираешься его убить?
— А? Хорошая идея, хейни.— Ты думаешь, это не пытались сделать сами кифы?— Кифы не пытались. Кифы хотят жить, Пиан-фар. А вот мы, махендосет, все немного сумасшедшие, а? Я говорю правду, Пианфар. Если ты обо всем расскажешь кифу, я умру медленной смертью. Ты и сама это понимаешь, а?— О боги, не хочу даже слышать об этом! Не делай из меня заговорщика!— Старый друг.— Друг! — Она быстро подошла к комоду, выдвинула один из ящиков и достала оттуда маленькую коробочку. Золотозубый приподнялся на постели. Пианфар подбросила коробочку в воздух и ловко ее поймала.— Что это?— Дорогой подарок. От Стле-стлес-стлена, твоего драгоценного друга с Центральной. Того стишо, которому ты просил доверять. Записка. На, прочти. Она короткая.Открыв коробочку, он вынул записку, развернул и в ярости прижал уши.— Ублюдок!— Этот джитист чуть меня с ног не свалил. Не знаю, что с ним случилось. «Не доверяйте Золотозу-бому». Этот совет дорого обошелся твоему правительству. А ублюдок стишо, несомненно, устраивал сделки с Риф Эхран, кифами и тка. И со мной. И с тобой. И с каждой бездомной дочерью Соглашения, которая что-то вынюхивала для себя. Этот гад оказался настоящим сокровищем! И твой начальник станции на Кейшти. И этот чертов Стле-стлес-стлен. Черт бы тебя взял, ты заставил меня метаться по зоне действия Соглашения целых сорок световых лет!Золотозубый встал и бросил ей коробочку. Пиан-фар поймала ее и положила обратно в ящик, заперев на ключ.— У тебя есть причины расстраиваться, Пианфар. Но ты очень умна. Ты сама не понимаешь, насколько ты умна. Ты лучший капитан Ануурна. Я полностьютебе доверяю. Ты такой же отличный пилот, как и я. А может, даже лучше, а?— О нет. Хватит. Хватит с меня твоих комплиментов. О боги, мой экипаж превратился в зверинец!Техником на сканере у меня работает человек, еще у меня есть киф, у которого при себе нет никаких документов и которого собираются кормить какими-то живыми насекомыми…— Хочешь еще махе? Дам тебе отличного парня. Могу двух или трех.— На мой корабль? Отличного парня, который будет докладывать о каждом моем шаге? Нет, спасибо.Мне вполне хватает досье на «Бдительности». Взять на борт еще и махена — это уже слишком, друг.— Возьми. Он тебе пригодится. Будет выполнять все твои приказы. Клянусь. Я дам тебе пятерых.— Нет. Ни за что! Сама справлюсь.— У нас впереди много проблем. Актимакт идет на Центральную.— О боги… — Да, это было вполне вероятно. Внезапно ей все стало ясно. — Он хочет продаться Стле-стлес-стлену.— Верно.— Хейни оказываются союзниками их врага! — Кроме тебя и, возможно, Тахар, дружище.Пианфар потеряла дар речи. Она стояла и смотрела на Золотозубого, не в силах вымолвить ни слова. Перед глазами была только чернота. Она кашлянула и почувствовала спазм в желудке, — Ты, — выговорила она наконец, — ты… — Ты не дура, Пианфар. У тебя есть мозги. Ты, я, Джик — не важно, что мы думаем, важно, что мы делаем. Актимакт перехитрил хейни и стишо, обвел их вокруг пальца. Где оружие хейни, а? У вас всего два-три хорошо вооруженных корабля. У стишо их вооб-ще нет. Знаешь, Пианфар, это как в пословице «Кого-ток увяз — всей птичке пропасть». Не нужно связываться с кифами, если у тебя нет хорошего оружия.Пианфар молча смотрела на махе, как будто видела его впервые. Так серьезно он еще никогда с нейне говорил. «Я убью кифа», — сказал Золотозубый. Честные сделки и двойная игра. Это он умел. Нанести Сиккуккуту удар, когда, казалось бы, дела пошли на лад, и снова ввергнуть его в хаос.Снова потерянные жизни и корабли. Снова годы страха и опасности. И снова кненны, везде сующие черные лапы, потихоньку плетущие свои непонятные интриги на окраинах Соглашения, и люди, пытающиеся проникнуть в его зону.Махендосет. Он борется за жизнь махенов. В опасности весь его мир.А кто будет бороться за хейни?Только не Актимакт.Пианфар глубоко вздохнула и скрестила на груди руки.— Ну что ж. Я выслушала тебя, махе. Но и ты запомни: тот тка, которого перехватили кненны, был не единственным сбежавшим отсюда существом. С Мкейк-са удрал корабль стишо и на всех парусах помчался на Центральную.— Ах, нет. Не на Центральную. Он сошел с вектора Тавао. — Блеснули позолоченные зубы. — Может, решил сократить путь, а? До Льен?— Прямо к кораблям людей?— Странный поступок со стороны ксенофоба стишо, а?— Эти чертовы стишо чувствуют себя уютно только с тка, дружище.— А может, мы. ошибаемся.— О боги, боги, люди начинают заражать своим безумием и нас — ты вступил в игру с кненнами, ты, безухий ублюдок!— Нелегкое это дело, верно.Пианфар посмотрела в его темные глаза и снова почувствовала сомнение.— Опять загадки? Куда идут люди, Эна? Сюда? На Центральную?Обычной веселости Золотозубого как не бывало. Он посмотрел на нее долгим и серьезным взглядом.— Может, мы заключим сделку с кненнами. Установим равновесие. У тебя есть пленка, которую я тебе дал на Центральной, ты говоришь, что Банни Айхар об этом знает. Там есть запись кненнов. Хей-ни, мы надеемся, что эта пленка попадет на Маинг Тол. Ты передашь туда послание от кненнов.— О боги.— Тулли — он его передаст. Он знает. А я знаю, что ты опекаешь этого человека. У него есть бумага, где говорится, что он член экипажа «Гордости». Ты станешь бороться за него, если не хочешь бороться за меня.— Ты ублюдок. Ты сын…— Подожди. — Подняв одну руку, он полез другой в сумку на поясе.— Что это?— Это от Джика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30