Найл осмотрел сумку, лежавшую на кровати. Она была сделана из толстой ткани, удивительно жесткой, имела лямки, чтобы надевать на плечи, и кожаные завязки; в ней была еда, завернутая в водонепроницаемую ткань, покрытую паучьим шелком, и фляга с напитком, а также складной нож и спички. В боковом кармане лежала маленькая деревянная коробочка, которую он узнал; она содержала пищевые таблетки, полученные им при первом посещении Белой башни, в те дни, когда он был в бегах. Была там также серебристая металлическая трубка, приблизительно шести дюймов длиной и в один дюйм толщиной, содержавшая, как ему было известно, легкую одежду, разработанную людьми двадцать первого столетия для космических путешественников. Его мать, очевидно, сохранила эти реликвии с прежних дней. В водонепроницаемом мешочке лежали часы, изготовленные в городе жуков-бомбардиров, в мешочке поменьше лежал компас.
На спинке прикроватного стула висел серый плащ из шелковистого, водонепроницаемого материала, отороченный мягкой шерстью горных карликовых овец.
Симеон встал рядом с ним.
- Значит, твоя мать узнала, что ты отправляешься в путешествие?
Найл кивнул.
- Она может читать мои мысли и Вайга тоже. Если мы хотим пообщаться с нею, когда путешествуем, мы думаем о ней на закате или восходе солнца, как будто она рядом с нами.
- Ты когда-нибудь пробовал увидеть ее?
- Нет. Зачем? Достаточно знать, что она может услышать нас.
Симеон прошел вперед в столовую; Джарита не убрала еду и напитки со стола, и Симеон налил себе в стакан легкого золотистого меда, который искрился в искусственном освещении.
- Когда моя дочь вдали от меня, она может сделать так, чтоб я ее увидел.
- Как?
- Ты когда-нибудь слышали о прогулках духа?
- Нет.
- Это возможность показаться кому-то, когда тебя нет рядом.
- Ах, да, - внезапно понял Найл. - Я так делал.
Симеон взглянул на него в удивлении.
- Ты так делал?
- Это было, когда я впервые попал в Белую башню. - Симеон был одним из немногих людей, которым Найл описал то, что пережил в Белой башне. - Я убежал из дворца Каззака. Старик в башне велел мне закрыть глаза, и внезапно я вновь очутился во дворце рядом с Каззаком и моей матерью.
- И что случилось?
- Я попробовал заговорить, и внезапно снова оказался в Белой башне.
- Так ты не знаешь, как сделать это снова?
Он покачал головой.
- Я не делал этого. Это совершил старик. И я не знаю, как.
- Моя дочь знает, - сказал Симеон.
- Она говорила тебе, как это сделать?
- Нет. Но она может объяснить это тебе. Я пошлю Джариту, чтобы ее привели.
Найл начал наливать себе мед, затем передумал - он только погрузил бы его в сонливость.
- Ты можешь делать это?
- Нет.
- Тогда и я наверняка не смогу.
- Может статься, ты неправ. Разговор с твоей матерью, когда она отсутствует - уже может считаться прогулкой духа.
- Да, я думаю, что так… - Найл все еще сомневался.
Когда Леда присоединилась к ним, она отказалась от меда, предложенного Симеоном, и налила себе воды. Она, казалось, прочитала вопрос в мыслях Найла.
- Ваш брат спит, и ваша мать присматривает за ним.
Он спросил и о том, что до сих пор его озадачивало.
- Как ты думаешь, почему та комната была построена вокруг этих двух деревьев?
- Вероятно, чтобы лечить больных. И это было хорошо для лошадей, содержавшихся там.
Симеон сказал:
- Он хочет узнать о том, как совершить прогулку духа.
- Вы хотите этому научиться? - спросила она Найла
Найл собрался отказаться от этой идеи; но что-то в пристальном взгляде ее спокойных серых глаз заставило его передумать.
- Да.
Она взяла его за руки, повернула ладонями вверх, и посмотрела на них.
- У Вас должно получиться. У Вас сильная линия воображения.
- Воображения?
- Это зависит от визуального воображения.
Он ничего не понял, но промолчал.
- Куда Вы хотите отправить ваш дух?
- Я Вам покажу. - Он встал и повел ее в следующую комнату, с балконом, который выходил на площадь, и указал на балкон. - Сюда.
- Вы хотите, чтобы Вас там видели?
