Он прошел ко второй лодке. Она была поменьше, но тоже в ее днище была шестидюймовая пробоина. Найл посветил фонарем на другие лодки, которые были на расстоянии в дюжину ярдов. Две из них также были продырявлены. Но третья была цела, и причина была очевидна. Рядом лежал расколотый надвое камень. Кто-то преднамеренно старался повредить лодки, пробивая отверстия камнем. Когда сам камень треснул, попытки вредительства прекратились.
Найл перевернул исправную лодку на днище, и увидел, что длинная веревка, которая была привязана к носу, давно сгнила. Она, очевидно, находилась тут в течение многих десятилетий, возможно, столетий. Но деревянное сиденье, которое размещалось поперек лодки, хорошо сохранилось, а также весла, что все еще покоились в уключинах, сделанные из серого, твердого материала.
Поблизости, в углублении в земле, Найл увидел остатки черной золы. Значит, этот туннель в далекие времена использовался людьми для стоянки. Не потому ли они расположились лагерем в таком одиноком пустынном месте, что скрывались от пауков?
Кем они были, и почему они хотели разрушить лодки? И вновь, могла быть только одна причина - они боялись преследования. И это, в свою очередь, означало, что они бежали на лодках.
В этом месте туннель был шире и выше, и широкий поток тек спокойно. Скала спускалась к воде пологим берегом. Найл подошел к краю. Берег плавно переходил в воду. Он снял сандалии и вошел в реку. Она была так холодна, что заломило ноги. Он осторожно продвигался вперед, пока вода не дошла до середины голеней, и посветил фонарем в середину потока. Он выглядел гладким и достаточно спокойным.
Если люди прошлого были в состоянии выплыть вниз по течению к внешнему миру, то может и ему удастся сделать то же самое? Альтернативой было повернуть назад и возвратиться в город пауков. Перед тем, как принять окончательное решение, Найл хотел убедиться, что не было никакого другого выхода. Если он отправится по реке, то, миновав вход в туннель, возможно, он не сумеет вновь выбраться на берег.
Несмотря на усталость, Найл двинулся вниз по берегу реки, осматривая стену в поисках туннеля. Когда четверть часа спустя он достиг места, где река сужалась, то понял, что никакого другого выхода нет. Эта мысль стала решающей. Он прошел назад к лодкам, перетащил исправную к реке, затем влез в нее. Она осела в воде. Найл сел на сиденье и оттолкнулся веслом от берега. Лодка повернулась боком, затем задрейфовала по воде.
Только тогда Найл осознал проблему, которую должен был предвидеть. Невозможно было грести обеими руками и держать фонарь. Он думал было выскочить на берег и попробовать изобрести способ, как управляться с фонарем в процессе гребли, но лодка уже плыла прочь из пещеры.
Найл чувствовал, что важнее было видеть, куда он плывет, чем управлять лодкой. В конце концов, она могла плыть только одним курсом. Будучи жителем суши, Найл не мог знать о том, что лодка неизбежно выплывет к центру потока, если он не предпримет определенных усилий, чтобы держаться ближе к берегу. А к тому времени, когда он понял, что течение было стремительнее, чем он предполагал, лодка неслась вперед быстрее, чем он бегал.
Найл попробовал держать фонарь во рту. Тот был достаточно узким - приблизительно дюйм в диаметре - но все равно было неудобно. Он вытащил одно из весел из уключины, положив его одним концом в лодку, другое держа на весу, и поплыл по течению. По крайней мере, теперь было чем отталкиваться, если лодка подплывет слишком близко к стене.
Лодка вскоре выплыла на стремнину реки. Несколько мгновений спустя он достиг места, где стены сузились и стиснули поток с обеих сторон. Но, по крайней мере впереди, не было никаких препятствий или выступов скал.
Найл сунул руку под тунику и развернул мыслеотражатель к груди. Он немедленно испытал ощущение контроля и четкого понимания ситуации. Но это позволило ему осознать, что он теперь мог полагаться только на удачу, и что если бы он воспользовался мыслеотражателем прежде, чем отплыть, то отказался бы от этой идеи.
Между тем ситуация разворачивалась захватывающая. Стены сузились, Найл несся между ними настолько быстро, что они казались смазанными. Внезапный водоворот заставил лодку накрениться и стать боком, но она выправилась прежде, чем он успел испугаться.
