Но, как ни странно, довольно уютно — почти как в материнской утробе. Или в могиле, где единственная компания — это Ничто. Однако скора он обнаружил, что не совсем одинок в темной кабине.
Через некоторое время смотрителю удалось открыть дверь. Он на ощупь определил, что до следующей площадки осталось не более трех футов. Открыть двери шахты оказалось немного сложнее, но он проявил упорство, мобилизовав все те резервы, которые, как подсказали ему голоса, у него имелись. Странная штука — едва ты понял, что способен что-то сделать, это становится осуществимым.
Остаток пути он проделал пешком, и окружающая тьма уже нисколько его не беспокоила. Когда он открыл дверь на площадку десятого этажа, на него с воем налетел ветер, но он лишь усмехнулся и прошел по короткому коридору направо, к квартире пожилых супругов. Сначала они не хотели открывать, и ему пришлось долго их уговаривать, объясняя, что у него к ним официальное дело. Старуху он прикончил первой, использовав для этой цели швабру, которая стояла в прихожей. Сбив старуху с ног, он до упора засунул ручку швабры ей в глотку. Со стариком, и не подумавшим прийти жене на выручку, а притаившимся в спальне под кроватью, ему пришлось повозиться довольно долго. Смотритель расхохотался, прошлепав по вонючей луже, растекавшейся из-под кровати, вытащил оттуда старика и, наслаждаясь его каркающими воплями, поволок на кухню, где было так много безобидных орудий убийства. К сожалению, сердце его жертвы отказало раньше, чем была закончена работа, но он все равно успел получить массу удовольствия. Мочиться в лифте старик больше уж не будет. Никогда.
Смотритель сидел возле еще теплого трупа и блаженствовал: отныне он волен делать все, что ему заблагорассудится, и открывать все новые и новые запретные ощущения. Свобода пришлась ему по вкусу. Через некоторое время внизу взорвался грузовик, и небо за окнами озарилось оранжевыми всполохами. Смотритель выбрал один из окровавленных кухонных инструментов, вышел на площадку и замер в ожидании.
Еще не увидев его, Эдит Метлок ощутила его присутствие. Она уже почти дошла до конца лестницы, как вдруг остановилась: ее разум перестал воспринимать крики и шум борьбы, доносившиеся снизу, и сосредоточился на том, что находилось впереди. Продолжая цепляться одной рукой за поручень и опираясь коленом о ступеньку, она медленно посветила фонариком вверх — медленно, потому что смертельно боялась того, что должен был осветить луч: интуиция подсказывала ей, что это будет нечто ужасное. Показались ноги, колени, торс. Человек был в синем рабочем комбинезоне, и когда луч фонаря скользнул выше, она увидела в его руках окровавленный кухонный нож с коротким лезвием, каким обычно разделывают мясо. Человек ухмылялся, но его зубы и рот были в крови, кровь текла по его подбородку. Весь его комбинезон был забрызган кровью. Она поняла, что это безумец, и закричала, когда он спустил ногу на одну ступеньку.
Первый взмах маленького ножа не попал в цель, поскольку смотритель был ослеплен светом фонаря, но второй рассек ее поднятую для защиты руку. Рука сразу онемела, словно по ней ударили не режущим инструментом, а молотком. Эдит покачнулась, и луч фонарика, который она держала в другой руке, запрыгал по потолку и стенам. Не отпуская Кьюлека и крепко ухватившись за перила, Бишоп остановил ее падение своим навалившимся на нее телом. От его тяжести она едва не потеряла равновесие, но все же устояла. Раскинув на ступеньках свои толстые ноги, Эдит прислонилась к перилам; к счастью, она не выронила фонарик. Убедившись, что она не скатится, Бишоп выхватил у нее фонарик и направил его вверх. Человек медленно продолжал спускаться, и застывшая на его губах кровь делала его ухмылку еще более отвратительной.
Бишоп попытался отступить, но безжизненное тело Кьюлека стесняло его движения. Эдит вцепилась в ноги безумца и дергала за штанины, стараясь, чтобы он потерял равновесие. Бесполезно: он оказался слишком сильным.
