VadikV


27
Марк Твен: «Путешествие
капитана Стормфилда в рай»



Марк Твен
Путешествие капитана Стормфилда в рай




«Марк Твен «Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Фин
на. Рассказы»»: Художественная литература; Москва; 1971

Аннотация

Прототипом для Стормфилда пос
лужил капитан Эдгар Уэйкмен, старый моряк, с которым Твен познакомился в
1866 году, а затем снова встретился спустя два года и от которого услышал рас
сказ о том, как ему довелось побывать в раю. Под разными именами Уэйкмен фи
гурирует в нескольких произведениях Твена.

Марк Твен
Путешествие капитана Стормфилда в рай

ОТ АВТОРА


С капитаном Стормфилдом я бы
л хорошо знаком. Я совершил на его корабле три длинных морских перехода. Э
то был закаленный, видавший виды моряк, человек без школьного образовани
я, с золотым сердцем, железной волей, незаурядным мужеством, несокрушимы
ми убеждениями и взглядами и, судя по всему, безграничной уверенностью в
себе. Прямой, откровенный, общительный, привязчивый, он был честен и прост
, как собака. Это был очень религиозный человек Ц от природы и в силу мате
ринского воспитания; и это был изощренный и удручающий сквернослов в сил
у отцовского воспитания и требований профессии. Родился он на корабле св
оего отца По
другим сведениям, капитан родился в Коннектикуте, а в море ушел четырнад
цати лет.
, всю жизнь провел в море, знал берега всех стран, но ни одной страны н
е знал дальше берега. Когда я впервые встретился с ним, ему было шестьдеся
т пять лет и в его черных волосах и бороде сквозили седые нити; но годы еще
не наложили своего отпечатка ни yа тело, ни на твердый характер, и огонь, го
ревший в его глазах, был огнем молодости. Он был чарующе обходителен, когд
а ему угождали, в противном же случае с ним нелегко было иметь дело.
Воображение у него было богатое, и, вероятно, это влияло на то, как он излаг
ал факты; но если и так, сам он этого не сознавал. Он верил, что каждое его сл
ово Ц правда. Когда он рассказывал мне про свои диковинные и жуткие прик
лючения на Чертовом Пути Ц обширном пространстве в южной части Тихого о
кеана, где стрелка компаса отказывается выполнять свое дело, а только кр
утится и крутится как сумасшедшая, Ц я его пожалел и скрыл свои предполо
жения, что все это ему приснилось, потому что понял: он-то говорит всерьез;
но про себя я подумал, что это было видение или сон. В глубине души я уверен,
что его путешествие в Иной Мир тоже было сном, но я и тут смолчал, чтобы не о
бидеть его. Он был убежден, что в самом деле совершил ото путешествие; я сл
ушал его внимательно, с его разрешения записал стенографически события
каждого дня, а потом привел свои записи в порядок. Я слегка подправил его г
рамматику и кое-где смягчил слишком крепкие выражения; в остальном пере
даю его рассказ так, как слышал от него.
МАРК ТВЕН

ГЛАВА I

Я умирал, это мне было понятно. Я ловил ртом воздух, потом на долгое время з
атихал, а они стояли возле моей койки, молчаливые и неподвижные, дожидаяс
ь моей кончины. Изредка они переговаривались между собой, но их слова зву
чали глуше и глуше, дальше и дальше. Впрочем, мне все было слышно.
Старший помощник сказал:
Ц Как начнется отлив, он испустит дух.
Ц Откуда вы это узнаете? Ц спросил Чипс, судовой плотник. Ц Здесь, посре
ди океана, отлива не бывает.
Ц Как это нет, бывает! Да все равно, так уж положено. Снова тишина Ц только
плескали волны, скрипел корабль,
раскачивались из стороны в сторону тусклые фонари, да тоненько посвисты
вал в отдалении ветер. Потом я услышал откуда-то голос:
Ц Уже восемь склянок, сэр.
Ц Так держать, Ц сказал помощник.
Ц Есть, сэр.
Еще чей-то голос:
Ц Ветер свежеет, сэр, идет шторм.
Ц Приготовиться, Ц скомандовал помощник, Ц Взять рифы на топселе и бо
м-брамселе!
Ц Есть, сэр.
Через некоторое время помощник спросил:
Ц Ну, как он?
Ц Отходит, Ц ответил доктор. Ц Пускай полежит еще минут десять.
Ц Все приготовили, Чипс?
Ц Все, сэр, и парусину и ядро. Все готово.
Ц А Библия, отпевание?
Ц Не задержим, сэр.
Снова стало тихо, даже ветер свистел теперь еле-еле, будто во сне. Потом по
слышался голос доктора:
Ц Как вы думаете, он знает, что его ждет?
Ц Что попадет в ад? По-моему, да, знает.
Ц Сомнений, значит, быть не может? Ц Это был голос Чипса, и прозвучал он п
ечально.
Ц Какое еще сомнение? Ц сказал помощник. Ц Да, он и сам на этот счет не со
мневался, чего же вам еще?
Ц Да, Ц согласился Чипс, Ц он всегда говорил, что там его, наверное, ждут.

