Баранья шуба и ушанка пришлись впору, хотя воняли нещадно.
Взяв меч, я сунул его в ножны и повесил через плечо на ремень. Пастух, хотя выглядел неважнецки, был все-таки жив. Я схватил поводья и пустил лошадку из-под деревьев на поляну. Затем выехал на открытое пространство.
Вокруг меня неслись остальные лошади, пихаясь, фырча, поэтому, проскакав нужное расстояние до поместья, я спешился, подоткнул поводья под луку седла и, развернув своего конягу обратно, поддал ему под задницу рукой. Он заржал и рванулся на поле. Остальные понеслись следом.
Передо мной возвышалась пятифутовая стена, отделявшая лес от сада. Я перебрался через нее и плюхнулся в кусты рододендронов. Затем, скрываясь за ними, стал подбираться ближе к дому. Наконец, добравшись до летнего домика, вокруг которого ощущалась атмосфера заброшенности и запущенности, потерянного детства, остановился.
«Бедный, бедный Эллис Джексон. Снова ты противостоишь целому миру». Бледно улыбнувшись реплике, я встал. Можно было преспокойно оставаться на этом месте до прибытия Вогана и его людей, но перспектива забраться в дом представлялась мне необычайно заманчивой.
Казалось, он ждет меня, сгорбившись на дожде. Я направился было к нему через лужайку, но тут дверь в дом внезапно распахнулась, я моментально вильнул влево и, не убыстряя шага, направился к конюшням.
Из двери появились двое монахов. Я видел их уголком глаза. Шел, не меняя направления. В воротах, способных пропустить карету, была маленькая дверь, сквозь которую я и проскользнул.
Ничего себе, подумал я, конюшня.
По одной стене шли стойки для оружия, на которых расположились не только «Калашниковы», но и М-16. Свисали патронташи, штыки и несколько гранатометов М-79. Вначале я решил, что эти, по крайней мере, выставлены для понта, но вскоре засек связки гранат, свисавших с крюков над оружейными рамами.
Еще больше мне понравились куклы в натуральную величину: целый ряд настоящих американских солдат, в маскировочной одежде. Все оказались проткнутыми насквозь штыками.
Я быстро схватил первый попавшийся «Калашников», зарядил его, схватил патронташ, обмотал его вокруг талии и, отпрянув к двери, осторожно выглянул наружу.
Похоже, во дворе никого не было, поэтому я вышел и через внутренний двор подобрался к черному ходу.
Он открыл мне доступ к темному, выложенному камнем коридору, ведущему от кухни к внутренним покоям.
На стенах, несмотря на чисто английский интерьер дома, висели полотна с драконами, а в нишах, в которых обычно ставили древнеримские статуи, сидели позолоченные будды.
Дойдя до угла и не зная, двигаться дальше или нет, я вдруг увидел, как одна из дверей распахнулась и из нее вышла... Хелен Сен-Клер.
Одета она была как и вчера вечером — в брюки и свитер. Выглядела усталой, чертовски усталой; все время нервно сжимала и разжимала кулаки.
Рядом с ней появились два китайца с автоматами и такими же, как у меня, патронташами, обмотанными вокруг поясов. Прошли по главной лестнице наверх. Подождав, пока они поднимутся на второй этаж, я отправился следом.
Коридор, когда я до него добрался, был пуст, а в дальнем его конце кто-то говорил по-китайски. Через секунду я услышал, как кто-то идет, и едва успел отпрыгнуть в крохотный тупичок. Один из охранников прошел мимо и быстро спустился вниз. Я подождал несколько секунд, а затем тронулся по коридору в поисках Хелен.
Дойдя до поворота, я выглянул за угол и увидел второго охранника, стоящего перед высокой дверью из красного дерева. Времени на раздумье о том, что делать дальше, не было, потому что китаец сам подсказал дальнейшие действия, отвернувшись от меня и глядя в окно. Упускать такой шанс не в моих правилах, поэтому я сделал к нему шаг и применил шиме-ваза — захват, перекрывший сонную артерию и сваливший китайца без сознания.
Я оставил его и, взяв автомат наизготовку, открыл дверь. Палец положил на спусковой крючок.
Моему взору открылась очень милая комната, оклеенная желтыми обоями, а белые занавеси, словно лебединые крылья, надувались от ветра, рвущегося из раскрытого окна. В углу стояла кровать, а у окна — стол. Перед ним стояла Хелен Сен-Клер, за ним сидел ее брат.
* * *
Сен-Клер был одет в такой же, как у охранников, свитер, который был ему явно маловат. Он смотрел на меня совершенно обалдело.
