Быть не может!Наркотики, преступные шайки и прочие опасности вылетели у меня из головы. В упоении неожиданной удачи уставилась я на чудесные, восхитительные 5-4-8 и ждала объявления — сколько же денег выиграла. Надеялась на крупный выигрыш, ибо ни один из этих трех коней не принадлежал к фаворитам, и на них ставили немногие.Захрипел репродуктор, и одновременно на табло вспыхнули цифры — 27.220 крон. Езус-Мария, почти четыре тысячи долларов! Жаль, что до этого я не являлась на бега под видом негритянки, теперь всегда буду делать ставки, только преобразившись в негритянку, интересно, как это я буду в таком виде появляться на ипподроме в Варшаве, где меня все знают как облупленную… Эти и тому подобные мудрые мысли хаотично клубились в голове, радость распирала душу, я потеряла способность трезво оценивать свои силы и уже считала, что справлюсь с этими наркоманами одной левой. Где им справиться со мной, разве они способны выдавать такие гениальные идеи, да я их просто по стенке размажу, придумаю что-нибудь ещё более гениальное!И в результате потеряла всякую осторожность, постаравшись в кассе за выплатой выигрыша подойти сразу перед ними. Выслушав вежливое поздравление кассира, я с удовольствием перехватила полный зависти взгляд своих земляков и с благожелательной улыбкой на своей чёрной физиономии выслушала замечания об африканской обезьяне, которой повезло как… Не буду повторять, как мне повезло, лексика сотрудников наркобизнеса не для печати, но в данном случае все их слова доставляли мне истинное наслаждение. А потом я сказала им по-английски, с прекрасным английским произношением (а надо сказать, что произношение всегда удавалось мне при овладении иностранными языками):— Мальчики, — сказала я по-английски со своим прекрасным произношением. — Передайте шефу. Дама прихватила сумку случайно, по ошибке, не имеет понятия о её содержимом и постарается её вернуть по принадлежности. Не пугайте даму, дайте ей возвратиться к себе, сумку она оставила в Варшаве. Пусть вернётся и возвратит её.Если я собиралась их ошарашить, то это мне удалось. Оба просто остолбенели и слушали меня раскрыв рты. Я решила их добить.— Фамилия дамы Хмелевская, — продолжала я, стараясь собственную фамилию исказить на английский мадер почти до неузнаваемости и произнося её с жутким трудом. — Нельзя допустить, чтобы она видела кого-нибудь из наших в Warsaw, пусть её встретит кто-нибудь из здешних, может, один из вас. Дама явится в ту же камеру хранения, откуда она забрала товар. Свяжитесь с шефом немедленно!Мазурики пошевелились, к Хмырю даже вернулась способность говорить.— А ты кто? Откуда знаешь?— Тебя это не касается. Передаю то, что положено тебе знать. Неужели вы с шефом думали, что вас оставили без присмотра? Главное не забудь — ровно через три дня она появится с сумкой на вокзале, Все!— Нет, не все! — опомнился и Кусок. — Пароль!— Вот с вашими паролями вы и напортачили, теперь расхлёбывай. Скажите спасибо, что мы не зевали. Большой привет!И я гордо удалилась. Они меня не преследовали. Видимо, «присмотр», выдуманный мной, не был для них такой уж неожиданностью. Когда речь идёт о больших деньгах, такого рода мафиозные структуры обычно подстраховываются, и о дополнительном контроле могут не знать не только исполнители, но даже и шеф операции.Бережёного Бог бережёт, и я покидала ипподром Шарлоттенлунд уже в обычном европейском обличье, хотя в кабинку дамского туалета под трибунами вошла в виде негритянки. Горячая и холодная вода, чистое полотенце, все удобства. Быстро смыла я тёмную краску и чуть не забыла об ушах, оставив их чёрными. В последний момент заметила! Подаренный Павлом плащ я вывернула наизнанку, клетчатой подкладкой вверх, а поскольку уже стемнело, прошла в толпе мимо всматривающего в выходящих Куска беспрепятственно. Хмырь, наверное, дежурил у второго выхода с ипподрома. Белый «вольво» Павла я заметила издалека, подошла не торопясь и села рядом с водителем.По дороге я рассказала Павлу о событиях на бегах — о неожиданном выигрыше, о случайных соседях на трибуне и о моем сообщении их шефу. Последнее особенно потрясло Павла.— С тобой не соскучишься! — только и сказал он. — Какого черта ты вообще наплела им такое?