Так как не будет пути назад.
Через семь дней я стану богом, или трупом, или монстром.
- А что вы делаете с монстрами? - спросил Кэрмоди.
- Ничего, если они безвредны, как муж мамаши Кри. В противном случае
- уничтожаем.
Затем он пожелал всем удачной Ночи и подал руки по земному обычаю. С
Джоном он прощался последним, долго держа его руку в своей и глядя прямо в
глаза.
- Это твой последний шанс стать чем-нибудь. Если ночь не разморозит
твою душу, если ты останешься айсбергом с ног до головы, каким и был,
значит ты создан таким. Если в тебе осталась хоть искра, дай ей
разогреться, даже если тебе будет очень больно. Бог Иесс однажды сказал:
Если ты получишь жизнь, однажды ты ее потеряешь.
В этом нет ничего особенного. Боги других рас, пророки всех рангов в
разные времена говорили то же. Однако, это правда. Тысячу раз правда.
Когда Тэнди ушел, три землянина поднялись наверх и взяли с полки три
шлема. Их венчали небольшие коробочки, из которых торчали довольно длинные
антенны. Они одели шлемы и привели их в рабочее состояние.
Скелдер долго рассматривал себя в зеркале.
- Я уверен, что ученые мира Джунд не ошибались в своих расчетах. Они
говорят, что этот прибор выполняет роль детектора электромагнитного
излучения, он же вырабатывает противофазные волны, которые гасят мощность
внешнего магнитного поля. Мы можем пройти через самую сильную магнитную
бурю без всяких последствий для себя.
- Надеюсь, что это так, - ответил Раллукс, - и благодарю создателя за
этот шлем.
- Я тоже, - отозвался Скелдер. - Но я полагаю, что мы оба можем
полностью довериться господу и обнажить головы и души навстречу всем силам
зла этой планеты.
Кэрмоди цинично усмехнулся:
- Давай. Тебя никто не удерживает. Ореол мученика только украсит
тебя.
- У меня есть приказ, - сухо ответил Скелдер.
Раллукс вскочил и начал расхаживать взад и вперед.
- Я не понимаю, каким способом магнитное излучение этой звезды может
возбудить атомную структуру живых существ на планете, столь удаленной от
нее. И в то же время зондировать подсознание, познание, подавляя будто
железными тисками разум, создавать немыслимые психоматические измерения.
Звезда становится фиолетовой, распространяет невидимые лучи, порождает
образы чудовищ, живущие в самых глубинах подсознания, или образы золотых
богов. Кое-что, правда, я понимаю. Изменение частоты электромагнитного
излучения нашего Солнца тоже влияет на Землю, и не только на климат и
погоду, но и на поведение землян. Но как может светило воздействовать на
плоть и кровь так, что эластичность кожи уменьшается, кости становятся
мягкими, изменяют форму таким образом, что уму непостижимо. Ведь в генах
этого нет и в помине!...
- Мы еще не настолько знаем, что такое гены, чтобы понять, что в них
заложено, а что - нет, - прервал его Кэрмоди. - Когда я был студентом и
изучал медицину, я насмотрелся много странного.
И он замолчал, вспоминая прошедшие дни.
Скелдер, прямой и тонкогубый, сел в кресло. Сейчас шлем делал его
более похожим на солдата, чем на священника.
- Это не должно длиться долго, - сказал Раллукс, продолжая
расхаживать по комнате. - Скоро наступит Ночь. Если Тэнди сказал правду,
то в первые двадцать часов все, кроме нас, конечно, кто остался,
погрузятся в коматозное состояние. Мы не должны - у нас шлемы, - и пока
все спят, мы...
- ...будем делать свою грязную работенку, - закончил Кэрмоди.
Скелдер подскочил в кресле:
- Я протестую! Мы здесь проводим научные исследования и сотрудничаем
с тобой только потому, что есть работа, которой мы...
- ...не желаем пачкать свои беленькие ручки, - опять резюмировал
Джон.
В этот момент в комнате потемнело, наступил темно-фиолетовый
полумрак. Их настигло головокружение, чувства как бы оставили плоть. Все
это продолжалось только секунду, но ее, впрочем, хватило на то, чтобы у
них подогнулись ноги и все трое разом рухнули на пол.
Кэрмоди с трудом стал на четвереньки. Он покачал головой из стороны в
сторону, как бык, которого хватили дубинкой по черепу. Затем он выдохнул:
- О, вот это да! Хорошо, что на моей башке шлем!
