Не тут-то было.
За спиной у отца Кевина стоял закованный сверху донизу в броню боевой конь. На его широченной, как палуба, спине восседал не менее грозного вида рыцарь в латном доспехе, на голове его был шлем с опущенным забралом и развевающемся сзади плюмажем, в правой руке он держал длинное, в два метра, копьё. Наконечник копья был недвусмысленно нацелен на главаря шайки. Как этакой громадине удалось подобраться незаметно, оставалось совершенно неясно.
– Что здесь происходит? – послышался глухой голос из-под забрала.
– Э-э… А чего Вы, собственно, ожидали? – растерянно вопросил священник, пытаясь собраться с мыслями.
– Всего, – исчерпывающе ответил рыцарь и продолжил:
– Эти негодяи намеревались причинить Вам зло, святой отец? Судя по их виду, они разбойники…
Не успел отец Кевин придумать, что же ему следует в данной ситуации ответить, как резво вмешался почуявший жареное Сдох:
– Зло? Да Господь с Вами, ваша милость, какое же зло? Это ж святой, он сам кому хочешь… э-э, я хотел сказать, разве ж можно на ангела Господня руку поднимать! Да ни в жисть! – и он с мольбой поглядел на старика.
– Святой? – с сомнением пробормотал рыцарь.
– Ага! – воодушевлённо подтвердил бандит, – натуральный, ей-Богу.
Отец Кевин счёл разумным скромно промолчать. А Сдох уже стоял на ногах, размахивая лапищами, как какая-нибудь ожившая коряга:
– И меч у него сияющий, ажно глазам больно, и речи говорит вроде непонятные, а всё одно, как душу переворачивает, и Убив… это… ну, Гергеля исцелил… Святой и есть, – убеждённо закончил он свою речь, а толпа за его спиною заворчала нечто в поддержку. Убивец-Гергель с ненавистью воззрился на монаха, словно тот его и впрямь пытался лечить.
– Меч? – с ещё более возросшим сомнением спросил воин. Киборг решил, что пора бы и ему пару слов произнести:
– Прошу прощения, а с кем имею честь?
– У Рыцарей Серебряного Круга нет имён, – машинально ответил рыцарь. – Я услышал крик и поспешил сюда, – продолжил он, думая о чём-то своём. – Так говоришь, меч? – снова спросил он у Сдоха, но прежде, чем тот ответил, отец Кевин вынул меч. Сдох проглотил всё, что собирался поведать, и опасливо попятился. Реакция рыцаря была, на взгляд Наблюдателя, ещё более неадекватной: его конь одним прыжком очутился рядом с монахом, а копьё упёрлось в сутану.
– Не двигаться, дьяволово отродье, – негромко, но властно отчеканил голос из-под забрала, словно танковые гусеницы лязгнули.
– Эй, сударь, – осмелился подать голос Сдох, – Негоже так со святым-то угодником…
– А вот мы сейчас увидим, чей он угодник, – туманно пообещал рыцарь. – Скинь капюшон, нечистая сила!
– Чистая, – пробормотал под нос Сдох, но рыцарь то ли не расслышал, то ли не обратил внимания. Во всяком случае, упускать возможность познакомиться с одним из неуловимых Рыцарей Круга и раскрутить его на пару гигабайт информации отцу Кевину никак не хотелось, поэтому он как можно медленнее нагнулся и положил меч наземь рядом с копытами коня. Копьё чуть-чуть шевельнулось, но не более того. Тогда священник с хорошо отрепетированным старческим кряхтеньем распрямился и так же медленно, как расставался с мечом, откинул на спину капюшон сутаны.
– Ма-агистр Ирла-ан?! – послышался изумлённый возглас и рыцарь рывком приподнял забрало шлема, открывая взору неожиданно молодое, почти мальчишечье лицо. На нём было написано такое удивление, словно рыцарь увидел покойного короля Мардука, правящего упряжкой ломовых лошадей. – Разве Вы не в Цитадели?
«Ну почему я не умею так удивляться?», – уныло подумал киборг…
Глава 4
Сэр Энглион де Батарди, рыцарь:
Наверное, мне не следовало брать его с собой. Наверное, не следовало даже останавливаться рядом с ним – мало ли таких сейчас валяется по всему Западному Риадану… Маленький, грязный побирушка, один из многих, кому суждено замёрзнуть этой зимой. Жаль их, конечно, да ведь все дырки на свете одним пальцем не заткнёшь. Короче говоря, хотел я пройти мимо. И не смог. Как остановило что-то – стою и смотрю на него, а он на меня. Минуты две стоял, по-моему. А потом он вдруг шевельнулся и буркнул:
– Ну, чего глазеешь? Проходи давай, за просмотр деньги берут…
И что мне тут оставалось? Взял я его в охапку и потащил к себе. Да и то сказать – потащил, весу в нём всего ничего, душа да лохмотья; не заметил, как донёс.