— О Господи, Эллис, — услышал я тихий голос Хелен.
И тут Макс улыбнулся знаменитой сен-клеровской улыбкой и вскочил на ноги, опрокинув стул.
— Черт возьми, парень, ты как нельзя кстати.
— Я-то думал, что ты давным-давно сбежал, — ответил я. — Как видно, тебе что-то подсыпали в чай.
Но по тому, как он двигался, было видно, что я ошибался. Я снова видел того человека, который спас меня в Тай Соне. Никого мне так не хотелось видеть в данную минуту, как его.
Я протянул ему руку, и Черный Макс, подойдя поближе, изо всех сил ударил меня кулаком в живот. Я свалился, словно подрубленное дерево.
Глава 10
Черный Макс
Сознания я не терял, а лишь стал как безумный хватать ртом воздух, корчась на полу, пребывая в черной боли, плотно закрыв глаза. Хелен встала рядом на колени — я чувствовал исходящий от нее запах духов, ее прохладную ладонь. Что до Сен-Клера — в тот момент я ничего не понимал...
Открыв глаза, я увидел смазанные лица. Зажмурился и почувствовал, как меня поднимают, переносят и кидают в кресло.
Кто-то разжал мне зубы и вылил в рот бренди. Всего ничего, но я закашлялся. Чья-то рука похлопала меня между лопаток, и Сен-Клер рассмеялся.
— Ничего, парень, пройдет.
Я открыл глаза и увидел на черном лице выражение восхищения.
— Черт побери, Эллис, тебя просто невозможно уничтожить!
Не обращая на него внимания, я обернулся к Хелен:
— С тобой все в порядке?
И тут она захлебнулась рыданиями — такого я никогда не видел. Быстро взглянув через плечо, я увидел охранника с автоматом: попытка к бегству стоила бы мне жизни. В ту же секунду дверь распахнулась и на пороге объявился Чен-Куен в высоких сапогах, шафрановой рясе и накинутой на нее шубе с широкими рукавами. Словно пришелец из средних веков, он моментально подчинил все, что двигалось в этой комнате, взяв командование на себя.
Кивнул Сен-Клеру:
— Ступай в эту дверь, Макс. Когда понадобишься, тебя позовут.
Генерал моментально выполнил приказ; выходя, он обнял сестру за плечи.
Чен-Куен приказал охраннику подождать за дверью, сел на край стола и уставился, слегка нахмурясь, на меня. Правую руку он держал под рясой.
— С тобой все в порядке?
— Переживу.
Услышав это, он ухмыльнулся:
— У тебя какой-то нюх на неприятности. Есть такая дзенская поговорка: через три дня после родов львица пихает львят с клифа, чтобы взглянуть, вернутся ли они.
— Хватит мозги пудрить! — рявкнул я. — Давай ближе к делу: я заслужил некоторых объяснений. Судя по тому, что Сен-Клер содержится без наручников, цепей и прочих атрибутов, он на тебя работает.
— Верно. — Руку из-под рясы он не вынул.
Мне будто бы металлическим обручем стягивали голову, боль с каждой секундой становилась сильнее.
Я сказал:
— Значит, вот зачем ему понадобилось умирать... Видимо, на его хвосте уже сидели...
Полковник кивнул:
— А в мертвом виде он был для нас более полезен.
— Господи, значит, наш побег из Тай Сона... — Он снова кивнул. — Нет, не может... Я ведь был с ним. Я прекрасно видел, что происходило.
— Дорогой мой Эллис. Если ты думаешь, что я настолько основательно промыл ему мозги, что Макс стал ярым марксистом, то ошибаешься. Да и нужды в этом не было ни малейшей.
— Что это значит?
— Только то, что Сен-Клер отчаянно нуждается в аудитории. Он всегда должен быть в центре внимания. Ему необходимо проявлять свой жестокий темперамент, жить опасностями. Можешь называть это как угодно. Одержимость, как это, наверное, тебе известно, может принимать любые формы. Сексуальные аберрации, странные позывы, которым субъект не в силах противостоять...
— Не хочешь ли ты сказать, что у Сен-Клера мания действия, проявления жестокости и тому подобное?
— Это объясняет всю его жизнь. Существует также и суицидальный, саморазрушительный позыв, которого он не понимает. И не принимает. Все это я понял практически сразу же после его появления в Тай Соне. Остальное — легче легкого...
Все это он объяснил профессорским голосом, словно даже гибель вселенной можно было бы пройти на дополнительном семинаре в университете.
Я сказал:
— Надо было меня раньше предупредить... Да мне и самому следовало догадаться.
