-- Ну, что скажешь? -- я подвинул лист с наброском Анне.
-- Кто это? -- она пожала плечами.-- Ты придумал новую
историю?
Я закрыл глаза, чтобы не сказать лишнего. Хорошо, что никого
из братьев нет, а они бы могли захотеть поприсутствовать на этих
занятиях.
-- Ладно. Смотри,-- я указал на человека, который сидел за
столом.
Пока что, это был только набросок, но достаточно полный, чтобы
уловить общую идею.
Человек был одет по средневековой моде, а рядом с ним стоял
еще один - неприметный пухлый человечек с лицом, искаженным
ужасом. Судя по обстановке, дело происходило в каком-то баре.
-- Ты рисуешь людей по стандарту,-- она была разочарована.
-- Ну да,-- подтвердил я,-- я же сказал, что у меня нет своего
стиля.
-- Но тот комикс, который ты сделал, расходится миллионными
тиражами!
Этого она явно не могла понять. Как и я сам.
-- Главное не исполнение, главное - идея. Это же не книга...
Она кивнула, хотя я ясно видел, что она не верит. Надеялась,
что я поделюсь производственным секретом, который до сей поры
скрывал от всех.
-- Ну и что это будет?
-- Не знаю,-- я повторил набросок с разными позами толстячка,
который, по всей видимости, был владельцем заведения, и
посетителя, который владел грозного вида мечом.
Анна вскочила с места и стала ходить по студии, расплетая
косу. Видимо, так она давала выход напряжению. Ха, понятное дело
- ей не очень хочется потерять это место. Все хотят дружить с
"Комик Бардс".
Мне стало ее жаль. Мне-то нечего бояться в любом случае -
братья Грин скоро меня за третьего брата будут держать.
-- Энн,-- вернись пожалуйста,-- сказал я, специально произнося
ее имя на американский манер.
И она вернулась, послушно села рядом.
-- Ты не знаешь, о чем комикс? Но это абсурд! Как ты будешь
рисовать продолжение?
Но я знал. Не все, а лишь часть того, что случится с главным
героем. И тогда на бумаге появились черные личности с красными
глазами - теперь я использовал цвет, чтобы придать рисунку
определенность.
В тот день Анна еще долго допрашивала меня, но ничего мы с ней
не добились. Робкие попытки продолжить сюжет не увенчались
успехом - его не было. Сюжета просто не существовало.
@@@
Когда боль приходит в побежденное тело, ее еще можно стерпеть,
пусть даже дорогой ценой, но если вместе с болью приходит
позор... Это намного больней. До сей поры только несколько
человек осмелились победить меня. Но позже... набравшись сил, я
мстил им всем. Не потому, что во мне просыпалась гордость, а
просто - так должно быть, иначе никто больше не наймет
трусливого воина.
Голова разламывается на части, я пытаюсь открыть глаза,
преодолев боль. Мне это почти удается и через маленькие щелочки я
вижу туманный горизонт водной глади. Это не галлюцинация. Я
начинаю ощущать легкую качку.
Должно быть, Кельт Оберхейм теперь уже очень далеко, а судно,
на котором я нахожусь, увозит меня по водам залива Медуз...
в направлении другого берега, который принадлежит Кельту Гард.
Оберхейм и Гард - города-братья, как были братьями их основатели.
Я прав, ибо ближайшее море находится очень далеко, до него
сотни километров.
Наконец я сбрасываю с себя сонный мир, оболочку из боли, и
оглядываюсь, чувствуя на руках кандалы. Меня бросили прямо на
палубе, на мешках с каким-то грузом. Что же, возможно я и сам
стал грузом.
Я слышу ровный голос, который монотонно говорит с кем-то... с
кем? Я не слышу того, кто ему отвечает.
-- Да, шестеро... Еще один в нагрузку... Принято...
О чем пытается сказать голос? Он подпорчен едва уловимым
акцентом, которого я еще не слышал. Может быть, черные личности
пришли из таких мест, где еще нет настоящих людей? В том, что
эти, с красными глазами, не люди, я не сомневаюсь. Ни у кого не
бывает каменного лица, об которое можно поранить руку.
Темный силуэт выплывает из тумана, который сгустился и
затягивает всю палубу. Как в домах Кельта Оберхейма, если
смотреть через окно на улицу. Окно - выпуклое изделие
стеклодувов, очень мутное и через него почти ничего не видно. Но
зато оно выдерживает несколько ударов тяжелым мечом, а ногой
его и вовсе не выбить. Это давняя традиция времен, когда город
подвергался постоянным нашествиям бандитов-разорителей.