Летя вперед, Найл задумался над вопросом: откуда на карте взялся путь, который шел вдоль реки, выходя наружу? И тут решение осенило его. Эта река не всегда была так полноводна, как теперь. Был конец года, и дожди раздули реку. В разгаре лета, вероятно, она была на несколько футов ниже и текла более спокойно. Выгрести против нынешнего течения никому было бы не под силу.
Пока он все это обдумывал, лодка начала двигаться быстрее, и Найл понял, что река потекла под уклон. Вода была теперь настолько бурной, что волны шипели по сторонам, наскакивая на стены; сидеть прямо на скамейке было невозможно, и вскоре он опрокинулся на дно лодки. Найл сумел встать на колени и вновь распластался, но по крайней мере, он теперь лежал головой к носу. Фонарь крутился возле колена, он затолкал его в боковой карман рюкзака и застегнул. Вода перехлестывала через борта, и Найл был уверен, что вот-вот потонет. Но создатель лодки знал свое ремесло: даже когда нос погружался в волну и лодку наполовину заливало водой, она оставалась плавучей, как пробка.
Найл задыхался, оказываясь в воде. Но через пелену, застилавшую глаза, он увидел впереди дневной свет. Облегчение переросло в тревогу, когда он заметил, что потолок становился все более низким, так что выход был немногим больше узкой щели. Свод вполне мог задеть лодку. Не успел Найл вздохнуть с облегчением, как лодка вылетела из туннеля как снаряд, и его ослепил солнечный свет. Когда глаза адаптировались, он увидел, что поток расширился, и на берегах появилась растительность.
Поскольку его единственным желанием теперь было выбраться на сухой берег, он попробовал ухватить ветку дерева, которая склонилась к воде, но, почти вытащив его из лодки, она оторвалась.
Следующую сотню ярдов река продолжала расширяться и стала почти спокойной; но он был теперь слишком далеко от берега, чтобы выбраться на него. Дальше поток сужался, и он сидел, готовый ухватиться за первый попавшийся корень дерева. Найл настолько сосредоточился на этом, что слишком поздно понял, что поток несет его к другому водопаду. Если бы он вовремя заметил опасность, то возможно, ухватился бы за скалу в середине потока. Но лодка уже перевалила за край водопада, и Найл полетел головой вниз. Затем что-то твердое ударило его по затылку, он почувствовал, как вода заливается в рот и нос, и сознание его покинуло.


Найл лежал лицом вниз, по голове словно кто-то колотил молотком. Накатила волна тошноты, вызвав рвоту, но наружу вышла лишь вода, которой он наглотался.
Потом почувствовал, как чьи-то руки подхватили его под мышки и потащили по траве, но он был настолько истощен, что это его даже не заинтересовало. Затем боль начала уходить, сменившись приятными ощущениями. Усилием воли он вынудил себя открыть глаза, но тут же решил, что у него что-то со зрением: перед ним возникло лицо то ли из стекла, то ли изо льда, а затем его контуры расплылись, и оно словно растворилось в воздухе.
Хотя в голове больше не пульсировало, Найл понимал, что здорово ей досталось, затылок был ужасно разбит. У него родилась странная идея, что его спас жук-бомбардир, но эта мысль незаметно перетекла в сон о деревьях под водой.
Вновь открыв глаза, он увидел над собой лиственный полог, и понял, что лежит на спине в его тени. Мыслеотражатель лежал поверх туники, и он быстро спрятал его под одежду. При этом он нечаянно на мгновение повернул его другой стороной и ощутил такую вспышку боли позади глаз, что едва не вскрикнул.
Он заметил движение с правой стороны, но, повернув голову, вновь решил, что глаза его обманывают: то, на что он смотрел, все время меняло форму, словно дым от огня. Но, поскольку он не почувствовал угрозы, проще было снова закрыть глаза. На сей раз, забвение больше походило на нормальный сон.