В бетонных стенах выстрел из пистолета 38-го калибра прогремел особенно оглушительно. Пуля раздробила грудную кость смотрителя в тот миг, когда он уже начал опускать занесенный над головой нож. Он вскрикнул и упал навзничь, выронив его, нож лишь скользнул по телу Эдит Метлок, не причинив ей вреда. Смотритель перевернулся на живот и хотел отползти, но, не успев добраться до верхней ступеньки, конвульсивно взбрыкнул ногами и съехал вниз, натолкнувшись на Джессику. Она продолжала целиться в пустое пространство, которое только что занимал смотритель; дымок спиралью поднимался из дула, распространяя в воздухе острый запах кордита. Шум внизу прекратился, словно этот единственный выстрел остановил сражение. Но Бишоп знал, что тишина продлится недолго.
Он помог Эдит встать и мельком взглянул на ее порез. Рана была длинной, но не слишком глубокой — Эдит свободно владела этой рукой. Бишоп подтолкнул ее к верхней площадке и последовал за ней, держа Кьюлека на весу. Лестница заканчивалась небольшой площадкой, отделенной от короткого коридора, ведущего в другую часть здания, желтой двустворчатой дверью. Металлические перила заворачивали налево, превращая маленькую площадку, где стоял Бишоп, в балкон, с которого просматривался весь лестничный колодец. В конце площадки была дверь, служившая, как он предположил, пожарным выходом для жильцов верхних квартир, расположенных по ту сторону коридора. Посветив фонариком в потолок, он нашел то, что искал: большой люк и ведущую к нему металлическую лесенку. Лесенка была снабжена простейшим приспособлением, препятствующим проникновению на крышу детей и злоумышленников, — деревянной перекладиной, цепями прикованной к лесенке в верхней и нижней части.
Шум сражения возобновился, и Бишоп сбежал на несколько ступенек вниз к Джессике. Ему пришлось разжать ее стиснутые пальцы, забрать пистолет и силой провести мимо того места, где несколько минут назад стоял человек в комбинезоне.
— Позаботьтесь о своем отце, Джессика, — резко сказал он, подталкивая ее к Кьюлеку. Бишоп понимал, что после убийства она в шоке, и вывести ее из этого состояния можно было, только привлекая ее внимание к другим проблемам; после всего, что они испытали, недолго было и окончательно спятить. Джессика опустилась на колени возле отца и нежно его обняла.
Бишоп посветил на нижнюю блокирующую цепь лесенки и подергал, чтобы выяснить, насколько она прочна. К его удивлению, цепь распалась в его руке — дети уже поработали над одним из ее звеньев, распилив его, но, очевидно, оставили на месте до тех пор, пока не распилят цепь наверху. Для детей вторая цепь находилась слишком высоко, но до нее легко могли дотянуться ремонтники или смотритель. Бишоп взялся за цепь и дернул. Она выдержала.
Бишоп чертыхнулся. Может, воспользоваться пожарным выходом и проникнуть в какую-нибудь из квартир, выходящих на задний двор? Нет, там они окажутся в западне; эта решительно настроенная толпа легко туда прорвется. Крыша оставалась самым надежным вариантом — там можно задержать хоть целую армию. Надо как-то разбить цепь или взломать замок; пистолет для этого вполне годится.
— Эдит, подойдите к Джессике!
Бишоп стал вполоборота к своей цели и сильно прищурился, моля о том, чтобы пуля не отрикошетила. Прогремел выстрел, и пуля, изменив направление, застряла в стене над пожарным выходом. Цепь упала на пол, толстая доска свалилась с лесенки, подпрыгнула и легла на перила. Не теряя времени, Бишоп поднялся и толкнул люк. Он не сдвинулся с места.
Бишоп сунул пистолет в карман и осветил люк фонарем; у самого края квадратной металлической дверцы было маленькое отверстие.
— Эдит, быстро — подержите фонарик! Она подошла и взяла у него из рук фонарь.
— Направьте свет на скважину.
Несмотря на то что после выстрела в ушах у него все еще стоял звон, Бишопу показалось, что он слышит приближающиеся шаги. Выбора не было, и, надеясь на лучшее, он прижал пистолет к скважине. Отдача в ограниченном пространстве толкнула его руку вниз, в лицо посыпались обломки металла и дерева. Он втянул голову в плечи и чуть не отпустил перекладину, за которую держался. Затем толкнул дверцу рукой, в которой сжимал пистолет. Ему показалось, что дверца не поднимается, и он обмер от страха, но, усилив давление, облегченно вздохнул — она сдвинулась. Он поднялся на следующую перекладину и толкнул посильней — дверца открылась полностью. Бишоп спрыгнул на площадку.