Долгая, томительная тишина. Потом голос доктора, глухой и далекий, словно
со дна глубокого колодца:
Ц Все. Отошел. Ровно в двенадцать часов четырнадцать минут.
И сразу тьма. Непроглядная тьма! Я понял, что я умер.
Я почувствовал, что куда-то нырнул, и догадался, что птицей взлетаю в возд
ух. На миг промелькнул подо мною океан и корабль, потом стало черно, ничего
не видно, и я, разрезая со свистом воздух, понесся вверх. «Я весь тут, Ц мел
ькнуло у меня в мозгу, Ц платье на мне, все остальное тоже, вроде как ничег
о не забыл. Они похоронят в океане мое чучело, вместо меня. Я-то весь тут!»
Вдруг я увидел какой-то свет и в следующее мгновение влетел в море слепящ
его огня, и меня понесло сквозь пламя. На моих часах было 12.22.
Знаете, что это было? Солнце. Я так и догадался, а позже моя догадка подтвер
дилась. Я был там через восемь минут после того, как снялся с якоря. Это пом
огло мне определить скорость хода: сто восемьдесят шесть тысяч миль в се
кунду. Почти девяносто миллионов миль за восемь минут! Ну и возгордился ж
е я Ц таких гордых призраков еще свет не видел. Я радовался, как ребенок, и
жалел, что не с кем здесь устроить гонки.
Не успел я это подумать, как солнце уже осталось далеко позади. Оно имеет м
еньше миллиона миль в диаметре, и я пролетел мимо него, не успев даже согре
ться. И снова попал в кромешную тьму. Да, во тьму, но сам-то я не был темным. Мо
е тело светилось мягким призрачным светом, и я подумал, что похож, вероятн
о, на светляка. Откуда исходит свет, я не мог понять, но время на часах было в
идно, а это самое главное.
Вдруг я заметил неподалеку свет, похожий на мой. Я обрадовался, приложил р
уки трубкой ко рту и окликнул:
Ц Эй, на корабле!
Ц Есть, привет вам, друг!
Ц Откуда?
Ц С Чатам-стрит.
Ц Куда направляетесь?
Ц А вы думаете, я знаю?
Ц Небось туда же, куда и я. Имя?
Ц Соломон Голдстийн. А ваше?
Ц Капитан Эли Стормфилд, бывший житель Фэрхейвена и Фриско. Пристраива
йтесь, дружище!
Он принял мое приглашение. В компании сразу стало веселее. Я от природы об
щителен, терпеть не могу одиночества. Но мне с детства внушили предубежд
ение против евреев Ц знаете, как внушают всем христианам. Ц хотя души мо
ей оно не затронуло, дальше головы не пошло. Но даже если бы и пошло, в тот мо
мент оно бы исчезло, Ц до того я томился одиночеством и мечтал о каком-ни
будь попутчике. Господи, когда летишь в… ну, словом, туда, куда я летел, снес
и в тебе поубавляется и бываешь рад любому, невзирая на качество.
Мы помчались рядышком, беседуя, как старые знакомые, и это было очень прия
тно. Я решил, что сделаю доброе дело, если успокою Соломона и устраню все е
го сомнения. Когда в чем-нибудь не уверен, это всегда портит настроение, я
по себе знаю. Итак, поразмыслив, я сказал ему, что, поскольку он летит со мно
й рядом, это доказывает, куда он летит. Вначале он был ужасно огорчен, но по
том смирился, сказал, что так, пожалуй, даже лучше: ведь ангелы, конечно, не п
римут его в свою компанию, еще прогонят, если он попробует к ним втереться
; так было в Нью-Йорке, а высшее общество, наверно, везде одинаково. Он проси
л меня не покидать его, когда мы прибудем в порт назначения, ему нужна моя
