Еще несколько мгновений, и она будет в башне. Неожиданно прямо перед ней встала громадная фигура обезьяны, лохматая лапа схватила ее за рукав. Адель остановилась на бегу. Если она сейчас, сию секунду не сделает над собой усилия, не найдет в себе мужества побороть врага — она погибла.
Зверь рычал и жалостливо стонал, таща ее за рукав. Палец нажал курок. Выстрел оглушил Адель, револьвер выпал из дрогнувших пальцев. С жалобным воплем животное упало на землю, схватив лапой раненое плечо, поднялось и поползло назад, не сводя пламенных глаз с лица девушки.
Что теперь делать? Как найти в темноте упавший револьвер? Каждую секунду раненый зверь мог прыгнуть на нее и растерзать. Если бы можно было забраться на башню! Адель вдруг вспомнила про лестницу, которую Джек Небворт приставлял к высокому окну в стене. Лестницу, вероятно, успели убрать.
Адель осторожно побежала, оглядываясь на неподвижно сидевшую на земле обезьяну, пристально следившую за ней глазами. Слава Богу, вот лестница! Она лежала в траве у подножья стены. Адель подняла ее и приставила. Джек говорил, что обезьяна не может взобраться по внешней стене башни, хотя ветви соседних деревьев почти вплотную подходили к вершине развалин.
Баг еще был виден: страшно было смотреть, как сверкали в темноте его серые зрачки. Адель быстро взобралась по лестнице, села на высокий выступ стены и сильным движением сбросила лестницу вниз. Обезьяна поползла по траве к башне. Трижды она пыталась подняться на стену и трижды срывалась и падала.
Долго они сидели — она вверху, обезьяна внизу, — не спуская друг с друга глаз. Наконец Баг встал и медленно пошел прочь от башни. Адель следила за ним, пока тень его была видна в темноте. Она боялась, что зверь вернется… Но Баг исчез. Адель поднялась на уступе и через полуразрушенную бойницу заглянула внутрь башни. Внутри было темно. Осторожно ощупывая камни ногой, она начала спускаться по внутренним полуразрушенным ступеням.
Адель спустилась почти до самого низа, как вдруг нога ее поскользнулась. Девушка потеряла равновесие и с криком упала. Ей казалось, что она полетела в черную, бездонную пропасть!
36. КОСТИ В ПЕЩЕРЕ
Ниже, ниже, ниже… Казалось, она летит в глубину земли. Но это не было полетом. Адель почувствовала, что катится вместе с камнями по наклонной неровной поверхности. Глубже, глубже… Ноги больно ударились об острую скалу. Боль вывела ее из полуобморочного состояния. Адель вскочила и оглянулась. Куда она попала? Тело ныло от ушибов, голова кружилась. Инстинктивно нащупав стену, девушка прислонилась и в течение минуты стояла, не находя сил пошевельнуться, сделать шаг…
Адель ощупала болевшую ногу. Слава Богу, кость не была сломана! Над головой далеко вверху виднелся клочок звездного неба. Решив, что это то окно, через которое она проникла в башню, Адель попыталась по камням вернуться назад, но нога болела, камни под руками скользили и катились вниз. Девушка отказалась от попытки.
Она потеряла одну туфлю: это была первая мысль, ясно пришедшая в голову. Опустившись на колени, Адель пошарила рукой по земле и нащупала туфлю, наполовину зарывшуюся в песок. Высыпав из нее песок, она надела ее и вытянула ноги.
Девушка сидела, не зная, что предпринять. Правда, с наступлением дня она сможет осмотреть подземелье, в которое провалилась, и найти выход. Но ужасно сидеть так в темноте и ждать рассвета.
Как далеко тянулось подземелье? Адель смотрела направо и налево, но ничего не могла увидеть. Осторожно поднявшись, она двинулась вдоль стены, ощупывая каждый дюйм. Рука ее коснулась каменного выступа и испуганно отдернулась; стена была нагрета. Как это могло случиться?.. Почему стена теплая? Напряженно вслушиваясь в тишину, Адель осторожно протянула руку и сделала важное открытие. В стене была неглубокая ниша: можно было с уверенностью сказать, что это была ниша, сделанная руками человека. Пальцы девушки ощупывали гладкие стены; сердце вдруг сильнее забилось. Пальцы коснулись знакомой вещи. Фонарь! Обеими руками она схватила его, нащупала стеклянную дверцу и открыла: внутри стоял огарок свечи, а рядом с огарком лежала коробка спичек.
