— Я ни за что не отвечу на ваш вопрос, если вы не ответите на мой, — решительно проговорил Каллусин.
— Попробую, — пожал плечами Протон. Беседа с роботом его явно занимала.
— Откуда вам известно о роботах?
— Для меня эта информация существует только на уровне подозрений. Я подозревал о вашем существовании все те годы, что служил Империи. Как-то раз на одной далекой планете я наткнулся на бездействующего робота — он был сломан во время вторжения войск. С тех пор ни одного робота не видел. — А откуда вам известно, как обращаться к роботам?
— На этот счет меня проинструктировал Линь Чен. Он велел мне разговаривать со всеми роботами откровенно, и еще он сказал, что обращаться к любому из роботов, которых мы здесь обнаружим, совершенно безопасно.
— Благодарю вас, — отозвался Каллусин. «Вот так, — подумал он. — Подозрения, Дэниел, только подозрения».
— А мой ответ таков: я здесь для того, чтобы служить своему владельцу.
Он сунул руку в коробку и нажал на потайную кнопку в уголке. Коробка начала нагреваться. Каллусин поставил ее на пол. Через несколько секунд голова Плассикса расплавится, и толку от нее ни для кого не будет ровным счетом никакого. Каллусин выпрямился. Пока он еще не мог дезактивироваться. Для этого должна была возникнуть непосредственная угроза.
Протон пару мгновений смотрел на коробку, которая разогрелась докрасна и негромко потрескивала. Затем он скривил губы и приказал своим подчиненным войти.
Этого было достаточно. Угроза захвата и допроса стала абсолютно реальной. Каллусин мог стать угрозой для своего владельца. За миг до того, как кто-то из солдат приблизился к нему, Каллусин рухнул на пол.
Протон понаблюдал за этим зрелищем с невыразимым уважением. На своем веку он не раз повидал, как точно так же поступали люди. Традиция была почтенная, а от робота такого поступка Протон совсем не ожидал. Но, собственно говоря, его знакомство с этим роботом длилось всего несколько минут, поэтому судить о его характере со всей ответственностью он не мог. Протон вышел из комнаты и велел группе инженеров, прикомандированных к его отряду, обыскать ее.
Глава 71
Клия ощущала, что военные старательно обшаривают помещения этажами выше и ниже того уровня, где находились они с Бранном и Лодовиком. Лодовик увел людей на несколько уровней вниз, в подземелья складского района. Они шли довольно долго и наконец добрались до небольшого круглого люка, крышка которого почти целиком скрывалась под всевозможными обломками и грязью, которые нанесло потоками воды в незапамятные времена. Клия взяла Бранна за руку и отошла в сторону. Лодовик начал расчищать крышку люка. Бранн улыбнулся подруге. Она еле различала его лицо в тусклом свете аварийных светильников. Бранн высвободился и пошел помогать Лодовику. Со вздохом Клия присоединилась к работе, и втроем они управились меньше чем за минуту.
Клия не слышала никакого шума в туннеле, и другие ее ощущения подсказывали ей, что погони нет, но все же она ужасно нервничала. Хлам, оставленный наводнением, проржавевшая крышка люка, которую они открыли с большим трудом, — все это не вселяло радости.
Они углублялись в недра древней гидравлической системы Трентора, служившей для водоснабжения самых первых городов на этой планете. За люком видимость еще ухудшилась. Шарообразные светильники висели здесь только через каждые тридцать метров и горели совсем тускло. Одно то, что в этих мрачных катакомбах еще сохранилось хоть какое-то освещение, было свидетельством уникального мастерства древних архитекторов и инженеров Трентора, которые еще в те давние годы понимали, что система подземных коммуникаций в итоге окажется более надежной и прочной, нежели сами города, ради которых она была создана. Они знали, что города будут воздвигаться, и рушиться, и снова воздвигаться.
— По этим туннелям нам идти около трех километров, — сказал Лодовик, — а потом придется снова подниматься выше. Нам могут встретиться движущиеся дорожки, эскалаторы, подъемники — но могут и не встретиться. Каллусин не исследовал эти переходы несколько десятков лет.