Он поднялся на ноги. Все мышцы онемели и буквально разрывались от
боли. Комната, казалось, была завешена фиолетовой мглой. Было сумрачно и
тихо.
- Раллукс, что с тобой? - раздался удивленный, полный ужаса голос
Скелдера.
Бледный, как призрак, с лицом, перекошенным гримасой боли, Раллукс
вскрикнул, сорвал с головы шлем, поднялся на ноги и бросился из комнаты.
Его шаги прогрохотали по лестнице, и затем хлопнула входная дверь.
Кэрмоди повернулся ко второму монаху:
- Он явно сошел с ума... О, боже, что с тобой?
Разинув рот, Скелдер тупым взглядом уставился на настенные часы.
Внезапно он повернулся к Кэрмоди.
- Пошел вон, болван, - прорычал он.
Джон удивленно моргнул, затем спокойно повернулся и бросил через
плечо:
- Пожалуйста, я не испытываю особого удовольствия от общения с тобой.
Он с интересом посмотрел на Скелдера, который, странно прихрамывая,
направился к двери.
- Отчего ты хромаешь?
Монах промолчал и странно, бочком вышел из комнаты. Вскоре внизу
опять хлопнула дверь. Кэрмоди долго стоял в одиночестве, о чем-то
размышляя. Затем он взглянул на часы, они показывали время, день, месяц и
год. Фиолетовая вспышка началась в 17.25, сейчас было 17.30. Значит,
прошло пять минут.
- Пять минут? - изумленно протер глаза Кэрмоди. - Нет, пять минут
плюс еще 24 часа!
- Неудивительно, что я так голоден и у меня болит все на свете, -
решил Кэрмоди, сбросил шлем на пол и отправился на кухню. Осторожно открыл
дверь, опасаясь неожиданностей. Но все обошлось. Постанывая, он достал из
холодильника пищу, сделал себе сэндвичи, с удовольствием поел, а затем
проверил оружие. Только после этого направился к двери.
Раздался телефонный звонок.
Кэрмоди поколебался, но все же решил ответить.
- Черт бы их всех побрал! - подумал он.
Он поднял трубку:
- Хэлло!
- Джон! - отозвался приятный женский голос.
Кэрмоди отдернул трубку от уха, как будто в ней пряталась кобра.
- Джон! - снова послышался тот же голос, но теперь более далекий и
призрачный.
Кэрмоди глубоко вздохнул, расправил плечи и решительно поднес к уху
трубку.
- Джон Кэрмоди слушает. С кем я говорю?
В ответ короткие гудки.
Он медленно положил трубку на рычаг.
Когда он вышел из дома, то обнаружил, что на улице стемнело. Лишь
фонари, расположенные на расстоянии сотни футов друг от друга, да огромная
зловеще-фиолетовая луна, висящая над горизонтом, освещали улицу. Небо было
чистым, но звезды казались очень далекими. Их свет едва пробивался сквозь
туман до поверхности планеты. Огромные здания казались темно-фиолетовыми
айсбергами, плывущими сквозь прозрачный мрак.
Только подойдя ближе, можно было различить их в деталях. Город затих.
Ни лая собак, ни пения ночных птиц, ни звука шагов, ни скрипа дверей, ни
смеха, ни голосов. Все звуки умерли.
Возле тротуара стоял автомобиль. Кэрмоди немного засомневался, сможет
ли он им управлять. Но четыре мили до замка, да еще в этом загадочном
фиолетовом тумане, пешком - довольно долгая и неприятная прогулка. Не то,
чтобы он боялся, но лишние сложности совершенно ни к чему. С одной стороны
на автомобиле легче скрыться от опасности, с другой - он будет заметен за
милю.
Наконец, он решил, что первую половину пути он проедет, а затем
отправится дальше пешком. Он открыл дверцу и сразу же схватился за
пистолет, но быстро опомнился. В автомобиле лицом вниз лежал мертвый
человек. Кэрмоди осветил его лицо фонариком, оно представляло сплошную
кровавую маску. Очевидно, водитель был из тех, кто ищет свой шанс. Но ему
явно не повезло. Вспышка звезды инициировала болезнь наподобие рака,
которая мгновенно разъела ему лицо так, что даже уничтожила полноса.