В следующий раз он проснулся из-за неудобства, причиняемого мокрой одеждой; стоило ему пошевелить головой, как перехватило дыхание от боли. Коснувшись затылка, Найл почувствовал боль, а когда взглянул на пальцы, увидел на них кровь. Посмотрев на небо сквозь нависшие над ним ветки, он понял, что близятся сумерки. Заставив себя приподняться и сесть, он заметил, что под голову ему была подложена куча листьев, один из которых прилип к пропитанным кровью волосам. На расстоянии примерно ста шагов слышался шум реки. Кто-то явно перетащил его подальше от воды и подложил листья под голову. Это говорило в пользу того, что это существо было разумным и чуткми. Но куда подевался его спаситель?
Уловив движение краем глаза, Найл повернул голову; существо, которое он увидел, заставило его вскрикнуть от неожиданности: оно настолько отличалось от всего, виденного им прежде, что это с трудом укладывалось у него в голове. Это создание походило на человека, по крайней мере, фигурой, но ее контуры были настолько размытыми и нечеткими, что Найл решил, что у него что-то не так с глазами. Он смотрел на нечто непрестанно менявшееся, словно не желавшее фокусироваться. Стоило ему решить, что это существо состояло из полупрозрачной желеобразной массы, как лицо приобрело отчетливые очертания, и вновь показалось, что оно состоит изо льда или стекла. Остальные части тела оставались невидимыми, и из-за этого казалось, что голова плавает в воздухе.
Затем, к его облегчению, существо внезапно окрасилось в зеленовато-синий цвет, и Найл смог разглядеть все тело. Он сразу понял, что это существо не было человеком: его лоб был непропорционально велик, будучи вдвое выше остальной части лица, и имел отверстие в центре, вроде рта. Черты лица были вполне человеческими, но огромные ноздри напоминали о человекообразной обезьяне, а широкий рот, обращенный уголками вниз, походил на рыбий. Столь же огромные уши тянулись вдоль всей головы, но, вместо того, чтобы заканчиваться мочками, они прирастали к шее немного выше плеч. Большие, как у ночного существа, бледно-зеленые глаза были испещрены коричневыми точками. Жгуты мускулов настолько рельефно проступали на стройном теле, что конечности походили на иллюстрации мышечной системы из анатомического атласа. Цвет тела перетекал от зеленого к синему, и Найлу показалось, что это существо поддерживает окраску усилием воли, словно балансируя на проволоке.
Мгновение спустя в его голове возникли странные и почти болезненные ощущения; он поморщился, словно оглушенный пронзительным, всепроникающим свистом. Это сопровождалось чем-то вроде треска, столь же неприятного. Найлу потребовалось несколько мгновений, чтобы догадаться, что существо пыталось общаться с ним телепатически, но его мысли шли на неподходящей волне.
Пересиливая дискомфорт, Найл хрипло спросил:
- Вы можете говорить?
Ответом было внезапное изменение цвета существа с зеленого на мерцающий коричневый, что, как интуитивно понял Найл, было выражением растерянности. Отверстие в огромном лбу открылось, но раздавшийся звук был настолько оглушительным, что заставил Найла вздрогнуть. Больше всего звук походил на грозный рев урагана в верхушках деревьев. И, поскольку никакой рот был не в состоянии производить подобный шум, Найл решил, что звук отчасти передавался телепатически, или был, так или иначе, усилен разумом существа.
В тот же миг Найл осознал, что они не одни: в сумраке проявилась дюжина или больше таких же существ, глядевших на него с явным интересом. Как и первое, они были полупрозрачны, и часто просто исчезали целиком. Найл интуитивно понял, что тот, кто пробовал с ним общаться, оказывал ему огромную любезность, сохраняя видимость вместо того, чтобы вернуться в естественное для себя прозрачное состояние.
Очевидно, это существо пробовало заговорить с Найлом, но на каком-то чужеродном наречии, совершенно непохожем на человеческое. Периодически в мозгу Найла что-то творилось, усиливая боль в ушибленной голове и рождая в ушах статическое гудение.
Найл приложил все усилия, чтобы попытаться передать мысль образами, как он это делал, общаясь с пауками. Это вызвало долгую тишину, как будто прозрачные существа пробовали понять то, что он сказал - он не сомневался, что все присутствующие пребывают друг с другом в постоянном контакте. Затем в его голове возник "статический шум", но немного на другой частоте, как будто окружившие его существа экспериментировали с общением.
