Столько дел! Нет, не имею права не вернуться.— Я верну им сумку!-решила я.— Отнесу в камеру хранения и скажу — взяла по ошибке, за свою приняла. Не знаю, что в ней, главное — не мои вещи. Может, моя до сих пор лежит под прилавком, вот я и возьму её.Уговоры Павла не подействовали, я стояла на своём. Наконец он сдался.— Поступай как знаешь. Судьба, как известно, бережёт таких чокнутых. Кто знает, может, в чем-то ты и права. Никого из них не рассмотрела, лиц не запомнила, возможно, тебе и удастся сохранить жизнь. Завтра сиди в номере, носа не высовывай. Я придумаю какое-нибудь дело к своему заказчику, посмотрю на него, может, по выражению лица догадаюсь, как дела. На второй случайный разговор по телефону в моем присутствии не смею надеяться.— Завтра четверг! — простонала я.— Ну и что ж, что четверг? — удивился Павел.— На Шарлоттенлунде бега! Не будут же они меня высматривать на бегах?— Ненормальная!— Там в толпе меня не разглядеть! Павел, умоляю! Уже столько времени я не была там. Имею я право хоть на маленькие радости в жизни?Павел не был упрямым, а о моем пристрастии к азартным играм хорошо знал. Он задумался.— В таком случае надо будет сменить внешность. Куплю тебе парик, одежду. И чтоб показалась мне, как выглядишь!Он купил что надо и отправился в Мальмё по делам, я же принялась осуществлять свой план. Идея родилась при взгляде на молодую негритянку, которую я увидела в холле гостиницы. Чёрные волосы, заплетённые в сорок две косички. Великолепная идея — стать негритянкой! Немного пошире сделаю нос, немного потолще губы. Смуглой я была с детства, цвет глаз тоже подходящий. В таком виде смело можно отправляться не только на бега в Шарлоттенлунд, но и в далёкий путь к родным рубежам!С одной стороны, здорово, конечно. С другой — мне ещё предстояло какое-то время пожить в обществе Павла и не хотелось предстать перед ним этакой мартышкой. Вот, пожалуйста, как все-таки важно было для меня его отношение ко мне, хотя он уже давно не мой! Что важнее — жизнь или чувства любимого человека? В то, что моей жизни угрожает опасность, я не очень верила, на чувства же продолжала надеяться…Идея себя оправдала. Павел меня не узнал. Вернувшись из Мальмё, он позвонил, и я в своём новом облике встретилась ему у дверей его номера. Он с интересом взглянул на меня и спросил по-английски:— Вы ко мне? Слушаю вас.— Притворяешься или действительно не узнал? — отозвалась я по-польски.Ответа не требовалось, хватило одного взгляда на выражение его лица. Значит, негритянка у меня получилась что надо! А в последующие полчаса у меня родились серьёзные опасения в том, что чёрные женщины ему нравятся больше белых. Подумав, я решила, что из-за этого должна огорчаться его жена, а не я, и перестала…Не везло мне с телефонами, опять я не застала дома ни Алиции, ни свекрови. С Миколаем же вообще телефон перестал соединяться, то есть соединялся, но неправильно, вместо Миколая все время отзывался какой-то чужой мужской голос.Все эти неприятности, которые в значительной степени смягчило наличие Павла, заставили меня наконец думать.У меня было три выхода. Первый, самый, пожалуй, правильный: немедленно по возвращении связаться с нашими компетентными органами, а те свяжутся с датскими фараонами. Павел ни секунды не сомневался в том, что его заказчик-бизнесмен не только по уши сидит в афёре с наркотиками, но и даже ею руководит. Фамилия, возможно, у него поддельная, потому что датская, но уж это проблемы здешних органов. Неприятно только, что он оказался поляком, земляк называется! И подручные его — поляки, подумать только, какую предприимчивость развивает наш народ, как быстро удалось ему подключиться к международному Эльдорадо, каких успехов добились на ниве нелегального бизнеса мои талантливые земляки! Вернувшись, я могла спокойно взять сумку у свекрови и отнести её в полицию. Нет, зачем носить, пусть бы сами волокли. И привет! Я исполнила свой гражданский долг, я умываю руки.Ну да, как бы не так! Гражданская позиция имела два недостатка: как объяснить властям своё странное поведение на Центральном вокзале — это первое, а второе — вдруг недовольные контрабандисты упрутся и сживут-таки меня с этого света? Не очень-то приятная перспектива.