Первым делом, конечно, за стол усадил. Ну, тут он себя показал – даром, что ростом мне чуть выше пояса, а лопал, как молодой дракон; оно, конечно, поживи впроголодь не знаю сколько, так любой еде рад будешь. Приятно смотреть было, как он ел. Говорю ему:
– Эх ты, растущий организм!
А он только зыркнул на меня, быстро так, и снова уписывает. Поговорили, в общем.
Правда, после ужина он разговорился. Сказал, что зовут его Джино, а полностью – Ингвальд, только не надо его полным именем звать, оно ему не нравится, а я, наверное, идиот, потому что только идиот станет добрых три лиги тащить на себе первого попавшегося оборванца, но всё равно спасибо, потому что никто ещё с ним так не возился с тех пор, как… Тут его сморило, и он уснул.
Утром он вскочил после вторых петухов, и сразу же уходить собрался. Не проснись я, так бы и ушёл. Насилу уговорил остаться. И в самом деле, куда я его отпущу? Назад, под забор? Так, спрашивается, зачем тогда было его домой тащить? Лежал бы себе и лежал… Нет уж, парень, раз так вышло, поживи здесь пока, а там посмотрим.
Выслушал он меня, плечами пожал, косо как-то; смутился, что ли? Да нет, скорее мой щит смутится, чем этот. Сел в уголке и молчит. Ну ладно, спать уж поздно, значит, пора делом заняться. Встал я, меч со стены снял и начал разминаться. Прыгал, прыгал – увлёкся, даже и про мальчишку забыл; а он сидит в углу, как заворожённый, не мигнёт, не пошевелится. Статуя Альтаугра Зоркого, да и только. Остановился я и спрашиваю:
– Что это с тобой? Никак, окаменеть собрался?
А он на меня глядел, глядел, да вдруг как выпалит:
– А я знаю, кто вы! – да с таким видом, будто знает обо мне невесть что.
– Ну, раз знаешь, так скажи, – говорю, – а то ведь интересно.
– Вы, – чуть не подпрыгивает, – Рыцарь Серебряного Круга! – а глаза так и сверкают от радости. Чудак.
– Спасибо, открыл тайну. А я-то думал – король Бардук Третий, царство ему небесное…
Воззрился он на меня, как на чудо заморское, и заявляет:
– Так вас же нету!
– Как так нету? А кто это здесь стоит? Кто тебя на горбу таскал – Белый Призрак?
– Да нет! Вы-то есть. Рыцарей Серебряных нет! И Круга нет, так отец говорит. Вы – легенда этого мира.
Надо же, думаю, легенда мы. И что это он про «этот мир» говорит? Какой «этот мир», Срединный, что ли? А вслух говорю:
– Легенда? А кто же тогда вас, селян да торговцев, от нечисти бережёт?
– Так ведь и нечисти нету! Это всё сказки крестьянские! – и добавляет извиняющимся тоном: – Так отец говорит. Я-то всегда в вас верил.
Ну, спасибо за доверие. Но что же за отец у него, что нечисть сказкой считает? Её же тут полным-полно, только за ворота ночью выйди. Да и где сейчас его отец? Махнул я рукой на эти вопросы – не к спеху, узнаю в своё время.
– Ладно, братишка. Сказки так сказки. Давай-ка завтракать, потом пойду я в город и одёжку тебе справлю. А ты тем временем отмойся как следует, а то на водяного из торфяного болота похож. Банька во дворе.
Позавтракали мы и разошлись – я в город, он в баню. Я только слово с него взял, что не сбежит никуда; слова он не дал, сказал просто, что не сбежит. Мне больше ничего и не нужно – честного человека сразу видно, ему и клясться не нужно, как сказал, так и сделает.
Возвращаюсь к обеду – не узнать малыша!
– А куда, – говорю, – тот поросёнок делся? Да ты, оказывается, красавец! Лет через пять, попомни моё слово, от девок отбою не будет!
Ишь ты, засмущался. Я уж было думал, что он краснеть вообще не умеет. Наверное, под грязью заметно не было.
– Ну, Джино, поди-ка сюда. Примерь обновы.
С одеждой я угадал – впору пришлась, как по мерке шили. Сапоги великоваты, ну ничего, на вырост будут. Не новое всё, правда, но доброе – надолго хватит. Нам, Серебряным, всё бесплатно дают – защитники, как-никак, для того и живём, чтобы нечисть сказкой считали; а какой купец лучший товар за «спасибо» отдаст? У нас только с оружейниками уговор – лучшее оружие да доспехи для Круга предназначены. Они, впрочем, и не возражают – понимают, что для их же благополучия.