поддержка Ц ведь там у него не будет никого из своих. Бедняга так меня тро
нул, что я пообещал остаться с ним на веки вечные.
Потом мы долго молчали; я не тревожил его, чтобы дать ему привыкнуть к ново
й мысли. Ему это будет полезно. Время от времени я слышал его вздохи, а пото
м заметил, что он плачет. Тут, признаюсь, я рассердился на него и подумал: «Т
ипичный еврей! Пообещал какой-нибудь деревенщине сшить пиджак за четыре
доллара, а теперь пожалел, мол, если бы вернулся, постарался бы всучить ем
у что-нибудь похуже качеством за пять. Бездушный народ, и никаких моральн
ых принципов!» А он все плакал и всхлипывал, а я от этого еще пуще злился на
него и все меньше его жалел. Под конец я уже не сдержался и сказал:
Ц Ну хватит! Черт с ним, с пиджаком! Выбросьте это из головы!
Ц Пиджа-ак?
Ц Ну да. Уж горевали бы о чем-нибудь важном!
Ц Кто вам сказал, что я горюю о пиджаке?
Ц О чем же еще?
Ц Ах, капитан, я схоронил свою маленькую дочку и теперь никогда, никогда
ее не увижу! Я не переживу этого горя!
Ей-богу, он меня как ножом полоснул. Дай мне целую эскадру, я не соглашусь е
ще раз пережить такой стыд за свои гадкие мысли. И я в этом признался ему, п
окаялся перед ним и так себя ругал, так ругательски ругал, что даже его рас
строил и уж перестал говорить Ц половины того, что хотел, не высказал. А о
н принялся умолять меня, чтобы я не говорил про себя таких страшных вещей
и не раздувал истории, ничего, мол, я ошибся, а ошибка не преступление!
Правда, это было великодушно с его стороны? Что, нет? По-моему, да. Я считаю, ч
то из него мог бы получиться отменный христианин, и я ему прямо это сказал
. И если бы было не поздно, я бы жизни не пожалел, чтобы убедить его крестить
ся.
Мы снова заговорили как друзья, и он уже больше не таил своей печали, а изл
ивался мне открыто, а я слушал и слушал с открытой душой, пока она не переп
олнилась. Господи, какое это было горе! Он обожал свою дочку, лелеял, берег
как зеницу ока. Ей было десять лет, она умерла шесть месяцев тому назад, и о
н был рад собственной смерти, так как надеялся на том свете снова заключи
ть ее в объятия и больше никогда с ней не расставаться. И вот погибла его м
ечта. Он потерял свою дочку Ц навсегда. Теперь это слово приоб
рело новый смысл. Я был ошеломлен, подавлен. Всю жизнь мы верим, надеемся, ч
то встретимся снова со своими умершими близкими, ни на минуту в том не сом
неваемся. И это дает нам силы жить. И вот рядом со мной отец, потерявший эту
надежду. Как же я не подумал? Почему не промолчал? Он бы сам потом догадалс
я! Слезы все еще струились по его щекам, из груди рвались стоны, губы вздра
гивали, и он шептал:
Ц Бедная крошка Минни, и я бедный, несчастный!
А я повторял про себя его слова: «Бедная крошка Минни, и я бедный, несчастн
ый!»
Я этого не забыл, это застряло как заноза у меня в сердце. Не раз потом, вспо
миная трагедию бедного еврея, я говорил себе: «Эх, вот если бы я держал пут
ь в рай, тогда я бы поменялся с ним местами, и он свиделся бы со своей дочкой
, пусть меня бог накажет, если я вру!» Вот попадете сами в такое положение, т
огда поймете мое чувство!