— Но ведь он был мертв. Для всего мира генерал погиб в бою. Это я ему подробно объяснил. Сказал, что его отошлют в Китай и на всю оставшуюся жизнь поместят в одиночную камеру.
— Если он не согласится на вас работать, да?
— Точно. А так — возвращение в мир — ГЕРОЕМ — прошу заметить. Ну и еще подрабатывать на нас.
— Но ведь он мог этого и не делать! Как вы могли заставить его, выпустив на свободу?
— Рискнуть стоило. Ведь дискредитировать его в глазах общественности было довольно просто. — Он пожал плечами. — Могли, например, использовать пленки с допросами, разговорами на общие темы, подписанные им документы. Даже если бы все это было выдано за коммунистический заговор, грязь намертво пристала бы к этому выдающемуся человеку. В общем, в угрозах и запугиваниях мы не нуждались. Потому что Максу понравилось. Он понял — как англичане говорят, — что попал в свою тарелку. Если хочешь, новая смертельная забава — ведь все остальное он уже перепробовал. На нашей стороне он противостоял всем разведкам натовского альянса — дурачил такое количество народа...
— Наверное, все-таки не полное рабочее время?
Чен-Куен покачал головой:
— Нет, все. Сначала даже я недооценивал Макса, ведь ему удалось многое. Просто под конец его предал наш человек. Но даже тогда ЦРУ и британская разведка решили, что это сфабрикованное дело.
Так, значит, Воган не сказал мне о своих подозрениях? Бедняжка Эллис Джексон. Злость стала переполнять меня, но я еще не закончил допроса.
— А когда я вошел в вашу игру? Еще там...
— Во Вьетнаме? Правильно. Я все время ждал, что все раскроется. Тебя использовали с самого начала.
Ведь на самом деле, Эллис, ты был ниспослан нам провидением. Нужный человек в нужное время. Нам повезло вдвойне с психоподготовкой. Тебе был необходим именно Черный Макс, а ты был для него тем самым компаньоном, который должен был сыграть свою роль в побеге. Инсценировке побега. Ты с таким жаром принялся расписывать миру, каким необычайным героем оказался Сен-Клер, что это создало ему лучшую рекламу, на которую я даже не смел надеяться.
Меня удивило, что я все еще могу говорить.
— А затем, когда он снова подобрал меня в Лондоне?..
— Все было подстроено — правда, здорово: время, антураж. Макс считал, что ты был бы для нас полезен, поэтому предложил снабдить тебя нашей общей знакомой — Шейлой Уорд.
— Очередной Мадам Ню?
— Если угодно. Кстати сказать, она погибла в Ханое шесть месяцев назад во время воздушного налета.
— Пусть сгорит в аду!
Я проорал это, встав со стула и сделав шаг вперед. Его рука вынырнула из-под рясы: в ней был зажат пистолет.
Я спросил:
— А знаешь, что самое смешное? Ты мне всегда был симпатичен.
— А мне — ты. То есть, Эллис, ты понимаешь, никаких прихватов, ничего личного. Я служу великой идее, делаю свое дело. Идея на самом деле не просто великая, но — величайшая. Благо народа.
— Как всегда, ваши проклятые идеи. Все вы одинаковы, что по ту сторону забора, что по эту, никакой разницы. — Я рассмеялся ему в лицо. — Но на сей раз ты проиграл — или вы проиграли, это как будет угодно, — в этом я, по крайней мере, уверен.
— Не думаю. Наш друг Пэндлбери, которого выловили из воды, рассказал о телефонном звонке в Лондон. — Он подошел к окну. — Эллис, дружище, ты старался, но ничего не вышло. Ты в проигрыше. Сам посмотри.
Человек тридцать или сорок суетились на волноломе, изо всех сил вытягивая веревку, которая была привязана к корпусу затонувшего баркаса. «Леопард», маневрируя, выходил в узкий канал, немного подталкивая в бок развалившееся судно.
— Через полчаса мы — все мы — отплывем отсюда. — Он потрепал меня по плечу. — Ты, разумеется, едешь с нами. Не следовало оставлять тебя одного в Сидбери — некоторые из твоих особенностей иногда становятся слишком опасными, чтобы о них забывать. Можешь не волноваться: мы найдем тебе достойное применение. А сейчас я должен пойти поторопить своих монашков.
Вот тогда я действительно решил, что еще немного и свихнусь. Видимо, его уверенность, спокойствие особенно отчетливо показали мне мое поражение. Он словно хотел сказать: если будешь хорошо себя вести — получишь пирожок.