Это не было чудом, как она узнала потом, но в эту минуту ей показалось, что сам Бог послал ей свет на ее безмолвную мольбу. Дрожащей рукой она зажгла спичку. Пламя свечи медленно разгоралось, длинные тени побежали по стенам и остановились в углах.
Адель увидела, что находится в узкой пещере, с потолка которой спускались бесчисленные сталактиты; они образовались, вероятно, много лет назад, потому что по ним не стекала вода: песчаный пол в пещере был сух и становился влажен немного дальше, в нескольких шагах впереди. Девушка осторожно двинулась вперед, держа фонарь высоко над головой. В стенах на равных расстояниях темнели ниши, сделанные рукой человека; справа и слева чернели широкие отверстия подземных коридоров. Пещера становилась все шире, и Адель, наконец, попала в большой круглый подземный зал. Пол был усыпан белыми обломками всевозможной величины. В свете фонаря и в тени черных стен они сверкали ослепительной белизной. Адель наклонилась, взяла маленькую белую палочку и в ужасе выпустила на пол, Это были человеческие кости!
В страхе она побежала в дальний конец пещеры, сузившейся и постепенно перешедшей в тесный низкий коридор. В коридоре, по правую руку, Адель с изумлением увидела вторую нишу подобную первой, а в нише второй фонарь со свечкой и спичками. Кто поставил его сюда? Находку первого фонаря она считала чудом и не раздумывала о его появлении здесь… Но второй фонарь ее озадачил. Кто расставил в нишах фонари? Вероятно, тот, кто жил в этих пещерах. При этой мысли сердце от страха забилось.
Захватив второй фонарь, так как в первом свеча догорала, она продолжала осторожно идти вперед. В одном месте пол был покрыт водой, и она промочила ноги; в другом месте ей пришлось перейти вброд подземный ручей, уровень которого доходил до колен. Подземный коридор постепенно сворачивал направо. Время от времени Адель останавливалась и прислушивалась, надеясь и боясь услышать человеческий голос. Своды подземелья становились ниже. Сталактиты в этом месте были срублены, чтобы очистить путь человеку, пользовавшемуся пещерами.
Адель остановилась, испуганная человеческими шагами. Шаги прошли над ее головой, и вслед за ними пронесся странный здесь и знакомый шум, пронесся и замер вдали. Автомобиль! Она находилась под проезжей дорогой! Ну, да, конечно, старый Грифф-Тауэрс стоял на склоне холма. Она теперь приблизилась к поверхности земли, и, может быть, всего в двух или трех футах над ней сияли звезды. В отчаянии Адель смотрела на обрубленные пни сталактитов, чувствуя, как животный смертельный страх овладевает ею. Но она помнила, что должна владеть нервами и не терять мужества…
Подземный коридор круто повернул в сторону. Впереди открылся вход в третью пещеру. Адель остановилась, как вкопанная. В пещере горел свет. На полу рядом лежали два человеческих тела…
Рукой зажав рот, Адель удержала крик, едва не сорвавшийся с помертвевших губ, и закрыла глаза. Лежавшие на полу люди были мертвы… обезглавлены! Вода, стекая с потолка, капала на них, глухими шлепками ударяясь о тело.
Адель стояла, не смея шевельнуться, не смея взглянуть. Воля, наконец, подавила страх: она потушила фонарь и обвела взором грот. За первым гротом виден был второй, откуда шел свет. Там тоже был человек, но один… Рядом с гротом, в глубине темного коридора, мелькнул луч фонаря и, колеблясь и шатаясь, поплыл вперед, сопровождаемый сухим нечеловеческим хохотом.
Девушка в ужасе прижалась к стене, затаив дыхание, не шевелясь. Она понимала, какая страшная опасность грозит ей. Если ее заметят… Пещера огласилась вдруг душераздирающим криком:
— Помогите! Боже! Помогите, спасите! Бриксен, я не хочу умирать!
Это был голос сэра Грегори Пенна.
37. РАЗГАДКА
Тот же голос заставил Майкла Бриксена броситься через парк к, чугунным воротам. У ворот стоял автомобиль с потушенными огнями. У мотора сидел на корточках перепуганный малаец, подавший машину.
— Где хозяин? — спросил Майкл быстро.
Малаец показал пальцем на дорогу.
— Там, — прошептал он, задыхаясь. — Это дьявол в большой машине… он убежал.
Майкл понял, что случилось. Машина охотившегося за головами напала на баронета, и баронет убежал.