Клия промолчала. Она шагала рядом с Бранном, а робот уводил их все глубже и глубже, и в конце концов Клия перестала ощущать какие-либо признаки присутствия посторонних людей. Еще ни разу в жизни она не удалялась на такое расстояние от толпы и гадала — каково это: жить на планете, где нет никого, кроме нее, где нет никакой ответственности, никакой вины ни перед кем, никаких необычайных талантов, да они и не нужны… Следуя за Лодовиком, Клия и Бранн вскоре оказались в кромешной темноте, а еще через некоторое время зашлепали по застоявшейся воде, доходившей им до лодыжек. Откуда-то слева доносился шум — шипение больших насосов. Они то хрипло чавкали, то взревывали, постепенно утихая, и замолкали.
«Сердцебиение Трентора», — подумала Клия.
Бранн взглянул на нее и помог перебраться через груду обломков пластали и запчастей, напоминавших тромб в этой древней артерии.
— Теперь видимость для меня стала лучше, — отметил Лодовик, — а вот для вас — вряд ли. Пожалуйста, не отставайте от меня. Так или иначе, здесь, внизу, идти намного безопаснее, чем наверху.
Клия неожиданно ощутила громкий голос в сознании, но звучал он далеко — словно отголосок звука, угодившего в раковину. Шагая рядом с Бранном, Клия прислушалась к этому голосу, и он зазвучал вновь. Теперь не настолько отчетливо, но к этому Клия была готова. Она почти чувствовала привкус этого голоса — этого разума.
Вара Лизо. Их разделяли тысячи метров. Скорее всего она находилась во Дворце.
— Эта женщина, — сказала Клия Бранну.
— Точно, — кивнул тот. — Но что с ней?
— Ощущение такое, будто она того и гляди взорвется, — призналась Клия.
— Пожалуйста, не отставайте, — настойчиво попросил Лодовик. Впереди, согласно утверждению Каллусина, располагалась шахта подъемника. Вскоре Лодовику мог представиться шанс применить известные ему коды для проникновения в подземелья здания Имперского Суда.
Глава 72
Майор Намм нетвердой рукой сжимал хлыст-парализатор. По его лицу ручьями стекал пот. Он пошатнулся, попробовал отвернуться от маленькой женщины в изумрудно-зеленом вечернем платье. Вара Лизо недоуменно вздернула брови и округлила глаза. Ей и не надо было смотреть на майора для того, чтобы держать его под контролем.
Она всеми силами делала вид, что внимательно изучает потолок у себя над головой. Майор вздрогнул, и хлыст выпал из его руки. Вара не ощутила ни малейших признаков усталости. Она обошла остолбеневшего майора. Ей нужно было поскорее выпить чего-нибудь сладкого и поесть, но сначала она должна была войти в кабинет Фарада Синтера и в последний раз отчитаться перед этим мужчиной, за которого она когда-то надеялась в один прекрасный день выйти замуж. Дурацкие мечты, нелепые надежды.
Вара Лизо вошла в приемную нового кабинета Синтера и увидела там новую мебель и множество специальных компьютеров-информаторов имперского класса, благодаря которым Синтер мог получать самую свежую информацию непосредственно с орбитальных спутников. Здесь, согласно замыслу, должна была разместиться его штаб-квартира. Синтер… Вара Лизо криво усмехнулась. Жар без пламени, сухость внутри, горка песка, а не человек… все напрасно… все безуспешно… она бросила карты древней игры «биока» — так она поступала, когда доходила до последней степени отчаяния, — и карты сказали ей: все верно, но следует восстановить порядок, и насчет Синтера она ошибалась.
Вара слышала за массивными бронзовыми дверями крики и вопли. Вара прислонилась плечом к двери, нажала. Ничего не вышло. Тогда она снова вернула свое внимание к майору, мысленно велела ему подойти и назвать код для открывания двери. Майор поднялся с колен с перекошенным лицом, истекая потом. Он пробормотал код и приложил к двери ладонь.
Дверь распахнулась, майор попятился. Вара Лизо вошла в кабинет. Фарад стоял там в парадных одеждах и о чем-то пылко спорил с двумя советниками и адвокатом. Не важно. Все равно его Комитету конец. Заметив Вару, он нахмурился.
— Мне нужно навести порядок в моих делах. Вара, пожалуйста, уходи.
Вара заметила вазу, наполненную сладкими деликатесами, стоящую на столике из дерева дорогих пород возле самого мощного информатора-процессора, какой ей когда-либо случалось видеть, — вероятно, эта машина могла обрабатывать информацию, поступавшую из десятков тысяч звездных систем. В данный момент компьютер был отключен. На его дисплее горела надпись: «Доступ к Империи закрыт. Питание отсутствует» Вара взяла из вазы пригоршню конфет и стала жадно жевать. Синтер вытаращил глаза.
