Совет может быть увеличен, если это им покажется необходимым. Но Лиам не всегда будет сидеть на троне Королевства Островов, а я бы не хотел, чтобы власть над Звездной Пристанью оказалась в руках человека, подобного безумному королю Родрику. Я знал его, и, если бы ему удалось собрать чародеев, как мы собрали их в Звездной Пристани, мир бы дрогнул. Я помню, какой хаос воцарился на Келеване, когда во время Войны Врат часть чародеев примкнула к Имперскому Стратегу. Нет, Звездная Пристань должна навсегда остаться вне политики.— Как дворянин королевства я не могу не признать, что ты близок к измене,— произнес Джеймс вставая. Он подошел к открытому окну. Посмотрев на ночной остров, он улыбнулся. — Но как человек, который рано выучился думать самостоятельно, я не могу не оценить твою мудрость.— Тогда ты поймешь, почему я верю, что ты всегда останешься голосом разума в Совете лордов.— Пусть мой голос там не очень громкий, — ответил Джеймс, — зато я рискну говорить от твоего лица. Но ты ведь понимаешь, что многие могут решить: раз ты не абсолютно лоялен по отношению к Королевству, значит, ты — враг?Наг кивнул.— Ну а теперь о других делах. Пригласим священника из берегового города. У нас на острове нет храмов — наши отношения с теми, кто практикует религиозную магию, не очень… м-м-м сердечные.— Вы вторгаетесь в их владения, — улыбнулся Джеймс.— Так многие думают, — вздохнул Паг. — Ты знаешь, те немногие жрецы, которых я уважаю, либо уже умерли, либо находятся далеко отсюда. Боюсь, с ростом нашего могущества растут подозрения среди жрецов самых влиятельных храмов Рилланона и Кеша. Но отец Мариас, который служит в маленьком храме Килиан в деревне, кажется, достаточно приятный человек. — Паг просветлел лицом. — Он согласится провести свадебную церемонию. И, посерьезнев, Паг добавил:— Может быть, ты не поймешь того, что я сейчас тебе скажу. Но, если когда-нибудь тебе придется выступать от моего имени, скажи: «Если говорить правду, магии здесь никакой нет».— Не понимаю, — сказал Джеймс.— Я так и думал. Ничего страшного. Если бы ты понимал, то не ехал бы сейчас в Кеш — я бы убедил Аруту оставить тебя здесь. Просто запомни мои слова. А теперь пойди разыщи мою дочь и скажи ей, что церемония состоится послезавтра. Можно не ждать еще четыре дня, пока наступит следующий день отдыха, — мы и так нарушаем много традиций.Джеймс, улыбаясь, вышел из комнаты. Когда на лестнице затихли его шаги, Паг повернулся, чтобы взглянуть в окно, и, ни к кому не обращаясь, тихо сказал:— Нам всем не мешает повеселиться. Слишком много мрачных дней впереди. *** Все жители Звездной Пристани, а также множество обитателей города на берегу озера — те, кто смогли переправиться на остров, — столпились вокруг осанистого священника. Отец Мариас улыбнулся и поманил к себе Джеймса и Гамину. Жрец был похож на большого розовощекого ребенка — словно так и не повзрослев, он уже начал седеть и лысеть. Его зеленая ряса и шитая золотом накидка были потертыми и ветхими, но он носил их с достоинством аристократа. Отец Мариас был счастлив, что ему довелось проводить свадебную церемонию. Его паства состояла в основном из рыбаков и фермеров и очень часто ему приходилось исполнять скорбный долг, проводя обряды погребения. Поэтому его всегда очень радовали свадьбы и посвящения новорожденных Богине Всего Живого.— Идите сюда, дети мои, — произнес он. Гамина и Джеймс медленно приблизились к нему. Джеймс был облачен в то платье, в котором ему предстояло представляться императрице: в белую тунику, темно-синие штаны в обтяжку и черные сапоги. Поверх была накинута белая куртка, вышитая золотой нитью. На голове красовался берет — последний крик моды — такой большой, что, надетый набекрень, свисал почти до левого плеча; берет украшали серебряная пряжка и перо белой совы.Рядом с Джеймсом стоял Локлир, одетый примерно так же, но с тем отличием, что золотой и серебряной вышивки на его платье было больше. Он оглядывался, убежденный, что новая мода здесь может показаться смешной и странной, но, кажется, никто так не считал. Все взгляды были устремлены на невесту.