Ладно, рассмотрим второй выход. Притворюсь идиоткой, которая по ошибке прихватила не свою сумочку, вернусь с ней в камеру хранения, вежливо извинюсь и поменяю на свою.Ну, и выход третий: ничего не делать, ничего никуда не относить, а идиотскую торбу с её содержимым утопить в Висле…И тут запротестовал Павел, ибо я рассуждала вслух.— Надо же все-таки хоть немного соображать! Они ведь знают, кто ты, и не оставят тебя в покое. Реальными являются лишь два первых варианта:либо они получат своё имущество и отвяжутся от тебя, либо компетентные органы их переловят и обезвредят.Я опять принялась на все лады перетряхивать шансы двух вариантов и выбрала тот, который мне казался более обнадёживающим.— Значит, второй. Идиотка с милой улыбкой возвращает чужую сумочку, может, взамен отдадут мне торбу Миколая.— Они не поверят, что ты не разглядывала содержимого.— Ну и пусть. Идиотка подумала, что это очищенная сода. Хуже, если они заглянули в мою.Относительно моих дальнейших действий мы с Павлом не пришли к соглашению. Он настаивал на том, чтобы я держалась подальше от афёры фальшивомонетчиков, ни во что не вмешивалась, не пыталась спасти его доброе имя, заверяя меня, что ему, Павлу, ничто не угрожает. В крайнем случае, наймёт хорошего адвоката и выпутается. Ведь ясно же, что с преступниками он никогда ничего общего не имел, никакой прибыли от их преступной деятельности не получал, банкнот нарисовал в нетрезвом состоянии, в таком же состоянии рассматривал и матрицу, оставив на ней свои отпечатки пальцев, был уверен, все это — розыгрыш.В конце концов, притворяться идиоткой могу не я одна, он тоже способен изобразить из себя полного кретина. Это на тот случай, если до него все-таки доберутся. Но он уверен — не доберутся и нет у них никаких отпечатков его пальцев!Я отчаянно возражала:— Дурак ты! И совершенно не по-деловому подходишь к серьёзной проблеме. Коснись чего, так твои сообщники выдадут тебя с потрохами!— А я уеду в Штаты. Или ещё лучше — в ЮАР, меня уже приглашали туда. Погоди, сколько ещё осталось до истечения срока давности? Всего два года. Так я эти два года могу и вовсе не работать, прекрасно проживу и без работы. Вот тебе, идиотка ты этакая, в самом деле грозит реальная опасность, ну как ты не понимаешь?Меня вдруг осенила очередная идея. Лучше всего соединить два первых варианта: демонстративно возвратить мерзавцам товар, сделать это явно и открыто, а втихую сообщить органам. С органами договориться дипломатично, частным, так сказать, образом, с помощью свекрови.— А при чем тут свекровь? — удивился Павел.— А у неё есть давнишний хахаль из бывших полицейских, Похоже, давно и крепко любит её, да и она к нему относится соответственно, и они наверняка давно бы поженились, если бы не её отвращение к брачным узам. Да ты и сам знаешь, какая она. Насколько мне известно, он из так называемых органов уже уволился, но остался при них кем-то вроде консультанта, уж очень заслуженный и опытный фараон, так что с его помощью, мне удалось бы все прелестно обтяпать.— Что ж, мысль неплохая, — милостиво одобрил Павел. — А у тебя найдётся, где спрятаться на некоторое время?— Найдётся. Официально я прописана в комнате, которую снимаю на Мокотовской, живу же в квартире моей тётки. Тётка уехала в Швецию, вернётся не раньше чем через два года, а я сомневаюсь, что она вообще вернётся. Поехала к своей дочери, моей двоюродной сестре, и сейчас решает, не выйти ли ей там за шведа. Вроде подходящий кандидат в мужья подвернулся. А квартира у неё прелесть, на Вильчей, три выхода…— Как это?— Кроме обычного и чёрного хода, есть ещё выход на чердак, через который тоже можно выбраться. А дворник живёт в соседнем доме, очень удобно, правда? В случае чего могу пробраться в квартиру незаметно, а выходить из дому исключительно под видом… ну что ты уставился? Не обязательно негритянки, а например дряхлой старушки. С палочкой. Хочешь?— Хочу. Я страшно тревожусь за тебя.— Точно так же и я за тебя.На бега в Шарлоттенлунд я отправилась в качестве негритянки. Добрая старая Дания за последние годы приютила из милости столько всевозможных слаборазвитых народов, что появление ещё одной негритянки отнюдь не произвело сенсации. Итак, мы с Павлом разлетелись в разные стороны. Он отправился по своим делам, я решила отдохнуть душой в атмосфере азартных игр.