— Пожалуйста, — негромко повторил он. Он видел, что Вара чем-то очень сильно расстроена, но чем — этого ему знать было не дано. — Они плавят нашего робота. Селдона освобождают. Сейчас я пытаюсь связаться с Императором. Это очень важно.
— Нас никто не пожелает принять, — заявила Вара, копаясь в вазе с конфетами.
— Все не так уж страшно, — продолжал увещевать ее Синтер, страшно побледнев. — Но… как ты вошла?
Майор… майор Намм, телохранитель Вары, был прислан Протоном, чтобы проинформировать Синтера о положении дел. Затем ему было велено стоять на посту в приемной и ни за что на свете не пускать к нему Вару. О, сколько же всего можно было прочесть в мыслях этих никчемных людишек, даже не читая их мыслей!
На самом деле Вара никогда не умела читать чужие мысли в прямом смысле слова. В лучшем случае она ощущала чужие эмоции, вылавливала в сознании людей вспышки видений, отдельные звуки, но никогда ничего не видела в мелких подробностях. Внутри все люди были непохожими друг на друга. Их разум развивался по-разному.
Вара знала о том, что все люди друг другу чужие, но ее чуждость была совсем иного свойства.
— Мисс Лизо, вам следует немедленно уйти, — заявил адвокат и шагнул к ней. — Позднее я свяжусь с вами, дабы обсудить ваше выступление в Имперском Суде…
Он вдруг оступился, задрал голову и начал, дрожа, опускаться на пол. Фарад в страхе смотрел на адвоката.
— Вара, это… ты сделала с ним? — попытался он разыграть суровость.
Вара отвлеклась от адвоката.
— Ты лгал, — заявила она Синтеру.
— О чем ты говоришь? — проверещал он.
— Я сама заполучу Селдона, — процедила Вара сквозь зубы. — Оставайся здесь, и мы уйдем вместе.
— Нет! — взвизгнул Синтер. — Ты несешь чепуху! Мы должны…
На миг Варе стало дурно. У нее потемнело в глазах, голова закружилась, но через мгновение все стало на свои места. Синтер вцепился в крышку стола. Он опустил голову. Его колени подгибались. Он снова посмотрел на Вару широко открытыми глазами. Его советники упали на колени, вытянули руки «по швам», сжали кулаки. Через несколько мгновений они опустились на четвереньки и стали расползаться в разные стороны. Один из них ушиб голову о ножку стола.
Сердце Фарада билось все медленнее. А Вара сама не осознавала, она ли делает все это или кто-то другой… Она не верила, что настолько сильна, она прежде никогда не делала ничего подобного, но сейчас это не имело для нее никакого значения.
Она отвернулась от человека, за которого когда-то была готова выйти замуж, о котором грезила в самых сокровенных мечтаниях, и сказала:
— Вот теперь я уж точно чудовище.
Это слово прозвучало так сладко, так свободно, так… окончательно. Она вышла из кабинета изящной и легкой походкой, пересекла приемную, обошла валявшегося на полу майора, который все еще тяжело, с присвистом дышал, но вдруг остановилась — только на миг — и брезгливо скривилась.
Фарад умирал. Она чувствовала пустоту и безмолвие в его груди. Вара прижала пальцы к щеке.
Все. Он был мертв.
Она подняла с пола хлыст-парализатор и стремительно выбежала из приемной.
Глава 73
Пришлось подписывать бесчисленные документы, получать всевозможные свидетельства об освобождении в самых разных кабинетах Комитета Общественного Спасения, которые затем следовало еще и заверять в десятках юридических бюро. Словом, выход на свободу занял у Гэри гораздо больше времени, чем в свое время попадание в тюрьму. Гааль Дорник все эти юридические процедуры проходил в других конторах, а Бун отбыл несколько часов назад, чтобы уладить какие-то формальности.
Гэри сидел в полном одиночестве в Зале Освобождения, поглядывал на древние сводчатые потолки и световые окна, забранные разноцветными витражами. Ему было велено сидеть здесь до тех пор, пока не вернется надзиратель и не подпишет какие-то последние бумаги.
