Этот нахальн
ый юнец еще не достиг совершеннолетия, ему было шесть или семь тысяч дней
от роду, Ц то есть, по-нашему, около двух миллионов лет, Ц этакий задирис
тый щенок в переходном возрасте, уже не ребенок, но еще не вполне мужчина.
Будь это в любом другом месте, а не в раю, я сказал бы ему пару теплых слов. Н
у, короче говоря, Биллингсу закатили такую великолепную встречу, какой н
е бывало много тысяч веков; н я думаю, это приведет к хорошим результатам.
Имя Биллингса проникнет в самые далекие уголки, о нашей астрономической
системе заговорят, а может, и о нашем мире тоже, и мы поднимемся в глазах са
мых широких кругов небожителей. Ты только подумай: Шекспир шел пятясь пе
ред этим портным из Теннесси и бросал ему под ноги цветы, а Гомер прислужи
вал ему, стоя за его стулом во время банкета! Конечно, там это ни на кого не п
роизвело особого впечатления Ц ведь важные иностранцы из других систе
м никогда не слышали ни о Шекспире, ни о Гомере; но если бы весть об этом мог
ла дойти до нашей маленькой Земли, там бы это произвело сенсацию! Эх, кабы
несчастный спиритизм чего-нибудь стоил, тогда мы могли бы дать знать об э
том случае на Землю, и в Теннесси, где жил Биллингс, поставили бы ему памят
ник, а его автограф ценился бы дороже автографа Сатаны. Ну вот, покутили на
этой встрече здорово, Ц мне обо всем подробно рассказывал один захудал
ый дворянин из Хобокена
Хобокен Ц город в штате Нью-Джерси. Никаких титулов в США, к
ак известно, нет.
, баронет, сэр Ричард Даффер.
Ц Что ты говоришь, Сэнди, баронет из Хобокена? Как это может быть?
Ц Очень просто. Дик Даффер держал колбасную и за всю жизнь не скопил ни ц
ента, потому что все остатки мяса он потихоньку раздавал бедным. Не нищим
бродягам, нет, а честным, порядочным людям, оставшимся без работы, таким, к
оторые скорее умрут с голоду, чем попросят подаяния. Дик высматривал дет
ей и взрослых, у которых был голодный вид, тайком следовал за ними до дому,
расспрашивал о них соседей, а после кормил их и подыскивал им работу. Но та
к как Дик никому ничего не давал на людях, за ним установилась репутация с
квалыги; с ней он и умер, и все говорили: «Туда ему и дорога!» Зато не успел о
н явиться сюда, как ему пожаловали титул баронета, и первые слова, которые
Дик, колбасник из Хобокена, услышал, ступив на райский берег, были: «Добро
пожаловать, сэр Ричард Даффер!» Это его ужасно удивило: он был убежден, что
ему предназначено на том свете другое местечко, с климатом пожарче здеш
него.

Внезапно вся местность вокруг задрожала от грома, пальнуло разом тысяча
сто одно орудие. Сэнди говорит:
Ц Вот. Это в честь кабатчика.
Я вскочил на ноги.
Ц Пошли, Сэнди; еще прозеваем что-нибудь интересное!
Ц Сиди спокойно, Ц говорит он, Ц это только телеграфируют о нем.
Ц Как так?
Ц Дали залп в знак того, что кабатчика увидели с сигнальной станции. Он м
иновал Сэнди-Хук
Сэнди-Хук Ц мыс к югу от Нью-Йорка.
. Сейчас ему навстречу вылетят разные комиссии, чтобы эскортироват
ь его сюда. Начнутся всякие церемонии и проволочки; до места еще не скоро д
оберутся. Он сейчас за несколько миллиардов миль отсюда.
Ц С таким же успехом и я бы мог быть пройдохой-кабатчиком, Ц сказал я, вс
помнив свое невеселое прибытие на небеса, где меня не встречали никакие
комиссии.
Ц В твоем голосе я слышу сожаление, Ц сказал Сэнди. Ц Пожалуй, это естес
твенно. Но что было, то прошло; тебя привела сюда собственная дорога, и теп
ерь уже ничего не исправишь.
Ц Ладно, Сэнди, забудем, я ни о чем не жалею. Но, значит, в раю тоже есть Сэнди
-Хук, а?
Ц У нас здесь все устроено, как на земле. Все штаты и территории Соединен
ных Штатов и все страны и острова, крупные и мелкие, расположены на небе то
чно так же, как и на земном шаре, и имеют такую же форму; только здесь они в д
есятки миллиардов раз больше, чем внизу… Второй залп!
Ц А он что означает?
