Уже позднее я понял, что каждый вновь прибывший спе
рва производит на остальных гнетущее впечатление: он только и думает, чт
о о своих родных, о том, как они его оплакивают, и ни о чем другом он не спосо
бен говорить, и требует от всех внимания и сочувствия, и со слезами расска
зывает, что за славная, добрая у него жена или бедная старушка мать, сестре
нка или братья, и, конечно, все это надо выслушивать с подобающей кротость
ю, и настроение у всех портится на несколько дней: каждый начинает вспоми
нать свое горе Ц свою семью и своих близких. Но самое тяжкое, когда новичо
к Ц молодой человек, у которого осталась на земле возлюбленная. Тут уж не
т конца слезам, и сетованиям, и разговорам. И Ц в который раз Ц этот осточ
ертевший вопрос: «Как вы думаете, она скоро откажется жить, скоро придет с
юда?» Что можно ответить? Только одно: «Будем надеяться». Но когда ты повто
рил это несколько тысяч раз, то уже терпение лопается и думаешь: лучше бы м
не не умирать! А покойник Ц он что, он тот же человек и, естественно, принос
ит с собой свои привычки. Ведь вот, приезжая в какой-нибудь город, в любой г
ород на свете, слышим же мы вечно одни и те же вопросы: «Вы у нас впервые?», «
Как вам здесь нравится?», «Когда вы приехали?», «Сколько намерены здесь пр
обыть?».
Иной раз удираешь на следующий же день, лишь бы скрыться от этих вопросов.
Но со скорбящими влюбленными мы придумали лучше: мы соединили их в одну г
руппу, предоставив им утешать друг друга. Им это не повредило, напротив Ц
даже понравилось: сочувствия и соболезнований хоть отбавляй, а больше им
ничего и не нужно.
У Сэма оказались в кармане трубка, табак и спички. Не могу передать, как я о
брадовался. Но радость моя быстро померкла Ц спички не загорались. Бейл
и объяснил нам причину: мы летим в безвоздушном пространстве, а для огня н
еобходим кислород. Все-таки я посоветовал Сэму не бросать курительные п
ринадлежности Ц авось мы еще влетим в атмосферу какого-нибудь светила
или планеты и, если позволят ее размеры, быть может, успеем прикурить и сде
лать одну-две затяжки. Но Бейли сказал, что это маловероятно.
Ц Наши тела и одежда утратили свои земные свойства, Ц пояснил он, Ц ина
че мы мигом сгорели бы, когда прорывались сквозь слои атмосферы, окружаю
щей Землю. И табак тоже утратил свои земные свойства: он теперь несгораем
ый.
Вот какая штука! Все же я предложил сохранить табачок Ц уж в аду-то он заг
орится!
Когда негр услыхал, куда я лечу, он очень расстроился, не хотел верить и пр
инялся спорить со мной и доказывать, что я ошибаюсь, но я нисколько не сомн
евался и сумел его убедить. Он жалел меня, как самый близкий друг, и все уте
шал, что, возможно, там не так уж жарко, как говорят, и успокаивал, что я прив
ыкну, а привычка ведь все облегчает. Его добрые слова расположили меня к н
ему, а когда он предложил мне на память свой табак и трубку, я совсем раста
ял. Славный человек Ц ну как все негры. Чтобы у негра было злое сердце, это
го я почти никогда не встречал.
Мелькали недели; время от времени к нам присоединялись новые спутники, и
к концу первого года нас уже было тридцать шесть человек. Мы были похожи н
а рой светляков Ц прелестное зрелище! Нас мог бы набраться целый полк, ес
ли бы все мы летели вместе, но, к сожалению, не у всех была одинаковая скоро
сть. Правда, эскадра обычно равняется по тихоходам, и я еще подтянул их нем
ного, установив норму двести тысяч миль, в секунду, но все же те, кто спешил
поскорее встретиться с друзьями, умчались вперед, и мы не стали их удержи
вать. Лично я не торопился. Мои дела подождут! Позади остались чахоточные
и прочие больные Ц они ползли, как черепахи, и мы потеряли их из виду. Наха
лов и скандалистов, которые поднимают шум из-за всякой чепухи, я прогнал с
дороги, отчитав как следует и предупредив, чтобы держались подальше. С на
ми оставался разный народ Ц и помоложе и постарше, в общем ничего, не плох
ие люди, хотя надо признать, что кое-кто из них не вполне соответствовал т
ребованиям.

