Немногие восхваляли Аруту в открытую, но все подданные его почитали и уважали, а жену его любили.Анита молча сидела на троне, глядя своими зелеными глазами куда-то вдаль. Ее несколько надменное поведение скрывало беспокойство за сыновей, но об этом догадывались только те, кто хорошо ее знал. То, что муж приказал сыновьям предстать сразу перед двором, не встретившись вчера с ними в своих личных покоях, явно указывало на его недовольство. Анита заставила себя прислушаться к речи одного из членов гильдии ткачей; ее долг — выслушивать все обращения и просьбы, с которыми подданные являлись ко двору ее мужа. Протокол не настаивал, чтобы на утреннем приеме находились остальные члены семьи принца, но, раз близнецы вернулись из Высокого замка, где несли патрульную службу на границе, официальная церемония превратилась в семейную встречу.Принцесса Елена стояла рядом с матерью. Она очень походила на обоих родителей сразу — темно-рыжие волосы и белоснежная кожа, как у матери, но карие задумчивые глаза отца. Те, кто хорошо знал семью принца, часто замечали, что, если Боуррик и Эрланд походили на своего дядю — короля, то Елена напоминала их тетушку, герцогиню Каролину Саладорскую. А Аруте не раз доводилось примечать, что дочь унаследовала и характер Каролины.Принц Николас, младший сын Аруты и Аниты, поместился за троном матери, так что отец не мог его видеть, на первой ступеньке, ведущей с подиума вниз. Дверь в покои семьи была скрыта от глаз тех, кто находился в зале, — она располагалась тремя ступеньками ниже подиума. Там когда-то все четверо детей играли, толкаясь, подслушивая, как их отец вершил дела Королевства. Ники ждал появления братьев. Анита оглянулась — ее посетило чувство, знакомое всем матерям: один из детей забрался туда, где ему не следует находиться. Она заметила Николаса у двери и поманила его, показывая, что он должен стоять ближе. Ники боготворил братьев даже несмотря на то, что у них никогда не находилось для него времени и они всегда его дразнили. Они не могли найти общего языка со своим младшим братишкой — он был моложе их на двенадцать лет.Принц Николас, прихрамывая, поднялся по трем широким ступеням, подошел к матери, и сердце Аниты упало, как падало каждый день со времени рождения Николаса. У мальчика была искалеченная нога, и ни вмешательство врачей, ни заклинания священников не Могли помочь, хотя ходить он все же научился. Не желая подвергать младенца публичному осмотру, Арута, вопреки обычаю, не стал показывать мальчика на Первом Приветствии — празднике в честь первого публичного появления члена семьи принца. Эта традиция прервалась с появлением Николаса на свет.Ники, услышав, как открывается дверь, повернулся; в дверь заглянул Эрланд. Ники, ковыляя, спустился по ступенькам, чтобы встретить братьев, и обнялся с обоими. Эрланд заметно поморщился, а Боуррик с отсутствующим видом похлопал братишку по плечу.Ники последовал за братьями, а они медленно поднялись на помост и встали позади сестры. Она оглянулась и успела показать им язык, скосив глаза на нос; братья с трудом удержались от смеха. Они знали, что никто в зале не мог видеть ее гримас. Близнецы долгое время дразнили сестренку, которая отвечала им, чем могла. Ей ничего не стоило выставить их на посмешище перед всеми придворными.Арута, почувствовав, что дети чем-то заняты, оглянулся и одарил четверых своих отпрысков хмурым взглядом, достаточным, чтобы утихомирить любой шум. Взгляд остановился на старших сыновьях и показал весь гнев принца, хотя об этом могли догадаться только те, кто стоял рядом с ним. Потом Арута снова обратил свое внимание на дело, слушавшееся в зале. Кто-то из неродовитых дворян получал назначение на новую должность, и, хотя четверо детей принца считали такие дела мелочью, сам дворянин запомнит этот миг на всю жизнь. Арута пытался долгие годы внушить эту мысль своим детям, но пока ему это не удавалось.