Ц Это второй форт отвечает первому. Каждый из них дает залп из тысячи ста
одного орудия. Так обычно салютуют пришельцам, спасшим свою душу в после
днюю минуту, причем тысяча сто первое орудие Ц дополнительно для мужчин
ы. Когда встречают женщину, мы узнаем это потому, что тысяча сто первое мол
чит.
Ц Сэнди, каким образом мы различаем, что их тысяча сто одно, если они паля
т все разом? А ведь мы различаем это, безусловно различаем!
Ц Наш ум здесь во многих смыслах развивается, и вот Ц наглядный пример э
того. Числа, размеры и расстояния на небесах так велики, что мы научились в
оспринимать их чувствами. Старые приемы счета и измерения здесь не годят
ся, Ц с ними у нас получилась бы сплошная путаница и морока.
Мы потолковали еще немножко на эту тему, а потом я сказал:
Ц Сэнди, я заметил, что мне почти не встречались белые ангелы; на одного б
елого приходится чуть ли не сто миллионов краснокожих, которые даже не з
нают по-английски. Чем это объясняется?
Ц Да, ты можешь наблюдать это в любом штате пли новой территории америка
нского округа рая. Мне как-то пришлось лететь без перерыва целую неделю, я
покрыл расстояние в миллионы миль, повидал огромные скопища ангелов, но
не заметил среди них ни одного белого, не услышал ни единого понятного мн
е слова. Ведь на протяжении целого миллиарда лет или больше, до того, как в
Америке появился белый человек, ее населяли индейцы, ацтеки и так далее. П
ервые триста лет после того, как Колумб открыл Америку, все ее белое насел
ение, вместе взятое, Ц я считаю и британские колонии, Ц можно было свобо
дно разместить в одном лекционном зале. В начале нашего века белых в Амер
ике было всего шесть-семь миллионов, Ц скажем, семь; в тысяча восемьсот д
вадцать пятом году Ц двенадцать или четырнадцать миллионов; в тысяча во
семьсот пятидесятом году Ц примерно двадцать три миллиона, а в тысяча в
осемьсот семьдесят пятом Ц сорок миллионов. Смертность же у нас всегда
составляла двадцать душ на тысячу в год. Значит, в первом году нашего века
умерло сто сорок тысяч человек, в двадцать пятом Ц двести восемьдесят т
ысяч; в пятидесятом Ц полмиллиона и в семьдесят пятом Ц около миллиона.
Я готов округлить цифры: допустим, что в Америке с самого начала до наших д
ней умерло пятьдесят, пусть шестьдесят, пусть даже сто миллионов белых: н
а несколько миллионов больше или меньше Ц роли не играет. Ну вот, теперь т
ебе ясно, что если такую горстку людей рассеять на сотнях миллиардов мил
ь небесной американской территории, то это будет все равно что рассыпать
десятицентовый пакетик гомеопатических пилюль по пустыне Сахаре и над
еяться их потом собрать. С чего бы нам после этого занимать видное место в
раю? Мы его и не занимаем. Таковы факты, и надо с ними мириться. Ученые с друг
их планет и из других астрономических систем, объезжая райские кущи, заг
лядывают и к нам; они здесь погостят немного, а потом возвращаются к себе д
омой и пишут книги о своем путешествии, и в этих книгах Америке уделено пя
ть строк. Что же они о нас пишут? Что Америка Ц слабонаселенная дикая стра
на и в ней живут несколько сот тысяч миллиардов краснокожих ангелов, сре
ди которых встречаются кое-где больные ангелы со странным цв
етом лица. Понимаешь, эти ученые думают, что мы, белые, а также немногочисл
енные негры Ц это индейцы, побелевшие или почерневшие от страшной болез
ни вроде проказы, в наказание Ц заметь себе Ц за какой-то чудовищный гре
х. Это, мой друг, довольно-таки горькая пилюля для всех нас, даже для самых с
кромных, не говоря уже о тех, которые ждут, что их встретят как богатых род
ственников и что вдобавок они смогут обнимать самого Авраама. Я не рассп
рашивал тебя о подробностях, капитан, но думаю, мой опыт подсказывает мне
правильно: тебе никто не кричал особенно громко «ура!», когда ты сюда приб
ыл?
Ц Не стоит об этом вспоминать, Сэнди, Ц сказал я, краснея, Ц ни за какие д
еньги я не согласился бы, чтоб это видели мои домашние. Пожалуйста, Сэнди,
переменим тему разговора.
Ц Ладно. Ты как решил, поселиться в калифорнийском отделении рая?
