Я осознаю свою вину.
Тут мне на помощь приходит неожиданное происшествие. Из леска вдруг доносятся треск ломающихся ветвей и тяжелое дыхание бегущего к нам крупного зверя. Вскакиваем оба и напрягаем зрение. Из леса на песок выбегает — можно ли верить глазам? — мой четвероногий утренний друг, огромный пес с белым носом! Успокоенный, я снова сажусь.
— Ради бога! — кричит перепуганный Станислав. — Немедленно вставайте!
Но я весело смеюсь ему в глаза. Станислав подскакивает ко мне с ужасом во взгляде и питается силой поднять меня. Тем временем пес уже подбежал ко мне и, повизгивая, исполняет дикий танец радости. Потом ложится у моих ног и на собачий манер выражает свою дружбу. Станислав смотрит на все это, удивленный, сбитый с толку.
Теперь я рассказываю ему об утреннем приключении. Оба весело смеемся. У собаки тоже радостно на душе. Пробежала за нами больше десяти миль по лесам и явилась в самое время, чтобы стащить почтенного Станислава с опасных высот зазнайства и морализма.
Я чувствую, что обрел нового друга.
20. ЧЕТЫРЕ ВЫСТРЕЛА ПО ВОЛКАМ
Нас беспокоят и раздражают таинственные волны на озере. Что вызывает их? Неизвестно.
Перед заходом солнца бурный ветер утих и волны улеглись. К ночи восстановилось такое же нерушимое спокойствие, какое было перед бурей. Станислав отправляется в лес. В воздухе царит глубокая тишина: я слышу на расстоянии ста шагов каждое покашливание товарища и треск каждой ветки.
Теперь я, по-видимому, пугаюсь собственной тени и вижу опасность там, где ее нет: спокойствие, которое так быстро овладело природой, кажется мне подозрительным. Говорю об этом Станиславу.
— Пустые страхи! — успокаивает он меня. — Погода установилась.
Гм, если так, то хорошо.
Вместе с наступлением темноты на востоке выползает полная луна, красная и огромная. Отражается в воде и прокладывает искристую тропу от далекого, далекого берега прямо к нам, почти к нашим ногам. Тропа неподвижна и гладка, как и само озеро.
Вдруг начинаем всматриваться более внимательно в направлении лунного света: в полумиле от нас что-то неожиданно всколыхнуло воду, вызвав волну. Это выдает лунная тропа, которая разбивается на маленькие, сверкающие блики. Ветра нет. Очевидно, какой-то ночной зверь вошел в воду с берега, на котором разбит наш лагерь. Но какой зверь? Может быть, лось?.. Сердце начинает биться учащенно.
С той стороны, где всколыхнулась вода, доносится приглушенный расстоянием протяжный крик: у-у-у-у…
— Loon, — заявляет Станислав.
Лун — нырок, который частенько кричит до поздней ночи. Весьма возможно, что именно он плещется там в воде. Когда крик раздается во второй раз, Станислав изменяет мнение: это не нырок. Но кто? Напрягаем слух, но крик не повторяется. Поверхность воды успокаивается, и луна снова прокладывает ничем не нарушаемую тропку через озеро. Тишина скрывает тайну.
Мой новый друг стал предметом небольшого спора. Станислав не верит ему и говорит, что только плохой пес и бродяга покидает свой дом и шатается по лесу.
— Собака должна быть верной, привязанной к дому! — поучает он.
По существу у Станислава мягкий, даже уступчивый характер, но я уже знаю: если он что-нибудь вобьет себе в голову, то лучше его не трогать. Знаю, но почему же, несмотря на это, вступаю с ним в совершенно ненужные пререкания?
— Мой пес верный! — защищаю я собаку.
— Верный? Такой цыган? — огорченно вздыхает мой спутник.
— Именно верный! — подтверждаю я. — Верный дружбе, которую мы с ним завязали сегодня. Потому он и прибежал в наш лагерь, что искал здесь друга…
Станислав качает головой и молчит. Я хочу сказать ему еще, что собираюсь купить этого пса, но он, к счастью, сдерживается, и я тоже умолкаю. Все это такой вздор! Нас окружает дивный канадский пейзаж, а я, беспутный, не замечая этого, гублю его очарование…
Пора спать. В просторной палатке места хватит на четверых, а нас только двое. Третье существо — пес. Он тихонько залезает в палатку и, припадая к земле, посматривает на нас испытующим и беспокойным взглядом.
— Нет! — противится Станислав. — В палатке спят только люди!
Неужели я должен снова поднять брошенную перчатку и ссориться из-за собаки?