Она обладала хорошо развитым интеллектом. Найл был рад, что не должен объяснять свои мотивы подробней.
- Да. Но что я должен сделать?
Леда сказала:
- Позвольте мне рассказать, как это произошло со мной. Я была далеко от дома, ухаживала за больной сестрой. Я оставила моего отца одного с детьми, и по прошествии нескольких недель, я начала очень скучать по дому. Однажды ночью я сидела в своей комнате, размышляя, что они сейчас делают, начала думать о доме, и внезапно я почувствовала, что действительно вижу его, с детьми, сидящими за столом, и моего отца, несущего блюдо бататов. Тут он посмотрел прямо на меня и очень удивился…
Симеон засмеялся.
- Я чуть не уронил бататы.
Леда продолжила:
- В тот же миг я вернулась в дом моей сестры. Но я знала, что что-то произошло. И когда я возвратилась домой, отец и дети рассказали, что видели меня. Тогда я поняла, что могу это делать.
Найл спросил Симеона:
- Вы видели ее отчетливо?
- Столь же отчетливо, как вижу ее теперь. Я думал, что она вернулась домой. Но потом она исчезла.
- Любой может это сделать? - спросил Найл.
- Если действительно этого захочет.
- Но как? - Хотя Найл верил ей, он сомневался в своей способности научиться этому.
Леда сказала:
- Закройте глаза.
Он сделал, так как она просила.
- Теперь попробуйте вообразить эту комнату, в которой Вы сидите. Вы хорошо ее знаете. Можете сказать мне, какого цвета стены? Держите глаза закрытыми.
Найл сказал нерешительно:
- Что-то вроде желтого?
- Откройте глаза и посмотрите на них.
Найл тут же увидел, что они были синими.
- Закройте глаза снова. Здесь есть стол с цветочным горшком. Укажите, где он.
Найл указал поперек комнаты.
- Теперь откройте глаза.
Найл увидел, что его палец указывает мимо стола футов на шесть.
- Как Вы сможете визуализировать комнату, если не помните ее? Если Вы хотите совершить прогулку духа, то должны все примечать, пока не запомните каждую деталь, - сказала Леда.
- Это трудно, я устал… - Пока он говорил, Найлу пришла в голову неожиданная идея. - Но я думаю, что решение есть.
Он вошел в спальню и открыл ящик. Скрытый под одеждой, там лежал золотистый диск, почти круглой формы, на красивой металлической цепочке. Он показал его Леде, держа на ладони.
- Это - мыслеотражатель. Мне дали его в Белой башне.
Она не сделала попытки прикоснуться к нему.
- Что он делает?
- Он фокусирует мысли. В первый раз, когда я его использовал, я за несколько минут запомнил карту.
Найл надел его на шею, поместив чуть выше солнечного сплетения, и развернул выпуклой стороной наружу.
Он сказал:
- Теперь я использую его, чтобы запомнить комнату, - и повернул его.
Он забыл, насколько это болезненно, когда разум утомлен. Сердце забилось быстрее, как будто он внезапно окунулся в холодную воду.
- Больно?
Он кивнул.
- Немного.
Несколько мгновений он привыкал к ощущениям. Всё в комнате выглядело теперь более четким и ясным. Искусственное освещение, казалось, отражалось от большего количества поверхностей, чем прежде, хотя он знал, что просто его чувства обострились.
Он тщательно осмотрел комнату, запоминая всё. Не нужно было предпринимать усилий. Это было намного легче, чем запоминание карты города: он должен был просто запомнить несколько предметов и их расположение относительно друг друга. На это потребовалось только несколько секунд.
- Я запомнил. Что теперь?
- Теперь пойдите в другую комнату, и попробуйте визуализировать эту. Потушите свет, это поможет.
Но гасить свет в спальне не потребовалось. Как только он закрыл глаза и вызвал в воображении другую комнату, она словно встала у него перед глазами. В памяти всплывала каждая деталь. Но всё же он знал, что по-прежнему находится в спальне, и вызвал лишь видимость комнаты, которую только что покинул. Это до странности расстроило его. Он понял, что делает что-то не так.
Тогда он вспомнил, как это произошло в Белой башне. Старик сказал ему закрыть глаза. И мгновение спустя, он оказался в комнате во дворце Каззака. Старик как-то переместил его туда.
Но Старик был просто компьютерной голограммой. Значит, Найл, так или иначе, сам перенес себя. Способность к этому лежит в его собственном сознании.