Поскольку денег у меня было немного, действовать следовало осмотрительно. Три первых заезда я пропустила, присматриваясь к лошадям и изучая обстановку. А вот теперь можно и поставить. Путём сложных расчётов и умозаключений я выбрала восьмёрку, к ней следовало подобрать ещё две.Бегами я заинтересовалась лет десять назад, втравила меня в это дело свекровь. Идеи у неё всегда были гениальные, но бедняге вечно не везло. Она объяснила — потому, что родилась в апреле, апрельские, оказывается, жутко невезучие. У меня шансов было больше, я родилась в январе, так что время от времени мне случалось и выигрывать. Впрочем, это не имело особого значения, я была счастлива уже тем, что просто участвовала в этой захватывающей операции, эмоции поглощали меня целиком, неудачи не огорчали.Я стала разглядывать лошадей, разминающихся на поле.Так кого же выбрать? Вот лошадка из пятого заезда, неплохо себя показал этот конь. Так, почитаем в программке, что о нем пишут. Из Рангеров, Рангеры всегда славились, два месяца не выставлялся, сейчас пойдёт первый раз. Как красиво бьёт копытами! Ото, как выбрасывает задние ноги! И ни малейшей склонности перейти в галоп. Ах, оказывается, это кобыла? Так может, поставить на эту вот Кристину Рангер? Подобрать к ней ещё кого-нибудь…— Ты гляди, б…, не хватило самой малости и выигрыш в кармане! Всего за сотнягу! — услышала я вдруг за спиной чей-то голос и подумала — надо же, оказывается, прекрасно понимаю по-датски. И лишь потом сообразила, что говорят по-польски.— Г… у тебя в кармане, а не выигрыш! — отозвался второй голос. — Оле сказал, надо ставить на двойку.— Первая идёт, кретин!— Ну так ставим!— Если сотню, то уж лучше ставить на порядок. У меня выходит четвёрка, ставим два-четыре?— А если проиграем? Тогда нам крышка. Останемся без копья, ведь хреновый мафиози скорей повесится, чем раскошелится, пока мы не отыщем ему эту идиотку. В картинах же ничего не оказалось.— Ума не приложу, где успела припрятать — кроме чемоданов, при ней ничего больше не было…Это же надо, какая я, оказывается, гениальная! Имею в виду идею с негритянкой. Стою с ними рядом, чуть ли не отираются о меня и не узнают! Незаметно бросила на них взгляд и опознала одного, того самого, что пытался вырвать, у нас с Кайтеком чемоданы в аэропорту. Возможно, второй и тогда был вместе с ним, но я не успела его разглядеть. Ищут меня, негодяи. Очень хорошо, пусть ищут, пока же я их нашла, и надо этим обстоятельством как-то воспользоваться…Итак, Кристину Рангер я присмотрела, пятёрка пойдёт первой, восьмёрка третьей, а вот кого выбрать вторым? Всегда предпочитала ставить на троих, так интереснее. Кого же третьего? Никак не могла решиться, нравились мне три лошадки, кого из них выбрать? А может, составить три тройки? В конце концов, пятнадцать крон не Бог весть какое состояние. Я заполнила квиток, который закладывался в компьютер, и, наученная горьким опытом, сразу отнесла. Ведь уже не раз случалось — я просто забывала сдать заполненный квиточек, всецело поглощённая тем, что происходит на беговой дорожке. И чуть с ума не сходила, когда потом выигрывали выбранные мною кони, а я, оказывается, так и не сдала свой талончик.Покончив с делами, я могла полностью переключиться на подслушивание. Оба мазурика общались свободно, не снижая голоса, ведь в Дании польский язык не очень распространён. Вряд ли у меня были шансы получить их анкетные данные, но клички я узнала: Хмырь и Кусок. Кусок неплохо понимал датский и говорил на нем почти без акцента, из чего я заключила, что он уже давно живёт в этой стране. Сначала из их разговора я извлекла кое-какую для себя практическую пользу, например совет неизвестного мне Оле поставить на двойку. О существовании таких знатоков я знала, пригляделась повнимательней к двойке и решила, что и без советов Оле сама бы поставила на неё, ибо к этому располагали как внешний вид двойки, так и её позиция в программе. Вот я и прибавила к ней ещё трех, выбранных уже самостоятельно кандидатов и заполнила купон на шесть порядков, руководствуясь вдохновением. И сразу же сдала в кассу, так как по опыту знала, что на рысистых испытаниях ничего исправлять нельзя.