Передо мной возникает лицо, туго обтянутое загорелой кожей без
единой морщинки, и красные глаза. Это страшно, но я уже не боюсь.
Меня не убили сразу, а значит, я для чего-то нужен.
-- Веселый Ледоруб приветствует тебя, нечеловеческий урод.
А чем я рискую?
Губы на маске начинают двигаться и я слышу тот же монотонный
голос, что разговаривал сам с собой.
-- Ты хочешь жить?
Это не утверждение, хотя трудно уловить интонации в этом
спокойном голосе.
Киваю, заставляя голову расколоться на тысячу маленьких
кусочков. А ведь мог бы сейчас сидеть в трактире "Розовая
Пальма", болтать с Гильермо... Вечно мне не сидится на месте.
-- Куда мы плывем? Кельт Гард?
Он качает головой. Я замечаю, что он ни разу не моргнул. Точно
- не человек.
-- Рудник Рейт-харга.
Никогда не слышал о таком. Я говорю об этом лицу, которое
склонилось надо мной.
-- Это далеко,-- отвечает черный человек и его силуэт начинает
таять в густом тумане.
Правда, через секунду он возвращается и смотрит мне в глаза...
Сон охватывает меня против желания. Но я еще успеваю послать ему
проклятие, которое не более чем ругательство. Магия - это ерунда
из сказок про детей...
...Кандалы, которыми я прикован к деревянному настилу, почти
не дают мне свободно двигаться. Спрашиваю себя, как эти черные
люди собираются провести меня (и, вероятно, еще шестерых
пленников) через Кельт Гард, который является одним из самых
крупных городов вольных земель. Перспектива попасть на рудник,
которую обещал мне беловолосый красноглаз, не радует меня. Можно
ли убежать в городе? Посмотрим.
Я вглядываюсь в приближающийся берег и город, схожий с
нависающим над обрывом замком. Ночью Кельт Гард страшен, хотя
преступников в нем мало. Люди вольных земель не идут на кражу, а
тем более на убийство или разбой, без сильного принуждения.
Злодеев-то всегда хватает. Несколько раз, проходя ночью через
город (когда я отправлялся в кузницы Текарама Флорентийского),
встречал я подобных людей, которых вынуждали совершать
преступление, угрожая убить семью. Но уже тогда я был при клинке,
хоть и не лучшей формы и стали, но стоило всерьез приняться за
них и преступники исчезали... Да и что с них взять - бывшие мирные
граждане. Странно, когда я вернулся из Текарама, на моем пути
начали вставать фигуры пострашнее. И путешествие длиною в семь
лет, которое я совершил, было вынужденной мерой. Меня достало
зло. Настоящее зло. Которое редко суется на вольные земли.
Однако же, начинает светать и Кельт Гард добреет на глазах -
это работа света. Что-то есть в этих городах-братьях. И хотя сам
я - пришелец из далеких земель... я давно решил, что проведу
остаток жизни в Кельте Оберхейме, заходя иногда в трактир
Гильермо. Заведу семью...
Судно подходит к пристани. Сквозь шум воды явственно слышны
низкие голоса портовых грузчиков. Они нещадно ругаются на всех
восьми языках, которые мне известны, и еще на каких-то...
Меня дергает натяжение цепей и поворачивает лицом к фигурам в
черных мантиях. Теперь их только трое и глубокие черные капюшоны
надвинуты сильно, чтобы скрыть красноту глаз.
-- Мы пойдем через город, Веселый Ледоруб. Ты будешь свободен,
но не считай, что сможешь убежать от нас. Мы найдем тебя везде.
Вот уж чему никогда не поверю. Мне определенно везет.
-- Конечно,-- соглашаюсь я.-- А вы объясните мне, зачем
пленять мирного гражданина и везти его на рудник?
-- Позже.
Не могу разобрать, кто из них говорит, хотя голос похож на
тот, что я слышал глубокой ночью, двое суток назад. Только теперь
соображаю, что черные люди все-таки не немы - они говорят со мной
на моем родном языке. А с самим собой тот, кого я слышал, говорил
на языке южных воинов. Удивительно. Я так давно покинул родной
край, что вряд ли во мне можно узнать его жителя.
-- Насколько долга дорога до Рейт-харга? -- спрашиваю, хотя
вовсе не собираюсь оставаться с черными далее Кельта Гард.
"И где, кстати, остальные пленники?"
-- Горная цепь Скиталь,-- голос доносит до меня весь путь,
который нам предстоит преодолеть.