Церемонию проводил лорд Гардан, герцог Крондора. Старый солдат служил с Арутой и его отцом более тридцати лет. Темная кожа Гардана контрастировала с белой бородой, но в глазах по-прежнему светился ум, не утративший с возрастом своей остроты. Для детей принца у него всегда наготове была добрая улыбка. Будучи человеком простого происхождения, Гардан возвысился только благодаря своим личным качествам и, несмотря на часто высказываемое им желание удалиться от дел и вернуться домой, в Крайди, оставался на службе у Аруты, сначала сержантом гарнизона Крайди, потом капитаном гвардии принца, потом — рыцарь-маршалом Крондора. Когда предыдущий герцог Крондорский лорд Волней скоропостижно скончался, Арута назначил на этот пост Гардана. После протестов и заявлений, что он не годится для места, предназначенного аристократам, Гардан все же вынужден был смириться и проявил себя хорошим правителем — не худшим, чем был воином в былые годы.Гардан закончил провозглашение нового ранга и привилегий дворянина, и Арута протянул тому огромный пергамент с лентами и печатями.Человек принял знак своего повышения и вернулся в толпу придворных выслушивать приглушенные поздравления.Гардан кивнул мастеру церемоний по имени Джером, и худой мужчина поднялся. Когда-то в детстве он был соперником барона Джеймса, а пост мастера церемоний как нельзя лучше подходил самодовольному Джерому. С какой стороны ни посмотри, он был настоящим занудой, а его излишнее внимание к мелочам делало его просто незаменимым. Его любовь к деталям проявлялась в изысканном покрое церемониального одеяния и фасоне заостренной бороды, не один час он проводил у зеркала, прихорашивая ее. Напыщенным тоном он произнес:— Вниманию вашего высочества представляется его превосходительство лорд Торен Зи, посол императорского двора Великого Кеша.Посол, стоявший в стороне и говоривший с советниками, подошел к возвышению и поклонился. В нем сразу можно было узнать кешианца по обритой голове, короткому алому камзолу, открывавшему взглядам желтые панталоны и белые туфли без задников. Грудь, как было принято у кешианцев, оставалась голой, а на шее висела массивная витая золотая цепь — знак его звания. Вся одежда была окантована почти незаметной глазу вышивкой; каждый стежок украшался крошечным самоцветом или жемчужиной. Когда посол двигался, складывалось впечатление, что весь он окружен сиянием. Конечно, при дворе он оказался самой заметной фигурой.— Ваше высочество, — произнес он с легким певучим акцентом, — госпожа наша Лакеа, Та, Которая Есть Кеш, спрашивает о здоровье их высочеств.— Передайте наши самые теплые пожелания императрице, — ответил Арута, — и скажите, что все мы здоровы.— С большой радостью, — произнес посол и продолжал:— Я должен просить его высочество ответить на приглашение, посланное госпожой моей. Семьдесят пятая годовщина ее величества — событие, не знающее себе равных в Империи. Юбилей будет праздноваться два месяца. Присоединится ли к нам ваше высочество?Король, как и все остальные правители от Квега до Восточных королевств, уже прислал свои извинения. Хотя между Империей и ее соседями сохранялся. мир — вот уже одиннадцать лет минуло со времени последней пограничной войны,— ни один правитель не отваживался пересекать границы государства, которое считалось самым страшным в Мидкемии. Отказы были приняты. Совсем другое дело-приглашение принца и принцессы Крондорских.Западные земли Королевства Островов было почти самостоятельным государством, которым правил принц Крондорский. Королевский двор в Рилланоне решал только самые общие вопросы. И Аруте чаще чем кому бы то ни было приходилось иметь дело с кешианекими посланниками — большинство возможных конфликтов между Кешем и королевством могло бы произойти на южной границе его Западных земель.Арута взглянул на жену, потом снова посмотрел на посла.— Мы сожалеем о том, что долг правителя не дает нам возможности совершить столь долгое путешествие, ваше превосходительство.Выражение лица посла ничуть не изменилось, но по едва заметному прищуру можно было догадаться — кешианец расценивает отказ почти как оскорбление.— Очень жаль, ваше высочество. Госпожа моя считает ваше присутствие чрезвычайно важным; если так можно выразиться, с вашей стороны это было бы проявлением дружбы и доброй воли.Последняя фраза не ускользнула от внимания Аруты. Он кивнул.