Крутится, значит, мальчонка перед зеркалом, никак оторваться не может. Небось, от рождения такого не носил. Смотрю я на него и думаю: «Что ж ты, Энглион, делаешь? Работа у тебя, сам знаешь, какая – редкий Рыцарь своей смертью умирает. Загубишь мальца, окаянный, как людям в глаза смотреть будешь?» Да только ничего уже не изменить – с судьбой не поспоришь, не тот случай. И значит, Рыцарь, твой теперь парень, ты за него отвечаешь – не говорить же ему: «Ну, сынок, оделся, обулся, ступай себе дальше, в новом камзоле милостыню просить…» Пришло, значит, время смену готовить; когда-то ведь и меня так подобрали на улице.
Повернулся я, вынул из-под лавки ещё пару свёртков. Говорю ему:
– Ну что, налюбовался? Красивый, красивый… – он прямо запыхтел, как дракон. – Погоди пыхтеть, иди сюда. Ты ещё не всё на себя надел, – и разворачиваю свёртки.
Он как увидел, что там лежит, так чуть дыхания не лишился. Немудрёно – о таком иные баронеты только мечтать могут.
– Погоди, – руки ему отвожу, – не торопись. Сначала на пару вопросов ответить нужно.
– Ага, – говорит, – ага.
А сам всё мне за спину заглядывает.
– Как твоё полное имя?
– Ингвальд Соронсон.
Ишь ты, а ведь имя благородное. Дворянский наследник из Соронсы, что ли? Бывал я в Соронсе. Дыра дырой, и пиво дрянное.
– Так вот, Ингвальд де Соронса, согласен ли ты стать моим, сэра Энглиона Батарди, Рыцаря Серебряного Круга, оруженосцем?
Помедлил он, понял, что не шучу я, и отвечает, звонко так:
– Да!
Честно говоря, у меня от сердца отлегло. Мог ведь и «нет» сказать, сдался я ему, понимаешь…
– Готов ли ты по первому зову спешить на борьбу со злом, в каком бы обличье оно не выступало?
– Да!
– Готов ли терпеливо сносить тяготы пути, повиноваться приказам своего Рыцаря, не бежать пред врагами?
– Да!
– Готов ли учиться у меня и Магистров Круга всему, чему тебя будут учить, не обращать полученные знания во зло и не разглашать то, что разглашению не подлежит?
– Да!
Ну, почти всё позади. Осталось последнее.
– Встань на левое колено, Ингвальд де Соронса, и протяни вперёд правую руку.
Взял я со стола чашу, вынул нож и полоснул себя по пальцу. Когда натекло немного крови, взял я его руку и осторожно лезвием палец придавливаю. Ничего. Жму сильнее – бесполезно. Не мечом же его по пальцу бить! А он смотрел-смотрел, потом левой рукой хлоп себя по лбу! Забыл, мол. И вдруг попало ему по пальцу – появился надрез. Хорошо, я вовремя руку отдёрнул, а то бы без пальца его оставил – давил-то уже сильно. Нацедил его крови в чашу, смешал со своей и в огонь выплеснул, как положено. Повернулся к нему и говорю:
– Встань, Ингвальд де Соронса! Нарекаю тебя отныне своим оруженосцем и младшим братом. Прими эти кольчугу, шлем и меч, да сохранят они твою жизнь и да будешь ты в них невредим!
Всё, исполнен обряд. Да только, если не ошибаюсь, он и без них будет невредим. Что за птица мой братишка, если и холодное железо его не берёт, и кровь в серебряной чаше не дымится? На защитное заклятие это похоже, вот что; да только не слышал я о таких заклятиях, которые в любой момент снять да наложить можно. И губами он не шевелил – я хорошо видел.
Покуда я так голову ломал, потемнело у меня в глазах и явился образ Магистра Ирлана. «Отправляйся на север, Рыцарь Энглион, за тридцать лиг, к деревне у Гнилого Брода. Прибыл посланник, просят нашей помощи.» Передал поручение и исчез. Джино на меня удивлённо смотрит – что это я в пустоту уставился и губами шевелю? Ладно, братишка, в своё время и это узнаешь, и ещё много чего.
А Джино поглядел-поглядел, да вдруг как выпалит:
– Старший, а что это за старик на астральную связь без вызова лезет? Он твой дедушка, да?
Надо же, углядел. Но как?! И что это значит «без вызова»? Ладно, придёт время – разберёмся. Добавил я новый свой вопрос к списку и говорю:
– Слушай, Джино, первый мой приказ. Ложись спать. Завтра ещё затемно в путь отправляемся, ты мне свежий нужен.