— Куда он убежал?
Малаец опять показал на дорогу.
— Туда.
— Оставайтесь здесь, — приказал Майкл сопровождавшему его сыщику. — Он может вернуться. Арестуйте его и наденьте на него наручники. Он, вероятно, вооружен и, может быть, попытается покончить с собой: будьте готовы ко всему.
Он так хорошо знал эти места, что с закрытыми глазами мог бы найти любую кочку на поле. Сэра Грегори нигде не было видно. Вдали за поворотом дороги свет горел в окнах Лонгваля, и Майкл повернул к усадьбе старика.
Следов Пенна нигде не было видно. Майкл перелез через забор и постучал у дверей. Не прошло минуты, как дверь распахнулась, сам хозяин встретил его на пороге. На старике был шелковый халат, перетянутый широким поясом: очень удобный халат, подумал Майкл.
— Кто там? — спросил Самсон Лонгваль, плохо видя в темноте. — Как?.. Боже мой, это мистер Бриксен, представитель закона! Милости просим, сэр, милости просим! Входите.
Он широко распахнул дверь и ввел Майкла в гостиную, освещенную двумя канделябрами и маленькой керосиновой лампой.
— Ничего не случилось в Тауэрсе, надеюсь? — спросил Лонгваль тревожно.
— Кое-что случилось, — сухо ответил Майкл. — Вы случайно не видели сэра Грегори Пенна?
Старик отрицательно покачал головой.
— Ночь слишком свежа, и я сегодня отказался от обычной прогулки, — сказал он. — Мне поэтому не пришлось быть свидетелем событий, которые теперь регулярно происходят здесь с наступлением темноты. Что-нибудь случилось с ним?
— Надеюсь, не случилось, — спокойно ответил Майкл. — Надеюсь, для общего блага надеюсь, что с ним ничего не случилось.
Он обвел взглядом комнату. Глаза его на мгновение остановились на вешалке для платья, стоявшей в передней против открытых дверей, затем перешли на висевший на стене портрет.
— Вы восхищаетесь моим родственником? — спросил Лонгваль.
— Не знаю, право. У него; во всяком случае, удивительное лицо.
Лонгваль одобрительно склонил голову.
— Вы читали его мемуары?
Майкл сделал утвердительный знак, и старика это ничуть не удивило.
— Да, я читал то, что принято называть его мемуарами. Но ученые пришли к заключению, что записки эти апокрифичны.
— Не знаю, я верю каждому слову в них, — пожал плечами старик. — Мой двоюродный дед был очень образованным человеком.
Джек Небворт, вероятно, был бы сильно озадачен, если бы узнал, что человек, яростно и напряженно искавший убийцу, в этот момент спокойно рассуждал о достоинствах и недостатках исторического сочинения: это было странно и непонятно.
— Временами мне кажется, что вы слишком высокого мнения о вашем деде, мистер Лонгваль, — небрежно сказал Майкл.
Старик нахмурился.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что подобного рода увлечения иногда принимают нездоровый характер и могут толкать человека на поступки, которые нормальный человек не мог бы совершить.
Лонгваль смотрел на Майкла с нескрываемым удивлением.
— Что может быть лучше, чем следовать примеру великих людей?
— Но не в том смысле, как это вам кажется. Вы возводите в добродетель то, что не может быть добродетелью, разве только с той точки зрения, что всякое исполнение долга есть добродетель, — и вы смешиваете великое с преступным, теряете различие между добром и злом.
Майкл стоял, опершись руками на стол, и пристально вглядывался в бесстрастное, высокомерное лицо старика.
— Я хотел бы, чтобы вы сейчас поехали со мной в Чичестер.
— Зачем? — хмуро спросил старик.
— Потому что вы нездоровы и вам нужен внимательный уход.
Старик рассмеялся и, выпрямившись, расправил плечи.
— Нездоров? Никогда в жизни я не чувствовал себя таким здоровым, мой милый, таким сильным и крепким.
Майкл обвел взором крепкую широкоплечую фигуру старика, мысленно прикинул его вес, крепость мускулов, смерил ширину груди, свидетельствовавшую о бесспорном физическом здоровье.
После короткого молчания он спросил, подчеркивая каждое слово:
— Где Грегори Пенн?
Глаза Лонгваля спокойно встретили пристальный взгляд сыщика.
— Не имею ни малейшего понятия. — Помолчав, он тем же спокойным тоном прибавил: — Мы только что говорили о моем двоюродном деде. Вы, по-видимому, узнали его?