Правду сказал Оле, двойка и в самом деле не подвела, причём ещё и с фуксом, так что я огребла в кассе сто восемьдесят крон и пришла в расчудесное настроение. Поскольку на тройку я уже поставила, могла посвятить теперь внимание и расследованию. Ведь интересно же было узнать, что они собираются предпринять против той кретинки с чемоданами. Зная же планы, можно было подумать и о противодействии им. Очень боялась привлечь их внимание, ну да ладно, пока послушаю в таком виде, а потом, если понадобится, изменю свой внешний вид в кабинке дамского туалета, в конце концов снять парик, стереть макияж и вытащить распорку из носу можно за пять минут.Подследственные в основном говорили о лошадях, но время от времени отпускали и интересующие меня реплики. Вот Хмырь мрачно произносит:— Я там, конечно, не знаю, но сдаётся мне, она этого вовсе с собой не привезла.— Холера, на тройку надо было поставить! — отозвался Кусок. — Куда же она тогда это задевала? Свистнула — это точно, Болек собственными глазами видел, и прямиком в аэропорт! Что, случайность? Самолёт уже ногами перебирал, баба с чемоданами еле успела через контроль проскочить, таможенники её не беспокоили, тоже слышали, что из-за неё не улетают, радио разрывалось, все слышали. Болек клянётся — глаз с неё не спускал, ошибка исключена.Хмырь не был столь прямолинеен и продемонстрировал недюжинные аналитические способности. Он не только согласился с мнением о тройке, но предложил ещё пристегнуть, к ней мою пятёрку, Кристину Рангер. Ничего не скажешь, соображает! А главное, подверг сомнению наблюдательность ихнего Болека.— То-то и оно! — Уставился на одну бабу, как баран, глаз с неё не спускал и ничего кроме не видел! А мне сдаётся, у неё был сообщник. По дороге она с ним махнулась, ему товар отдала, сама для отвода глаз — чемоданы в руки, мы и купились. А он тоже прилетел, да только мы его прошляпили.— Стой, раз её ждали, его бы тоже через радио разыскивали.— Мозгов у него нет? Явился вовремя, багаж культурно сдал, как все, а сам сшивался где-то поблизости с ручной кладью, о нем и не беспокоились. Да и нас старик сбил с панталыку, баба и баба, мы только на неё и смотрели. А из самолёта, может, кто другой вышел с торбой. Не видел часом кого с зеленой торбой?— Нет.— То-то и оно.Мысль хорошая, я бы так и поступила. Вот выходит из самолёта толстый пожилой индеец с зеленой торбой в руках. Или под её тяжестью склоняется школьница с косичками. Или её небрежно закинул на плечо прыщавый рыжий юнец ростом под два метра. Нет, не было у меня возможности нагрузить их своим товаром, разве что телепатически…— Да ладно, чего теперь рассусоливать, не наше дело, — продолжал Хмырь. — Могла и сдрейфить в последний момент, вовсе не отправить, такая прорва порошка — это тебе не раз плюнуть, решили переправить не самолётом, а другим путём. Ну, к примеру, на пароме с верным человеком, там народу что сельдей в бочке. И семёрку пришпандорим, выйдет три, пять, семь.— На семёрку ставят, — попробовал было возразить Кусок.— На все ставят. Ну как?— Валяй. А с бабой что?— Пусть поджидают в Варшаве. Не навсегда сюда приехала, вернётся, там её и прищучат, мигом выложит, куда торбу задевала.Меня очень приободрило услышанное, ибо из него следовало, что в их планы не входит немедленная ликвидация вредной бабы, Значит, оставались какие-то шансы на осуществление какого-нибудь из моих планов. Лучше всего-третьего, то есть вернуть им товар, а самой дипломатично известить нашу полицию и тем самым прикончить шайку. Переключившись на наркотический бизнес, я позабыла, на что поставила. Кристина Рангер легко выиграла, второй пришла четвёрка, кто пришёл третьим — я не поняла, прозевала, то ли семёрка, то ли восьмёрка. Пришлось подождать, пока не загорятся цифры на табло. Восьмёрка! В памяти почему-то застряла семёрка, ставила я на семёрку. или нет, черт бы её побрал! Да нет, я совсем спятила, ведь третье место заняла восьмёрка. А с четвёркой что, вроде я четвёрки не предусмотрела…Посмотрела на билеты в руках и обалдела: 5 — 4-8. Выходит, я выиграла заезд из трех лошадей, так называемую тройку с фуксом, в одну сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31