— Надо уважать добрые обычаи! — напоминает мой товарищ. — По канадским обычаям собаки должны ночевать во дворе.
Ну обычай так обычай! Погладив пса, я собираюсь выгнать его из палатки. Но умное животное поняло слова Станислава и само удаляется.
Когда мы залезаем под одеяла, пес жалобна повизгивает, сопит и ворчит. Наверно, ему не по душе такое несправедливое решение, однако вскоре он примиряется со своей собачьей долей. Я слежу за ним сквозь щель в палатке и убеждаюсь, что это опытный бродяга и большой ловкач. Он засыпает песком тлеющие остатки костра и потом ложится на этом припечке, отлично защищающем его от ночного холода.
Лежим. Сон что-то не приходит. Слишком много впечатлений было в этот день. Буря, переправа через вспененное озеро, а перед этим встреча с собаками рыбака… Станислав тоже не спит.
— Что бы это могло быть? — ни с того ни с сего говорит он.
— О чем вы? — спрашиваю.
— Да вот давеча, этот голос издалека.
— Может быть, нырок?
Но Станислав не отвечает: его сморил сон. У меня тоже слипаются веки.
Мы спим крепко, как вдруг нас вырывают из сна какие-то звуки из леса. Моментально просыпаемся. Слышим одно, два, три протяжных завывания такие же самые, как и вечером:
У-у-у-у… Тоскливые, приглушенные и уже близкие, так как слышны сквозь стены наглухо закрытой палатки. Станислав быстро поднимает голову.
— Теперь я знаю, кто это! — шепчет он. — Волки! Они близко…
Сдерживая дыхание, я весь превращаюсь в слух. Но из леса не доносится больше ни один звук. Зато пес наш перед палаткой начинает приглушенно рычать. Он рычит тихо, злобно, протяжно и беспрерывно, с жуткой, едва сдерживаемой ненавистью.
— Волки пришли по следам пса! — заявляет мой спутник. — Где наши ружья?
— Под изголовьем…
Ищем на ощупь, находим. Два пятизарядных автоматических» Ремингтона «. Осторожно развязываем вход в палатку.
Тем временем луна забралась высоко в небо и, серебряная, освещает сейчас все вокруг. У палатки, припав к земле, непрерывно рычит пес. Он впился глазами в одну точку на опушке леса: группу из четырех стоящих одна возле другой пихт. От деревьев нас отделяет коса шириной в шестьдесят шагов. Но мы напрасно обшариваем взглядом лес. Ничего подозрительного не видно.
Светлый песок перед нами и спящие в ночной тиши деревья создают идиллическую картину. Трудно поверить, что может быть иначе. И все-таки наш пес дрожит от ярости и скалит клыки, не спуская глаз с четырех пихт.
— Бинокль! — шепчет мне Станислав.
Разыскиваю в палатке чемодан, роюсь в нем, возвращаюсь. Не выходя из тени палатки, направляю бинокль на лес и отчетливо вижу по порядку: ствол пихты, часть большого камня, сухие ветки, синеватый пучок травы, снова какой — то ствол, куст дикой вишни, потом какую-то серую массу — неужели зверь? Нет, это куст. Но вот вдруг за отдаленным стволом мерцает и тотчас гаснет какой-то отблеск, словно блуждающий светлячок… Волк! На мгновение его глаза вспыхивают вновь. Различаю морду, шею, лапы. Стоит, словно изваянный из камня. Не отрываясь смотрит в нашу сторону.
Когда я отдаю бинокль Станиславу, то вижу волка значительно хуже и скорее догадываюсь, где он. Показываю на него трапперу и спускаю предохранитель» Ремингтона «.
— Видите его? — спрашиваю шепотом.
— Вижу.
— Сколько их там?
— Не знаю.
— Могут ли они броситься на нас?
Станислав не уверен в этом:
— Почем я знаю? У них бывают разные аппетиты… Зависит от того, сколько их там…
Он опускает бинокль и кивком головы указывает на собаку.
— Ясно, что они охотятся за ним.
— Вы полагаете, что они могут кинуться на него?
— Здесь, возле палатки, пожалуй, нет… А там, подальше, в лесу — да.
Волк по-прежнему стоит неподвижно на том же месте, не спуская с нас глаз.
— Стреляйте первым… — бормочет Станислав.
Я прицеливаюсь, набираю в легкие воздух, глазом ищу мушку. Какая неясная цель!.. Нажимаю курок. Из дула вырывается сноп огня.
В лесу суматоха: кто-то резко отскакивает в сторону. Три, четыре большие тени в панике мчатся сквозь кустарник, серые на сером фоне. В это время меня оглушает выстрел Станислава. Какое-то движение в дальних кустах, я стреляю второй раз. Станислав тоже. И конец. Волков нет. Исчезли. Даже не слышно их.