— Я узнал его сразу, как только увидел этот портрет, и боялся, что выдал себя, хотя, кажется, вы ничего не заметили. Ваш двоюродный дед, — Майкл говорил спокойно, не торопясь, — это Сансон, иначе Лонгваль, наследственный палач Франции!
В комнате наступило такое глубокое молчание, что слышно было, как пробили часы в верхнем этаже.
— У вашего деда много заслуг. Если память мне не; изменяет, он начал свою карьеру с того, что вздернул трех человек на высоте шестидесяти футов. Его рука срубила головы короля Людовика и Марии-Антуанетты.
Старик гордо закинул голову назад, глаза его сияли: воспоминания, видимо, возвышали его в собственном мнении.
— Но почему вам пришло в голову переселиться в Англию и здесь тайно продолжать профессию Сансона, убивая ничтожных, доведенных жизнью до отчаяния людей, я, признаться, не могу понять.
Майкл говорил, не повышая голоса, спокойно, добродушно, словно разговаривал о самых обыкновенных вещах. Лонгваль ответил ему тем же тоном:
— Разве вы не согласны, что лучше помочь человеку перейти в светлый мир, нежели позволять ему накладывать на себя руки? Разве я не был благодетелем для людей, которым не хватало мужества лишить себя жизни?
— Лоулей Фосс, например? — подсказал Майкл, не отрывая глаз от старика.
— Это был предатель, грязный шантажист, пытавшийся использовать случайно обнаруженную им правду для того, чтобы вытащить у меня побольше денег.
— Где Грегори Пенн? — повторил Майкл строго.
Лицо старика осветилось ласковой улыбкой.
— Вы не верите мне? Право, это нехорошо, сэр. Я не видел сэра Грегори.
Майкл показал на пол, где дымился окурок папиросы, брошенной Лонгвалем.
— На полу этой комнаты я вижу следы. Кроме того, я слышал крик. Куда вы его дели?
Правая рука его лежала на револьвере, находящемся в боковом кармане. Малейшее движение Лонгваля — и старик упал бы бездыханным трупом. Майкл имел дело с опасным маньяком и, не колеблясь, убил бы его.
Но старик не обнаружил никаких враждебных намерений. Голос его звучал спокойно и любезно, как всегда. Черты лица его дышали гордостью при мысли о преступлениях, которые, с его точки зрения, были не злодеянием, а добрым и святым делом.
— Если вы действительно хотите, чтобы я поехал с вами в Чичестер, конечно, я поеду, — начал он. — Со своей точки зрения и с точки зрения вашего начальства, вы, вероятно, окажетесь правы, но, прерывая мою работу, вы оказываете недобрую услугу человечеству, на благо которого я истратил тысячи фунтов. Я не сержусь на вас. На вашей стороне закон и сила. Мне остается только покориться.
Из большого дубового буфета у стены он достал бутылку, два стакана и тщательно осмотрел их.
— Тем временем выпьем пока за здоровье друг друга, — произнес он со старомодным поклоном, налил вино в стаканы и, сделав широкий приветливый жест, поднес свой стакан к губам.
— Вы не пьете? — спросил он с удивлением.
— Кто-то уже пробовал ваше вино. — Майкл показал на полупустой стакан на буфете. — И оно ему не понравилось.
— Мало кто в наше время понимает толк в вине, — ответил Лонгваль со вздохом и, вынув шелковый носовой платок, аккуратно вытер капельки вина на отворотах халата.
Майкл стоял спиной к камину, держа руку на револьвере, готовый каждое мгновение отразить внезапное нападение. Откуда явится опасность и в какой форме, он не мог догадаться, но знал, что опасность стережет его. Он чувствовал всем своим существом, что секунда невнимания может стоить ему жизни.
— Видите ли, дорогой мой, — продолжал Лонгваль, нагибаясь и вытирая пыль с ботинок.
Прежде чем Майкл сообразил, что произошло, старик схватил край стола и с силой опрокинул стол на сыщика. Майкл не успел отскочить и упал; голова больно ударилась о край камина, револьвер выпал из рук. В одно мгновение старик был на нем, навалился на него всем телом и заломил руки за спину. Майкл пытался бороться, но чувствовал себя бессильным ребенком в мускулистых объятиях старика. Щелкнули стальные наручники: Майкл окончательно потерял свободу движений.