Как только он это осознал, у него получилось. Внезапно он оказался в комнате с Симеоном и Ледой, настолько близко, что мог дотронуться до них. Он даже чувствовал, как вечерний бриз дул с балкона. Его тело казалось обычным и материальным, и он чувствовал, что, если захочет, сможет раздвинуть занавеси, отгораживавшие балкон, или открыть двери.
Леда и Симеон разговаривали и еще не видели его. Леда первой поняла, что он в комнате. Она посмотрела на него насмешливо, затем дотронулась до него. Ее рука прошла сквозь его руку.
- Вы это сделали, - сказала она.
Найл улыбнулся и кивнул, но решил не пробовать говорить. В последний раз, когда он это сделал, он вновь очутился в своем теле. Даже теперь он чувствовал странные ощущения, как будто его тело пытается втянуть его назад. Он собрался уже уступить, когда Леда сказала:
- Подождите. - Она, очевидно, знала о том, что он чувствовал. Она прошла мимо него и раздвинула полуоткрытые занавески балкона. За ними были открытые двери.
Она предложила:
- Так как вы не находитесь в своем теле, вы не связаны гравитацией. Почему бы Вам, не прогуляться по воздуху?
Хотя она говорила словами, Найлу казалось, что она передавала их непосредственно в его разум, как делали пауки. Он понял, что ему предлагают, был уверен, что это возможно. Без колебания он ступил на балюстраду балкона, затем сделал шаг вперед. Вместо падения он завис в воздухе, глядя на тротуар внизу. Тогда он позволил своему телу втянуть себя обратно. Мгновение спустя, он сидел на своей кровати.
Он достал из-под рубашки мыслеотражатель и повернул его, тут же наступило облегчение. Когда он вышел из спальни в комнату, вся его усталость исчезла.
Найл взял Леду за руку:
- Спасибо.
Она улыбнулась.
- Вы видите, все люди могут совершать прогулки духа.
Симеон засмеялся.
- Я предпочитаю находиться в своем теле.
Леда сказала:
- Если Вы собираетесь отправиться завтра, вам нужно отдохнуть.
Найл покачал головой.
- Не завтра. Я должен отправляться немедленно. Через два часа наступит рассвет, и я должен уйти незамеченным.
Она сказала:
- Но вас заметят, когда взойдет солнце.
Найл покачал головой.
- Я пойду не по дороге.


В последний раз, когда Найл был в этом подземном туннеле, его сопровождал Асмак, начальник воздушной разведки, и паук помогал ему, передавая телепатически его собственные знания проходов. И поскольку память у пауков фотографическая, туннель, казалось, был наполнен мягким светом, что позволяло Найлу "видеть" каменные стены и неровный каменный пол под ногами. Теперь его единственным источником света был маленький, но мощный фонарь, который нашли в больнице, оставшийся там со времен человеческого правления. Серебристый луч был регулируемым, а атомные батареи были практически неистощимы, и все же, его свет казался неестественным в этих холодных темных пещерах.
Найл уже прошел часть туннеля, построенную людьми, где большие отделанные мрамором блоки были скреплены цементом, и теперь шел по естественной части туннеля, который был выточен миллионы лет назад подземной рекой. На его неровной серой поверхности попадались окаменелые аммониты. Под ногами ощущались признаки искусственного выравнивания пола.
Было намного холоднее, чем при его предыдущем посещении, когда он согревался от контакта с мощным паучьим интеллектом. И расстояния казались намного больше. Казалось, он шел не меньше часа, и все еще не было слышно ни малейшего отголоска подземной реки, которая как он знал, была впереди. Зевнув, он понял, что долгий день без сна доконал его. Луч фонаря высветил небольшое углубление в земле, размерами с человеческое тело, и он решил, что пришло время отдохнуть.
Сняв плащ с мягкой подкладкой из шерсти горных овец, он постелил его в углубление. Холодный воздух внезапно обдал его тело, но он знал, что должен лишь немного потерпеть. Взяв из рюкзака серебряную трубку, он нажал на ее конец большим пальцем. Имевшееся внутри одеяние, в сущности, спальный мешок, сперва вытянулось в половину своей длины, затем расправилось. Найл развернул это одеяние в углублении, потрогав тонкую ткань, подумал, что она не достаточно теплая. Но, расстегнув застежку и забравшись вовнутрь, понял, что его опасения были напрасны: изобретенная для исследователей космоса одежда грела, когда находишься внутри. Ее серебристый материал обладал замечательными качествами: например, был водонепроницаем, чтобы дождь не мог промочить его, но все же позволял испаряться поту, таким образом, внутренняя часть не отсыревала во время сна.