Свои чувства Гэри и сам оценить не смог бы. Безусловно, он еще не до конца поверил в то, что все уже позади. Он миновал чрево имперского судилища в целости и сохранности. Это чудовище не сумело его переварить. Тот момент, ради которого он сознательно и бессознательно трудился всю жизнь, миновал.
Теперь предстояло сделать несколько видеозаписей. Еще следовало оповестить Ванду и Стеттина о последнем и, как подозревал Гэри, неожиданном для них назначении. Психологи и менталики Второй Академии должны остаться на Тренторе, а сам Гэри займется приготовлениями к передаче своих полномочий Гаалю и другим сотрудникам, которых ждал отъезд на Терминус.
Долгие сумерки Империи все более сгущались. Гэри знал, что скоро умрет и не увидит полного мрака, да ему этого и не хотелось. Он видел свет, лившийся с куполов сквозь сводчатые витражи, и думал о том, как бы все выглядело, если бы этот зал с потолками высотой в пятьдесят метров озаряло настоящее, живое солнце — например, солнце Геликона.
«Неподвижность. Завершение так близко, а у меня нет чувства удовлетворенности. Где же моя награда за все труды? Что с того, что я спас человечество, уберег от тысячелетий хаоса. Чего я добился для себя? Да… Мысли, недостойные пророка и героя. У меня есть внучка, но она не плоть от плоти моей. Связь поколений прервана на биологическом уровне, хотя и сохранена на философском. У меня появилось несколько новых друзей, но старые ушли, или мертвы, или встреча с ними невозможна».
Он думал о том, как всего несколько недель назад стоял на высокой башне, вспоминал о тоске, что охватила его тогда. «Я не смогу покинуть Трентор. Чен не позволит мне. Я все еще опасен для него, и потому лучше держать меня, как джинна, в запечатанной бутылке. Но если бы можно было улететь, куда бы мне хотелось отправиться, где бы хотелось мне провести остаток дней?» На Геликоне… Там, под солнцем, на свежем воздухе, вдали от этих гнетущих, скованных куполами городов, подальше от металлической кожуры Трентора. Чтобы видеть ночное небо — настоящее, а не искусственное, и не бояться его необъятности, видеть тысячи звезд на нем — крошечную частицу Империи, ради которой он трудился и которую всегда так старался понять. Чтобы стоять под открытым небом, под дождем, под ветром, на холоде — и не бояться их, чтобы встретиться со старыми друзьями и родными… Такие навязчивые мысли часто наполняли одинокие ночи Гэри. Он вздохнул и расправил плечи, прислушиваясь к шагам, приближавшимся к северным дверям.
Вошли трое охранников и надзиратель и маршевым шагом подошли к Гэри.
— Беспорядки в здании нового комитета, около Дворца и неподалеку отсюда, — сообщил надзиратель. — Нам приказано запереть двери зала и ждать, пока не выяснится, что происходит.
— А что за беспорядки? — спросил Гэри.
— Я не в курсе, — признался надзиратель. — Но волноваться не о чем. Мы тут в полной безопасности. Нам дано распоряжение защищать вас во что бы то ни стало…
Послышался шум со стороны восточного входа. Гэри обернулся, увидел в дверях женщину и ахнул. При таком освещении, издалека… ее фигура… ее осанка… Но нет, об этом можно было только мечтать…
Глава 74
Дорс Венабили сохранила собственный список кодов и схему планировки дворцовых помещений. Как ни странно, многие из старых кодов действовали по сей день. Наверняка те коды, с помощью которых людей выпускали из Дворца, менялись чаще, чем те, благодаря которым во Дворец можно было попасть. Когда Гэри несколько десятков лет назад арестовали и отдали под суд за оскорбление личности, Дорс составила план проникновения в здание Имперского Суда и освобождения Гэри. Работа, проделанная в те давние годы, очень помогла ей теперь.
Быть может, ей помогла и Жанна… Но на самом деле то, как она в конце концов попала сюда, никакого значения не имело. Понадобилось — так она бы прошла сквозь стены.
Итак, Дорс первой вошла в Зал Освобождения. Она увидела Гэри и троих мужчин, стоявших почти посередине зала, озаренных рассеянным светом, лившимся с витражного потолка. Она мгновение помедлила. Эти мужчины Гэри ничем не грозили. Наоборот, судя по всему, они находились здесь для того, чтобы защищать его.
Гэри обернулся и посмотрел на нее. Губы его разжались, и Дорс услышала эхо его восклицания, пронесшееся под сводами зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50