Снаружи донесся шум шагов. Старик быстро снял с себя шелковый халат, набросил на голову сыщика и крепко завязал. В это время раздался стук на крыльце. Убедившись, что пленник обезврежен, Лонгваль задул керосиновую лампу, взял один из канделябров и вышел в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Зверь рычал и жалостливо стонал, таща ее за рукав. Палец нажал курок. Выстрел оглушил Адель, револьвер выпал из дрогнувших пальцев. С жалобным воплем животное упало на землю, схватив лапой раненое плечо, поднялось и поползло назад, не сводя пламенных глаз с лица девушки.
Что теперь делать? Как найти в темноте упавший револьвер? Каждую секунду раненый зверь мог прыгнуть на нее и растерзать. Если бы можно было забраться на башню! Адель вдруг вспомнила про лестницу, которую Джек Небворт приставлял к высокому окну в стене. Лестницу, вероятно, успели убрать.
Адель осторожно побежала, оглядываясь на неподвижно сидевшую на земле обезьяну, пристально следившую за ней глазами. Слава Богу, вот лестница! Она лежала в траве у подножья стены. Адель подняла ее и приставила. Джек говорил, что обезьяна не может взобраться по внешней стене башни, хотя ветви соседних деревьев почти вплотную подходили к вершине развалин.
Баг еще был виден: страшно было смотреть, как сверкали в темноте его серые зрачки. Адель быстро взобралась по лестнице, села на высокий выступ стены и сильным движением сбросила лестницу вниз. Обезьяна поползла по траве к башне. Трижды она пыталась подняться на стену и трижды срывалась и падала.
Долго они сидели — она вверху, обезьяна внизу, — не спуская друг с друга глаз. Наконец Баг встал и медленно пошел прочь от башни. Адель следила за ним, пока тень его была видна в темноте. Она боялась, что зверь вернется… Но Баг исчез. Адель поднялась на уступе и через полуразрушенную бойницу заглянула внутрь башни. Внутри было темно. Осторожно ощупывая камни ногой, она начала спускаться по внутренним полуразрушенным ступеням.
Адель спустилась почти до самого низа, как вдруг нога ее поскользнулась. Девушка потеряла равновесие и с криком упала. Ей казалось, что она полетела в черную, бездонную пропасть!
36. КОСТИ В ПЕЩЕРЕ
Ниже, ниже, ниже… Казалось, она летит в глубину земли. Но это не было полетом. Адель почувствовала, что катится вместе с камнями по наклонной неровной поверхности. Глубже, глубже… Ноги больно ударились об острую скалу. Боль вывела ее из полуобморочного состояния. Адель вскочила и оглянулась. Куда она попала? Тело ныло от ушибов, голова кружилась. Инстинктивно нащупав стену, девушка прислонилась и в течение минуты стояла, не находя сил пошевельнуться, сделать шаг…
Адель ощупала болевшую ногу. Слава Богу, кость не была сломана! Над головой далеко вверху виднелся клочок звездного неба. Решив, что это то окно, через которое она проникла в башню, Адель попыталась по камням вернуться назад, но нога болела, камни под руками скользили и катились вниз. Девушка отказалась от попытки.
Она потеряла одну туфлю: это была первая мысль, ясно пришедшая в голову. Опустившись на колени, Адель пошарила рукой по земле и нащупала туфлю, наполовину зарывшуюся в песок. Высыпав из нее песок, она надела ее и вытянула ноги.
Девушка сидела, не зная, что предпринять. Правда, с наступлением дня она сможет осмотреть подземелье, в которое провалилась, и найти выход. Но ужасно сидеть так в темноте и ждать рассвета.
Как далеко тянулось подземелье? Адель смотрела направо и налево, но ничего не могла увидеть. Осторожно поднявшись, она двинулась вдоль стены, ощупывая каждый дюйм. Рука ее коснулась каменного выступа и испуганно отдернулась; стена была нагрета. Как это могло случиться?.. Почему стена теплая? Напряженно вслушиваясь в тишину, Адель осторожно протянула руку и сделала важное открытие. В стене была неглубокая ниша: можно было с уверенностью сказать, что это была ниша, сделанная руками человека. Пальцы девушки ощупывали гладкие стены; сердце вдруг сильнее забилось. Пальцы коснулись знакомой вещи. Фонарь! Обеими руками она схватила его, нащупала стеклянную дверцу и открыла: внутри стоял огарок свечи, а рядом с огарком лежала коробка спичек.
Это не было чудом, как она узнала потом, но в эту минуту ей показалось, что сам Бог послал ей свет на ее безмолвную мольбу. Дрожащей рукой она зажгла спичку. Пламя свечи медленно разгоралось, длинные тени побежали по стенам и остановились в углах.