Зато теперь со всех концов озера возвращается эхо выстрелов. Гудит над водой, множится, ширится, грохочет, слабеет; потом — где-то в далеком заливе — снова нарастает, гремит и наконец затихает. Различные эхо сталкиваются, отражаются друг от друга, снова уносятся вдаль: какая-то беспрерывная колдов — ская канонада. Когда она, наконец, смолкает, гробовая тишина опускается на озеро и лес. Только у меня в ушах звенит.
Мы все еще стоим с ружьями в руках. Станислав оглядывается и вдруг вскрикивает:
— Где пес? Нет пса!
И, возмущенный, оборачивается ко мне:
— Видите, что это за болван?! Помчался за волками. Они разорвут его…
Не разорвали! Как и несколько часов назад, в лесу слышен треск ломаемых ветвей. Это возвращается пес. Он появляется измученный, с покусанной лапой; морда в крови, но раны на ней нет. Стало быть, это волчья кровь. Собака сразилась и дала взбучку противнику.
В озере я смываю с героя грязь и кровь. Лапу он зализывает сам. Станислав смотрит на него дружелюбнее и признает одобрительно:
— Что правда, то правда — смел, шельма!
Идем с собакой в лес, чтобы установить результаты стрельбы. Увы, никаких следов: ни волка, ни крови. Все четыре выстрела мимо.
Разжигаем костер, завариваем чай, обсуждаем случившееся. Потом возвращаемся в палатку и ложимся спать.
Последним в палатку пробирается пес — ползком, потихоньку, украдкой. Чувствует себя виноватым, бросает подозрительные взгляды в сторону Станислава, от страха сдерживает дыхание и сразу же сворачивается возле моих ног в клубок, такой маленький, что просто трудно понять, куда он дел свое огромное тело.
Теперь никто его не гонит. Добрый канадский обычай предан забвению.
Сначала засыпает Станислав, потом пес и, наконец, я. На песчаном берегу большого озера два человека и одна собака спят в полном согласии под общим кровом.
21. «SISCOE-GOLD-MINE»
В 1891 г. в Кротошинском уезде на Познаныцине родился Станислав Шишка, сын крестьянина из Новой Деревни.
Семнадцатилетним пареньком он выезжает в Канаду. Становится горняком, работает на рудниках в провинции Онтарио.
В 1914 году — когда ему исполнилось 23 года — Станислав Шишка сопровождает на осеннюю охоту директора рудника в Ксбалде, где работал когда — то. Плывет с ним по реке Харрикано на север и ночует на безвестном островке на озере Кенависек. Ночью Шишку мучают тревожные сны. Они прибыли сюда поздно вечером; стемнело, едва успели поставить палатку. Ночью Шишка представляет себе вдруг очертания острова, вскакивает с постели, что-то бормочет. В лунном свете лихорадочно бегает вокруг стоянки. Скоро рассвет, Шишка будит директора и предлагает ему совместное дело.
— Мы станем миллионерами! — кричит он. — На этом острове должно быть золото!
Директор смотрит на Шишку, как на буйно помешанного, улыбается и отвечает спокойно:
— Well, болтаешь вздор! Плохо спал!
Шишка клянется, что знает, о чем говорит. Ведет йорекка (так звали его спутника) к месту, где в скале четко проступает кварцевая жила. А ведь известно, что в кварцевых жилах есть золото…
— Ну да, кварц есть.. — небрежно подтверждает директор и возвращается в палатку.
А у Шишки руки дрожат от волнения.
— Мы будем богаты, сир!.. Тут лежат тысячи… Золото…
— Успокойся и не сходи с ума! Тысячи или не тысячи, иди себе с ними к черту и не морочь мне голову! Лучше приготовь завтрак!
— Так вы не хотите принимать участие в добыче этого золота? — не скрывает своего изумления Шишка.
— Нет, не хочу! — злится йорекк. — Я хочу стрелять лосей… Сам выбери себе участок и остолби его.
Шишка готовит завтрак, выбирает на острове не один, а целых три участка, но дальше на охоту не плывет. Прощается и возвращается в Тимминс, к своим.
В следующем, 1915 году ранней весной — на реках еще идет ледоход — Шишка снова плывет на север. С ним несколько энтузиастов-усачей. Их собралось шестеро: Шишка, брат Шишки Петр, Анджей Балах, Станислав Хейдыш, Войцех Янец и Плюта. Старатели с золотых рудников в Тимминсе свои люди, связанные издавна, бравые служивые из-под Кротошина. В компанию входят еще пятеро, но они пока остались в Тимминсе.
