А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Несмотря на все усилия, Макаров бежал небыстро, поминутно спотыкался и придерживался руками за все встречные предметы. Наконец, пробегая мимо ветлы, Макаров зацепился карманом за сучок и остановился.
Теперь побежал Сампсонов. Сампсонов бежал легко и свободно, прижав кулаки к бокам. На лице Сампсонова сияла счастливая улыбка и было видно, что бег ему доставляет удовольствие.
– Эй, Макаров! Сейчас я до тебя добегу!– крикнул Сампсонов, но с этими словами споткнулся о кочку и упал.
Теперь опять побежал Макаров. Макаров бежал в лес. Вот он мелькнул среди кустов можжевельника, потом его голова показалась из-за мелких сосенок и наконец Макаров окончательно скрылся с глаз.
Сампсонов вынул из кармана маленькую черную гнутую трубку с металлической крышечкой и резино вый кисет, набил трубку табаком, раскурил её, сел на пень и пустил облако синего табачного дыма.

август 1937 года
Даниил Иванович Хармс


Пассакалия №1

Тихая вода покачивалась у моих ног.
Я смотрел в темную воду и видел небо.
Тут, на этом самом месте, Лигудим скажет мне формулу построения несуществующих предметов.
Я буду ждать до пяти часов, и если Лигудим за это время не покажется среди тех деревьев, я уйду. Мое ожидание становится обидным. Вот уже два с половиной часа стою я тут, и тихая вода покачивается у моих ног.
Я сунул в воду палку. И вдруг под водой кто-то схватил мою палку и дёрнул. Я выпустил палку из рук и деревянная палка ушла под воду с такой быстротой, что даже свистнула.
Растерянный и испуганный стоял я около воды.
Лигудим пришел ровно в пять. Это было ровно в пять, потому что на том берегу промчался поезд: ежедневно ровно в пять он пролетает мимо того домика.
Лигудим спросил меня, почему я так бледен. Я сказал. Прошло четыре минуты, в течение которых Лигудим смотрел в темную воду. Потом он сказал: «Это не имеет формулы. Такими вещами можно пугать детей, но для нас это неинтересно. Мы не собиратели фантастических сюжетов. Нашему сердцу милы только бессмысленные поступки. Народное творчество и Гофман противны нам. Частокол стоит между нами и подобными загадочными случаями».
Лигудим повертел головой во все стороны и, пятясь, вышел из поля моего зрения.

10 ноября 1937 года
Даниил Иванович Хармс


* * *

Такие же длинные усы, как у пана Пшеховского, были у Матвея Соломанского. Пан Пшеховский гордился своими усами и глупая рожа Матвея Соломанского приводила пана в ярость. Пан стучал каблуками и кулаками, скалил зубы и плевал в стену; пан чернел от ярости и кричал тонким противным голосом.
Я писал стихи о часах, а в соседней комнате сидел пан Пшеховский и шил на швейной машинке карманы. Машинка стучала неравномерно и мешала мне сосредоточиться. Пан шил на машинке очень плохо: слышно было, как он ругал челнок и нитку, но, когда челнок и нитка подчинялись панской воле, пан вертел ручку машинки и ругал Матвея Соломанского. Мне надоела эта постоянная ругань и стук швейной машинки. Я плюнул и вышел на улицу.

между 10 и 15 ноября 1937 года
Даниил Иванович Хармс


* * *

– Я не советую есть тебе много перца. Я знал одного грека – мы с ним плавали на одном пароходе – он ел такое страшное количество перца и горчицы, что сыпал их в кушанья не глядя. Он, бедный, целые ночи просиживал с туфлей в руках…
– Почему?– спросил я.
– Потому что он боялся крыс, а на пароходе крыс было очень много. И вот он, бедняжка, в конце концов умер от бессоницы.

3 января 1938 года
Даниил Иванович Хармс


* * *

Когда сон бежит от человека, и человек лежит на кровати, глупо вытянув ноги, а рядом на столике тикают часы, и сон бежит от часов, тогда человеку кажется, что перед ним распахивается огромное чёрное окно и в это окно должна вылететь его тонкая серенькая человеческая душа, а безжизненное тело останется лежать на кровати, глупо вытянув ноги, и часы прозвенят своим тихим звоном: «вот ещё один человек уснул», и в этот миг захлопнется огромное и совершенно чёрное окно.
Человек по фамилии Окнов лежал на кровати, глупо вытянув ноги, и старался заснуть. Но сон бежал от Окнова. Окнов лежал с открытыми глазами, и страшные мысли стучали в его одеревеневшей голове.