Гамина была одета в простое платье цвета лаванды; на грудь девушки спускалась единственная нитка изумительно красивых жемчугов. Платье в талии было перехвачено широким поясом с серебряной пряжкой, тоже усаженной жемчугом, а чело украшал венок из цветов — традиционный «венец невесты».— Итак, — произнес Мариас голосом, в котором слышался мелодичный акцент уроженца южного берега Моря Королевства, — вы явились ко мне, чтобы заявить о своем намерении вступить в брак; позвольте же мне сначала сказать вам несколько слов. Килиан, богиня, которой я служу, взглянула на мужчину и женщину, когда их создал Ишап, Тот, Что Превыше Всех, и увидела, что они живут порознь. Услышав их и пожалев. Богиня Зеленого Молчания сказала: «Вы не должны жить порознь». Тогда она и придумала брак, чтобы связать мужчину и женщину священными узами. Брак — это сплав душ, рассудков и сердец. Брак — это когда двое становятся единым целым. Понимаете ли вы меня? — Он взглянул жениху и невесте в глаза. И Гамина и Джеймс кивнули. Обращаясь к собравшейся толпе, Мариас сказал:— Джеймс Крондорский, граф двора принца, и Га-мина, дочь герцога Пага и герцогини Кейталы, пришли сюда, чтобы дать друг другу клятву, а мы станем свидетелями их клятвы. Если есть здесь кто-нибудь, кто считает, что им не следует жениться, пусть выйдет вперед и скажет или же никогда об этом не говорит. — Если и были какие-то возражения, Мариас не стал их дожидаться. Он продолжал:— Джеймс и Га-мина, знайте, что с этого момента и на всю жизнь каждый из вас — только часть другого. Теперь вы — одна семья. Джеймс, эта женщина хочет провести с тобой всю жизнь. Берешь ли ты ее себе в жены, зная, что она теперь — единственная для тебя женщина до самой смерти?— Да, — ответил Джеймс и надел на безымянный палец левой руки Гамины золотое кольцо.— Гамина, этот человек хочет провести с тобой всю жизнь. Берешь ли ты его себе в мужья, зная, что теперь он — единственный для тебя мужчина до самой смерти?— Да, — ответила Гамина, улыбаясь, и надела обручальное кольцо на палец Джеймса.— Мы свидетельствуем здесь, что Джеймс и Га-мина перед лицом людей и богов поклялись принадлежать друг другу.— Свидетельствуем, — подхватил хор собравшихся.— Ну вот, — улыбаясь, произнес румяный священник. — Церемония завершена. Вы — муж и жена.— Все? — Джеймс огляделся.Мариас рассмеялся.— У нас, господин мой, все просто. А теперь поцелуй свою жену, и давайте праздновать.Джеймс засмеялся, обнял Гамину и поцеловал ее. Толпа радостно закричала; в воздух полетели шапки. *** С краю в толпе стояли два человека, которых свадебное торжество нисколько не трогало. Худой угловатый мужчина с трехдневной щетиной на щеках взял другого за локоть и отвел подальше. На них была одежда, которую можно было бы описать как потертую и рваную, и пахло от них так, что вряд ли бы кто остался доволен, встань они поближе. Оглянувшись, чтобы убедиться, что их не подслушивают, тощий сказал:— Граф Джеймс Крондорский. Барон Локлир. Это значит, что вон те два рыжих драчуна — сыновья Аруты.Второй мужчина, толстый и низенький, но широкий в плечах, был явно удивлен наблюдательностью приятеля.— Не так уж часто тут встречаются принцы. А, Лейф? — спросил он простодушно.— Ты дурак, Риз, — ответил тощий сердито. — Есть люди, которые хорошо заплатят за эту новость. Поезжай в таверну «Двенадцать Стульев» на краю пустыни — принцы, скорее всего, выберут именно эту дорогу. Ты знаешь, кого там спросить. Передай нашим кешианским друзьям, что принцы Крондора и их эскорт едут из Звездной Пристани, и не парадной колонной, а потихоньку. Их немного. И дождись меня. Да не пропей все деньги, которые получишь, не то я выпущу тебе кишки!Риз посмотрел на приятеля так, словно и помыслить о подобном не мог. Лейф продолжал:— Я поеду за ними и, если они свернут, дам тебе знать. Они, конечно, везут золото и ценные подарки ко дню рождения императрицы. Взять всего двадцать человек — и мы будем богачами всю оставшуюся жизнь, — пусть только бандиты перережут им глотки и отдадут нам нашу долю.Оглядев пустынный берег, мужчина по имени Риз спросил:— Но как я попаду туда, Лейф? Все перевозчики веселятся на свадьбе.— Укради лодку, болван, — прошипел Лейф сквозь стиснутые гнилые зубы.Риз обрадовался.