— Поднимайтесь, Эдит, — сказал он и взял у нее фонарик. Проследив, как она карабкается, подсказал, что пролезть в отверстие можно с помощью специальной рукоятки. Она нашла, за что ухватиться, и довольно быстро втащила свое полное тело наверх, причем раненая рука почти не затруднила ее движений. Бишоп поднялся на несколько перекладин и вернул ей фонарик.
— Посветите нам, — попросил он, спрыгнув, и подошел к Джессике с Кьюлеком. — Попробуем поднять его на крышу, Джессика.
Услышав голос Бишопа, Кьюлек открыл глаза.
— Я сам, Крис, — сказал он слегка заплетающимся языком. — Вы только поднимите меня на ноги, хорошо?
Упрямство и сила воли этого человека вызвали у Бишопа мрачную улыбку. Они с Джессикой подняли его, и Кьюлек закусил губу, чтобы не закричать от боли; он чувствовал — что-то разладилось у него внутри. И все же идти надо; он не может допустить, чтобы его одолели Силы Тьмы. Вопреки слабости и боли в его мозгу продолжала биться какая-то мысль, мысль, которая стремилась вырваться оттуда и... и что? Но едва он пытался сосредоточиться, у него начиналось сильное головокружение. Решение, казалось, совсем близко, вот оно, но преграда все же была непреодолима.
Они подвели Кьюлека к лестнице, и Бишоп велел Джессике подняться первой.
— Я буду подталкивать снизу, а вы постарайтесь втащить его наверх.
Она быстро взобралась по лесенке и скрылась в люке. Бишоп предполагал, что на крыше здания устроена какая-то будка — вроде тех, в которых обычно помещаются двигатели и блоки лифта или цистерны с водой. Из отверстия показалась Джессика и протянула вниз руку.
Бишоп помог Кьюлеку ухватиться за перекладину и сразу понял, что слепцу никогда не одолеть эту лесенку. Кьюлек цеплялся руками за перекладину, но сил на то, чтобы двигать ногами, у него не оставалось. Времени было в обрез, ибо шаги за спиной неумолимо приближались.
Первый преследователь оказался почти на вершине лестницы, еще двое — где-то в середине последнего лестничного пролета. В широком треугольнике света из отверстия на потолке Бишоп увидел, что все трое находятся в крайне запущенном состоянии, которое уже превратилось в опознавательный знак давних жертв Тьмы, подчинившихся ей несколько недель назад. У них были почерневшие лица и грязная, рваная одежда; неизвестно, где скрывались эти люди в дневные часы, но это, несомненно, было какое-то темное подземелье или убежище, где не мог существовать ни один нормальный человек. Устремив на Бишопа глубоко запавшие бессмысленные глаза, первый из них, пошатываясь, двинулся вперед. На свету отчетливо проступили безобразные гноящиеся шрамы на его лице.
Бишоп достал пистолет и направил его в наступавшего на него человека, но тот не обратил внимания на оружие — ведь он, в сущности, был мертв, поэтому не знал страха. Бишоп нажал на спусковой крючок, и боек щелкнул по пустому барабану. Он в ужасе нажал второй раз, хотя знал, что револьвер пуст и все пули израсходованы.
Преследователь подслеповато прищурился и широко расставил руки, чтобы схватить его, и тогда Бишоп стал отбиваться пистолетом как дубинкой. Удар раздробил преследователю переносицу, но он продолжал наступать, словно боль ничего для него не значила; кровь струилась из раны, усугубляя нелепость его наружности. Бишоп пригнулся и отбросил его к лестнице сильным толчком в грудь. Увидев на площадке единственный предмет, который можно было использовать как оружие, Бишоп отбросил ставший бесполезным пистолет и поднял тяжелую деревянную перекладину, покоившуюся на перилах балкона. Недочеловек еще копошился на верхней ступеньке, когда Бишоп запустил в него перекладиной. Тот кубарем полетел прямо на своих собратьев, уже почти добравшихся до лесенки, и все трое покатились вниз. Их истощенные тела скользили по бетонным ступеням, а следом неслась тяжелая доска. Они остановились только у поворота лестницы, где стояла высокая женщина и внимательно смотрела наверх.