— Тем не менее, с нашей стороны было бы недостойно отнестись к нашим южным соседям без должного внимания, если бы мы не отправили того, кто мог бы представлять королевскую семью Островов и засвидетельствовать нашу добрую волю. — Взгляд посла сразу переместился на близнецов. — Принц, Боуррик, первый наследник трона Королевства Островов, будет представлять нас на юбилее императрицы, господин мой. — Боуррик, оказавшись в центре всеобщего внимания, приосанился и ощутил потребность одернуть тунику. — А сопровождать его будет принц Эрланд, его брат.Боуррик и Эрланд обменялись встревоженными взглядами.— Кеш! — прошептал Эрланд, едва сдерживая изумление.Кешианский посол на мгновение склонил голову в знак, того, что оценил волю принца.— Это достойное решение, ваше высочество. Госпожа моя будет довольна.Арута, обводя взглядом зал, на мгновение задержался на каком-то человеке в дальней его части и продолжал осмотр дальше. Когда кешианский посол отошел, Арута, поднявшись с трона, произнес:— У нас много дел сегодня; завтра прием начнется в десятом часу стражи. — Он предложил принцессе руку, она оперлась на нее поднимаясь. Провожая ее с подиума, он шепнул Боуррику:— Жду вас с братом у себя в кабинете через пять минут. — Все четверо детей поклонились, когда их родители проходили мимо, и последовали за ними из зала, Боуррик взглянул на Эрланда и обнаружил, что его собственное любопытство отразилось, в глазах брата. Близнецы вышли из зала, а потом Эрланд повернулся и подхватил Елену, закружив сестру в своих объятиях. Боуррик шлепнул ее — несмотря на смягчающий эффект многочисленных складок на юбке, досталось ей крепко.— Звери! — воскликнула она. И обняла каждого по очереди. — Не хочется мне говорить, но все же я рада видеть вас обоих дома. Когда вы уехали, стало очень скучно.— Я слышал другое, сестричка, — ухмыльнулся Боуррик.Эрланд, обвив рукой шею брата, притворно-заговорщически зашептал:— До моего слуха дошло, что двоих сквайров принца с месяц назад видели в драке, а причиной был спор — кому из них сопровождать нашу сестричку на праздник Банаписа.Елена посмотрела на братьев прищурившись.— Я ничего не знаю о драке этих идиотов, — она улыбнулась, — а тот день я провела с Томом, сыном барона Лоуэри.Братья рассмеялись.— И об этом мы слышали, — произнес Боуррик, — твоя репутация, известна даже приграничным баронам, сестричка! А тебе еще и шестнадцати нет!Елена подхватила юбки и прошествовала мимо братьев.— Ну мне почти столько же лет, сколько было маме, когда она повстречалась в папой. А коли уж мы заговорили о папе, то надо вам напомнить: если вы сейчас не придете к нему, он прикажет зажарить вашу печенку к завтраку. — Она отошла на десяток шагов, повернулась в вихре шелковых юбок и еще раз показала братьям язык.Оба рассмеялись, и Эрланд заметил, что рядом с ними стоит Ники.— А это что?Боуррик сделал вид, что оглядывается, но взгляд его скользил поверх головы Ники.— Ты о чем? Я ничего не вижу.Лицо Ники выражало отчаяние.— Боуррик! — воскликнул он, чуть не заплакав.Боуррик глянул вниз.— Ага… — Он повернулся к брату:— Что это?Эрланд медленно обошел Ники.— Не знаю. Для гоблина маловат, для мартышки великоват — может быть, очень большая мартышка?— Карлики шире в плечах, а нищие не так хорошо одеты.Лицо Ники потемнело, в глазах заблестели слезы.— Вы обещали! — выкрикнул он срывающимся голосом. Он поднял взгляд на братьев, которые смотрели на него сверху вниз ухмыляясь; слезы потекли по его щекам; он неожиданно пнул Боуррика и убежал. Хромота не помешала ему спастись бегством. В зале еще долго слышались его всхлипывания.Боуррик потер ногу.— Ох. Мальчишка научился пинаться. Что обещали?Эрланд возвел глаза к небу и вздохнул.— Больше не дразнить его. Опять нотации. Конечно, он побежит к маме, она поговорит с отцом, а он…Боуррик поморщился.— И опять нотации.Тут они хором сказали:— Отец! — и поспешили к покоям Аруты. Стражник, завидев подходивших братьев, распахнул перед ними дверь.Арута сидел в своем любимом старом кожаном кресле. Слева от него стояли барон Джеймс и барон Локлир. Арута произнес:— Входите, вы двое.Близнецы вошли и встали перед отцом; Эрланд двигался немного неловко — его раненый бок за ночь почти не зажил.— Что с тобой? — спросил Арута.