— Тогда я прихвачу немного еды…— Нет, ты поедешь сейчас же! — приказал ему Лейф, толкая его к берегу, где стояли никем не охраняемые лодки. — Украдешь что-нибудь в городе. Все здесь, так что это будет нетрудно. Но кое-кто, наверное, остался, так что будь поосторожнее.Риз побежал вдоль берега, переваливаясь с боку на бок. Он высматривал лодку поменьше, чтобы можно было управиться с ней одному. *** Принцы тихо сидели за обеденным столом, равнодушно глядя на радость новобрачных. Оба брата сгорали от нетерпения — так им хотелось поскорее отправиться в путь. Джеймс не сказал им, когда они уезжают, но Локлир обмолвился, что надолго они здесь не останутся, несмотря на неожиданные события последних двух дней.Братья были очень удивлены тем, как внезапно влюбился их наставник, и в равной степени нисколько не удивились быстро полученному разрешению Аруты и скорой свадьбе.Принцы выросли в мире, полном неожиданностей, где спокойная жизнь в любой момент могла быть прервана несчастьем. Войны, природные катастрофы, болезни были обычным явлением в их жизни, большую часть которой братья провели во дворце, видя, как их отец чуть ли не ежедневно сталкивается с этими проблемами.Они наблюдали за отцом со стороны, не испытывая никаких сильных чувств, да и сейчас наблюдали за свадьбой, не разделяя всеобщего веселья. Им, скорее, было скучно.Боуррик отпил простого зля из кружки и спросил:— И это все, что у них есть?Эрланд кивнул.— Похоже. Судя по тому, что я вижу, тут и элем не особенно интересуются. Может быть, в деревне получше. — Братья встали со скамьи, поклонились графу и новой графине, а те кивнули принцам, покидающим стол.— Куда? — спросил Боуррик брата.— Не знаю, — ответил Эрланд. — Куда-нибудь. Где-то тут должны быть дочки рыбаков. Смотри — вон какие прехорошенькие лица! Не могут же все они быть замужем!Кажется, Боуррик помрачнел, а не повеселел.— Я больше всего хочу выбраться из этого гнезда колдунов и отправиться в путь.Эрланд положил руку на плечо брата, соглашаясь с ним. Им постоянно напоминали об ответственности, но принцы чувствовали, что их опекают со всех сторон, а обоим очень хотелось действия, движения. Пока же жизнь была слишком пресной на их вкус. Глава 5. НА ЮГ Стражники засмеялись.Джеймс повернулся, чтобы посмотреть, что их развеселило, и увидел подходивших принцев. Эрланд был одет в невообразимо длинную и толстую кольчугу, которая весила по меньшей мере в пять раз больше, чем его обычные кожаные доспехи; через плечо был перекинут потрепанный красный плащ. Но смеялись больше над его братом, который был облачен в плащ, видавший лучшие дни и доходивший ему до пят. По рукавам и краю капюшона плаща ярко-лилового цвета с переливами тянулась золотая вышив-ка — таинственные символы — когда-то это была парадная одежда чародея. На боку принца, там, где полагается быть мечу, висел деревянный посох, на ручке которого был укреплен шар из мелочно-белого стекла. Кулган или кто-нибудь из кешианских чародеев в таком наряде выглядел бы вполне уместно, но на Боуррика нельзя было смотреть без смеха.— Куда это они нарядились? — спросил, смеясь, Локлир, подойдя к Джеймсу.Джеймс вздохнул.— Не представляю. Что все это значит? — обратился он к принцам.Эрланд усмехнулся.— Мы нашли место, где играют в пой-кир — здесь его называют покер. Нам не очень везло.— Я проиграл плащ какому-то лодочнику, — сказал Боуррик, — а меч — человеку, который, наверное, уже продал его за бутылку вина. А потом мне попался чародей, который слишком полагался на удачу и совсем не верил в точный расчет. Посмотри-ка.Джеймс взглянул на старшего из братьев и заметил в его руке посох необычной формы.— Ну и что это такое?Боуррик вытащил посох из ножен и протянул его барону.— Это волшебный посох. Шар в темноте светится, так что нам не понадобятся ни факелы, ни светильники. Ночью мы проверили, как он работает. Вполне сносно.Джеймс кивнул, как бы в знак одобрения.— А что еще он делает?— Ничего, разве что является хорошей тростью, — ответил Эрланд. — Но знаешь, — сказал он, обращаясь к брату, — думаю, когда кто-нибудь кинется на тебя с окровавленной алебардой, ты пожалеешь, что у тебя в руках нет старого доброго меча.— Еще бы, — поддержал его Локлир.— Купим другой меч, когда приедем в какой-нибудь город, — ответил Боуррик.