— Чтобы ненароком не пристукнули меня. Чтобы оставили в покое, чтобы считали глупой бабой и дали возможность вернуть похищенное. Чем черт не шутит, вдруг негритянка правду сказала? Пристукнуть же меня они всегда успеют.— Ты и в самом деле собираешься явиться в камеру хранения Центрального вокзала?— В самом деле. Демонстративно, вернее, показательно, обменяю сумки и ещё громко извинюсь. Что поделаешь, я такая рассеянная…— Да почему ты так уверена, что сумка Мико-лая тебя ждёт? Может, её уже давно нет.— Тогда и начну расстраиваться, зачем же раньше времени? Но я почему-то уверена, что она там так и стоит, под стойкой. Ты же знаешь, что я оптимистка.— Знаю, и очень это люблю. Ну ладно, допустим, твой план осуществится. А что ты скажешь в полиции?— Пока я ещё толком всего не продумала, да и, как я тебе говорила, для этого понадобится моя свекровь.Мы доехали до гостиницы, и я опять сделала попытку связаться со свекровью по телефону. Она оказалась дома и огорошила меня какой-то пани Мациашек. Что-то не то. Я попросила Павла позвонить ей.Павел позвонил.— У неё там кто-то есть, — сказал он, положив трубку. — Боюсь, как раз из полиции. Попробуем позвонить позже. И вот что я хочу тебе сказать. Слушай внимательно и постарайся запомнить, но это информация только для тебя, будешь общаться с фараонами — им ни гу-гу. В афёре с фальшивомонетчиками сильно замешан один тип по фамилии Доминик, во всяком случае, я считаю, что должен быть замешан. Очень большая шишка и на редкость мерзкая личность. Если придётся с ним столкнуться — остерегайся его, от этого подонка всего можно ожидать. Запомнила? Доминик.Свекрови мы через час позвонили, но её не было дома. Я забеспокоилась. Если и правда, что до неё добрались фараоны… Неужели из-за проклятой сумки? Ведь её могут и посадить вместо меня, очень просто!— Немедленно возвращаюсь! — сказала я Павлу. — Надо узнать, что с Иоанной. Ты и в самом деле предполагаешь, что у неё в квартире были полицейские? Езус-Мария, ведь это я подкинула ей наркотики, никто не поверит, что она ни при чем. А она меня ни за что не выдаст. Вроде ты собирался по делам в Бельгию. Во сколько мы отправляемся?Странное выражение появилось на лице Павла, когда он посмотрел на меня. Не иначе, подумала я, теперь окончательно убедился — правильно сделал, когда бросил меня и женился на этой своей последней, третьей жене. А все из-за Миколая, чтоб ему пусто было. Ну ладно, вот ужо я до него доберусь…— Я ведь собирался ещё раз забежать к этому моему заказчику-мафиози, — задумчиво ответил Павел. — Даже предлог выдумал. Ну да ладно, придётся отказаться от встречи с ним. Ты права, с Иоанной тебе надо обязательно увидеться, и чем скорее, тем лучше. Хорошо, едем немедля. По дороге договоримся о том, каким образом будем поддерживать связь…Говорят, не в деньгах счастье, и все-таки деньги здорово облегчают жизнь. Четыре тысячи долларов чуть ли не с неба свалились на меня. Легко достались — легко и растрачу, решила я и постаралась больше над финансовой проблемой не ломать голову.Только во Франкфурте, расставшись с Павлом и расположившись с удобствами в спальном вагоне, я задумалась над тем, что меня теперь ждёт, и впервые усомнилась в правильности своих поступков. Стоило ли лезть на рожон? Ведь очень вероятно, что в данный момент меня разыскивает и полиция, и мафиози с их наркобизнесбм, причём последним я сама назвала свою фамилию. Может, уже поджидают на вокзалах? Ох, напрасно я решила ехать поездом, в нем чувствуешь себя как в тюрьме. Не могу же я между остановками на всем ходу выскочить из вагона и скрыться. Нет, надо как можно скорее покинуть этот дурацкий поезд, может, шпионы моих преследователей уже прочёсывают вагон за вагоном?!Честно выигранные на бегах в Шарлоттенлунде датские кроны я ещё в Копенгагене обменяла на доллары и эту наличность везла в сумочке. Не Бог весть какая сумма, но за четыре тысячи долларов можно если не купить, то взять напрокат автомобиль, пусть не новый. Да что автомобиль, даже велосипед лучше этого проклятого поезда! А ещё лучше — байдарка. Жаль, отсюда ни одна река не течёт до Варшавы.