Он открыл дверь, вышел, и в проеме моментально показался охранник. Дверь затворилась, и я отвернулся к окну. И действительно: остов баркаса начал двигаться, «Леопард» подталкивал его вбок и внезапно стал протискиваться на выход.
Дверь снова открылась, и когда я обернулся, то увидел Сен-Клера и Хелен, стоящую рядом.
* * *
Я убил бы его, если бы в ту секунду в моей руке оказался пистолет. Слова Чен-Куена эхом отдались в мозгу. Черный Макс был самым необходимым мне человеком. Не бригадный генерал Джеймс Максуэлл Сен-Клер, а именно Черный Макс — пример для подражания любого мальчишки. Отец, которого у меня никогда не было. Но в тот момент все осталось в прошлом.
Он поднял руку, словно останавливая меня:
— Давай-ка кое-что проясним поначалу, Эллис. Хелен ничего не знала обо мне. Понятно?
— Я любил тебя, неужели ты этого не понимал! — Болезненный вой вырвался из самого нутра. — Ты был для меня всем, чего я никогда не имел. Бог земной. И этот бог использовал меня. Ему было наплевать на все от начала и до конца. Он наблюдал, когда меня объявляли опасным маньяком, стоял рядом и глумился. Падаль.
Его глаза широко распахнулись. Он был потрясен, и мне впервые удалось заглянуть в самое сердце этого черного человека.
Сен-Клер моментально принялся оправдываться:
— А знаешь, мой дорогой, что происходит, когда тебя выбирают конгрессменом? — Он рубанул воздух ребром ладони. — Все кончается. Президент за тебя грудью, говорит; путь завершен, я сам за тебя жизнь отдам. Ты нужен стране, ни единый волос не должен упасть с твоей черной головы.
— Ты что, этим хочешь оправдаться?! — заорал я вне себя.
— На заднице в Пентагоне сидел целых пять лет, затем в военном университете еще пятерочку. Преподавал. Потом появился шанс отправиться во Вьетнам в составе президентской комиссии, напоследок пороха нюхнуть...
Я изо всей силы ударил его по губам, и он, пошатываясь, отступил назад, врезавшись в охранника.
Все было совершенно спонтанно, я просто таким образом выразил свою ярость и бессилие, но результат оказался надлежащим.
Сен-Клер впилился в охранника, который потерял равновесие и стал хвататься за стенку, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Естественно, в это самое время он выронил автомат. Гончая не так быстро кидается на кролика, как я метнулся к оружию и мгновенно поднял его. Прикладом я врезал охраннику по черепушке, а дулом Сен-Клеру в лицо, когда он начал подниматься на ноги.
Хелен дико закричала, видимо считая, что я сейчас же пристрелю ее брата. Она метнулась ко мне, но я отшвырнул ее к стене.
— Я ухожу, — объяснил я Сен-Клеру. — А ее забираю с собой. Если захочешь встретиться — а мне почему-то кажется, что захочешь, — найдешь меня где-нибудь там, в лесу. И когда решишься, вот тогда и посмотрим, насколько ты крут.
Он открыл было рот, но я резко двинул его прикладом по шее.
Хелен хотела закричать, увидев, что Макс рухнул на пол, но я тяжело ударил ее по лицу.
— Хватит. С этого момента будешь делать только то, что приказывают. Ясно?
Я выкинул ее в коридор и вышел следом.
Думаю, что тогда у меня началось легкое помешательство, мозг затопила черная безраздельная ярость. Меня унижали, предавали все: сначала Мадам Ню, затем Шейла Уорд и вот теперь Макс Сен-Клер. Да уж, бедняжка Эллис Джексон, черт! Ну да ничего, там видно будет, кто из нас всех беднее!
Если бы кто-нибудь попытался меня остановить, я бы попросту застрелил негодяя, но в доме было тихо и пусто. Подталкивая Хелен, я вбежал в конюшню, нацепил на себя несколько патронташей, повесил на шею гранатомет и взял связки гранат.
Хелен рухнула возле двери, Я рывком поднял ее на ноги и затряс, приговаривая:
— Идем, двигайся, слышишь!
Казалось, она находится в полной прострации.
— Но, Эллис, что ты можешь? Один...
— Просто хочу показать этой сволочи, как нужно воевать! — Я схватил АК-47 и пихнул Хелен к двери.
Мы пошли тем самым путем, каким я добирался в поместье: сквозь кусты рододендронов, через каменную стену, дальше, в поле... Дальше...
Дальше произошло то, чего на физическом уровне я объяснить не могу: я превратился в берсерка, как норвежские викинги, — во мне кипела и клокотала сумасшедшая энергия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17