Увидев ее в полумраке, Бишоп задрожал от ненависти. Ему снова захотелось броситься вниз и убить ее — не в наказание за то, чем она стала, а за то, чем она была всегда; вместо этого он обхватил Кьюлека и начал карабкаться вместе с ним по лесенке. И в тот миг, когда он подумал, что последние силы на исходе, сверху на помощь протянулись руки, и его ноша стала заметно легче. Хватаясь за его одежду, подтягивая под мышки, Джессика и Эдит вместе потащили слепца наверх. Бишоп сделал последнее усилие и подтолкнул Кьюлека снизу; женщины получили возможность ухватиться за старика покрепче и протащили верхнюю часть его тела через отверстие. Но Бишоп недолго испытывал чувство облегчения, потому что другие — враждебные — руки уже схватили его за ноги и тащили в обратном направлении. Ступни соскочили с перекладины, и он упал прямо на столпившихся у лесенки людей. Пытаясь расчистить пространство вокруг себя, он замолотил руками и ногами, разбрасывая копошащиеся вокруг него фигуры. Он слышал, как закричала Джессика, и это почему-то привело его в еще большее отчаяние.
Бишоп почувствовал, что его приподнимают, и понял, что они собираются сделать; перила балкона стремительно приближались, и перед его глазами разверзлась пугающая чернота лестничного колодца.
Глава 30
Тело Бишопа выскользнуло из их рук, коснулось перил и начало с них сползать; уходящие вниз этажи походили на водоворот, темная сердцевина которого жаждала его засосать. Он закричал, но инстинкт самосохранения взял верх над парализованным страхом сознанием. Как только его отпустили, он схватился за перила, промелькнувшие в нескольких дюймах от его лица, и повис в пустоте. Задохнувшись от боли в вывихнутом плече, он чуть не разжал пальцы, но все же удержался и одним движением повернулся лицом к перилам. Одну ногу ему удалось закинуть на нижнюю балку лестничной площадки, и это дало ему несколько секунд на то, чтобы собраться с силами.
Кто-то ударил его по руке, и он увидел над собой высокую женщину. Хотя ее лицо было неразличимо во мраке, Бишоп знал, что это она. И несмотря на беспомощность, снова ощутил прилив ярости. Кто-то схватил Бишопа за волосы и стал толкать вниз. Бишоп завертел головой, чтобы сбросить с себя эту руку, но она просто повторяла его движения и упорно продолжала толкать. Кто-то просунул ногу между металлическими стойками и пинал Бишопа в грудь. Едва выдерживая эти бешеные атаки, он заметил, что среди нападавших была и какая-то девица, почти подросток. Еще один подошел к перилам, но, не имея возможности близко подступиться к Бишопу, стоял рядом и криками подбадривал остальных.
У Бишопа онемели руки, и он понял, что долго такое не выдержит. Высокая сменила тактику и начала один за другим разжимать его пальцы. Удары девицы вынуждали Бишопа держаться подальше от перил; рука, вцепившаяся в волосы, настойчиво толкала его голову. Оторвав одну руку Бишопа от поручня, высокая издала вопль ликования; он повис на другой, зная, что от неминуемого падения его отделяет всего несколько секунд.
И тут, царапаясь и раздавая удары ногами направо и налево, в толпу влетела Джессика, беспощадная в своем стремлении помочь Бишопу. Оттащив от перил девицу, она с такой силой швырнула ее в стену, что та лишилась чувств. Затем набросилась на того, кто держал Бишопа за волосы, вонзив ногти ему в лицо. Он отпустил Бишопа и попытался ее схватить, но оказался бессилен перед неудержимым натиском и упал, прикрывая лицо руками. Вытянув перед собой руки, на Джессику двинулся один из тех, кто наблюдал за расправой над Бишопом.
— Нет! — заорала высокая, понимая, что Бишоп гораздо опаснее, чем им кажется. — Помоги мне!
Он остановился, перегнулся через перила и начал дубасить Бишопа кулаком по голове. Удары оглушили Бишопа, и он сделал то единственное, что ему оставалось: прыгнул.
Используя имеющиеся у него точки опоры, он оттолкнулся и выбросил руки к перилам идущей вниз лестницы справа от него. Казалось, он на целую вечность завис в пустоте, и наблюдавшая за ним из люка Эдит Метлок в ужасе закрыла глаза, не в силах смотреть на этот отчаянный прыжок. Ударившись о края бетонных ступеней и вертикальные стойки перил, он ухватился одной рукой за наклонный поручень. Со скоростью, возможной только в экстремальной ситуации, он подтянулся и перемахнул через перила. Не останавливаясь, взбежал по ступенькам и схватил за грудки человека, которого оттесняла назад Джессика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41