Кэрмоди вытащил труп на тротуар, завел и прогрел двигатель, отжал
сцепление и медленно двинулся вперед.
Он ехал, включив фары и прижимаясь к обочине и думая о голосе в
телефонной трубке, пытаясь понять, что это могло означать.
- Следует признать, - думал он, - я, силой своего воображения, могу
создавать из воздуха материальные объекты, значит, я передатчик энергии.
Он хорошо понимал, что сам он не содержит таких энергетических
запасов, которые можно преобразовать в материю. Если бы он попытался
сделать это, то сгорел бы до черных головешек. Значит, он не генератор, а
передатчик, преобразователь. Звезда энергию излучает, он - преобразует в
материальные объекты. Здорово! Значит, он каким-то образом, не понимая
как, воссоздает свою умершую жену. Как инженер или скульптор.
Единственное, что он мог предположить, что весь процесс регулируется его
подсознанием. Каким-то образом его клетки репродуцируются во вновь
создаваемом теле Мэри. Может, клетки отражаются в том зеркале, что
возникает в сгущающемся воздухе, и таким образом появляется отражение как
бы его самого? Все это вполне можно представить, но как быть с чисто
женскими органами? Правда, в его памяти еще сохранились сведения о женской
анатомии. В свое время, будучи студентом, он часто препарировал трупы в
анатомке. Кроме того, он освежил память, когда резал тело Мэри на части.
Он делал это вполне научно, по всем правилам прозекторской. Он даже нашел
и рассмотрел четырехмесячного эмбриона, главную причину своего гнева и
отвращения к жене. Этот маленький уродец превратил самое прекрасное тело в
мире в чудовище с раздутым животом, и он наверняка отобрал бы часть любви,
которая целиком должна принадлежать ему, Джону Кэрмоди. Он не желал
отдавать даже крохи этой любви. И затем, когда он предложил ей избавиться
от ребенка, а она отказалась, он настаивал, она сопротивлялась и кричала,
что не любит его, что этот ребенок не от него. Тогда он рассердился и
впервые в жизни разгневался. Нет, гнев это не то слово. Глаза его
застилала красная пелена, все стало вокруг кроваво-алым.
Да, это случилось в первый и последний раз в жизни. И потому он
здесь. Черт, но ведь могло быть все иначе? Пожалуй, все-таки нет: он не
мог равнодушно смотреть на то, как его женщина превращается в урода. Но
хватит думать о том, что было. Каждый реалист должен рассматривать только
факты. Клетки Мэри должны быть женскими, но они явно не женские, если
являются зеркальным отражением его клеток. А ее мозг? Даже если тело будет
женским, так как он более или менее знаком с его строением, мозг новой
Мэри не может быть мозгом старой Мэри. У него сложнейшая структура:
миллиарды нейтронов, извилин...
Нет, никто не в состоянии воссоздать его! Если у нее есть мозг, а он
должен быть, то это мозг Джона Кэрмоди. А если так, то мозг хранит его
память, характер, привычки. Это, однако, неожиданно - обнаружить свое я в
теле Мэри. Тут неизвестно, как поступить. Но он же Джон Кэрмоди, он
выпутается из любой ситуации.
Он рассмеялся при этой мысли. А почему бы не отыскать Мэри? Он будет
опять обладать самой прекрасной женщиной, которая имеет его мозг и всегда
и во всем согласна с ним.
Он снова рассмеялся. Он был рад, что создание его воображения
находится вне его, а не внутри, как это происходит с другими. Может, это
потому, что у него замороженная душа? Ну что же, тем лучше. Эта холодность
исключает субъективность, выгоняет воображаемое наружу, позволяет с ним
бороться, не быть беспомощной жертвой, вроде девушки-эпилептички, или мужа
мамаши Кри, или человека с лицом, изъеденным раком.
Думать о той, которая выглядит как Мэри. Если она создание твоего
разума, как Афина Паллада - создание Зевса, то в момент ее рождения у нее
должен быть разум его, Джона Кэрмоди. Но затем она становится независимым
существом, со своими мыслями и поступками.
Итак, Джон Кэрмоди, если ты вдруг обнаружишь, что потерял свое тело и
находишься в женском, которое когда-то убил и расчленил, и будешь знать,
что в ее теле находишься именно ты, что же ты будешь делать?
- Я, - пробормотал он про себя, - восприму это как очевидность.