ГЛАВА III

Так вот, когда я пробыл покойником лет тридцать, меня начала разбирать тр
евога. Ведь все это время я несся в пространстве вроде кометы. Я сказал «вр
оде»! Но поверьте, Питере, я все кометы оставил позади! Правда, ни одна из ни
х не следовала в точности по моему курсу Ц кометы движутся по вытянутом
у кругу, наподобие лассо; я же мчался в загробный мир прямо, как стрела; но и
зредка я замечал такую комету, которая час-другой шла моим курсом, и тогда
у нас затевались гонки. Только гонки эти бывали обычно односторонние: я п
роносился мимо кометы, а она как будто стояла на месте. Обыкновенные коме
ты делают не более двухсот тысяч миль в минуту. Так что когда мне попадала
сь одна из них, ну, например, комета Энке или Галлея, я едва успевал крикнут
ь: «Здравствуй!» и «Прощай!» Разве же это гонки? Такую комету можно сравнит
ь с товарным поездом, а меня Ц с телеграммой. Впрочем, выбравшись за преде
лы нашей астрономической системы, я начал натыкаться и на кометы иного р
ода, в некоторой мере мне под стать. У нас таких нет и в помине. Однажды ночь
ю я шел ровным ходом, под всеми парусами, попутным ветром, считая, что дела
ю не менее миллиона миль в минуту, если не больше, и вдруг заметил удивител
ьно крупную комету на три румба к носу от моего правого борта. По ее кормов
ым огням я определил ее направление Ц норд-ост-тэн-ост. Она летела так бл
изко от моего курса, что я не мог упустить этот случай, и вот я отклонился н
а румб, закрепил штурвал и бросился догонять ее. Вы бы слышали, с каким сви
стом я разрезал пространство, поглядели бы, какую я поднял электрическую
бурю! Через полторы минуты я был весь охвачен электрическим сиянием, до т
ого ярким, что на много миль вокруг сделалось светло, как днем. Издали коме
та светилась синеватым огоньком, точно потухающий факел, но чем ближе я п
одлетал, тем яснее было видно, какая она огромная. Я нагонял ее так быстро,
что через сто пятьдесят миллионов миль уже попал в ее фосфоресцирующий к
ильватер и чуть не ослеп от страшного блеска. Ну, думаю, этак в нее и врезат
ься недолго, и, подавшись в сторону, стал набирать скорость. Мало-помалу я
приблизился к ее хвосту. Знаете, что это напоминало? Точно комар приблизи
лся к континенту Америки! Я все не сбавлял ходу. Постепенно я прошел вдоль
корпуса кометы более ста пятидесяти миллионов миль, но убедился по ее оч
ертаниям, что не достиг даже талии. Эх, Питере, разве на земле мы знаем толк
в кометах?! Если хочешь увидеть комету, достойную внимания, надо выбратьс
я за пределы нашей солнечной системы, туда, где они могут развернуться.
Я, друг мой, повидал там такие экземпляры, которые не могли бы влезть даже
в орбиту наших самых известных комет Ц хвосты у них обязательно свисали
бы наружу!
Ну, я пронесся еще сто пятьдесят миллионов миль и наконец поравнялся с пл
ечом кометы, если позволительно так выразиться. Я был собою весьма довол
ен, право слово, пока вдруг не заметил, что к борту кометы подходит вахтенн
ый офицер и наставляет подзорную трубу в мою сторону. И сразу же раздаетс
я его команда:
Ц Эй, там, внизу! Наддать жару, наддать жару! Подбросить еще сто миллионов
миллиардов тонн серы!
Ц Есть, сэр!
Ц Свисти вахту со штирборта! Всех наверх!
Ц Есть, сэр!
Ц Послать двести тысяч миллионов человек поднять бом-брамсели и трюмс
ели!
Ц Есть, сэр!
Ц Поднять лисели! Поднять все до последней тряпки! Затянуть парусами от
носа до кормы!
Ц Есть, сэр!
Я сразу понял, Питерс, что с такий соперником шутки плохи. Не прошло и деся
ти секунд, как комета превратилась в сплошную тучу огненно-красной пару
сины; она уходила в невидимую высь, она точно раздулась и заполнила все пр
остранство; серый дым валом повалил из топок Ц нельзя описать, что это бы
ло, а уж про запах и говорить нечего. И как понеслась эта махина! И что за шум
на ней поднялся! Свистали тысячи боцманских дудок, и команда, которой хва
тило бы, чтобы населить сто тысяч таких миров, как наш, ругалась хором. Нич
его похожего я в своей жизни не слыхал.
С ревом и грохотом мы мчались рядом изо всех сил, Ц ведь в моей практике е
ще не бывало, чтобы какая-нибудь комета обогнала меня, и я решил: хоть лопн
у, а добьюсь победы Я знал, что заслужил определенную репутацию в мировом
пространстве, и не собирался ее терять. Я заметил, что обхожу ко мету медле
ннее, чем вначале, но все же обхожу. На комете царило страшное волнение. Бо
лее ста миллиардов пассажирок высыпало на палубу, все они сгрудились у л
евого борта и стали держать пари, кто победит в наших гонках. Естественно,
это вызвало крен кометы и уменьшило ее скорость. Ух, как рассвирепел помо
щник капитана! Он бросился в толпу со своим рупором в руках и заорал:
Ц Отойти от борта! От борта, вы!…
Капитан Стормфилд не мог вспомнить это сло
во. По его мнению оно было па каком-то иностранном языке.