Это же добрые сотни километров!
-- Но пешком наш путь продлится много дней! -- пытаюсь
возражать я, но меня не слушают - кандалы спадают с моих рук и
ног и мы движемся к городу, причем черные люди окружают меня,
опасаясь, что мне придет в голову сбежать. Наверное они правы.
Мы поднимаемся по пологому склону, отделяющему город от порта
залива Медуз, и входим через главные ворот, вливаясь в разнолицую
толпу. Гигантские ворота украшены символом двух городов - двумя
лентами, перевивающими друг друга подобно змеям. Две зеленые
ленты. Символ всеобщего благополучия на вольных землях.
-- А где остальные шестеро?
Мы как раз минуем стражей ворот и попадем на широкую улицу,
которая ведет к центральной площади Кельта Гард, разветвляясь на
улицы поменьше. На прощание я подмигиваю стражам, которые
подозрительно смотрят на моих конвоиров. Но они наверняка
привыкли видеть самую разнообразную публику и мы движемся дальше.
-- Они уже в дороге к руднику, Ледоруб. Помолчи.
Почему бы нам было не пойти вместе? Этот вопрос оставляю при
себе, мне же лучше и так - меньше следящих за мной красных глаз.
-- Мы должны остановиться поесть,-- замечаю я, пытаясь
сообразить, как обмануть своих провожатых и сбежать.
Чувствую руку на своем плече, она слегка сжимается и мне
делается больно. У них совершенно железные тела. Они не чувствуют
боли, не боятся драк... А зачем же мне было бросать меч? Плохи
дела. Они, видно, настолько заворожили меня, что я забыл даже про
свой меч, который наверняка так и остался лежать на ночной
мостовой Кельта Оберхейма.
-- Мы остановимся в той стороне,-- один из них указывает своей
костлявой рукой в направлении трехярусного деревянного строения,
надпись на котором недвусмысленно дает понять, что это постоялый
двор.
Мне это на руку, выигрыш времени. Но во мне просыпается кpовь
матери, которая могла достоверно изобразить поведение любого
человека в любом настроении.
-- Разве нам не надо торопиться на рудник?
За свой интерес тут же получаю чувствительный толчок в бок и
еще раз убеждаюсь, что черные люди сделаны из камня. Вспоминается
боль в руке, которой я ударил одного из них по лицу, и холод,
который я все-таки успел почувствовать до того, как он сбил
меня...
Пересекая толпу, которая кричит на всех языках мира, мы
подходим к "Пути Тонгхатов." Так называется постоялый двор,
ухоженный дом, которым безусловно должен владеть добропорядочный
житель Кельта Гард. Хотя... тонгхаты, в соответствии с преданиями
многих народов, были беспристрастными скитальцами, которым все
было нипочем - и беды и страдания, которым было плевать на добро
и радость. Внимательно гляжу на своих спутников, может быть - они
и есть загадочные тонгхаты? Они бы подошли, но предания ничего
не говорят о красных глазах или о недочеловеческой природе
скитальцев.
Я декламирую стихи о тонгхатах, которые так легко слетают с уст
странствующих бардов, и существуют в десятках измененных
вариантов. Мои конвоиры останавливаются на пороге и несколько
секунд рассматривают меня.
-- Ты ошибся.
И мы входим в "Пути Тонгхатов". Да, я ошибся и не очень
удивлен. Тонгхаты наверняка были человечнее черных людей.
@@@
Это было противное утро, не в пример предыдущему. Я проснулся
с головной болью, которая, каким бы странным это не казалось,
была вовсе не результатом вчерашней вечеринки. Тем более, что
никакой вечеринки вчера не было, а только Анна и комиксы, комиксы
и еще миллион раз эти растреклятые комиксы!
К концу дня она все-таки начала что-то понимать. Боже мой, это
то же самое, что и учить школьника списывать! Совершенно
невозможное и бессмысленное занятие. Надо убить братьев Грин за
это. Однако, как бы все не было неприятно, я вновь мог позволить
себе не торопиться - Анна сказала, что немного задержится. Но все
же, я вскочил и помчался в ближайший магазинчик - купить пива.
Хотя оно все равно не помогло бы мне. Голова разламывалась. Я же
не могу переносить удары так же, как Веселый Ледоруб...
Она уже ждала меня перед закрытой дверью студии.
-- Ты опоздал!
-- Конечно,-- отозвался я,-- приключения Ледоруба сказываются
на мне неблагоприятно.