Ц Сам еще не знаю. Я не собирался останавливаться на чем-нибудь определе
нном до прибытия моей семьи. Мне хотелось не спеша осмотреться, а уж потом
решить. Кроме того, у меня очень много знакомых покойников, и я думал разыс
кать их, чтобы посплетничать маленько о друзьях, о былом, о всякой всячине
и узнать, как им покамест нравится здешняя жизнь. Впрочем, моя жена скорее
всего захочет поселиться в калифорнийском отделении: почти все ее усопш
ие родственники, наверно, там, а она любит быть среди своих.
Ц Не допускай этого. Ты сам видишь, как плохо обстоит дело с белыми в отде
лении Нью-Джерси, а в калифорнийском в тысячу раз хуже. Там кишмя кишит зл
ыми, тупоголовыми темнокожими ангелами, а до ближайшего белого соседа от
тебя будет чего доброго миллион миль. Общества, вот чего особенно н
е хватает человеку в раю, Ц общества людей, таких, как он, с таким же ц
ветом кожи, говорящих на том же языке. Одно время я чуть не поселился из-за
этого в европейском секторе рая.
Ц Почему же ты этого не сделал?
Ц По разным причинам. Во-первых, там хоть и видишь много белых, но понять п
очти никого из них нельзя, так что по душевному разговору тоскуешь, все ра
вно как и здесь. Мне приятно поглядеть на русского, на немца, итальянца, да
же на француза, если посчастливится застать его, когда он не занят чем-ниб
удь нескромным, но одним глядением голод не утолишь, ведь главное-то жела
ние Ц поговорить с кем-нибудь!
Ц Но ведь есть Англия, Сэнди, английский округ?
Ц Да, но там ненамного лучше, чем в нашей части небесных владений. Все иде
т хорошо, пока ты беседуешь с англичанами, которые родились не более трех
столетий тому назад, но стоит тебе встретиться с людьми, живши
ми до эпохи Елизаветы, как английский язык становится туманным, и чем глу
бже в века, тем все туманнее. Я пробовал беседовать с неким Ленглендом и с
человеком по имени Чосер Ц это два старинных поэта, Ц но толку не вышло!
Я плохо понимал их, а они плохо понимали меня. Потом я получал от них письм
а, но на таком ломаном английском языке, что разобрать ничего не мог. А люд
и, жившие в Англии до этих поэтов, Ц те совсем иностранцы: кто говорит на д
атском, кто на немецком, кто на нормандско-французском языке, а кто на сме
си всех трех; еще более древние жители Англии говорят по-латыни, по-древн
е-британски, по-ирландски и по-гэльски; а уж кто жил до них, так это чистейш
ие дикари, и у них такой варварский язык, что сам дьявол не поймет! Пока оты
щешь там кого-нибудь, с кем можно поговорить, надо протискаться через нес
метные толпы, которые лопочут сплошную тарабарщину. Видишь ли, за миллиа
рд лет в каждой стране сменилось столько разных народов и разных языков,
что эта мешанина не могла не сказаться и в раю.
Ц Сэнди, а много ты видел великих людей, про которых написано в истории?
Ц О, сколько хочешь! Я видал и королей, и разных знаменитостей.
Ц А короли здесь ценятся так же высоко, как и на земле?
Ц Нет. Никому не разрешается приносить сюда свои титулы. Божественное п
раво монарха Ц это выдумка, которую неплохо принимают на земле, но для не
ба она не годится. Короли, как только попадают в эмпиреи, сразу же понижают
ся до общего уровня. Я был хорошо знаком с Карлом Вторым Ц он один из люби
мейших комиков в английском округе, всегда выступает с аншлагом. Есть, ко
нечно, актеры и получше Ц люди, прожившие на земле в полной безвестности,
Ц но Карл завоевывает себе имя, ему здесь пророчат большое будущее. Рича
рд Львиное Сердце работает на ринге и пользуется успехом у зрителей. Ген
рих Восьмой Ц трагик, и сцены, в которых он убивает людей, в высшей степен
и правдоподобны. Генрих Шестой торгует в киоске религиозной литературо
й.
Ц А Наполеона ты когда-нибудь видел, Сэнди?
Ц Видел частенько, иногда в корсиканском отделении, иногда во французс
ком. Он, по привычке, ищет себе место позаметнее и расхаживает, скрестив ру
ки на груди; брови нахмурены, под мышкой подзорная труба, вид величествен
ный, мрачный, необыкновенный Ц такой, какого требует его репутация. И над
о сказать, он крайне недоволен, что здесь он, вопреки его ожиданиям, не счи
тается таким уж великим полководцем.
Ц Вот как! Кого же считают выше?