Глава 5
Цитадель Круга не произвела на отца Кевина особого впечатления. Ну подумаешь – ещё одна старая крепость, он же не турист на экскурсии, сам, поди, в такой же обитает, да почище этой будет – с собственным привидением… Хотя, в отличие от замка, чувствовалось, что Цитадель – место обжитое. Запустением тут и не пахло – по мосту сновали всадники, повозки, реже – пешие. В башенных бойницах и между зубцами стен можно было, присмотревшись, заметить движение и редкий отблеск солнца на металлических шлемах стражи. На шпилях развевались знамёна с доселе незнакомой отцу Кевину символикой: чёрные полотнища с серебряным кругом посередине. «Впрочем, нет, – поправил себя монах, – скорее не чёрное, а тёмно-синее.» Он важно восседал на рыцарском коне, стараясь не терять присутствия духа, но при том отлично осознавая, какое смешное зрелище собою являет. Рыцарь же, после долгих и настойчивых уговоров склонивший его к этой авантюре, невозмутимо вышагивал впереди, ведя коня в поводу, словно какой-нибудь паж.
Однако никто не зубоскалил. Может быть, здесь такие процессии считались в порядке вещей, а может, тут и не такое видали, но встречные отнеслись к гарцующему монаху и его провожатому с должным пиететом, почтительно приветствовали их и даже уступали дорогу. Отец Кевин предпочитал помалкивать и глазеть по сторонам.
Проехав внешние укрепления, путники очутились во внутреннем дворике крепости. Перед ними возвышалась центральная башня Цитадели – высокая и явно древняя, вся из замшелых каменных глыб, кое-как обтёсанных для лучшей подгонки. Остановившись, рыцарь подошёл к стремени и протянул почтительно руку. Отец Кевин подавил в себе суетное желание поскорее спрыгнуть с коня и, старательно кряхтя и отдуваясь, словно какой-нибудь престарелый прелат церкви рангом не ниже епископа, медленно и неуклюже сполз со своего седла, опираясь на предложенную руку.
– Благодарю тебя, э-э… сын мой!
– Гуон, Магистр, Гуон де Бордо, – со страдальческой миной терпеливо напомнил рыцарь. В девятый раз.
– Да-да, разумеется. Ты прости старика, годы, память уже никуда… – Рыцарь с удивлением на него покосился, но промолчал. Видимо, решил Наблюдатель, настоящий Магистр Ирлан склерозом не страдал.
В некотором замешательстве отец Кевин прибег к испытанному способу прекращения нежелательной темы и поднял было руку для благословения. Тут уж, кажется, даже конь удивился, во всяком случае, он попятился и коротко заржал. Пробегавший мимо паренёк застыл с открытым ртом, а рыцарь от неожиданности оступился и чуть было не упал. «Так, – подумал монах, – это уже интересно…» За спиной его раздался смех и смутно знакомый голос произнёс:
– Ба, кого я вижу! Коллега! Гуон, мальчик мой, ты что – нагрешил и в отпущении нуждаешься?
Сэр рыцарь уставился за спину отца Кевина, глаза его закатились и лишь своевременная поддержка спасла его от позорного падения в обморок. Оборачиваясь, отец Кевин уже догадывался, что он должен сейчас увидать, но эта догадка никоим образом не смазала первого впечатления. На пороге небольшого флигелька, в сутане и с капюшоном стоял он сам…
* * *
Когда ПОДЛИННЫЙ отец Кевин ставил на стол бокал и запечатанную сургучом флягу вина, киборг отметил, что руки у него всё ещё дрожат. М-да, человеческая реакция оставляет желать многого… «Не самодовольствуй, – одёрнул он себя строго, – ты и сам-то теперь человек более, чем положено машине», – он грустно усмехнулся. Очевидно, его улыбка была истолкована Магистром неверно, так как тот поспешно заметил:
– Простите великодушно, что не предлагаю Вам выпить, однако же, честно говоря, доселе не имел опыта общения с искусственными механизмами…
«Ого!» – удивился отец Кевин, но сдержал рвущиеся наружу вопросы и мягко поправил:
– Скорее, не механизмами, а организмами. Я – киборг, искусственное существо…
Магистр нетерпеливо отмахнулся пухлой ручкой:
– Ах, увольте, прошу Вас, меня от Вашей Дневной терминологии, она меня совершенно, смею Вас уверить, не интересует…
Слово «дневной», Магистр как-то по-особому выделил, отец Кевин это отметил. Отметил он также и пристрастие старика к длинным пассажам… Его собеседник тем временем продолжал, пристально рассматривая Наблюдателя:
– Так-так, значит, если можно так выразиться, не промыслом Господним, но рук человеческих… Да ещё и в моей личине… Чем обязан такой честью?
– Случаю, только случаю. Не Вы – так кто-нибудь другой, но так уж получилось…
– Угу. Значит, Мастера Дня совершенно случайно копируют своей… своим творением отлично известного им Магистра Ночи и в таком виде пускают его разгуливать по городам и весям… Знаете, дорогой мой, – Магистр доверительно склонился через стол к Наблюдателю, – всё это очень смахивает на провокацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27