Шестерка с трудом размещается на трех лодках между запасами продовольствия, лопатами, кирками и динамитом. Едут за золотым руном, верят Шишке.
На рассвете смельчаки покидают поселок Амос, вечером причаливают к острову. Молчат и только смотрят. Остров площадью около ста пятидесяти гектаров покрыт еловым лесом, прерывающимся кое-где болотами и скалами.
— Говорите же, черт возьми! — набрасывается Шишка на друзей. — Есть золото или нет?
— А ну, поглядим! — отвечает Анджей Балах и первым ударяет кайлом по скале…
В течение месяца, с рассвета до темноты, шестеро старателей в поте лица копают землю, корчуют деревья, дробят камни. Скала крепка, поддается с трудом, но упорства золотоискателей и их кирок ей не притупить. В нескольких местах находят кварцевые жилы, вгрызаются в глубь земли, взрывают. Но кварц какой-то пустой: ни следа золота. Трудно сдвинуть с места колесо фортуны.
Льют дожди. Комары не дают покоя ни днем, ни ночью.
— Кажись, есть! — кричит неожиданно один из старателей. Нет, это не золото. Это лишь следы меди и никеля. Но там, где есть эти металлы, там должно быть и золото.
А тем временем на смельчаков набрасывается и обращает их в бегство непобедимый враг: комар. Черные тучи комаров. Люди бегут с острова. Не нашли ничего, но не теряют надежды. Верят в существование золота.
За все время между ними не было ни одной ссоры. Возвращаются к повседневной работе в Тимминсе.
Год 1916 — й. Весной снова плывут на остров. На этот раз все одиннадцать. Продолжают поиски. Находят новые жилы кварца — их очень много. Самые толстые, достигающие трех футов, взрывают динамитом.
И однажды раздается хриплый крик Антония Дрыгаса:
— Золото! Есть золото!..
Все подбегают к нему. Это не мираж. Во взорванном камне есть золото. То тут, то там в щелях и трещинах поблескивает золотая пыль. Хоть немного золота, но есть! Вера и настойчивость одерживают первую победу. Все резвятся, как дети, шатаются, как пьяные, но больше всех — Шишка. Его хватают за плечи и тормошат, полные радостного возбуждения.
— Ты будешь миллионером, Стах! — кричат ему в самое ухо.
— И стану, если хотите знать! — кричит он в ответ.
— А кто тебе будет чемоданы таскать?
— Не бойтесь, такие найдутся!..
В этот счастливый день старатели отдыхают и только на следующий день принимаются за работу. Снова напряженный и целеустремленный труд: не прекращая дальнейших поисков, воздвигают два крепких домика — один для жилья, другой — под кухню.
Об их удаче узнают люди. По лесу вокруг озера начинают ша — » таться темные личности. Вынюхивают. Шпионят. Но старателям уже ничто не грозит. У каждого при себе ружье или револьвер, а остров — их законная собственность. Их вожак Шишка — большой ловкач, толковый малый — добился в учреждениях разрешения на эксплуатацию.
Опять по целым неделям ни следа золота. Но потом наталкиваются на черную породу, так называемый турмалин. Они уже знают, что это значит: где обнаруживается турмалин, там много золота. Теперь каждый даже невооруженным глазом находит золотую пыль в турмалине.
Показывая на остров, Шишка говорит сквозь зубы, словно произносит заклинание:
— Здесь есть золото!
— Наберется, наверное, на десять тысяч долларов! — определяет Войцех Янец дрожащим от волнения голосом.
— Больше чем на сто тысяч! — хвастливо поправляет его Шишка.
Но и он ошибается: здесь его больше чем на миллион.
Нападения комаров вновь становятся невыносимыми. После двухмесячной работы на острове друзья отплывают. За все это время не было ни одного спора. Люди отплывают, полные надежд, но без золота. Трудно заставить вертеться колесо фортуны.
В тот же год они основывают в Тимминсе акционерное общество «Siscoe Syndicate» . Делят между собой большую часть акций, остальные продают по высокой цене. Все уже знают об открытии и домогаются доли и акций.
1917-й год. На полученные деньги старатели покупают золотодобывающие и камнедробильные машины, паровые котлы, буры и лебедки. В мае перевозят все это на остров и теперь уже по-настоящему берутся за скалу. Грохот взрывов и скрежет машин пугают лосей в окрестных лесах. В короткий срок обнажаются одна жила, вторая, третья… На земле растут горы породы, содержащей высокий процент золота.