Не то всем вам, идиотам, черепа раскрою!
Ну, а я потихоньку обгонял и обгонял, пока не подпорхнул к самому носу этог
о огненного чудища. Теперь уже и капитана вытащили из постели, и он стоял н
а передней палубе, освещенный багровым заревом, рядом со своим помощнико
м, без сюртука, в ночных туфлях, волосы торчат во все стороны, как воронье г
нездо, подтяжки с одного боку свисают. Вид у него и у помощника был порядко
м расстроенный. Пролетая мимо них, я просто не в силах был удержаться, пока
зал им нос и крикнул:
Ц Счастливо оставаться! Прикажете передать привет вашим родственника
м?
Это была ошибка, Питере! Я не раз потом пожалел о своим словах. Да, это была о
шибка! Понимаете, капитан уже готов был сдаться, но такой насмешки он стер
петь не мог. Он повернулся к помощнику и спрашивает:
Ц Хватит у нас серы на весь рейс?
Ц Да, сэр.
Ц Это точно?
Ц Да, сэр. Хватит с избытком.
Ц Сколько у нас тут груза для Сатаны?
Ц Миллион восемьсот тысяч миллиардов казарков.
Ц Прекрасно, тогда пусть его квартиранты померзнут до прибытия следующ
ей кометы. Облегчить судно! Живо, живо, ребята! Весь груз за борт! Питере, пос
мотрите мне в глаза и не пугайтесь. На небесах я выяснил, что каждый казарк
Ц это сто шестьдесят девять таких миров, как наш. Вот какой груз они выва
лили за борт. При падении он смел начисто кучу звезд, точно это были свечки
и их задули. Что касается гонок, то на этом все кончилось. Освободившись о
т балласта, комета пронеслась мимо меня так, словно я стоял на якоре. С кор
мы капитан показал мне нос и прокричал:
Ц Счастливо оставаться! Теперь, может быть, вы пожелаете пере
дать привет вашим близким в Вечных Тропиках?
Потом он натянул на плечо болтавшийся конец подтяжек и пошел прочь, а чер
ез каких-нибудь три четверти часа комета уже опять лишь мелькала вдали с
лабым огоньком. Да, Питере, я совершил ошибку Ц дернуло же меня такое сказ
ать! Я, наверно, никогда не перестану жалеть об этом. Я выиграл бы гонки у не
бесного нахала, если бы только придержал язык.

Но я несколько отвлекся; возвращаюсь к своему рассказу. Теперь вы можете
себе представить мою скорость. И вот после тридцати лет такого путешеств
ия, повторяю, я забеспокоился. Не скажу, что я не получал удовольствия, Ц н
ет, я повидал много нового, интересного; а все-таки одному как-то, понимает
е, скучно. И хотелось уж где-нибудь ошвартоваться. Ведь не затем же я пусти
лся в путь, чтобы вечно странствовать! Вначале я был даже рад, что дело зат
ягивается. Ц я ведь полагал, что меня ждет довольно жаркое местечко, но в
конце концов мне стало казаться, что лучше пойти ко всем… словом, куда уго
дно., чем томиться неизвестностью.
И вот, как-то ночью… Там постоянно была ночь, разве что когда я летел мимо к
акой-нибудь звезды, которая ослепительно сияла на всю вселенную, Ц уж ту
т-то, конечно, бывало светло, но через минуту или две я поневоле оставлял е
е позади и снова погружался во мрак на целую неделю. Звезды находятся вов
се не так близко друг от друга, как нам это кажется… О чем бишь я?… Ах да… Леч
у я однажды ночью и вдруг вижу впереди на горизонте длиннейшую цепь мига
ющих огней. Чем ближе, тем они разрастались больше и вскоре стали похожи н
а гигантские печи.
Ц Прибыл наконец, ей-богу! Ц говорю я себе. Ц И, как следовало ожидать, от
нюдь не в рай!
И лишился чувств. Не знаю, сколько времени длился мой обморок, Ц наверно,
долго, потому что, когда я очнулся, тьма рассеялась, светило солнышко и воз
дух был теплый и ароматный до невозможности. А местность передо мной рас
стилалась прямо-таки удивительной красоты. То, что я принял за печи, оказа
лось воротами из сверкающих драгоценных камней высотой во много миль; он
и были вделаны в степу из чистого золота, которой не было ни конца ни края,
ни в правую, ни в левую сторону. К одним из ворот я и понесся как угорелый. Ту
т только я заметил, что в небе черно от миллионов людей, стремившихся туда
же. С каким гулом они мчались по воздуху! И вся небесная твердь кишела людь
ми, точно муравьями; я думаю, их там было несколько миллиардов.