ГЛАВА II

Мы болтали еще долго и, сильно уставшие, заснули часа в два ночи; спали кре
пким сном и проснулись, бодрые, освежившиеся, около полудня. Есть нам не хо
телось, но покурил бы я с великим удовольствием, будь у меня табак и трубка
. II выпить тоже не отказался бы.
Необходимо было привести в порядок мысли. Проснувшись, мы сперва не могл
и сообразить, что с нами произошло, нам казалось, что мы все видели во сне. Д
а и потом не сразу избавились от ощущения, что это был сон. А когда все же из
бавились, то, вспомнив, куда летим, мы содрогнулись от ужаса. Потом ужас см
енился изумлением. И радостью. Радостью Ц потому что мы еще не прибыли. Во
мне шевельнулась надежда: авось не скоро долетим!
Ц Сколько мы уже прошли, а, капитан Стормфилд?
Ц Миллиард сто миллионов миль, а может, даже миллиард двести.
Ц Ах, майн готт, какая быстрота!
Ц Еще бы! Быстрее нас Ц только мысль. Даже курьерскому поезду потребова
лось бы дней двадцать пять, самое малое Ц двадцать четыре, чтобы объехат
ь земной шар. А мы за одну секунду можем облететь его четыре раза. Эх, жаль, С
оломон, что не с кем устроить нам гонки!
Во второй половине дня мы заметили слабый свет с ост-норд-ост-тэн-оста пр
имерно на два румба от ветра. Мы его окликнули, и он пристроился к нам. Это о
казался покойник по фамилии Бейли, из Ошкоша, покинувший землю накануне
в семь часов десять минут вечера. Малый не плохой, но, как видно, любитель п
огрустить и помечтать. По политическим убеждениям Ц республиканец, вби
вший себе в голову, что никакая сила, кроме его партии, не способна спасти
цивилизацию. Он был в меланхолическом настроении, но мы его расшевелили,
втянули в беседу, и он, немножко повеселев, кое-что рассказал о себе. Менад
у прочим, и то, что покончил жизнь самоубийством. Мы это и раньше заподозри
ли Ц по дырке у него на лбу: свайкой так не проткнешь.
Потом он опять предался грусти и поведал нам причину. Он был щепетильно ч
естен, а перед смертью сделал некий политический ход, и теперь все сомнев
ался, было ли это вполне этично. У них в городке, где он жил, предстояли выбо
ры на замещение какой-то должности в муниципалитете, и успех зависел от п
еревеса в один голос, А Бейли знал, что не сможет присутствовать на выбора
х, так как в это время будет уже здесь, где мы. II он подумал, что, если кто-нибу
дь из членов демократической партии тоже устранится от выборов, тогда ус
пех республиканскому кандидату все равно обеспечен. И вот, уже решившись
на самоубийство, он отправился к одному своему другу Ц демократу, челов
еку строжайших нравственных правил, и убедил его составить ему пару. Эти
м он спас республиканский список и лишь тогда застрелился. Но теперь его
немножко тревожил этот поступок: он не был уверен, что, как пресвитериани
н, поступил правильно.
Соломон Ц тот сразу проникся к нему симпатией: но его мнению, выдумка Бей
ли была замечательной, и он, что называется, ел его глазами, завидовал его
уму и, ухмыляясь этакой хитрой, чисто еврейской ухмылкой, хлопал себя но л
яжке и восклицал:
Ц Ох, Бейли, ты меня прямо-таки подбиваешь креститься! А застрелился-то Б
ейли из-за одной девушки Ц Кандес Миллер. Он никак не мог добиться от нее
ответа, любит ли она его, хотя казалось, что любит, и он питал надежду женит
ься на ней. Судьбу его решила записка, в которой Кандес призналась ему, что
любит его как друга и хотела бы навсегда сохранить с ним добрые отношени
я, но сердце ее принадлежит другому. Рассказывая нам это, бедняга Бейли не
выдержал и заплакал. И ведь вот как иногда бывает! Внезапно мы заметили по
зади голубоватый свет, мы его окликнули, и, когда он приблизился к нам, Бей
ли вскричал:
Ц Господи, Том Уилсон! Вот так сюрприз! А ты каким образом очутился здесь,
приятель?
Уилсон так умоляюще поглядел на него, что у меня сердце защемило. Он сказа
л:
Ц Не радуйся мне, Джордж. Я этого не стою! Я подлый негодяй, мне не место ср
еди добрых людей.
Ц Полно вздор молоть! С чего это ты так? Ц удивился Бейли.
Ц Джордж, я поступил как предатель! Ты был мой самый лучший друг, мы с тобо
й дружили с детства, а я причинил тебе такое страшное зло! Но мне и в голову
не приходило, что моя дурацкая шутка может иметь такие роковые последств
ия! Это я написал тебе письмо, будто от ее имени. Она ведь любила тебя, Джорд
ж!
Ц Не может быть!
Ц Да, любила! Она первая вбежала к тебе в дом, увидела тебя мертвого, в луже
крови, и рядом Ц письмо, подписанное ее именем, и поняла все. Она упала на т
вое бездыханное тело, осыпала поцелуями твое лицо, глаза, клялась тебе в л
юбви, рыдала и сокрушалась. И выходит, что это я тебя убил, и я же разбил ее с
ердце. Я не мог этого пережить, и Ц как видишь Ц я здесь!
Ну-ну, еще один самоубийца! Бейли понимал, что назад дороги нет. На него был
о жалко смотреть. Он сгоряча решил убить себя, поддавшись отчаянию и даже
не проверив, правда ли, что письмо написала та девушка. Он все повторял, чт
о не может простить себе такую поспешность, и почему он не подождал, почем
у был глух к голосу разума, и все прикидывал, как ему следовало поступить,
и как он поступил бы теперь, если бы можно было вернуться. Но что толку! Как
ни жалко нам было его, мы знали, что возврата нет. Ужасная история! Люди дум
ают, что смерть приносит покой. Ничего, умрут Ц тогда узнают!
Соломон оттянул Бейли в сторонку, чтобы успокоить его. Это он правильно с
делал: те, у кого свое горе, умеют утешить других.
Примерно через неделю мы нагнали еще одного путешественника. На сей раз
это оказался негр. Ему было лет тридцать восемь Ц сорок, почти половину с
воей жизни он провел в рабстве. Звали его Сэм. Симпатичный малый, добродуш
ный и жизнерадостный.
1 2 3 4 5 6 7