Адель увидела, что находится в узкой пещере, с потолка которой спускались бесчисленные сталактиты; они образовались, вероятно, много лет назад, потому что по ним не стекала вода: песчаный пол в пещере был сух и становился влажен немного дальше, в нескольких шагах впереди. Девушка осторожно двинулась вперед, держа фонарь высоко над головой. В стенах на равных расстояниях темнели ниши, сделанные рукой человека; справа и слева чернели широкие отверстия подземных коридоров. Пещера становилась все шире, и Адель, наконец, попала в большой круглый подземный зал. Пол был усыпан белыми обломками всевозможной величины. В свете фонаря и в тени черных стен они сверкали ослепительной белизной. Адель наклонилась, взяла маленькую белую палочку и в ужасе выпустила на пол, Это были человеческие кости!
В страхе она побежала в дальний конец пещеры, сузившейся и постепенно перешедшей в тесный низкий коридор. В коридоре, по правую руку, Адель с изумлением увидела вторую нишу подобную первой, а в нише второй фонарь со свечкой и спичками. Кто поставил его сюда? Находку первого фонаря она считала чудом и не раздумывала о его появлении здесь… Но второй фонарь ее озадачил. Кто расставил в нишах фонари? Вероятно, тот, кто жил в этих пещерах. При этой мысли сердце от страха забилось.
Захватив второй фонарь, так как в первом свеча догорала, она продолжала осторожно идти вперед. В одном месте пол был покрыт водой, и она промочила ноги; в другом месте ей пришлось перейти вброд подземный ручей, уровень которого доходил до колен. Подземный коридор постепенно сворачивал направо. Время от времени Адель останавливалась и прислушивалась, надеясь и боясь услышать человеческий голос. Своды подземелья становились ниже. Сталактиты в этом месте были срублены, чтобы очистить путь человеку, пользовавшемуся пещерами.
Адель остановилась, испуганная человеческими шагами. Шаги прошли над ее головой, и вслед за ними пронесся странный здесь и знакомый шум, пронесся и замер вдали. Автомобиль! Она находилась под проезжей дорогой! Ну, да, конечно, старый Грифф-Тауэрс стоял на склоне холма. Она теперь приблизилась к поверхности земли, и, может быть, всего в двух или трех футах над ней сияли звезды. В отчаянии Адель смотрела на обрубленные пни сталактитов, чувствуя, как животный смертельный страх овладевает ею. Но она помнила, что должна владеть нервами и не терять мужества…
Подземный коридор круто повернул в сторону. Впереди открылся вход в третью пещеру. Адель остановилась, как вкопанная. В пещере горел свет. На полу рядом лежали два человеческих тела…
Рукой зажав рот, Адель удержала крик, едва не сорвавшийся с помертвевших губ, и закрыла глаза. Лежавшие на полу люди были мертвы… обезглавлены! Вода, стекая с потолка, капала на них, глухими шлепками ударяясь о тело.
Адель стояла, не смея шевельнуться, не смея взглянуть. Воля, наконец, подавила страх: она потушила фонарь и обвела взором грот. За первым гротом виден был второй, откуда шел свет. Там тоже был человек, но один… Рядом с гротом, в глубине темного коридора, мелькнул луч фонаря и, колеблясь и шатаясь, поплыл вперед, сопровождаемый сухим нечеловеческим хохотом.
Девушка в ужасе прижалась к стене, затаив дыхание, не шевелясь. Она понимала, какая страшная опасность грозит ей. Если ее заметят… Пещера огласилась вдруг душераздирающим криком:
— Помогите! Боже! Помогите, спасите! Бриксен, я не хочу умирать!
Это был голос сэра Грегори Пенна.
37. РАЗГАДКА
Тот же голос заставил Майкла Бриксена броситься через парк к, чугунным воротам. У ворот стоял автомобиль с потушенными огнями. У мотора сидел на корточках перепуганный малаец, подавший машину.
— Где хозяин? — спросил Майкл быстро.
Малаец показал пальцем на дорогу.
— Там, — прошептал он, задыхаясь. — Это дьявол в большой машине… он убежал.
Майкл понял, что случилось. Машина охотившегося за головами напала на баронета, и баронет убежал.
— Куда он убежал?
Малаец опять показал на дорогу.
— Туда.