Я опустился, и толпа повлекла меня к воротам. Когда подошла моя очередь, гл
авный клерк обратился ко мне весьма деловым тоном:
Ц Ну, быстро! Вы откуда?
Ц Из Сан-Франциско.
Ц Сан-Фран…? Как, как?
Ц Сан-Франциско.
Он с недоуменным видом почесал в затылке, потом говорит:
Ц Это что, планета?
Надо же такое придумать, Питерс, ей-богу!
Ц Планета? Ц говорю я. Ц Нет, это город. Более того, это величайший, прекр
аснейший…
Ц Хватит! Ц прерывает он. Ц Здесь не место для разговоров. Городами мы н
е занимаемся. Откуда вы вообще?
Ц Ах, прошу прощения, Ц говорю я. Ц Запишите: из Калифорнии.
Опять я, Питерс, поставил этого клерка в тупик. На его лице мелькнуло удивл
ение, а потом он резко, с раздражением сказал:
Ц Я таких планет не знаю. Это что, созвездие?
Ц О господи! Ц говорю я. Ц Какое же это созвездие? Это штат!
Ц Штатами мы не занимаемся. Скажете ли вы наконец, откуда вы вообще, вооб
ще, в целом? Все еще не понимаете?
Ц Ага, теперь сообразил, чего вы хотите. Я из Америки, из Соединенных Штат
ов Америки.
Верьте не верьте, но и это не помогло. Разрази меня гром, если я вру! Его физи
ономия ни капельки не изменилась, все равно как мишень после стрелковых
соревнований милиции
Милиция Ц ополчение в США. В мирное время Ц граж
дане, призываемые только для коротких военных сборов.
. Он повернулся к своему помощнику и спрашивает:
Ц Америка? Это где? Это что такое?
И тот ему поспешно отвечает:
Ц Такого светила нет.
Ц Светила? Ц говорю я. Ц Да о чем вы, молодой человек, толкуете? Америка н
е светило. Это страна, это континент. Ее открыл Колумб. О нем-то вы слышали,
надо полагать? Америка, сэр, Америка…
Ц Молчать! Ц прикрикнул главный. Ц Последний раз спрашиваю: откуда вы
прибыли?
Ц Право, не знаю, как еще вам объяснить, Ц говорю я. Ц Остается свалить в
се в одну кучу и сказать, что я из мира.
Ц Ага, Ц обрадовался он, Ц вот это ближе к делу. Из какого же именно мира?

Вот теперь, Питерс, уже не я его, а он меня поставил в тупик. Я смотрю на него,
разинув рот. И он смотрит на меня, хмурится; потом как вспылит:
Ц Ну, из какого?
А я говорю:
Ц Как из какого? Из того, единственного, разумеется.
Ц Единственного?! Да их миллиарды!… Следующий!
Это означало, что мне нужно посторониться. Я так и сделал, и какой-то голуб
ой человек с семью головами и одной ногой прыгнул на мое место. А я пошел п
рогуляться. И только тогда я сообразил, что все мириады существ, толпящих
ся у ворот, имеют точно такой же вид, как тот голубой человек. Я принялся ис
кать в толпе какое-нибудь знакомое лицо, но ни единого знакомого не нашло
сь. Я обмозговал свое положение и в конце концов бочком пролез обратно, ка
к говорится, тише воды, ниже травы.
Ц Ну? Ц спрашивает меня главный клерк.
Ц Видите ли, сэр, Ц говорю я довольно робко, Ц я никак не соображу, из как
ого именно я мира. Может быть, вы сами догадаетесь, если я скажу, что это тот
мир, который был спасен Христом.
При этом имени он почтительно наклонил голову и кротко сказал:
Ц Миров, которые спас Христос, столько же, сколько ворот на небесах, Ц сч
есть их никому не под силу. В какой астрономической системе находится ва
ш мир? Это, пожалуй, нам поможет.
Ц В той, где Солнце, Луна и Марс… Ц Он только отрицательно мотал головой:
никогда, мол, не слыхал таких названий. -…и Нептун, и Уран, и Юпитер…
Ц Стойте! Минуточку! Юпитер… Юпитер… Кажется, у нас был оттуда человек, л
ет восемьсот Ц девятьсот тому назад; но люди из той системы очень редко п
роходят через наши ворота.
Вдруг он впился в меня глазами так, что я подумал:
1 2 3 4 5 6 7