Оба сына едва заметно улыбнулись. От отца ничто не могло укрыться. Боуррик ответил:— Он пытался нанести удар и сделать контрвыпад, тогда как надо было атаковать с шестой позиции. Парень пробился сквозь его защиту.Голос Аруты звучал холодно:— Опять драки. Мне надо было этого ожидать, как ожидал барон Джеймс. Кого-нибудь убили? — обратился он к Джеймсу.Джеймс ответил:— Нет, но сын одного из крупных городских кораблевладельцев был близок к этому.Арута медленно поднялся из кресла; было видно, что он разгневан. Принц предпочитал держать под контролем свои эмоции, и такие сцены случались весьма редко; те, кто знал его, не ждали ничего хорошего. Принц подошел к близнецам и на одно мгновение показалось, что он готов их ударить. Он посмотрел каждому в глаза. Пытаясь совладать с собой, Арута чеканил каждое слово:— О чем вы двое думаете?Эрланд ответил:— Отец, это была самозащита. Он пытался проткнуть меня.— Он жульничал в картах, — вставил Боуррик. — У него в рукаве была синяя дама.— Мне наплевать, пусть у него хоть колода в рукаве! Вы же не солдаты-простолюдины! Вы мои сыновья!Арута обошел их, словно разглядывая лошадей или проверяя стражников на посту. Оба юноши безропотно подверглись внимательному рассматриванию, зная, что отец находится в дурном настроении.Наконец он воздел руки в жесте, означающем отказ, и заявил:— Это не мои сыновья. — Он прошел мимо близнецов и остановился рядом с баронами. — Они должны были быть сыновьями Лиама. — Брат Аруты, нынешний король, в молодости был известен буйным нравом. — Анита вышла замуж за меня, а родила отпрысков короля. — Джеймс кивнул, соглашаясь. — Наверное, так было задумано богами, но мне не постичь их мудрости. — Обратившись к братьям, он сказал:— Если бы ваш дедушка был жив, то разложил бы вас на бочонке и взял в руку кнут, не посмотрев ни на рост, ни на возраст. Если вы опять ведете себя как дети, с вами и нужно обращаться как с детьми. — Повысив голос, он встал перед ними:— Я приказал вам немедленно ехать домой! Вы повиновались? Нет! Вместо того чтобы приехать во дворец, вы исчезли где-то в квартале бедноты. Два дня спустя барон Джеймс нашел вас дерущимися в таверне. — Он помолчал и почти выкрикнул:— Вас могли убить!— Если только этот удар… — начал возражать Боуррик.— Хватит! — закричал Арута, потеряв терпение.Схватив Боуррика за тунику, он дернул его к себе. — Вы не отделаетесь шутками и улыбками! Такое уже было в последний раз! — Он оттолкнул Боуррика, и тот налетел на брата. Гнев Аруты доказывал, что он не намерен больше терпеть шалости сыновей, на которые обычно закрывал глаза. — Я приказал вам вернуться не потому, что при дворе скучно без ваших выходок. Думаю, год-другой на границе могли бы вас немного утихомирить, но выбора у меня не было. У вас есть обязанности, и сейчас вы мне необходимы.Боуррик и Эрланд переглянулись. Ничего нового в поведении Аруты для них не было, и раньше они терпели его гнев, всегда, надо заметить, справедливый. Но сейчас происходило что-то еще. Боуррик произнес:— Извини нас, отец. Мы не поняли, что наше присутствие требовалось по государственным делам.— И не предполагается, что вы должны что-то понимать. Предполагается, что вы обязаны повиноваться! — отрубил отец. Он был вне себя. — На сегодня с меня хватит. Я должен подготовиться к приватной встрече с кешианским послом, которая состоится сегодня после полудня. Барон Джеймс по моему поручению продолжит этот разговор. — У двери он остановился и сказал Джеймсу:— Делай все, что сочтешь необходимым! Мне надо, чтобы эти разбойники, были готовы к серьезной беседе, которая им предстоит. — И, не дождавшись ответа, закрыл дверь.Джеймс и Локлир встали рядом с юными принцами, и Джеймс пригласил:— Ваши высочества, будьте любезны, следуйте за нами.Боуррик и Эрланд взглянули на своих учителей и «дядюшек», а потом друг на друга. Оба встревожились. Отец никогда не наказывал физически ни одного из своих детей, к большой радости их матери, но «боевые тренировки» после выходок братьев, то есть практически все время, в счет не шли.Лейтенант Уильям, дожидавшийся снаружи, тихо пошел вслед за принцами и баронами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35