— Оставайтесь здесь, — приказал Майкл сопровождавшему его сыщику. — Он может вернуться. Арестуйте его и наденьте на него наручники. Он, вероятно, вооружен и, может быть, попытается покончить с собой: будьте готовы ко всему.
Он так хорошо знал эти места, что с закрытыми глазами мог бы найти любую кочку на поле. Сэра Грегори нигде не было видно. Вдали за поворотом дороги свет горел в окнах Лонгваля, и Майкл повернул к усадьбе старика.
Следов Пенна нигде не было видно. Майкл перелез через забор и постучал у дверей. Не прошло минуты, как дверь распахнулась, сам хозяин встретил его на пороге. На старике был шелковый халат, перетянутый широким поясом: очень удобный халат, подумал Майкл.
— Кто там? — спросил Самсон Лонгваль, плохо видя в темноте. — Как?.. Боже мой, это мистер Бриксен, представитель закона! Милости просим, сэр, милости просим! Входите.
Он широко распахнул дверь и ввел Майкла в гостиную, освещенную двумя канделябрами и маленькой керосиновой лампой.
— Ничего не случилось в Тауэрсе, надеюсь? — спросил Лонгваль тревожно.
— Кое-что случилось, — сухо ответил Майкл. — Вы случайно не видели сэра Грегори Пенна?
Старик отрицательно покачал головой.
— Ночь слишком свежа, и я сегодня отказался от обычной прогулки, — сказал он. — Мне поэтому не пришлось быть свидетелем событий, которые теперь регулярно происходят здесь с наступлением темноты. Что-нибудь случилось с ним?
— Надеюсь, не случилось, — спокойно ответил Майкл. — Надеюсь, для общего блага надеюсь, что с ним ничего не случилось.
Он обвел взглядом комнату. Глаза его на мгновение остановились на вешалке для платья, стоявшей в передней против открытых дверей, затем перешли на висевший на стене портрет.
— Вы восхищаетесь моим родственником? — спросил Лонгваль.
— Не знаю, право. У него; во всяком случае, удивительное лицо.
Лонгваль одобрительно склонил голову.
— Вы читали его мемуары?
Майкл сделал утвердительный знак, и старика это ничуть не удивило.
— Да, я читал то, что принято называть его мемуарами. Но ученые пришли к заключению, что записки эти апокрифичны.
— Не знаю, я верю каждому слову в них, — пожал плечами старик. — Мой двоюродный дед был очень образованным человеком.
Джек Небворт, вероятно, был бы сильно озадачен, если бы узнал, что человек, яростно и напряженно искавший убийцу, в этот момент спокойно рассуждал о достоинствах и недостатках исторического сочинения: это было странно и непонятно.
— Временами мне кажется, что вы слишком высокого мнения о вашем деде, мистер Лонгваль, — небрежно сказал Майкл.
Старик нахмурился.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что подобного рода увлечения иногда принимают нездоровый характер и могут толкать человека на поступки, которые нормальный человек не мог бы совершить.
Лонгваль смотрел на Майкла с нескрываемым удивлением.
— Что может быть лучше, чем следовать примеру великих людей?
— Но не в том смысле, как это вам кажется. Вы возводите в добродетель то, что не может быть добродетелью, разве только с той точки зрения, что всякое исполнение долга есть добродетель, — и вы смешиваете великое с преступным, теряете различие между добром и злом.
Майкл стоял, опершись руками на стол, и пристально вглядывался в бесстрастное, высокомерное лицо старика.
— Я хотел бы, чтобы вы сейчас поехали со мной в Чичестер.
— Зачем? — хмуро спросил старик.
— Потому что вы нездоровы и вам нужен внимательный уход.
Старик рассмеялся и, выпрямившись, расправил плечи.
— Нездоров? Никогда в жизни я не чувствовал себя таким здоровым, мой милый, таким сильным и крепким.
Майкл обвел взором крепкую широкоплечую фигуру старика, мысленно прикинул его вес, крепость мускулов, смерил ширину груди, свидетельствовавшую о бесспорном физическом здоровье.
После короткого молчания он спросил, подчеркивая каждое слово:
— Где Грегори Пенн?
Глаза Лонгваля спокойно встретили пристальный взгляд сыщика.
— Не имею ни малейшего понятия. — Помолчав, он тем же спокойным тоном прибавил: — Мы только что говорили о моем двоюродном деде. Вы, по-видимому, узнали его?