Определенные для себя рамки, в которых мне предстоит жить. Но что же я
буду делать? Чего я хочу? Я хочу улететь с Радости Данте, вернуться на
Землю или на любую другую из планет Федерации, где я легко смогу найти
богатого мужа. Я ведь буду самой прекрасной женщиной в мире.
Он хмыкнул при мысли об этом. Он представил себя женщиной, думая, как
это будет выглядеть в действительности. Прекрасная женщина с его умом
может завоевать всю Вселенную, схватить ее за хвост и крепко держать...
Он...
И тут он стиснул руль и резко выпрямился. Новая мысль обожгла его.
- Но отчего я сразу не подумал об этом? - сказал он вслух. - Мой бог,
если мы сможем прийти к соглашению - если не сможем, я заставлю ее - черт
побери, это же прекрасное алиби! Я никогда не признавался, что убил ее. И
они не смогли найти ее трупа. Так что я возвращаюсь с ней на Землю и
говорю:
Джентльмены, вот моя жена. Она, как я вам и говорил, просто исчезла.
Попала в катастрофу, потеряла память и каким-то образом очутилась на
Радости Данте... Звучит, однако, не очень правдоподобно, но такие вещи
происходят довольно часто... Вы не верите этому? Возьмите ее опечатки
пальцев, сделайте анализ крови...
Но не получится ли в результате экспертизы, что за внешностью Мэри
обнаружат его, Джона Кэрмоди? Возможно. Но вполне может быть, что она
имеет собственные отпечатки. Он не раз видел их, они вполне могли
отпечататься в его сознании и их можно репродуцировать в теле новой Мэри.
Но установка ЭЭГ?! Она моментально установит, что импульсы ее мозга
не отличаются от мозгового излучения Джона Кэрмоди. Правда, иногда при
травмах головы форма импульса изменяется, что, кстати, сможет стать
доказательством всей этой истории. А дзета-волны? Они ведь укажут, что
субъект - мужчина. Это наверняка заинтересует экспертов, и они займутся
данным фактом поподробней. Единственное условие для того, чтобы
дзета-волна изменила свой ритм, - это изменение пола субъекта.
Исследование покажет, что ее гормоны в основном женские. Или нет? Если ее
клетки - зеркальное отражение его клеток, то и гены - тоже. Может быть, и
гормоны? А внутренние исследования? Не покажут ли они, что внутренние
органы квази-Мэри мужские, а не женские?
Во второй раз Кэрмоди был грубо низвергнут с небес на землю, но его
сознание уже уцепилось за другую возможность алиби: во время пребывания на
Радость Данте она наверняка попала бы под воздействие фиолетовой вспышки.
А это могло привести к странным изменениям в ее организме, тут и форма
мозговых волн, и гормоны, и внутренняя перестройка организма.
Разве не так? Все это следствие воздействия электромагнитного
излучения звезды. Конечно, все это привлечет самое широкое внимание, и ей
придется пройти через тысячи не очень приятных опросов. Но если ее воля
будет тверда, а нервы - из стали, то она пройдет через все это и потребует
права на восстановление Федерального гражданства. И законники, хоть и
неохотно, но признают за ней это право и позволят жить там, где она
пожелает. А после этого какую великолепную пару составят они с Джоном
Кэрмоди!
Если бы она не стремилась к встрече с ним, зачем бы тогда она
являлась к нему, звонила по телефону... Если ее разум - зеркальная копия
его разума, почему бы ей не думать о том же, что и он?
Кэрмоди нахмурился и стал посвистывать. Было еще одно, что он не мог
проигнорировать, хотя это было ему не по нраву. Может быть, она вовсе не
Джон Кэрмоди в образе женщины? Может она все же Мэри?
Ну это он поймет тотчас, как увидится с ней. В этом случае его планы
изменятся не намного, с учетом ситуации. Его пистолет даст ему то
уникальное возбуждение и переживание, которое он давно ожидает.
И тут, в пурпурном тумане, он различил мужчину и женщину. Женщина
была одета, а мужчина совершенно обнажен. Они обвили друг друга руками,
мужчина страстно прижимал женщину к железному телу уличного фонаря.
Она не сопротивлялась этому порыву и даже помогала, подлаживаясь под
неуклюжие движения мужчины.
Кэрмоди хрипло рассмеялся.
Услышав смех, резко разорвавший густую тьму туманной ночи, мужчина
поднял голову и уставился безумным взглядом на землянина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14