Ц Да очень многих людей, нам даже неизвестных, из породы башмачников, кон
овалов, точильщиков, Ц понимаешь, простолюдинов бог весть откуда, котор
ые за всю свою жизнь не держали в руках меча и не сделали ни одного выстрел
а, но в душе были полководцами, хотя не имели возможности это проявить. А з
десь они по праву занимают свое место, и Цезарь, Наполеон и Александр Маке
донский вынуждены отойти на задний план. Величайшим военным гением в наш
ем мире был каменщик из-под Бостона по имени Эбсэлом Джонс, умерший во вре
мя войны за независимость. Где бы он ни появился, моментально сбегаются т
олпы. Понимаешь, каждому известно, что, представься в свое время этому Джо
нсу подходящий случай, он продемонстрировал бы миру такие полководческ
ие таланты, что все бывшее до него показалось бы детской забавой, учениче
ской работой. Но случая ему не представилось. Сколько раз он ни пытался за
писаться в армию рядовым, сержант-вербовщик не брал его Ц у Джонса не хва
тало больших пальцев на обеих руках и двух передних зубов. Однако, повтор
яю, теперь всем известно, чем он мог бы стать, Ц и вот, заслышав,
что он куда-то направляется, народ толпой валит, чтобы хоть одним глазком
на него взглянуть. Цезарь, Ганнибал, Александр и Наполеон Ц все служат по
д его началом, и, кроме них, еще много прославленных полководцев; но народ
не обращает на эту публику никакого внимания, когда видит Джонса. Бум! Еще
один залп. Значит, кабатчик уже миновал карантин.

Мы с Сэнди надели на себя полное облачение, затем произнесли желание Ц и
через секунду очутились на том месте, где должен был состояться прием. Ст
оя на берегу воздушного океана, мы вглядывались в туманную даль, но ничег
о не могли разглядеть. Поблизости от нас находилась главная трибуна Ц р
яды едва различимых во тьме тронов поднимались к самому зениту. В обе сто
роны от нее бесконечным амфитеатром расходились места для публики. На тр
ибунах было тихо и пусто, никакого веселья, скорее они выглядели мрачно
Ц как театральный зал, когда газовые рожки еще не горят и зрители не нача
ли собираться. Сэнди мне говорит:
Ц Сядем здесь и подождем. Скоро вон с той стороны покажется голова проце
ссии.
Я говорю:
Ц Тоскливо здесь что-то, Сэнди; видимо, произошла какая-то задержка. Одни
мы с тобой пришли, а больше нет никого, Ц не очень-то пышная встреча для ка
батчика.
Ц Не волнуйся, все в порядке. Будет еще один залп, тогда увидишь.
Через некоторое время мы заметили далеко на горизонте пятно света.
Ц Это голова факельного шествия, Ц сказал Сэнди.
Пятно разрасталось, светлело, становилось более ярким,
скоро оно стало похоже на фонарь паровоза. Разгораясь ярче и ярче, оно в ко
нце концов уподобилось солнцу, встающему над морем, Ц длинные красные л
учи прорезали небо.
Ц Смотри все время на главную трибуну и на места для публики и жди послед
него залпа, Ц сказал мне Сэнди.
И тут, точно миллион громовых ударов, слившихся в один, раздалось бум-бум-
бум Ц с такой силой, что задрожали небеса. Вслед за тем внезапная вспышка
ослепила нас, и в то же мгновение миллионы мест заполнились людьми Ц нас
колько хватал глаз, все было набито битком. Яркий свет заливал эту велико
лепную картину. У меня просто дух захватило.
Ц Вот как у нас это делается, Ц сказал Сэнди. Ц Время зря не тратим, но и н
икто не является после поднятия занавеса. Пожелать Ц это куда быстрее, ч
ем передвигаться иными способами. Четверть секунды тому назад эти люди б
ыли за миллионы миль отсюда. Когда они услышали последний сигнал, они про
сто пожелали сюда явиться, и вот они уже здесь.
Грандиозный хор запел:

Мечтаем голос твой услышать,

Тебя лицом к лицу узреть.

Музыка была возвышенная, но в хор затесались неумелые певцы и испортили
все, точь-в-точь как бывает в церкви на земле.
Появилась голова триумфальной процессии, и это было изумительно красив
о. Нога в ногу шли плотными рядами ангелы, по пятьсот тысяч в шеренге, все п
ели и несли факелы, и от оглушительного хлопанья их крыльев даже голова з
аболела. Колонна растянулась на громадное расстояние, хвост ее терялся с
веркающей змейкой далеко в небе, заканчиваясь едва различимым завитком.
Шли все новые и новые ангелы, и только спустя много времени показался сам
кабатчик. Все зрители, как один, поднялись со своих мест, и громовое «ура!
1 2 3 4 5 6 7