Я вышла вскоре по пересечении границы, в Жепине. С облегчением убедившись, что на станции никто меня не поджидает и не пытается задержать, я двинулась на поиски бензозаправочной станции, по возможности большой и оживлённой. Такая действительно оказалась поблизости, я добралась до неё на такси, естественно, не посвящая таксиста в свои дальнейшие планы.Поскольку мне очень не понравилось то, что пограничный контроль слишком придирчиво разглядывал и меня, и мои документы, я сразу же по выходе из поезда изменила свой внешний вид, воспользовавшись, как всегда, для этой цели туалетом на вокзале. Боже, эти отечественные туалеты… Для изменения внешности я прибегла к простейшей метаморфозе — постарела. На голову напялила парик с сединой, а морщины под глазами и у рта изобразила одним росчерком. Ну, может, двумя-тремя. И сделала мешки под глазами. А поскольку известно — наиболее запоминающимся фрагментом человека является его одежда, я сняла с шеи ярко-оранжевый шарфик, дорожный костюм прикрыла лёгким плащом, а шпильки на высоких каблуках сменила на удобные туфли на среднем каблуке. И вместо прежней сумки — темно-синей в белую полоску — взяла в руки белую в красную полоску, тоже большую, куда поместился весь мой багаж. На плечо же повесила подарок Павла — маленькую изящную сумочку, которая всю дорогу пребывала в укрытии. Теперь я и сама бы себя не узнала!Хозяином бензоколонки оказался интересный молодой мужчина, по всем признакам — бабник. Эх, жаль, знать бы заранее, тогда бы я не делала из себя пожилую женщину, а напротив, помолодела бы лет на десять. Но похоже, и в таком виде я показалась ему достойной внимания, ибо глаза его загорелись характерным блеском. А может, он предпочитает немолодых женщин? Я сказала, что намерена приобрести машину, все равно какую, пусть и не новую, кроме малолитражки. Или взять напрокат, в залог могу оставить доллары. Я уже давно приметила, что бабники, как правило, отличаются сообразительностью, вот и этот моментально усёк смысл моих пожеланий.— Пошли! — только и сказал он.Мы, правда, не пошли, а поехали, хотя ехать пришлось не больше четырех минут. Рассеянный хозяин какой-то роскошной виллы на окраине города подтвердил: да, он охотно избавится от этой старой развалины в лице «полонеза», куда ему столько тачек. Правда, развалина ещё в очень неплохом состоянии, да вы сами посмотрите. На сколько я успела сориентироваться, хозяин роскошной недвижимости сбил состояние на производстве кровельной черепицы. Во дворе блестел лаком новенький «мерседес», а в гараже, рядом с поношенным «полонезом» дремал новый «ниссан». Мы договорились, что пока я беру его «полонез» напрокат, вот, оставляю эти доллары, несколько сотен, а через неделю решу — покупаю ли машину или возвращаю. Мне вручили ключи и техпаспорт на машину. Вот только бензина в ней оказалось мало, перед тем как двинуться в синюю даль, следовало запастись горючим. Посреднику я дала сто долларов, он был счастлив.На бензоколонке под заправкой стоял «фиат 125». Его хозяйка, женщина с огромной шапкой спутанных чёрных волос, стряхнула последние капли со шланга, и тут к ней направился какой-то мужчина, при виде которого у меня тревожно забилось сердце. Было в нем что-то такое, настораживающее. Я замерла за рулём «полонеза», боясь выйти, хотя ноги уже успела выставить наружу. Мужчина приближался. Пышноволосая владелица «фиата» подняла бензозаправочный пистолет, чтобы заткнуть его за колонку, но рука у неё дрогнула, она нажала на клапан, и мощная струя бензина ударила мужчине прямо в лицо!За следующие десять минут я могла спокойно, не привлекая ничьего внимания, не только заправиться и расплатиться, но и отъехать с бензоколонки, ибо половина её обслуживающего персонала корчилась от хохота, держась руками за животики, остальные же суматошно пытались навести порядок. Черноволосая баба, вся в слезах, покинула наконец бензоколонку, по дороге раздавив чью-то канистру с маслом, за ней с проклятиями погнался хозяин канистры. Я удалялась в противоположном направлении.До родного города я доехала без приключений, правда уже поздней ночью, и остановила машину у. тёткиного дома. Во дворе даже нашлось для неё свободное место. Ключи от тёткиной квартиры всегда были у меня с собой. Я решила — могу себе позволить отдохнуть после дороги, в конце концов, и время дня, то бишь ночи, не подходящее для того, чтобы что-либо предпринимать.