Найл приспособил рюкзак под голову у стены. Он проголодался, но слишком устал даже для того, чтобы поесть. Он выключил фонарь, и, стоило закрыть глаза, как полная тишина погрузила его в сон.
Его разбудило какое-то смутное беспокойство; от твердого пола болело плечо. Он повернулся на спину, размышляя, не разбудил ли его какой-нибудь тихий звук, но тишина была полной. Однако он залез в карман рюкзака, достал фонарь и включил его. Луч выхватил желтые светящиеся глаза, и полдюжины тел ринулись в темноту; он узнал их: крысы - черные, длинноносые крысы, живущие в канализациях города. Размером с маленькую собаку, эти существа редко показывались на поверхности, поскольку являлись любимым деликатесом пауков-волков, которые могли парализовать их волевым ударом на расстоянии сотен ярдов. Их укус, как говорили, был ядовитым, но Найл был уверен, что они будут держаться на расстоянии.
Найл нащупал на дне рюкзака и вытащил водонепроницаемый мешочек, в котором лежали часы, полученные от Симеона; они были огромными и неуклюжими, но имели фосфоресцирующие цифры и работали в течение семи дней без подзаводки. Он удивился: было уже два часа дня, и он проспал около восьми часов. Найл пошевелился и позабавился, заметив, что даже этот слабый звук заставил крыс поспешить в темноту.
Он оперся спиной о стену, хотя ее наклон был неудобным, и нащупал сверток с едой. Но, заметив глаза крыс, мерцавшие в луче света, отказался от еды. Вместо этого он взял одну из коричневых таблеток из деревянной коробочки и позволил ей раствориться на языке. Она имела вкус меда, и, когда растворилась, разлила по телу тепло, как будто он набрал полный рот бренди. Он запил таблетку водой из фляги. Через несколько минут конечности отогрелись, и Найл почувствовал себя, как будто съел чашку горячего супа.
Свернув спальный мешок, он рад был снова закутаться в свой отороченный шерстью плащ, холодный воздух заставил его чихнуть. Он закинул рюкзак за спину и пошел в тьму, подавляя воспоминания о дворцовом комфорте.
Через четверть часа он услышал низкий грохот, издаваемый подземной рекой. Вскоре воздух наполнился шумом бегущей воды, и он снова испытал инстинктивное чувство страха перед неведомой мощью, которая могла с легкостью его уничтожить.
Он был в Белой башне предыдущим вечером и запомнил карту этих туннелей. Там он узнал, что они были отчасти естественными, а отчасти сделаны людьми во времена долгой войны с пауками. Река текла с северо-запада на юго-восток города, в конце последнего Ледникового периода все эти туннели были полны несущейся воды. Но на карте был обозначен проходимый маршрут вдоль речного русла. Рев воды доносился от тридцатифутового водопада ниже по реке, там был проход, который пятью милями дальше выводил наружу. Карты Стигмастера устарели за более чем четыре столетия, но судя по тому, что река не изменила направления течения, они должны были быть все еще точными.
Река, около сорока футов шириной, была перекрыта металлическим мостом, но Найл не собирался переходить по нему, так как тропа шла по ближнему берегу. А вот чего на карте не было обозначено, так это того, что тропа проходит через низкую пещеру, вход туда был оформлен в виде готической арки. Найлу пришлось наклониться, чтобы не ударится головой. Скала под его ногами была более неровной, чем та, по которой он шел, и нужно было осматривать дорогу тщательней. Даже крысы, мерцающие глаза которых следовали за ним в темноте, не решились идти дальше. Возможно, грозный рев воды напугал их, как и его самого.
Найлу повезло, что неровный пол замедлил его продвижение вперед; внезапно он поскользнулся и, чтоб не упасть, ухватился за стену. Он уронил фонарь, и на мгновение его охватил страх, что он мог разбить его. Когда он вновь поднял фонарик, то понял, что в нескольких дюймах от его ног дорога обрывалась в дыру, в которой на глубине приблизительно шести футов виднелся черный, как чернила, стремительный поток. Он отодвинулся и сел на пол.
Как он теперь понимал, вода подрезала берег и он разрушился. Провал, приблизительно пяти футов в ширину, лишил его возможности идти дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8