8 марта 1938 года
Даниил Иванович Хармс


* * *

У него был такой нос, что хотелось ткнуть в него биллиардным кием.
За забором долго бранились и плевались. Слышно было, как кому-то плюнули в рот.
Это идет процессия. Зачем эта процессия идет?
Она несёт вырванную у Пятипалова ноздрю. Ноздрю несут, чтобы зарыть в Летнем Саду.
Михайлов ходил по Летнему Саду, неся под мышкой гамак. Он долго искал, куда бы гамак повесить. Но всюду толкались неприятные сторожа. Михайлов передумал и сел на скамеечку. На скамеечке лежала забытая кем-то газета.

Лежала забытая кем-то газета.
Лежала забытая кем-то газета.
Михайлов садился на эту газету
И думать поспешал
И думать поспешал.

март 1938 года
Даниил Иванович Хармс


Поздравительное шествие Я спешу, и потому, может быть, почерк мой небрежен и слог неясен.



К семидесятилетию Наташи Посвящен 70-летию Наталии Ивановне Колюбакиной.



Артамонов закрыл глаза, а Хрычов и Молотков стояли над Артамоновым и ждали.
– Ну, же! Ну, же!– торопил Хрычов.
А Молотков не утерпел и дёрнул стул, на котором сидел Артамонов, за задние ножки, и Артамонов свалился на пол.
– Ах так!– закричал Артамонов, поднимаясь на ноги.– Кто это меня со стула сбросил?
– Вы уж нас извините,– сказал Молотков,– мы ведь долго ждали, а вы всё молчите и молчите. Уж это меня черт попутал. Очень уж нам не терпелось.
– Не терпелось!– передразнил Артамонов.– А мне, пожилому человеку, по' полу валяться? Эх, вы! Стыдно!
Артамонов стряхнул с себя соринки, приставшие к нему с пола и, сев опять на стул, закрыл глаза.
– Да что же это? А? Что же это?– заговорил вдруг Хрычов, глядя то на Молоткова, то на Артамонова.
Молотков постоял некоторое время в раздумье, а потом нагнулся и дернул задние ножки Артамоновского стула. Артамонов съехал со стула на пол.
– Это издевательство!– закричал Артамонов,– Это уже второй раз меня на пол скидывают! Это опять ты, Молотков?
– Да уж не знаю как сказать, товарищ Артамонов. Просто опять какое-то помутнение в мозгу было. Вы уж нас извините, тов. Артамонов! Мы ведь это только от нетерпения!– сказал Молотков и чихнул.
– Пожалеете об этом,– сказал Артамонов, поднимаясь с пола.– Пожалеете, сукины дети! Артамонов сел на стул.
– Я тебе этого не спущу,– сказал Артамонов и погрозил кому-то пальцем.
Артамонов долго грозил кому-то пальцем, а потом спрятал руку за борт жилета и закрыл глаза.
Хрычев сразу заволновался:
– Ой! Что же это? Опять? Опять он! Ой!
Молотков отодвинул Хрычева в сторону и носком сапога выбил стул из-под Артамонова. Артамонов грузно рухнул на пол.
– Трижды!– сказал Артамонов шепотом.– Хорошо-с!…
В это время дверь открылась и в комнату вошёл я.
– Стоп!– сказал я.– Прекратите это безобразие! Сегодня Наталии Ивановне исполнилось семьдесят лет.
Артамонов, сидя на полу, повернул ко мне свое глупое лицо и, указав пальцем на Молоткова, сказал:
– Он меня трижды со стула на пол скинул…
– Цык!– крикнул я.– Встать!
Артамонов встал.
– Взяться за руки!– скомандовал я.
Артамонов, Хрычев и Молотков взялись за руки.
– А теперь за-а мной!
И вот, постукивая каблуками, мы двинулись по направлению к Детскому Селу. Я шел спереди, обдумывая ритуал поздравления.

2 августа 1938 года
Даниил Иванович Хармс


Бытовая сценка

водевиль

Сно
Здравствуйте! Эх, выпьем! Эй! Гуляй-ходи! Эх! Эх! Эх!

Мариша
Да что с вами. Евгений Эдуардович?

Сно
Эх! Пить хочу! Эх, гуляй-ходи!

Мариша
Постойте, Евгений Эдуардович, вы успокойтесь. Хотите, я чай поставлю.

Сно
Чай? Нет. Я водку хлебать хочу.

Мариша
Евгений Эдуардович, милый, да что с вами? Я вас узнать не могу.

Сно
Ну и неча узнавать! Гони, мадам, водку!

Мариша
Господи, да что же это такое? Даня! Даня!

Даня ( лёжа на полу в прихожей )
Ну? Чего там ещё?

Мариша
Да что же мне делать? Что же это такое?