Старатели уже не одиноки. Чтобы действовать успешнее, они принимают на постоянную работу — в качестве лесорубов и истопников при котлах — четырех французов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Тут мне на помощь приходит неожиданное происшествие. Из леска вдруг доносятся треск ломающихся ветвей и тяжелое дыхание бегущего к нам крупного зверя. Вскакиваем оба и напрягаем зрение. Из леса на песок выбегает — можно ли верить глазам? — мой четвероногий утренний друг, огромный пес с белым носом! Успокоенный, я снова сажусь.
— Ради бога! — кричит перепуганный Станислав. — Немедленно вставайте!
Но я весело смеюсь ему в глаза. Станислав подскакивает ко мне с ужасом во взгляде и питается силой поднять меня. Тем временем пес уже подбежал ко мне и, повизгивая, исполняет дикий танец радости. Потом ложится у моих ног и на собачий манер выражает свою дружбу. Станислав смотрит на все это, удивленный, сбитый с толку.
Теперь я рассказываю ему об утреннем приключении. Оба весело смеемся. У собаки тоже радостно на душе. Пробежала за нами больше десяти миль по лесам и явилась в самое время, чтобы стащить почтенного Станислава с опасных высот зазнайства и морализма.
Я чувствую, что обрел нового друга.
20. ЧЕТЫРЕ ВЫСТРЕЛА ПО ВОЛКАМ
Нас беспокоят и раздражают таинственные волны на озере. Что вызывает их? Неизвестно.
Перед заходом солнца бурный ветер утих и волны улеглись. К ночи восстановилось такое же нерушимое спокойствие, какое было перед бурей. Станислав отправляется в лес. В воздухе царит глубокая тишина: я слышу на расстоянии ста шагов каждое покашливание товарища и треск каждой ветки.
Теперь я, по-видимому, пугаюсь собственной тени и вижу опасность там, где ее нет: спокойствие, которое так быстро овладело природой, кажется мне подозрительным. Говорю об этом Станиславу.
— Пустые страхи! — успокаивает он меня. — Погода установилась.
Гм, если так, то хорошо.
Вместе с наступлением темноты на востоке выползает полная луна, красная и огромная. Отражается в воде и прокладывает искристую тропу от далекого, далекого берега прямо к нам, почти к нашим ногам. Тропа неподвижна и гладка, как и само озеро.
Вдруг начинаем всматриваться более внимательно в направлении лунного света: в полумиле от нас что-то неожиданно всколыхнуло воду, вызвав волну. Это выдает лунная тропа, которая разбивается на маленькие, сверкающие блики. Ветра нет. Очевидно, какой-то ночной зверь вошел в воду с берега, на котором разбит наш лагерь. Но какой зверь? Может быть, лось?.. Сердце начинает биться учащенно.
С той стороны, где всколыхнулась вода, доносится приглушенный расстоянием протяжный крик: у-у-у-у…
— Loon, — заявляет Станислав.
Лун — нырок, который частенько кричит до поздней ночи. Весьма возможно, что именно он плещется там в воде. Когда крик раздается во второй раз, Станислав изменяет мнение: это не нырок. Но кто? Напрягаем слух, но крик не повторяется. Поверхность воды успокаивается, и луна снова прокладывает ничем не нарушаемую тропку через озеро. Тишина скрывает тайну.
Мой новый друг стал предметом небольшого спора. Станислав не верит ему и говорит, что только плохой пес и бродяга покидает свой дом и шатается по лесу.
— Собака должна быть верной, привязанной к дому! — поучает он.
По существу у Станислава мягкий, даже уступчивый характер, но я уже знаю: если он что-нибудь вобьет себе в голову, то лучше его не трогать. Знаю, но почему же, несмотря на это, вступаю с ним в совершенно ненужные пререкания?
— Мой пес верный! — защищаю я собаку.
— Верный? Такой цыган? — огорченно вздыхает мой спутник.
— Именно верный! — подтверждаю я. — Верный дружбе, которую мы с ним завязали сегодня. Потому он и прибежал в наш лагерь, что искал здесь друга…
Станислав качает головой и молчит. Я хочу сказать ему еще, что собираюсь купить этого пса, но он, к счастью, сдерживается, и я тоже умолкаю. Все это такой вздор! Нас окружает дивный канадский пейзаж, а я, беспутный, не замечая этого, гублю его очарование…
Пора спать. В просторной палатке места хватит на четверых, а нас только двое. Третье существо — пес. Он тихонько залезает в палатку и, припадая к земле, посматривает на нас испытующим и беспокойным взглядом.
— Нет! — противится Станислав. — В палатке спят только люди!
Неужели я должен снова поднять брошенную перчатку и ссориться из-за собаки?
— Надо уважать добрые обычаи! — напоминает мой товарищ. — По канадским обычаям собаки должны ночевать во дворе.