Предпринимать я начала с самого утра. Ни с Миколаем, ни со свекровью я никак не могла связаться по телефону, набирала и набирала их номера — без толку. Сколько можно крутить проклятый диск? Терпение кончилось, я решила — еду! Арендованный «полонез» очень хорошо себя вёл, бензином я запаслась предусмотрительно по дороге, так что ехать можно. Сев в машину, я вдруг решила по пути заскочить на Центральный вокзал.За прилавком знакомого окошка камеры хранения стоял совсем другой человек, точно другой, у того не было усов. Вряд ли за неделю успел отрастить такие грандиозные. Я выждала момент, когда у окошка никого не оказалось, и подошла. Разговор начала вежливо и даже несколько заискивающе:— Проше пана, такая у меня неувязочка получилась. Несколько дней назад я оставила вашему сменщику вещи, не стала сдавать, просто попросила сделать мне одолжение, подержать под стойкой. Он пошёл мне навстречу. Не скажете, когда его дежурство?— Это зависит от того, какой был сменщик, — ответил усатый, задумчиво глядя на меня. — Нас тут трое работает.— А те двое где?— Тех двоих нету.— Это я вижу. А когда будут? Можете мне сказать.— Нет.— Что «нет»?— Не могу сказать.— Почему? Служебная тайна?— Да ну, какая там тайна! Просто оба на больничном и неизвестно, когда выйдут на работу.Говорил он со мной вежливо и даже охотно, но как-то слишком уж часто посматривал куда-то в сторону, что мне решительно не понравилось. Вспомнив, что я сама посоветовала мафиози подождать меня на Центральном вокзале у камеры хранения, я всполошилась. Возможно, они последовали моему совету… Нет, сейчас встречаться с ними не входило в мои планы, ведь их товар находился у свекрови, а с ней я ещё не встречалась.— Придётся ещё раз забежать к вам, — небрежно бросила я усачу. — Или лучше расскажите, как отыскать этих ваших больных сменщиков. А для начала загляните под прилавок, стоит ли там ещё моя сумка? Такая большая, целлофановая, зеленого цвета. Не буду её забирать, не бойтесь, возьму у того дежурного, кому оставляла, вы только скажите, стоит ли она ещё?Усач послушно нырнул под стойку и доложил, вынырнув:— Нет, не стоит.Какое-то шестое чувство заставило меня обернуться. В этот момент из-за газетного киоска вышли два подозрительных типа и направились ко мне. Третий приближался со стороны рядов пустых автоматических ячеек. Тут к окошечку камеры хранения с топотом и грохотом подвалила группа пассажиров с детьми и вещами, я воспользовалась случаем, протолкалась сквозь них в сторону, свободную от противника, и кинулась бежать. Выскочила на перрон, и тут опять повезло: перрон запрудила беспорядочная толпа только что выгрузившихся из вагона русских с кошмарным количеством багажа. Затесавшись в середину чудовищных узлов и сумок, под которыми почти не видно было тех, кто их нёс, я пробилась на ту сторону перрона и по стеночке добралась до выхода.— Ты, послушай! — просвистело у моего уха.Я оглянулась. Пчёлка!Знакомство наше состоялось года три назад. Я подрядилась оформить витрину маленького частного магазинчика на оживлённой торговой улице. Работала я по ночам, оставляя дверь открытой, поскольку приходилось часто выходить, чтобы взглянуть на дело рук своих снаружи. Во время одного из таких выходов я услышала дробный стук каблучков, резко разносившийся в ночной тишине, и на меня налетела девушка. Безусловно, пьяная и смертельно напутанная.— Спрячь меня! — попросила она, стуча зубами. — Будь человеком!Я была человеком, тем более что услышала звуки приближающейся погони — цокот подкованных ботинок по неровным булыжникам мостовой. Втолкнув девушку в магазин, я на засовы заперла дверь за нами, через её тёмное стекло наблюдая за тем, что происходило перед моей освещённой витриной. Двое тоже пьяных охломонов, пошатываясь и грязно ругаясь, навалились на мою дверь и принялись дёргать её за ручку. А рожи у них… Особенно у одного, за одну такую рожу можно ссылать без суда и следствия. К счастью, на шум явилась патрульная машина, тогда ещё милицейская, и затормозила перед освещённой и разорённой витриной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31