Сно
Эх, гуляй-ходи! ( пьет водку и выбрасывает ее фонтаном через нос )

Мариша ( залезая за фисгармонию )
Заступница пресвятая! Мать пресвятая Богородица!

Хармс ( лежа в прихожей на полу )
Эй ты, там, слова молитв путаешь!

Сно ( разбивая бутылкой стеклянную дверцу шкапа )
Эх, гуляй-ходи!

падает занавес | слышно как Мариша чешет себе голову

Вера, Надежда, Любовь, София.

30 сентября 1938 года
Даниил Иванович Хармс


* * *

Как легко человеку запутаться в мелких предметах. Можно часами ходить от стола к шкапу и от шкапа к дивану и не находить выхода. Можно даже забыть, где находишься, и пускать стрелы в какой-нибудь маленький шкапчик на стене. «Гой! шкап!– можно кричать ему.– Я тебя!» Или можно лечь на пол и рассматривать пыль. В этом тоже есть вдохновение. Лучше делать это по часам, сообразуясь со временем. Правда, тут очень трудно определить сроки, ибо какие сроки у пыли?
Еще лучше смотреть в таз с водой. На воду смотреть всегда полезно и поучительно. Даже если там ничего не видно, а всё же хорошо. Мы смотрели на воду, ничего в ней не видели, и скоро нам стало скучно. Но мы утешали себя, что всё же сделали хорошее дело. Мы загибали наши пальцы и считали. А что считали, мы не знали, ибо разве есть какой-либо счет в воде?

17 августа 1940 года
Даниил Иванович Хармс


Приключения Катерпиллера

Мишурин был катерпиллером. Поэтому, а может быть и не поэтому, он любил лежать под диваном или за шкапом и сосать пыль. Так как он был человек не особенно аккуратный, то иногда целый день его рожа была в пыли, как в пуху.
Однажды его пригласили в гости, и Мишурин решил слегка пополоскать свою физиономию. Он налил в таз теплой воды, пустил туда немного уксусу и погрузил в воду свое лицо. Как видно, уксусу в воде было слишком много, и потому Мишурин ослеп. До глубокой старости он ходил ощупью и поэтому, а может быть и не поэтому стал ещё больше походить на катерпиллера.

пятница 16 октября 1940 года
Даниил Иванович Хармс


* * *

На кровати метался полупрозрачный юноша. На стуле, закрыв лицо руками, сидела женщина, должно быть, мать. Господин в крахмальном воротничке, должно быть, врач, стоял возле ночного столика. На окнах были спущены жёлтые шторы. Заскрипела дверь, и в комнату заглянул кот. Господин в крахмальном воротничке ударил кота сапогом по морде. Кот исчез. Юноша застонал.
Юноша что-то сказал. Господин, похожий на врача, прислушался. Юноша сказал: «Лодки плывут». Господин нагнулся над юношей.
– Что с вами, мой дорогой друг?– спросил господин, наклоняясь к юноше. Юноша молча лежал на спине, но лицо его было повернуто к стенке.
Юноша молчал.
– Хорошо,– сказал господин, выпрямляясь.– Вы не желаете отвечать вашему другу. Хорошо.
Господин пожал плечами и отошёл к окну.
– Дайте лодку,– произнес юноша.
Господин, стоя у окна, хихикнул.
Прошло минут восемь. Юноша отыскал глазами господина в крахмальном воротничке и сказал:
– Доктор, скажите мне откровенно: я умираю?
– Видите ли,– сказал доктор, играя цепочкой от часов.– Я бы не хотел отвечать на ваш вопрос. Я даже не имею права отвечать на него.
– То, что вы сказали, вполне достаточно,– сказал юноша.– Теперь я знаю, что надежд нет.
– Ну, уж это ваша фантазия,– сказал доктор.– Я вам про надежды не сказал ни слова.
– Доктор, вы меня считаете за дурака. Но уверяю вас, что я не так глуп и прекрасно понимаю свое положение.
Доктор хихикнул и пожал плечами.
– Ваше положение таково,– сказал он,– что понять вам его невозможно.