Кажется, она оценила мою шутку, потому что на ее губах
появилось слабое подобие улыбки.
-- Ты знаешь, я не вижу ничего ничего сложного в том, чтобы
копировать тебя. Я попробовала несколько раз дома...
Мы едва вошли, а она уже вытаскивала из сумки целую кипу
набросков. Ха! Если бы я не знал, что не рисовал их, то решил
бы, что у меня галлюцинации.
"Ура!" -- закричал я про себя, еще не догадываясь, что меня
ждет впереди.
-- Но, я не понимаю... я не знаю, откуда берутся
последовательности картинок. У тебя сюжет никогда не развивается
стандартно -- он то затянут, с кучей ненужных для ребенка
подробностей, то чересчур сильно скачет...
-- И? -- спросил я, начиная подозревать, к чему она клонит.
-- Больше так никто не делает, ты должен меня и этому научить,
иначе, как я буду реализовывать твои идеи?
Я тяжело опустился на свой стул и положил руку на чистый лист
бумаги.
-- Может быть, ты хочешь стать мною?
Не дожидаясь ее ответа, я набросал панораму города в утреннем
тумане и прибрежные воды залива с курсирующими в них суденышками.
-- Ну вот, опять,-- сказала Анна, присаживаясь рядом.
У нее в руке был карандаш.
-- Если бы я начала отмечать кадры, которые надо выкинуть,
осталось бы не более четверти от того, что ты рисуешь.
-- Спасибо братьям Грин, что ты, пока еще, не мой редактор,--
заметил я, вложив в свои слова побольше сарказма.
Голова уже перестала напоминать о себе и я расслабился. Всегда
есть надежда на хэппи-энд.
Ученица несколько минут сидела молча, наблюдая за появлением
новых кадров с Веселым Ледорубом и черными людьми. Потом она
начала активно вмешиваться, когда обратила внимание на реплики
персонажей, которые я подписывал под каждой картинкой мелкими
буквами.
-- Мне кажется, ты слишком подробен! Это плохо для развития
сюжета, почему бы тебе не придумать злодея, который просто крадет
людей и превращает их в рабов в золотоносных шахтах? А Ледоруб
победил бы злодея... Это же комикс для детей!
-- Знаю, а тебе не кажется, что фантазия ребенка должна
развиваться нормально? При простом сюжете достаточно десятка
кадров и пары слов... или вообще можно обойтись без слов, а при
закрученном приключении не должно быть больших провалов в
повествовании, иначе ребенок не поймет ничего!
Это был глупый спор. Мы оба знали, что при теперешнем среднем
IQ комиксы читают не только дети. Возможно, именно поэтому "Комик
Бардс" приблизилась к тому, чтобы подвинуть студии "Диснея".
Посему, я решил прекратить все прения и занялся стихами, которые
должен был продекламировать Ледоруб.
Тут уж Анна не сдержалась.
-- Стихи?! Что за ерунда? Аж целых два четверостишья!
Ну вот, меня уже критикуют. Причем сильно. Вспоминая вчерашний
день, я спросил:
-- Что ты делаешь сегодня вечером?
Всего лишь на мгновение ее глаза округлились от удивления.
-- Ничего...
Ха, она, наверное, тоже вспомнила мои нескромные вопросы.
-- Знаешь, как это называется, Кит? Грин за это могут нас
уволить и будут правы.
Неужели она все еще боится? Я посмотрел ей в глаза. Ну не
было там страха, хоть под пытками вытаскивайте из меня правду.
Там было любопытство и... возможно, желание. И нет смысла
отрицать - она в моем вкусе.
"Если ты не станешь никем, то будешь самым знаменитым
ловеласом..."
Моя первая девушка сказала мне эти слова при расставании.
Все-таки она была в чем-то права. Видимо, Анне предстояло стать
следующей жертвой.
-- Так ты, значит, не занята?
-- Расскажи мне, откуда берется этот сюжет.
А это уже было ответом на мои вопросы невпопад. Я улыбнулся,
но она оставалась серьезной.
-- А это важно?
-- Очень.
Пока я думал, что сказать, то успел закончить блок картинок.
Да, можно сказать правду, почему бы и нет?
-- Ладно,-- я протянул руку и сгреб беспорядочно разбросанные
листки в кучу.-- За это ты пойдешь сегодня на свидание с самым
удачливым художником последнего столетия.
@@@
Шум города остается позади, на нас наваливается другая суета -
постоялого двора. Навстречу нашей маленькой компании бросается
хозяйка - очень приметная женщина лет сорока.
1 2 3 4 5