Ну обычай так обычай! Погладив пса, я собираюсь выгнать его из палатки. Но умное животное поняло слова Станислава и само удаляется.
Когда мы залезаем под одеяла, пес жалобна повизгивает, сопит и ворчит. Наверно, ему не по душе такое несправедливое решение, однако вскоре он примиряется со своей собачьей долей. Я слежу за ним сквозь щель в палатке и убеждаюсь, что это опытный бродяга и большой ловкач. Он засыпает песком тлеющие остатки костра и потом ложится на этом припечке, отлично защищающем его от ночного холода.
Лежим. Сон что-то не приходит. Слишком много впечатлений было в этот день. Буря, переправа через вспененное озеро, а перед этим встреча с собаками рыбака… Станислав тоже не спит.
— Что бы это могло быть? — ни с того ни с сего говорит он.
— О чем вы? — спрашиваю.
— Да вот давеча, этот голос издалека.
— Может быть, нырок?
Но Станислав не отвечает: его сморил сон. У меня тоже слипаются веки.
Мы спим крепко, как вдруг нас вырывают из сна какие-то звуки из леса. Моментально просыпаемся. Слышим одно, два, три протяжных завывания такие же самые, как и вечером:
У-у-у-у… Тоскливые, приглушенные и уже близкие, так как слышны сквозь стены наглухо закрытой палатки. Станислав быстро поднимает голову.
— Теперь я знаю, кто это! — шепчет он. — Волки! Они близко…
Сдерживая дыхание, я весь превращаюсь в слух. Но из леса не доносится больше ни один звук. Зато пес наш перед палаткой начинает приглушенно рычать. Он рычит тихо, злобно, протяжно и беспрерывно, с жуткой, едва сдерживаемой ненавистью.
— Волки пришли по следам пса! — заявляет мой спутник. — Где наши ружья?
— Под изголовьем…
Ищем на ощупь, находим. Два пятизарядных автоматических» Ремингтона «. Осторожно развязываем вход в палатку.
Тем временем луна забралась высоко в небо и, серебряная, освещает сейчас все вокруг. У палатки, припав к земле, непрерывно рычит пес. Он впился глазами в одну точку на опушке леса: группу из четырех стоящих одна возле другой пихт. От деревьев нас отделяет коса шириной в шестьдесят шагов. Но мы напрасно обшариваем взглядом лес. Ничего подозрительного не видно.
Светлый песок перед нами и спящие в ночной тиши деревья создают идиллическую картину. Трудно поверить, что может быть иначе. И все-таки наш пес дрожит от ярости и скалит клыки, не спуская глаз с четырех пихт.
— Бинокль! — шепчет мне Станислав.
Разыскиваю в палатке чемодан, роюсь в нем, возвращаюсь. Не выходя из тени палатки, направляю бинокль на лес и отчетливо вижу по порядку: ствол пихты, часть большого камня, сухие ветки, синеватый пучок травы, снова какой — то ствол, куст дикой вишни, потом какую-то серую массу — неужели зверь? Нет, это куст. Но вот вдруг за отдаленным стволом мерцает и тотчас гаснет какой-то отблеск, словно блуждающий светлячок… Волк! На мгновение его глаза вспыхивают вновь. Различаю морду, шею, лапы. Стоит, словно изваянный из камня. Не отрываясь смотрит в нашу сторону.
Когда я отдаю бинокль Станиславу, то вижу волка значительно хуже и скорее догадываюсь, где он. Показываю на него трапперу и спускаю предохранитель» Ремингтона «.
— Видите его? — спрашиваю шепотом.
— Вижу.
— Сколько их там?
— Не знаю.
— Могут ли они броситься на нас?
Станислав не уверен в этом:
— Почем я знаю? У них бывают разные аппетиты… Зависит от того, сколько их там…
Он опускает бинокль и кивком головы указывает на собаку.
— Ясно, что они охотятся за ним.
— Вы полагаете, что они могут кинуться на него?
— Здесь, возле палатки, пожалуй, нет… А там, подальше, в лесу — да.
Волк по-прежнему стоит неподвижно на том же месте, не спуская с нас глаз.
— Стреляйте первым… — бормочет Станислав.
Я прицеливаюсь, набираю в легкие воздух, глазом ищу мушку. Какая неясная цель!.. Нажимаю курок. Из дула вырывается сноп огня.
В лесу суматоха: кто-то резко отскакивает в сторону. Три, четыре большие тени в панике мчатся сквозь кустарник, серые на сером фоне. В это время меня оглушает выстрел Станислава. Какое-то движение в дальних кустах, я стреляю второй раз. Станислав тоже. И конец. Волков нет. Исчезли. Даже не слышно их.