Что озадачило и немного обеспокоило Найла, так это то, что у него не возникало глубинного чувства обмена информацией. Когда люди общаются друг с другом, они ощущают атмосферу "внимания", когда каждый собеседник ждет, что скажет другой. Только если двое враждебны друг к другу, эта "атмосфера внимания" не возникает, и это воспринимается как неприязнь или подозрение. Сейчас же "внимательность" отсутствовала; это значило, что желеобразные существа, возможно, были машинами.
Даже при общении с пауками и жуками-бомбардирами Найл вскоре развил этот навык ожидания контакта, вроде готовности выслушать собеседника. Он не мог представить, что эти полупрозрачные существа настолько отличались от всех форм жизни, с которыми он сталкивался до сих пор.
Следующая вспышка "статического шума" вызвала настолько сильную боль, что он задохнулся и спрятал лицо в ладонях. Почувствовав что-то влажное сзади на шее, он дотронулся пальцами, они были в крови.
Существо немедленно отреагировало, подав Найлу знак встать. Найл осторожно подчинился, опасаясь вспышки боли, и прислонился к дереву. Он все еще испытывал желание протереть глаза, поскольку существа вокруг него, казалось, пропадали из поля зрения. Но теперь он видел, что это отчасти было результатом того, что они перенимали окраску фона позади них - дерева, куста, даже бледнеющего неба. Как он понял, они были своего рода человекоподобными хамелеонами.
Лидер, которого Найл видел отчетливо, повернулся и двинулся в тень подлеска. Найл, пошатываясь, последовал за ним, но тут же споткнулся о корень и упал на четвереньки. К тому времени, как он встал, остальные исчезли. На мгновение он испугался, что его бросили, затем почувствовал огромное облегчение, убедившись, что проводник дожидается его, почти невидимый на темно-зеленом фоне.
Мгновение спустя, как будто почувствовав его беспокойство, человек-хамелеон начал изменять цвет, сначала на бледно-зеленый, затем на желтый, который сделал его ясно видимым. Углубляясь в заросли, он, казалось, менял форму тела, как пламя свечи. Найл задумался: если человек-хамелеон читает его мысли, почему тогда он не смог понять его, когда Найл попробовал общаться телепатически? Потом он догадался, в чем дело: эти существа были не в состоянии прочесть как раз-таки его мысли; эмоции - такие, как страх или облегчение - совсем другое дело.
Найл настолько ослаб, что с трудом держался на ногах. Хотя его проводник двигался шагом, из-за того, что земля под ногами была неровной, он часто спотыкался о корни и сломанные ветки - видимо, сваленные недавней бурей - шагая по ковру из опавших листьев. Голова пульсировала, и, когда отрикошетившая ветка стукнула по затылку, рана снова принялась кровоточить.
Когда Найл почувствовал, что не может идти дальше, они вышли на большую поляну, посередине которой лежало громадное упавшее дерево, увитое плющом, массивные корни которого торчали в воздухе, как щупальца какого-то монстра. Здесь все расположились на недолгий привал, и Найл рад был отдохнуть на корне, ожидая, пока восстановятся силы.
За поляной дорога пошла вверх. Ярдов пятьдесят они продирались через кустарники, которые росли настолько тесно, что Найл постоянно вынужден был отгибать цеплявшиеся ветви. Желтая фигура, похожая на пламя свечи, постоянно мерцала впереди, и, так как почти стемнело, это было очень кстати. Внезапно существо остановилось, повернулось к Найлу и жестом велело подойти. Затем оно пригнулось, отодвинуло в сторону покрытую листвой ветку и исчезло. Найл с опаской последовал за ним и оказался в низком туннеле, в полной темноте. Должно быть, там все же имелось какое-то слабое освещение, поскольку он мог видеть мерцание человека-хамелеона, который стоял, пригнувшись.
Когда его проводник распрямился, Найл сделал то же самое, и обнаружил, что может теперь встать во весь рост, но туннель оставался узким. В одном месте ему пришлось спускаться по чему-то вроде лестницы из необработанного камня; Найл поскользнулся на последней ступени и приземлился на колени, жалея, что потерял фонарь, который теперь лежит где-то на дне реки.
Осязание подсказало ему, что он все еще находится в туннеле, стены которого частью состояли из камня, частью из земли.
1 2 3 4 5 6 7 8