— И новую одежду, — вздохнул Джеймс.— Ты еще главного не видел, — рассмеялся Локлир. — Боуррик, покажи ему сапоги.Ухмыляющийся Боуррик поднял подол плаща, и Джеймс изумленно покачал головой. На ногах у принца были сапоги из красной кожи; они доходили до середины икры и были украшены желтыми орлами.— Я их тоже выиграл.— Думаю, предыдущий владелец был очень рад проигрышу, когда поставил их на кон, — заметил Джеймс. — Ты одет так, словно разъезжаешь с бродячим цирком. Спрячь их скорее, этот контраст между сапогами и плащом просто режет глаз. Эрланд, а ты, похоже, решил в одиночку завоевать весь Кеш. Таких кольчуг я не видел со времен битвы при Сетаноне.Локлир, одетый, как и Джеймс, в тунику из домотканого полотна и кожаный жилет, заметил:— Тебе гораздо больше понравится эта кольчуга, когда мы доберемся до края пустыни.Эрланд не успел ничего ответить — появились Га-мина и ее родители. Паг держал Кейталу за руку, и Джеймс понял, что она действительно очень больна. Может быть, вчера на свадьбе дочери она старалась выглядеть получше, но сегодня всем стало ясно, что жить Кейтале осталось не больше нескольких недель.— Это прощание, Джеймс, — тихо сказала Кейтала, подойдя поближе к нему.Джеймс молча кивнул.— Нам будет очень тебя не хватать, — сказал он после паузы.— И я буду скучать по всем вам. — Она положила ему на грудь руку, и Джеймсу показалось, что легкие пальцы тронули его сердце. — Мы просто исчезаем с глаз долой. Пока нас помнят, мы живы.Джеймс, склонив голову, поцеловал ее в щеку.— Мы всегда будем помнить тебя, — сказал он. Она поцеловала его в ответ и повернулась, чтобы проститься с дочерью.Паг поманил Джеймса в сторону. Отойдя на такое расстояние, чтобы другие не слышали, чародей сказал:— Сегодня вечером Кейтала вернется в свой мир. Откладывать нельзя, иначе ей может не хватить сил добраться от Звездных врат на Келеване до границ Турила. Друзья ей помогут, но все равно для столь больного человека путешествие будет тяжелым.— Разве ты не поедешь с ней? — удивился Джеймс.— Я должен заняться другими делами, — покачал головой Паг.Джеймс вздохнул.— Надеюсь, мы увидим тебя… — Он хотел добавить «скоро», но, заметив выражение лица Пага, запнулся.Паг оглянулся на жену и дочь, которые, взявшись за руки, стояли молча. И Паг и Джеймс знали, что они разговаривают мысленно.— Может быть, и нет. Боюсь, если я снова появлюсь здесь, немногие будут мне рады — мое появление будет означать, что пришли страшные времена, такие, как время битвы при Сетаноне.Джеймс был еще мальчишкой, когда армии моррелов, Братства Темной Тропы, выступили под знаменами своего лже-пророка Мурмандрамаса. Те времена он запомнил навсегда. Он ясно помнил битвы при Арменгаре и Сетаноне, тогда небо раскололось и вернулись повелители драконов, и с их появлением чуть не погибли все люди. Постичь суть битвы, в которой была задействована магия и которой командовали Паг, Томас Эльвандарский, Макрос Черный и Арута, Джеймс никогда не мог.— Значит, — сказал Джеймс, — тогда ты и будешь нам нужен более всего.Паг пожал плечами, словно желая сказать, что это не обязательно так.— В любом случае теперь многое будет зависеть от помощи тех, кто на нашей стороне.— Что я могу сделать?— Первое тебе будет нетрудно, — улыбнулся Паг. — Люби мою дочь и заботься о ней.— Никто лучше меня не сделает этого, — улыбнулся в ответ Джеймс.— И приглядывай за ее братом.— Паг, Уилли — хороший, офицер. За ним не надо приглядывать. Думаю, через несколько лет он станет капитаном гвардейцев принца.Паг еще раз пожал плечами; не всякий мог заметить, как он разочарован тем, что его сын нынче не с ним. О размолвке отца и сына никогда не говорили.— Во-вторых, я хочу, чтобы ты поддерживал независимость Звездной Пристани.— Хорошо.— И помни, о чем я просил сказать, если тебе придется говорить от моего имени.— Да, — ответил Джеймс. — Я помню. Хотя, находясь на острове, где все жители так или иначе практикуют магическое искусство, не могу не удивляться, что за бессмыслицу мне надо помнить.Паг похлопал его по плечу.— Это не бессмыслица. Никогда не совершай эту ошибку — не считай бессмыслицей то, чего тебе пока не понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35