Зато теперь со всех концов озера возвращается эхо выстрелов. Гудит над водой, множится, ширится, грохочет, слабеет; потом — где-то в далеком заливе — снова нарастает, гремит и наконец затихает. Различные эхо сталкиваются, отражаются друг от друга, снова уносятся вдаль: какая-то беспрерывная колдов — ская канонада. Когда она, наконец, смолкает, гробовая тишина опускается на озеро и лес. Только у меня в ушах звенит.
Мы все еще стоим с ружьями в руках. Станислав оглядывается и вдруг вскрикивает:
— Где пес? Нет пса!
И, возмущенный, оборачивается ко мне:
— Видите, что это за болван?! Помчался за волками. Они разорвут его…
Не разорвали! Как и несколько часов назад, в лесу слышен треск ломаемых ветвей. Это возвращается пес. Он появляется измученный, с покусанной лапой; морда в крови, но раны на ней нет. Стало быть, это волчья кровь. Собака сразилась и дала взбучку противнику.
В озере я смываю с героя грязь и кровь. Лапу он зализывает сам. Станислав смотрит на него дружелюбнее и признает одобрительно:
— Что правда, то правда — смел, шельма!
Идем с собакой в лес, чтобы установить результаты стрельбы. Увы, никаких следов: ни волка, ни крови. Все четыре выстрела мимо.
Разжигаем костер, завариваем чай, обсуждаем случившееся. Потом возвращаемся в палатку и ложимся спать.
Последним в палатку пробирается пес — ползком, потихоньку, украдкой. Чувствует себя виноватым, бросает подозрительные взгляды в сторону Станислава, от страха сдерживает дыхание и сразу же сворачивается возле моих ног в клубок, такой маленький, что просто трудно понять, куда он дел свое огромное тело.
Теперь никто его не гонит. Добрый канадский обычай предан забвению.
Сначала засыпает Станислав, потом пес и, наконец, я. На песчаном берегу большого озера два человека и одна собака спят в полном согласии под общим кровом.
21. «SISCOE-GOLD-MINE»
В 1891 г. в Кротошинском уезде на Познаныцине родился Станислав Шишка, сын крестьянина из Новой Деревни.
Семнадцатилетним пареньком он выезжает в Канаду. Становится горняком, работает на рудниках в провинции Онтарио.
В 1914 году — когда ему исполнилось 23 года — Станислав Шишка сопровождает на осеннюю охоту директора рудника в Ксбалде, где работал когда — то. Плывет с ним по реке Харрикано на север и ночует на безвестном островке на озере Кенависек. Ночью Шишку мучают тревожные сны. Они прибыли сюда поздно вечером; стемнело, едва успели поставить палатку. Ночью Шишка представляет себе вдруг очертания острова, вскакивает с постели, что-то бормочет. В лунном свете лихорадочно бегает вокруг стоянки. Скоро рассвет, Шишка будит директора и предлагает ему совместное дело.
— Мы станем миллионерами! — кричит он. — На этом острове должно быть золото!
Директор смотрит на Шишку, как на буйно помешанного, улыбается и отвечает спокойно:
— Well, болтаешь вздор! Плохо спал!
Шишка клянется, что знает, о чем говорит. Ведет йорекка (так звали его спутника) к месту, где в скале четко проступает кварцевая жила. А ведь известно, что в кварцевых жилах есть золото…
— Ну да, кварц есть.. — небрежно подтверждает директор и возвращается в палатку.
А у Шишки руки дрожат от волнения.
— Мы будем богаты, сир!.. Тут лежат тысячи… Золото…
— Успокойся и не сходи с ума! Тысячи или не тысячи, иди себе с ними к черту и не морочь мне голову! Лучше приготовь завтрак!
— Так вы не хотите принимать участие в добыче этого золота? — не скрывает своего изумления Шишка.
— Нет, не хочу! — злится йорекк. — Я хочу стрелять лосей… Сам выбери себе участок и остолби его.
Шишка готовит завтрак, выбирает на острове не один, а целых три участка, но дальше на охоту не плывет. Прощается и возвращается в Тимминс, к своим.
В следующем, 1915 году ранней весной — на реках еще идет ледоход — Шишка снова плывет на север. С ним несколько энтузиастов-усачей. Их собралось шестеро: Шишка, брат Шишки Петр, Анджей Балах, Станислав Хейдыш, Войцех Янец и Плюта. Старатели с золотых рудников в Тимминсе свои люди, связанные издавна, бравые служивые из-под Кротошина. В компанию входят еще пятеро, но они пока остались в Тимминсе.