— Я узнал его сразу, как только увидел этот портрет, и боялся, что выдал себя, хотя, кажется, вы ничего не заметили. Ваш двоюродный дед, — Майкл говорил спокойно, не торопясь, — это Сансон, иначе Лонгваль, наследственный палач Франции!
В комнате наступило такое глубокое молчание, что слышно было, как пробили часы в верхнем этаже.
— У вашего деда много заслуг. Если память мне не; изменяет, он начал свою карьеру с того, что вздернул трех человек на высоте шестидесяти футов. Его рука срубила головы короля Людовика и Марии-Антуанетты.
Старик гордо закинул голову назад, глаза его сияли: воспоминания, видимо, возвышали его в собственном мнении.
— Но почему вам пришло в голову переселиться в Англию и здесь тайно продолжать профессию Сансона, убивая ничтожных, доведенных жизнью до отчаяния людей, я, признаться, не могу понять.
Майкл говорил, не повышая голоса, спокойно, добродушно, словно разговаривал о самых обыкновенных вещах. Лонгваль ответил ему тем же тоном:
— Разве вы не согласны, что лучше помочь человеку перейти в светлый мир, нежели позволять ему накладывать на себя руки? Разве я не был благодетелем для людей, которым не хватало мужества лишить себя жизни?
— Лоулей Фосс, например? — подсказал Майкл, не отрывая глаз от старика.
— Это был предатель, грязный шантажист, пытавшийся использовать случайно обнаруженную им правду для того, чтобы вытащить у меня побольше денег.
— Где Грегори Пенн? — повторил Майкл строго.
Лицо старика осветилось ласковой улыбкой.
— Вы не верите мне? Право, это нехорошо, сэр. Я не видел сэра Грегори.
Майкл показал на пол, где дымился окурок папиросы, брошенной Лонгвалем.
— На полу этой комнаты я вижу следы. Кроме того, я слышал крик. Куда вы его дели?
Правая рука его лежала на револьвере, находящемся в боковом кармане. Малейшее движение Лонгваля — и старик упал бы бездыханным трупом. Майкл имел дело с опасным маньяком и, не колеблясь, убил бы его.
Но старик не обнаружил никаких враждебных намерений. Голос его звучал спокойно и любезно, как всегда. Черты лица его дышали гордостью при мысли о преступлениях, которые, с его точки зрения, были не злодеянием, а добрым и святым делом.
— Если вы действительно хотите, чтобы я поехал с вами в Чичестер, конечно, я поеду, — начал он. — Со своей точки зрения и с точки зрения вашего начальства, вы, вероятно, окажетесь правы, но, прерывая мою работу, вы оказываете недобрую услугу человечеству, на благо которого я истратил тысячи фунтов. Я не сержусь на вас. На вашей стороне закон и сила. Мне остается только покориться.
Из большого дубового буфета у стены он достал бутылку, два стакана и тщательно осмотрел их.
— Тем временем выпьем пока за здоровье друг друга, — произнес он со старомодным поклоном, налил вино в стаканы и, сделав широкий приветливый жест, поднес свой стакан к губам.
— Вы не пьете? — спросил он с удивлением.
— Кто-то уже пробовал ваше вино. — Майкл показал на полупустой стакан на буфете. — И оно ему не понравилось.
— Мало кто в наше время понимает толк в вине, — ответил Лонгваль со вздохом и, вынув шелковый носовой платок, аккуратно вытер капельки вина на отворотах халата.
Майкл стоял спиной к камину, держа руку на револьвере, готовый каждое мгновение отразить внезапное нападение. Откуда явится опасность и в какой форме, он не мог догадаться, но знал, что опасность стережет его. Он чувствовал всем своим существом, что секунда невнимания может стоить ему жизни.
— Видите ли, дорогой мой, — продолжал Лонгваль, нагибаясь и вытирая пыль с ботинок.
Прежде чем Майкл сообразил, что произошло, старик схватил край стола и с силой опрокинул стол на сыщика. Майкл не успел отскочить и упал; голова больно ударилась о край камина, револьвер выпал из рук. В одно мгновение старик был на нем, навалился на него всем телом и заломил руки за спину. Майкл пытался бороться, но чувствовал себя бессильным ребенком в мускулистых объятиях старика. Щелкнули стальные наручники: Майкл окончательно потерял свободу движений.
Снаружи донесся шум шагов. Старик быстро снял с себя шелковый халат, набросил на голову сыщика и крепко завязал. В это время раздался стук на крыльце. Убедившись, что пленник обезврежен, Лонгваль задул керосиновую лампу, взял один из канделябров и вышел в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18