1940 год
Даниил Иванович Хармс


* * *

В трамвае сидели два человека и рассуждали так:
Один говорил: «Я не верю в загробную жизнь. Реальных доказательств того, что загробная жизнь существует – не имеется. И авторитетных свидетельств о ней мы не знаем. В религиях же о ней говорится либо очень неубедительно, например, в исламе, либо очень туманно, например, в христианстве, либо ничего не говорится, например, в библии, либо прямо говорится, что её нет, например, в буддизме. Случаи ясновидения, пророчества, разных чудес и даже привидений прямого отношения к загробной жизни не имеют и отнюдь не служат доказательством её существования. Меня нисколько не интересуют рассказы, подобные тому, как один человек увидел во сне льва и на другой день был убит вырвавшимся из Зоологического сада львом. Меня интересует только вопрос: есть ли загробная жизнь или её кет? Скажите, как по вашему?»
Второй Собеседник сказал: «Отвечу вам так: на ваш вопрос вы никогда не получите ответа, а если получите когда-нибудь ответ, то не верьте ему. Только вы сами сможете ответить на этот вопрос. Если вы ответите да, то будет да, если вы ответите нет, то будет нет. Только ответить надо с полным убеждением, без тени сомнения, или, точнее говоря, с абсолютной верой в свой ответ».
Первый Собеседник сказал: «Я бы охотно ответил себе. Но ответить надо с верой. А чтобы ответить с верой, надо быть уверенным в истинности своего ответа. А где мне взять эту уверенность?»
Второй Собеседник сказал: «Уверенность, или точнее, веру нельзя приобрести, её можно только развить в себе».
Первый Собеседник сказал: «Как же я могу развить в себе веру в свой ответ, когда я даже не знаю, что отвечать, да или нет».
Второй Собеседник сказал: «Выберите себе то, что вам больше нравится».
– Сейчас будет наша остановка,– сказал первый Собеседник и оба встали со своих мест, чтобы идти к выходу.
– Простите,– обратился к ним какой-то военный черезвычайно высокого роста.– Я слышал ваш разговор и меня, извините, заинтересовало: как это могут два ещё молодых человека серьёзно говорить о том, есть ли загробная жизнь, или её нет?

1940 год
Даниил Иванович Хармс


* * *

– Да,– сказал Козлов, притряхивая ногой,– она очень испугалась. Ещё бы! Хо-хо! Но сообразила, что бежать ни в коем случае нельзя. Это всё же она сообразила. Но тут хулиганы подошли ближе и начали ей в ухо громко свистеть. Они думали оглушить её свистом. Но из этого ничего не вышло, т. к. она как раз на это ухо была глуха. Тогда один из хулиганов шваркнул её палкой по ноге. Но и из этого тоже ничего не вышло, потому что как раз эта нога была у неё ещё пять лет тому назад ампутирована и заменена протезом. Хулиганы даже остановились от удивленья, видя, что она продолжает спокойно идти дальше.
– Ловко!– сказал Течорин.– Великолепно! Ведь что бы было, если бы хулиганы подошли к ней с другого бока? Ей повезло.
– Да,– сказал Козлов.– но обыкновенно ей не везёт. Недели две тому назад её изнасиловали, а прошлым летом ее просто так, из озорства, высекли лошадиным кнутом. Бедная Елизавета Платоновна даже привыкла к подобным историям.
– Бедняжка,– сказал Течорин.– Я был бы непрочь её повидать.

1940 год
Даниил Иванович Хармс


Сабля


§1

Жизнь делится на рабочее и нерабочее время. Нерабочее время создаёт схемы – трубы. Рабочее время наполняет эти трубы.
Работа в виде ветра влетает в полую трубу. Труба поёт ленивым голосом. Мы слушаем вой труб. И наше тело вдруг легчает в красивый ветер переходит: мы вдруг становимся двойными: направо ручка – налево ручка, направо ножка – налево ножка, бока и уши и глаза и плечи нас граничат с остальными. Точно рифмы наши грани остриём блестят стальным.


§2

Нерабочее время – пустая труба. В нерабочее время мы лежим на диване, много курим и пьём. ходим в гости, много говорим, оправдываясь друг перед другом. Мы оправдываем наши поступки, отделяем от всего остального и говорим, что в праве существовать самостоятельно. Тут нам начинает казаться, что мы обладаем всем, что есть вне нас. И всё существующее вне нас и разграниченное с нами и всем остальным, отличным от нас и его (того, о чём мы в данный момент говорим) пространством (ну хотя бы наполненным воздухом) мы называем предметом. Предмет нами выделяется в самостоятельный мир и начинает обладать всем лежащим вне его, как и мы обладаем тем же.
Самостоятельно существующие предметы уже не связаны законами логических рядов и скачут в пространстве, куда хотят, как и мы. Следуя за предметами, скачат и слова существительного вида. Существительные слова рождают глаголы и даруют глаголам свободный выбор. Предметы, следуя за существительными словами, совершают различные действия, вольные, как новый глагол. Возникают новые качества, а за ними и свободные прилагательные. Так вырастает новое поколение частей речи. Речь, свободная от логических русел, бежит по новым путям, разграниченная от других речей. Грани речи блестят немного ярче, чтобы видно было, где конец и где начало, а то мы совсем бы потерялись. Эти грани, как ветерки, летят в пустую строку-трубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22