Шестерка с трудом размещается на трех лодках между запасами продовольствия, лопатами, кирками и динамитом. Едут за золотым руном, верят Шишке.
На рассвете смельчаки покидают поселок Амос, вечером причаливают к острову. Молчат и только смотрят. Остров площадью около ста пятидесяти гектаров покрыт еловым лесом, прерывающимся кое-где болотами и скалами.
— Говорите же, черт возьми! — набрасывается Шишка на друзей. — Есть золото или нет?
— А ну, поглядим! — отвечает Анджей Балах и первым ударяет кайлом по скале…
В течение месяца, с рассвета до темноты, шестеро старателей в поте лица копают землю, корчуют деревья, дробят камни. Скала крепка, поддается с трудом, но упорства золотоискателей и их кирок ей не притупить. В нескольких местах находят кварцевые жилы, вгрызаются в глубь земли, взрывают. Но кварц какой-то пустой: ни следа золота. Трудно сдвинуть с места колесо фортуны.
Льют дожди. Комары не дают покоя ни днем, ни ночью.
— Кажись, есть! — кричит неожиданно один из старателей. Нет, это не золото. Это лишь следы меди и никеля. Но там, где есть эти металлы, там должно быть и золото.
А тем временем на смельчаков набрасывается и обращает их в бегство непобедимый враг: комар. Черные тучи комаров. Люди бегут с острова. Не нашли ничего, но не теряют надежды. Верят в существование золота.
За все время между ними не было ни одной ссоры. Возвращаются к повседневной работе в Тимминсе.
Год 1916 — й. Весной снова плывут на остров. На этот раз все одиннадцать. Продолжают поиски. Находят новые жилы кварца — их очень много. Самые толстые, достигающие трех футов, взрывают динамитом.
И однажды раздается хриплый крик Антония Дрыгаса:
— Золото! Есть золото!..
Все подбегают к нему. Это не мираж. Во взорванном камне есть золото. То тут, то там в щелях и трещинах поблескивает золотая пыль. Хоть немного золота, но есть! Вера и настойчивость одерживают первую победу. Все резвятся, как дети, шатаются, как пьяные, но больше всех — Шишка. Его хватают за плечи и тормошат, полные радостного возбуждения.
— Ты будешь миллионером, Стах! — кричат ему в самое ухо.
— И стану, если хотите знать! — кричит он в ответ.
— А кто тебе будет чемоданы таскать?
— Не бойтесь, такие найдутся!..
В этот счастливый день старатели отдыхают и только на следующий день принимаются за работу. Снова напряженный и целеустремленный труд: не прекращая дальнейших поисков, воздвигают два крепких домика — один для жилья, другой — под кухню.
Об их удаче узнают люди. По лесу вокруг озера начинают ша — » таться темные личности. Вынюхивают. Шпионят. Но старателям уже ничто не грозит. У каждого при себе ружье или револьвер, а остров — их законная собственность. Их вожак Шишка — большой ловкач, толковый малый — добился в учреждениях разрешения на эксплуатацию.
Опять по целым неделям ни следа золота. Но потом наталкиваются на черную породу, так называемый турмалин. Они уже знают, что это значит: где обнаруживается турмалин, там много золота. Теперь каждый даже невооруженным глазом находит золотую пыль в турмалине.
Показывая на остров, Шишка говорит сквозь зубы, словно произносит заклинание:
— Здесь есть золото!
— Наберется, наверное, на десять тысяч долларов! — определяет Войцех Янец дрожащим от волнения голосом.
— Больше чем на сто тысяч! — хвастливо поправляет его Шишка.
Но и он ошибается: здесь его больше чем на миллион.
Нападения комаров вновь становятся невыносимыми. После двухмесячной работы на острове друзья отплывают. За все это время не было ни одного спора. Люди отплывают, полные надежд, но без золота. Трудно заставить вертеться колесо фортуны.
В тот же год они основывают в Тимминсе акционерное общество «Siscoe Syndicate» . Делят между собой большую часть акций, остальные продают по высокой цене. Все уже знают об открытии и домогаются доли и акций.
1917-й год. На полученные деньги старатели покупают золотодобывающие и камнедробильные машины, паровые котлы, буры и лебедки. В мае перевозят все это на остров и теперь уже по-настоящему берутся за скалу. Грохот взрывов и скрежет машин пугают лосей в окрестных лесах. В короткий срок обнажаются одна жила, вторая, третья… На земле растут горы породы, содержащей высокий процент золота.
Старатели уже не одиноки. Чтобы действовать успешнее, они принимают на постоянную работу — в качестве лесорубов и истопников при котлах — четырех французов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30